История приговора Ивана Родина или насколько законен такой приговор?

Ко мне обратился Иван Родин, я публикую его обращение без изменений.

Я, Родин Иван Александрович, в настоящее время отбываю наказание по приговору Рязанского областного суда Рязанской области от 29 октября 2003 года за преступления, которых не совершал.

14 марта 2003 года я приехал в деревню Гавердово Рязанского района Рязанской области вечером с работы. Была пятница и с товарищами мы в электричке договорились встретиться в доме одного из них. С электрички я зашел домой, переоделся, сказал матери, что пойду к Сашке Лаптеву и направился к дому Лаптева, предварительно купив спиртного, время было примерно около 19ч. В доме Лаптева также находились Яцунов, Буданов, Леонтьева и Медведева. Мы употребляли алкоголь, играли в карты и разговаривали, отдыхая после рабочей недели. Около 20:30ч я и Лаптев вышли покурить на крыльцо дома, откуда мы увидели идущих по улице Ковригина В.С. и Филатова Ю.С., которые бурно обсуждали какие-то события. Я подозвал их, чтобы спросить, где сейчас Наталья Молоткова, на что они мне ответили, что она будет у Ковригина позже, так как пошла домой переодеваться. В это время Ковригин В.С. снегом стирал с рук кровь. Я спросил у Ковригина: что с руками? Свиней чтоли резал? Он ответил, что это уже давно все было. После чего мы с Лаптевым докурив сигарету зашли обратно в дом, где продолжили отдых.

Примерно около 23:30ч мы с Лаптевым вышли на улицу побороться, и, разнимая нас, Яцунов Е.И. разбил мне губу. Я зашел в дом к Лаптеву взял куртку и сказав Лаптеву, что скоро приду, пошел в дом к Ковригину, в котором также проживала его мать Фоменко Ольга и ее сожитель Гейченко Семён.
Зайдя в дом, я попросил у Фоменко тряпку или кусок ваты, так как из губы у меня текла кровь. Мне дали вату и налили самогона, я выпил, мне стало ужасно плохо и я предложил выкинуть этот самогон, так как его совершенно невозможно пить. Мне предложили купить лучший, и я сказал Ковригину и бывшему на тот момент в доме Ковригина Мушкарину Анатолию сходить со мной для того чтобы я купил им спиртного. Я, Мушкарин, Ковригин направились в сторону магазина. По дороге возле магазина деревни Гавердово около 12ч ночи мы встретили Молоткову Н.С. и Тараскина Дмитрия. Увидев Молоткову, я сообщил всем, что они могут идти и я сам провожу Молоткову домой. Такаскин Дмитрий начал возмущаться и я толкнул его в кусты, после чего Тараскин и Мушкарин Анатолий ушли домой. Я, Молоткова и Ковригин пошли к дому Лаптева А.И. и постучали в окно. Вышел Лаптев пустив в дом меня и Молоткову, Ковригин же остался на улице, потому как Лаптев сказал, что его не пустит, потому как он грязный и в крови и может испачкать мебель. Я не возражал и пока раздевался Лаптев предложил мне купить спиртного, я взял деньги и пошел за спиртным. Выйдя из дома, я увидел Ковригина В.С., которого взял с собой за спиртным.

Купив спиртное, мы с Ковригиным пошли обратно к дому Лаптева и по пути увидели, что в доме Правоторова Александра горит свет. Я предложил зайти.
Дверь в доме Правоторова Александра открыла Ольга Солонкина, которая увидев меня и Ковригина начала визжать. Я спросил у нее, что случилось, она ответила мне, что пришел Мушкарин Николай, сын Шелковой Р.С., и сказал, что я Родин И.А. убил его мать! Я засмеялся и сказал, что это все глупости, потому как не поверил ее словам. Из-за двери дома в террасу выбежал Мушкарин Николай и ударил мне в лицо от чего у меня уз губы опять потекла кровь. Я ударил в ответ и за волосы вытащил Мушкарина на улицу. Мушкарин сообщил мне, что у него убита мать, и что он подумал, что это я ее убил. Я предложил пойти посмотреть, что случилось и вызвать милицию, пусть они разбираются. Все согласились и пошли из дома Правоторова вниз деревни к дому Шелковой. Проходя мимо дома Лаптева, я увидел Молоткову, которую пригласил сходить с нами посмотреть, что случилось. Она оделась и пошла с нами.
Мы подошли к дому Шелковой, я зашел первый, заметив, что в терраске разбиты все стекла.

Зайдя в дом, я увидел за печкой на полу лежащую Шелкову. Я подошел ближе и потрогал ее шею, она была теплая. Мне показалось, что Шелкова жива, но находится в алкогольном опьянении, о чем я и сказал всем остальным. Я предложил пойти к медработнику и главе администрации, чтобы сообщить о случившемся.

Из дома Шелковой мы пошли за медработником. Ковригин ушел немного вперед. После мы увидели, как Ковригин выходит из дома Солонкина Ю.П. и, подойдя к нам, Ковригин сказал, что там еще один труп. Мы не стали заходить в дом Солонкина, а направились к главе администрации сельсовета, которая позвонила в милицию. После чего я и Ковригин пошли за медработником, вместе с которым мы направились в дом Солонкина Ю.П. В доме Солонкина не было света и медработник с главой администрации отказались туда заходить, в дом вошел я и Ковригин. Солонкин лежал на полу в луже крови. Кровь на полу уже свернулась, поэтому я сразу определил, что Солонкин мертв. Мы вышли из дома и сообщили медработнику, главе администрации и всем остальным, что Солонкин уже мертв, а вот Шелкова может быть жива.

В доме Шелковой Р.С. медработник послушала ее и сказала, что она тоже мертва.
Мы вышли из дома Шелковой и направились в администрацию для ожидания сотрудников милиции. В здании администрации я увидел, что рука, которую я вытирал от крови, испачкана кровью. Я вышел на улицу и оттер кровь.

Приехала милиция, я показа им дома Солонкина Ю.С. и Шелковой Р.С., после чего пошел домой, так как уже рассветало. Дома я рассказал матери Шурминой Валентине Константиновне о произошедшем и через некоторое время ко мне в дом пришли сотрудники милиции, которые арестовали меня.
На следствии я отрицал свою причастность к убийствам и избиению Карпова Н.М., который в тот день находился в доме Шелковой Р.С., объясняя следователям, что у меня нет даже времени на убийство. Он сказал мне, что знает, что не я убивал этих людей, но сидеть буду именно я.
29.10.2003 года Суд присяжных пришел к единому мнению за 15 минут обсуждения, что я виновен в совершении преступлений, предусмотренных ст.105 ч.1, ст.111 ч.4, ст.115 ч.1 УК РФ, назначив мне наказание в виде лишения свободы в колонии строгого режима на 18 лет. Нет никаких доказательств моей вины кроме показаний Ковригина В.С., который в последствии написал явку с повинной, которая рассматривалась прокуратурой как обращение и по которой не проводилось никакого разбирательства.

В настоящее время есть объяснения Молотковой Н.С., которую суд признал вымышленным лицом и в связи с этим ее не допрашивали в суде первой инстанции, невзирая на то, что Молоткова прямо указывает, что убийства совершены Ковригиным и Филатовым. Также в настоящее время есть показания Гейченко С.В., который показывает, что Ковригин и Филатов рассказывали ему как убивали Солонкина и Шелкову и били Карпова Н.М. Есть показания Тараскина Дмитрия, который полностью подтверждает показания Молотковой. Также есть показания Лаптева, которому Ковригин рассказал, как они с Филатовым убивали Солонкина, Шелкову и били Карпова, показания Солонкиной О.Ю., которой угрожали Ковригин и Филатов, рассказывая как они убивали Шелкову и Солонкина Ю.П. и масса других доказательств моей непричастности к преступлениям, за которые я в настоящее время отбываю наказание.
Все структуры и органы Рязанской области прекрасно понимают, что я сижу не за свое преступление, но никто не дает хода движения дела.
Все, что я пишу, указывая на непричастность вменяемым мне в вину преступлениям, игнорируется, даже не взирая на противоправность данных действий. Рука руку моет, и в связи с этим у меня нет никаких шансов на отмену приговора. Многие структуры и органы Рязанской области придется наказывать, чего не допускают ни Мохлейд В.В. руководитель следственного правления, ни Легостаев С.В. прокурор Рязанской области, ни Платонов А.И. первый заместитель председателя Рязанского областного суда, который меня и судил.

Я уже не однократно подавал заявления на должностных лиц Рязанской области, обвиняя их в превышениях должностных полномочий и в вынесении заведомо незаконных решений, но это все в Рязани и затихает.

Адвокаты, которые представляли мои интересы, подвергаются воздействию и прекращают свои действия по обжалованию моего приговора, либо начинают просить заоблачные суммы за свои услуги, и я сам от них отказываюсь. На меня постоянно оказывается воздействие, вплоть до обвинения меня в преступлении по ст.321 ч.1 УК РФ, по которой мне добавили еще 4 года к сроку.

Я не знаю, буду ли я жив завтра? Потому как всегда думаю о том, что я не нужен государственной машине, которая совершила серьезную ошибку при вынесении приговора в отношении меня. Отступать я тоже не намерен даже ценой своей жизни. Терять мне уже нечего, потому как ничего не осталось. Близких я либо потерял, либо похоронил.

Надеюсь, что Вас заинтересуют факты мной изложенные выше, надеюсь на понимание и содействие. Буду благодарен за любую помощь.
Господа помогите мне добиться справедливости и разворошить этот клубок змей, потому как мой случай далеко не единственный в Рязанской Губернии.
Все факты, изложенные в данном письме, я могу подтвердить документально.