Найти юриста / адвоката / эксперта
Часть 3
Так, имеются основания полагать, что Европейский Суд, скорее всего, проанализирует, какие именно действия по своей защите не смог предпринять заявитель вследствие ухудшения своих физических и умственных способностей, и насколько эти, так сказать, «непредпринятые» действия могли способствовать осуществлению защиты.
В ряде дел, в частности, в деле «Майзит против России»[1], Европейский Суд подчеркнул, что возможности, предоставляемые обвиняемому, ограничиваются теми возможностями, которые помогают или могут помочь подготовке к защите.
Отсюда следует, что в том случае, если заявитель не смог предпринять какие-либо действия, которые очевидно не повлекли бы за собой благоприятных для него последствий, то Европейский Суд может счесть, что эти действия никак не могли способствовать защите.
Следовательно, тот факт, что заявитель находился в состоянии, когда его физические и умственные способности понижены, никак не повлиял на эффективность его участия в процессе.
Учитывая все вышеизложенное, рекомендуем при обращении в Европейский Суд стараться не только подробно описать условия содержания под стражей, но и продемонстрировать, как они повлияли на реализацию права на эффективное участие в уголовном процессе и, в конечном счете, на справедливость судебного разбирательства.
Кроме того, Европейский Суд может дать оценку свойствам рассматриваемого национальным судом уголовного дела заявителя.
В частности, в деле «Моисеев против России»[2] Суд принял во внимание «характер поднимаемых во время судебного разбирательства [в национальном суде] вопросов и их близкую связь со сферой компетенции[3] заявителя» (Моисеев, § 222). При этом в указанном деле данное обстоятельство, по всей видимости, сыграло существенную роль.
Логично предположить, что если бы, например, дело указанного заявителя не имело близкой связи со сферой его компетенции, Европейский Суд пришел бы к другим выводам.
Отсюда имеются основания полагать, что в ходе рассмотрения жалоб на схожие нарушения Суд может принять во внимание также еще и сложность дела, рассматриваемого в национальном суде; то, какие вопросы имели решающее значение для данного дела – вопросы права или вопросы факта; то, на чем строились позиции защиты и обвинения; то, признавал или нет заявитель вину в совершении инкриминируемого ему преступления и т.п.
Кроме того, в деле «Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании»[4] Европейский Суд подчеркнул, что судебное разбирательство по обвинению заявителей было для них жизненно важным в свете серьезности обвинений и возможных последствий осуждения.
Отсюда следует, что Европейский Суд может оценить дело, рассматриваемое национальным судом, с точки зрения серьезности возможных последствий для обвиняемого. Соответственно, если Суд придет к выводу о том, что последствия не были жизненно важными, это может сыграть отрицательную для заявителя роль при оценке того, было ли нарушено его право на справедливое судебное разбирательство.
Европейский Суд может обратить свое внимание на то, каким образом в ходе судебного разбирательства действовали, с одной стороны, заявитель, и, с другой стороны, власти.
Что касается заявителя, то можно предположить, что Европейский Суд даст оценку тому, каким образом он действовал в ходе судебного разбирательства, в частности, насколько активно он пытался участвовать в процессе, а также воспользовался ли он правовой помощью защитника либо, напротив, отказался от подобной помощи.
Так, в деле «Майзит против России»[5] Суд, не установив нарушения статьи 6 § 3 (b) Конвенции, обратил внимание на тот факт, что «бесплатная и неограниченная правовая помощь была предоставлена заявителю, хотя он и не пожелал ею воспользоваться» (Майзит, § 81).
Полагаем, что Европейский Суд может дать оценку тем действиям, которые предпринимали заявитель или его адвокат в ходе судебного разбирательства, для того, чтобы соотнести утверждения о невозможности защищаться с тем, как они осуществляли защиту на практике.
Например, Суд может проанализировать ходатайства стороны защиты на предмет их количества и качества, а именно проверить, содержали ли данные ходатайства юридически и фактически обоснованные аргументы. Также он может дать оценку тому, как именно сторона защиты участвовала в допросах свидетелей, в прениях сторон, и так далее.
Так, несмотря на то, что Европейский Суд еще не проводил подобный анализ в делах, касающихся влияния условий содержания под стражей на право, гарантированное статьей 6 Конвенции, он сделал это, например, в деле «Кракси против Италии»[6], где заявитель жаловался на нарушение Конвенции в связи с тем, что его адвокатам за короткий промежуток времени пришлось участвовать в очень большом количестве заседаний.
В этом деле Суд указал, что материалы дела не содержат ни одного указания на то, что выстроенная линия защиты была неполноценной или иным образом неэффективной. Напротив, свидетели со стороны обвинения были подвергнуты перекрестному допросу адвокатами заявителя, которые, более того, на различных стадиях процесса выдвигали фактически и юридически обоснованные аргументы с намерением поставить под сомнение надежность свидетелей обвинения.
Таким образом, логично предположить, что Европейский Суд может прибегнуть к подобному анализу и в делах, в которых будет ставиться вопрос об условиях содержания под стражей и их влиянии на справедливость судебного разбирательства.
Кроме того, полагаем, что Суд может дать оценку и тому обстоятельству, насколько активно и на каких стадиях процесса заявитель или его адвокат обращали внимание национального суда на то, что условия, в которых содержится заявитель, не позволяют ему эффективно участвовать в процессе.
Также можно предположить, что Европейский Суд оценит, каким образом действовали власти после того, как заявитель сообщил, что не может эффективно участвовать в судебном разбирательстве: предприняли ли власти какие-либо действия, направленные на улучшение условий содержания под стражей и если предприняли, то какие именно и какой результат они повлекли.
Поскольку поведение заявителя и поведение властей тесно взаимосвязаны, то, возможно, Суд обратит внимание и на то, каким образом заявитель в свою очередь отреагировал на предпринятые властями действия.
Можно предположить, что в том случае, если заявитель после предпринятых властями действий больше не заявлял о том, что его право на справедливое судебное разбирательство нарушается, Европейский Суд сделает вывод о том, что власти допущенное нарушение устранили.
И, наконец, необходимо помнить, что, как отмечается в деле «Мирилашвили против России»[7], Суд «всегда старается оценивать «судебное разбирательство в целом», прежде чем принимать решение, имело ли место нарушение Конвенции в отношении какого-либо конкретного эпизода … Другими словами, Европейский Суд часто оценивает, в какой степени недостатки, на которые подается жалоба, повлияли на справедливость судебного разбирательства в целом…» (Мирилашвили, § 164).
При этом Суд в выше процитированном постановлении напомнил, что ранее в деле «Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании» он установил, что «национальное разбирательство было несправедливым из-за совокупного эффекта различных процессуальных дефектов. Каждый отдельный дефект не убедил бы Суд, что судебное разбирательство было «несправедливым», но их сочетание стало фактором, позволившим сделать вывод о нарушении статьи 6» (Мирилашвили, § 165).
Следовательно, заявитель и его адвокат должны четко осознавать, что одного лишь факта, что обвиняемый содержался под стражей в бесчеловечных условиях, может быть недостаточно для констатации Европейским Судом нарушения статьи 6 § 1 Конвенции.
Подводя итог, скажем, что из всего изложенного в настоящей работе следует, что справедливость судебного разбирательства зависит в том числе и от того, в каких условиях содержится главный его участник, обеспечили ли власти ему все необходимое для того, чтобы он смог эффективно защищать свои права в суде.
[1] Mayzit v. Russia, no. 63378/00, judgment of the European Court of Human Rights of 20 January 2005, § 79
[2] Moiseyev v. Russia, no. 62936/00, judgment of the European Court of Human Rights of 9 October 2008
[3] Европейский Суд в данном деле придал значение сфере компетенции Заявителя потому, что Заявитель, обвиняемый в разглашении секретной информации представителю южнокорейской разведки, на момент инкриминируемого преступления являлся заместителем директора Первого департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации. Соответственно, Суд посчитал, что Заявитель обладал более глубокими специальными познаниями, чем его адвокаты.
[4] Barberà, Messegué and Jabardo v. Spain, no. 10590/83, judgment of the European Court of Human Rights of 6 December 1988, § 70
[5] Mayzit v. Russia, no. 63378/00, judgment of the European Court of Human Rights of 20 January 2005
[6] Craxi v. Italy (no. 1), no. 34896/97, judgment of the European Court of Human Rights of 5 December 2002
[7] Mirilashvili v. Russia, no. 6293/04, judgment of the European Court of Human Rights of 11 December 2008
Так, имеются основания полагать, что Европейский Суд, скорее всего, проанализирует, какие именно действия по своей защите не смог предпринять заявитель вследствие ухудшения своих физических и умственных способностей, и насколько эти, так сказать, «непредпринятые» действия могли способствовать осуществлению защиты.
В ряде дел, в частности, в деле «Майзит против России»[1], Европейский Суд подчеркнул, что возможности, предоставляемые обвиняемому, ограничиваются теми возможностями, которые помогают или могут помочь подготовке к защите.
Отсюда следует, что в том случае, если заявитель не смог предпринять какие-либо действия, которые очевидно не повлекли бы за собой благоприятных для него последствий, то Европейский Суд может счесть, что эти действия никак не могли способствовать защите.
Следовательно, тот факт, что заявитель находился в состоянии, когда его физические и умственные способности понижены, никак не повлиял на эффективность его участия в процессе.
Учитывая все вышеизложенное, рекомендуем при обращении в Европейский Суд стараться не только подробно описать условия содержания под стражей, но и продемонстрировать, как они повлияли на реализацию права на эффективное участие в уголовном процессе и, в конечном счете, на справедливость судебного разбирательства.
Кроме того, Европейский Суд может дать оценку свойствам рассматриваемого национальным судом уголовного дела заявителя.
В частности, в деле «Моисеев против России»[2] Суд принял во внимание «характер поднимаемых во время судебного разбирательства [в национальном суде] вопросов и их близкую связь со сферой компетенции[3] заявителя» (Моисеев, § 222). При этом в указанном деле данное обстоятельство, по всей видимости, сыграло существенную роль.
Логично предположить, что если бы, например, дело указанного заявителя не имело близкой связи со сферой его компетенции, Европейский Суд пришел бы к другим выводам.
Отсюда имеются основания полагать, что в ходе рассмотрения жалоб на схожие нарушения Суд может принять во внимание также еще и сложность дела, рассматриваемого в национальном суде; то, какие вопросы имели решающее значение для данного дела – вопросы права или вопросы факта; то, на чем строились позиции защиты и обвинения; то, признавал или нет заявитель вину в совершении инкриминируемого ему преступления и т.п.
Кроме того, в деле «Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании»[4] Европейский Суд подчеркнул, что судебное разбирательство по обвинению заявителей было для них жизненно важным в свете серьезности обвинений и возможных последствий осуждения.
Отсюда следует, что Европейский Суд может оценить дело, рассматриваемое национальным судом, с точки зрения серьезности возможных последствий для обвиняемого. Соответственно, если Суд придет к выводу о том, что последствия не были жизненно важными, это может сыграть отрицательную для заявителя роль при оценке того, было ли нарушено его право на справедливое судебное разбирательство.
Европейский Суд может обратить свое внимание на то, каким образом в ходе судебного разбирательства действовали, с одной стороны, заявитель, и, с другой стороны, власти.
Что касается заявителя, то можно предположить, что Европейский Суд даст оценку тому, каким образом он действовал в ходе судебного разбирательства, в частности, насколько активно он пытался участвовать в процессе, а также воспользовался ли он правовой помощью защитника либо, напротив, отказался от подобной помощи.
Так, в деле «Майзит против России»[5] Суд, не установив нарушения статьи 6 § 3 (b) Конвенции, обратил внимание на тот факт, что «бесплатная и неограниченная правовая помощь была предоставлена заявителю, хотя он и не пожелал ею воспользоваться» (Майзит, § 81).
Полагаем, что Европейский Суд может дать оценку тем действиям, которые предпринимали заявитель или его адвокат в ходе судебного разбирательства, для того, чтобы соотнести утверждения о невозможности защищаться с тем, как они осуществляли защиту на практике.
Например, Суд может проанализировать ходатайства стороны защиты на предмет их количества и качества, а именно проверить, содержали ли данные ходатайства юридически и фактически обоснованные аргументы. Также он может дать оценку тому, как именно сторона защиты участвовала в допросах свидетелей, в прениях сторон, и так далее.
Так, несмотря на то, что Европейский Суд еще не проводил подобный анализ в делах, касающихся влияния условий содержания под стражей на право, гарантированное статьей 6 Конвенции, он сделал это, например, в деле «Кракси против Италии»[6], где заявитель жаловался на нарушение Конвенции в связи с тем, что его адвокатам за короткий промежуток времени пришлось участвовать в очень большом количестве заседаний.
В этом деле Суд указал, что материалы дела не содержат ни одного указания на то, что выстроенная линия защиты была неполноценной или иным образом неэффективной. Напротив, свидетели со стороны обвинения были подвергнуты перекрестному допросу адвокатами заявителя, которые, более того, на различных стадиях процесса выдвигали фактически и юридически обоснованные аргументы с намерением поставить под сомнение надежность свидетелей обвинения.
Таким образом, логично предположить, что Европейский Суд может прибегнуть к подобному анализу и в делах, в которых будет ставиться вопрос об условиях содержания под стражей и их влиянии на справедливость судебного разбирательства.
Кроме того, полагаем, что Суд может дать оценку и тому обстоятельству, насколько активно и на каких стадиях процесса заявитель или его адвокат обращали внимание национального суда на то, что условия, в которых содержится заявитель, не позволяют ему эффективно участвовать в процессе.
Также можно предположить, что Европейский Суд оценит, каким образом действовали власти после того, как заявитель сообщил, что не может эффективно участвовать в судебном разбирательстве: предприняли ли власти какие-либо действия, направленные на улучшение условий содержания под стражей и если предприняли, то какие именно и какой результат они повлекли.
Поскольку поведение заявителя и поведение властей тесно взаимосвязаны, то, возможно, Суд обратит внимание и на то, каким образом заявитель в свою очередь отреагировал на предпринятые властями действия.
Можно предположить, что в том случае, если заявитель после предпринятых властями действий больше не заявлял о том, что его право на справедливое судебное разбирательство нарушается, Европейский Суд сделает вывод о том, что власти допущенное нарушение устранили.
И, наконец, необходимо помнить, что, как отмечается в деле «Мирилашвили против России»[7], Суд «всегда старается оценивать «судебное разбирательство в целом», прежде чем принимать решение, имело ли место нарушение Конвенции в отношении какого-либо конкретного эпизода … Другими словами, Европейский Суд часто оценивает, в какой степени недостатки, на которые подается жалоба, повлияли на справедливость судебного разбирательства в целом…» (Мирилашвили, § 164).
При этом Суд в выше процитированном постановлении напомнил, что ранее в деле «Барбера, Мессеге и Хабардо против Испании» он установил, что «национальное разбирательство было несправедливым из-за совокупного эффекта различных процессуальных дефектов. Каждый отдельный дефект не убедил бы Суд, что судебное разбирательство было «несправедливым», но их сочетание стало фактором, позволившим сделать вывод о нарушении статьи 6» (Мирилашвили, § 165).
Следовательно, заявитель и его адвокат должны четко осознавать, что одного лишь факта, что обвиняемый содержался под стражей в бесчеловечных условиях, может быть недостаточно для констатации Европейским Судом нарушения статьи 6 § 1 Конвенции.
Подводя итог, скажем, что из всего изложенного в настоящей работе следует, что справедливость судебного разбирательства зависит в том числе и от того, в каких условиях содержится главный его участник, обеспечили ли власти ему все необходимое для того, чтобы он смог эффективно защищать свои права в суде.
[1] Mayzit v. Russia, no. 63378/00, judgment of the European Court of Human Rights of 20 January 2005, § 79
[2] Moiseyev v. Russia, no. 62936/00, judgment of the European Court of Human Rights of 9 October 2008
[3] Европейский Суд в данном деле придал значение сфере компетенции Заявителя потому, что Заявитель, обвиняемый в разглашении секретной информации представителю южнокорейской разведки, на момент инкриминируемого преступления являлся заместителем директора Первого департамента Азии Министерства иностранных дел Российской Федерации. Соответственно, Суд посчитал, что Заявитель обладал более глубокими специальными познаниями, чем его адвокаты.
[4] Barberà, Messegué and Jabardo v. Spain, no. 10590/83, judgment of the European Court of Human Rights of 6 December 1988, § 70
[5] Mayzit v. Russia, no. 63378/00, judgment of the European Court of Human Rights of 20 January 2005
[6] Craxi v. Italy (no. 1), no. 34896/97, judgment of the European Court of Human Rights of 5 December 2002
[7] Mirilashvili v. Russia, no. 6293/04, judgment of the European Court of Human Rights of 11 December 2008
Рейтинг публикации:
«
Очередное спасибо за прекрасный анализ практики обращений в ЕСПЧ. Думаю, Ваш цикл статей может стать чрезвычайно полезным и популярным среди посетителей и участников сайта, т.к. всегда интересно узнать про «подводные камни», которые могут поджидать защитников и их доверителей.
Спасибо большое!:)
У меня уже три жалобы признаны судом допустимыми и ждут очереди, но, чувствую, что у меня есть на чем основывать свои дополнения к ним:)
Удачи! Если нужен будет совет или какая-либо помощь, обращайтесь.
Михаил Валерьевич! По собственному опыту пришел к выводу, что жалоба в ЕСПЧ должна быть простой как выстрел — в рамках прилагаемой «рыбы». А вот дополнения должны нЕсколько расширять тему, но без словоблудия и графоманства. Чаще всего дополнения проистекают из корреспонденции, приходящей из Страссбурга
национальное разбирательство было несправедливым из-за совокупного эффекта различных процессуальных дефектов Шикарная цитата! (handshake)
А с практической точки зрения, основной посыл заключается в том, что нужно закладывать основания для обращения в ЕСПЧ ещё на самых начальных этапах национального разбирательства.
В нашей стране, некоторые дела, от начала и до конца, являются «совокупным эффектом процессуальных дефектов» 8)
Европа нас не понимает!… являются «совокупным эффектом национальной халтуры, лежащей вне процессуальных дефектов, эффектов и законоуложений»
Иван Николаевич, Вы удивительно точно подметили посыл наших статей.
К сожалению, многие из обращающихся к нам потенциальных доверителей не имеют шансов подать хорошую жалобу только из-за того, что не думали о ЕСПЧ в ходе национального разбирательства.
Михаил Валерьевич, в очередной раз благодарю Вас за предоставленный анализ практики обращений в ЕСПЧ.
Данный анализ показывает, практические достоинства и недостатки обращения в ЕСПЧ!
Спасибо:)Но вот только о каких недостатках обращения в ЕСПЧ можно сделать вывод из нашей статьи? Мы старались писать, чтобы показать только одни достоинства.:)
Главное- доступно изложено(Y)
Прочитав данную публикацию, позволю перефразировать поговорку — «национальное законодательство мастеров ЕСПЧ боится»