Кто от кого и от чего независимость?

В этом году 12 июня мы в очередной раз отметили «День России». Еще не так давно он назывался «Днем независимости» и, по сути, таковым до сих пор и остался в сознании большинства жителей нашей страны. В этом году 12 июня отличается от предыдущих лет тем, что мы, как представляется, наконец, получили относительно внятный ответ на вопрос, который каждый задает в этот день: «Независимость от кого»? Несмотря на переименование праздника, этот вопрос не потерял своей актуальности и сегодня, что заставляет обратиться к культурно-исторической основе этой памятной даты.
↓ Читать полностью ↓

Государственные праздники имеют в обществе особое значение, т.к. каждый из них призван выразить и подчеркнуть основополагающие для общества ценности, дать ответы на основные вопросы об идентичности народа и его культуре.

При этом среди памятных дат многих государств особое место занимает «День независимости». Именно с этого дня и начинается отсчет политического существования той или иной страны, позволяющий говорить о ее вкладе в мировую историю, ее ответственности за свою судьбу в исторической перспективе. Эта дата обладает немалым значением также потому, что именно с момента объявления независимости происходит формальное и фактическое размежевание с прошлым и чужой культурой, навязанной господствовавшим ранее государством, той культурой, которая служила цели поддержания господства и своего рода духовного насилия над подчиненной территорией. Именно в силу этого «День независимости» является поворотным моментом, начиная с которого берет начало суверенная история народа и государства, происходит омоложение всего общества и осознание им своей идентичности.

Этот праздник связан, прежде всего, с избавлением одного государства от физического господства со стороны другого. Он связан с получением права на самостоятельный выбор своего будущего, путей развития. Но 12 июня 1990 года, когда Съезд народных депутатов РСФСР принял «Декларацию о государственном суверенитете РСФСР», наша страна не находилась в подчинении ни у одного из государств. В случае нашей страны не мы в качестве колонии отсоединились от метрополии, а наоборот, мы в качестве метрополии потеряли множество зависимых территорий. Более того, объявление независимости РСФСР, а затем развал и всего СССР стал началом затяжного периода глубокого упадка во всех сферах жизни. И дату, знаменующую это начало, мы сегодня празднуем. В свете этого представляется совершенно не удивительным недоумение в обществе, связанное с этим «праздником».

Но если в случае России в «День независимости» мы празднуем не освобождение от враждебного физического господства над нами, тогда может быть, мы празднуем освобождение от некоего нематериального враждебного господства? Что в таком случае это означает? Что всю историю СССР была враждебна по отношению к России? Что вся идеология и советское духовное наследие существовало лишь для того, чтобы поработить Россию? Еще не так давно подобные рассуждения сочли бы за откровенную глупость, но именно с текущего года их уже нельзя считать таковыми. Если говорить точнее, то с 1 февраля 2011 года, когда была принята Общенациональная государственно-общественная программа «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении». В целях данной программы прямо заявлено, что «…она должна быть инициирована Россией, как наиболее пострадавшей из стран, переживших тоталитаризм». Далее: «Признав, что вся Россия – «большая Катынь», начав оказывать знаки уважения жертвам тоталитарного режима самостоятельно, добровольно, без принуждения, страна может только вызвать к себе уважение со стороны всех нормальных людей и народов».

Дело в том, что если раньше вопрос «»День независимости» от кого?» повисал в воздухе, а через какое-то время после учреждения памятной даты она и вовсе была стыдливо переименована в «День России», то сегодня, исходя из последних общественно-политических инициатив, мы можем совершенно уверенно ответить: 12 июня – это День независимости от Советского прошлого, всей идеологической базы и достижений советских лет. Примечательно, что этот ответ был очевиден с самого начала (т.е. учреждения праздника), но осознать его до конца и произнести его вслух стало возможно только в сегодняшней действительности в ситуации целенаправленного отказа от советского наследия.

Раньше существовала памятная дата, но не было внятного объяснения того, что же в ней такого памятного, что каждый житель нашей страны должен помнить и праздновать? Сегодня такое основание, наконец, появилось. Упомянутая программа говорит о необходимости увековечивания памяти жертв тоталитарного режима – пожалуйста, этот «праздник» как нельзя лучше соответствует намерениям Совета при Президенте. Осталось лишь окончательно подвести под него идеологическую базу.

В действительности, это довольно интересный феномен: в мире существует не менее семи государств, которые отмечают день независимости от Португалии, не мене одиннадцати – от Испании, не менее двадцати одного – от Франции, не менее сорока семи (!) – от Великобритании. При этом ни Португалия, ни Испания, ни Франция, ни даже Великобритания не устраивают всенародные гуляния по случаю годовщины отделения от них того или иного государства. Только Россия празднует свое выделение из пятнадцати республик Союза.

В бывших колониальных странах не учреждаются рабочие группы при президентах с целью расследования своих мнимых или действительных преступлений в бывших колониях. Их колониальное прошлое уже давно стало частью истории этих стран. Истории, которой они гордятся и почитают – не это ли является фактическим свидетельством их суверенитета, их независимости на мировой арене? В то же время наши попытки отказа от своего прошлого являются скорее уж свидетельством нашей зависимости от него.

Если перенестись с политической платформы на правовую, то вопрос независимости – от кого (от чего)? – встает еще более острее. Не так давно существовало мнение, что советские суды были напрямую зависимы от КПСС. Скорее всего, так оно и было. Но какова была их степень зависимости?

Сравнивая сегодняшнюю практику российских судов и практику судов советской эпохи, приходишь к выводу о том, что большинство уголовных дел, рассматриваемых в советский период, разрешались, так или иначе, в соответствии с законом. Судебные акты, особенно судов высших инстанций, имели железную логику и здравую юридическую мотивацию.

Этого нельзя сказать про судебные акты нашей современности. При прочтении сих документов трудно уловить логическую цепочку, благодаря которой современные служители закона приходят к выводам о виновности лица.

По крайней мере, в советское время было известно, от кого и чего имели зависимость суды. В наши дни, когда Конституция и ряд других законов провозглашают полную независимость судей ото всего, кроме Закона, очевидна тотальная несостоятельность фундаментальных принципов уголовного судопроизводства (и не только уголовного).

Все больше и больше приходишь к выводу о том, что наши суды действительно независимы от принципа законности при производстве по уголовному делу. Конституция прямо указывает, что доказательства, полученные с нарушением федерального закона, признаются недопустимыми доказательствами. В судебных же актах данное конституционное предписание спокойно преодолевается правоприменительным ноу-хау XXI века, таким как заурядная «техническая ошибка» при закреплении доказательств. Но высшим пилотажем оправдания нарушений закона при получении доказательств, одобренным Пленумом Верховного Суда, является ноу-хау «несущественности» этих самых нарушений.

В результате чего наши современные служители Фемиды без всякого угрызения совести признают явно недопустимые доказательства, то есть доказательства, добытые с нарушением закона, допустимыми доказательствами, то есть признают повсеместные процессуальные нарушения «несущественными». Не правда ли, своего рода палочка-выручалочка. Вот уж точно, судебные технологии XXI века просты и эффективны при отправлении правосудия.

Если показания подсудимого не являются признательными, идут вразрез с линией обвинения, то этот недостаток судами легко устраняется простой и незатейливой мотивировкой: «К показаниям подсудимого суд относится критически, расценивая их как способ защиты с целью избежать уголовной ответственности». Опять все просто и ясно! Тот, кто находится на скамье подсудимых, преследует только одну единственную цель – избежать уголовной ответственности. Ну, это же логично. А ссылка на «способ защиты», как нечто негативное, вообще звучит невменяемо из судейских уст, в то время, как каждый имеет конституционное право на защиту.

Таким образом, можно прийти к единственному мнению, что современные российские суды совершенно независимы от принципов законности, уважения чести и достоинства личности, неприкосновенности личности, охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, неприкосновенности жилища, тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых и телеграфных сообщений.

Современные суды независимы от принципа презумпции невиновности, поскольку все сомнения в виновности обвиняемого, которые не устранены в ходе судебного разбирательства, зачастую толкуются исключительно не в пользу обвиняемого. А обвинительные приговоры основываются на предположительных выводах судей, слегка подкрепленными сомнительными косвенными доказательствами.

Современные суды независимы от принципа состязательности сторон, который не относит суд к органам уголовного преследования, поскольку на практике суды занимают исключительно сторону обвинения и работают с прокурорами в одной связке. Это «незначительное» отклонение от буквы закона оправдывается «незыблемыми» целями борьбы с преступностью и неотвратимости наказания. Наказание действительно должно быть неотвратимым. Но наказание кого? А того, кого судят. У нас просто так никого суду не предают. Невиновных – не бывает. Бывает слабая доказанность вины. Но эта недоработка следствия и обвинения вполне устранима судами.

Наши суды независимы от принципа равенства стороны обвинения и стороны защиты перед судом, поскольку прокуроры имеют неписаное право устремляться до начала судебного заседания в кабинет судьи и совместно планировать ход судебного процесса. В свою очередь, любой контакт адвоката с судьей расценивается как признак дурного тона в лучшем случае, как коррупция – в худшем. Правильно, у суда и защитника разные цели. Одни искореняют преступность, другие ее «покрывают». К сожалению, таково общественное мнение.

Уголовное судопроизводство имеет своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Вышестоящие суды, пользуясь своей независимостью ни от кого и ни от чего, зачастую уничтожают всякую надежду обвиняемых и осужденных на объективный и справедливый пересмотр процессуальных действий и решений, «засиливая» сомнительные постановления и приговоры нижестоящих независимых судов.

Почему наши суды независимы от указанных выше принципов и в целом от закона?

И все-таки они зависимы, но явно не от нас с вами. Тогда от кого?

С прошедшим Днем независимости, С Днем России, Друзья!



Виктор САВЕНКОВ, Алексей КОЛЕГОВ