Найти юриста / адвоката / эксперта
Пока не ушла в давность статья адвоката Чернова Сергея Геннадьевича касательно оперативного эксперимента (Раздел «Клуб адвокатов») решил опубликовать свои доводы в одной из жалоб в Конституционный Суд РФ в интересах доверителя по поводу не конституционности этого оперативно-розыскного мероприятия, точнее — содержания нормы об этом ОРМ.
Посмотрите, может кому-то это будет интересно и может пригодится в работе, Покритикуйте, если посчитаете нужным, мне это будет полезно.
Материалы оперативно-розыскных мероприятий и в частности документы, оформленные в рамках оперативного эксперимента были рассекречены и использованы органом расследования в отношении заявителя в качестве доказательств его вины по уголовному делу о даче взятки.
В жалобе было написано более подробно и конкретней, но я привожу основное в виде тезисов и с исключением конкретизирующих данных:
1. Оперативный эксперимент по своему процессуальному понятию, форме, существу и порядку осуществления – не понятен и не ясен.
2. Законодатель, публично включив в закон понятие «Оперативный эксперимент», не дал этому понятию и осуществляемым под названием этого мероприятия действиям конкретное, четкое и недвусмысленное правовое определение.
В то же время законодатель допустил возможность того, что результаты действия в виде «Оперативный эксперимент» могут быть применены в уголовном судопроизводстве (ст.11 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ, статьи 5 и 89 УПК РФ).
Т.е. могут существенно повлиять на доказательственную базу уголовного дела, на приговор суда и на права и свободы гражданина Российской Федерации.
3. В Уголовно-процессуальном кодексе РФ имеется схожее по названию понятие – следственный эксперимент (ст.181).
Законодателем оно определено, как действие, осуществляемое путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов.
Т.е. законодатель дал в достаточной степени понятное определение существу следственного эксперимента как действию по воспроизведению действий, обстановки, обстоятельств происшедшего события.
Подобного или какого-либо иного определения существу действия «Оперативный эксперимент» законодатель не дал, чем допустил отсутствие не только единообразного, но и полного понимания такого действия как со стороны сотрудников оперативно-розыскных органов, так и со стороны сотрудников надзирающей за ними прокуратуры Российской Федерации, а также со стороны граждан Российской Федерации, в отношении которых проводятся или могут проводиться такие действия.
Отсутствие четкой правовой регламентации действия «Оперативный эксперимент», неясность существа этого действия для исполнителей, прокуратуры и граждан создает условия для различного и произвольного понимания сотрудниками оперативно-розыскных органов этого действия, совершения ими произвольных и неограниченных действий, влечет нарушение конституционных прав и свобод граждан.
4. Прокуратура в такой ситуации полностью лишена возможности осуществлять прокурорский надзор за законностью существа действий оперативно-розыскных органов, проведенных под названием «Оперативный эксперимент» (это моё видение на основании практики предыдущей работы).
Граждане и адвокаты лишены права каким-либо образом соотносить существо действий оперативно-розыскных органов с законом и, вследствие этого лишены права обжаловать эти действия.
Тем самым на стадии досудебного производства нарушаются такие принципы уголовного судопроизводства как законность, презумпция невиновности, состязательность сторон, обеспечение права подозреваемому и обвиняемому на защиту.
5. Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 21 октября 2008 г. № 640-О-О по жалобе гр-на Шутяка Д.Я., ранее оспаривавшего конституционность этой же нормы, не дал в соответствии со ст.100 ФКЗ прямой ответ о конституционности обжалуемой нормы, а сослался на Определение от 6 марта 2001 года № 58-О в котором ранее отметил, что не смотря на отсутствие детальной регламентации порядка и условий проведения всех оперативно-розыскных мероприятий, их осуществление возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных ст.2 и, лишь при наличии оснований, указанных в ст.7 обжалуемого закона.
Однако оперативный эксперимент по сравнению с другими более-менее понятными видами оперативно-розыскных мероприятий не несет в своем названии какой-либо ясности и определенности по существу его исполнения.
Конкретного ответа о конституционности этой нормы закона Конституционный Суд РФ оценки не дал.
6. Следует отметить, что установленные Законом об оперативно-розыскной деятельности задачи такой деятельности (ст.2), принципы оперативно-розыскной деятельности (ст.3), правовая основа оперативно-розыскной деятельности (ст.4), обязанность соблюдения прав и свобод человека и гражданина (ст.5), основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст.7) при названных обстоятельствах не служат надлежащей конституционной гарантией от возможного произвола и нарушения конституционных прав и свобод граждан со стороны органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность при выполнении действий, которые они называют «Оперативный эксперимент».
Не могут, т.к. существо этих действий законодателем не определено.
7. Подтверждением довода об отсутствии такой конституционной гарантии являются следующие обстоятельства, имевшие место по конкретному уголовному делу в отношении гражданина.
— оперативными сотрудниками до возбуждения уголовного дела было проведено несколько оперативных экспериментов. Во всех постановлениях о проведении оперативного эксперимента целью этих действий были названы проверка и закрепление информации, что не соответствует целям, указанным в ст.1 Закона, не поставлены задачи согласно ст.2 Закона, не указано, какие конкретно действия и на протяжении какого времени должны быть проведены исполнителями в качестве оперативного эксперимента.
В составленных по итогам действий актах оперативных экспериментов подтверждена та же цель – проверка информации, фиксация и документирование.
— в действительности оперативные сотрудники путем этих действий провели отслеживание и фиксацию встреч с гражданином с помощью технических средств, составляя при этом акты личного досмотра, протоколы осмотра места происшествия со ссылкой на статьи УПК РФ, получая письменные объяснения от задействованных лиц и деньги от гражданина.
Причем поставленные ст.2 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» задачи и условия ими были нарушены.
— после первой контролируемой встречи согласно материалам оперативно-розыскных органов личность гражданина была установлена. При следующей встрече оперативный сотрудник отказался принять предлагаемую сумму, пояснив, что для решения его проблем потребуется большая сумма. При этом вместо совершения действий по предупреждению, пресечению и раскрытию преступления со стороны гражданина, что положено по закону, оперативный сотрудник в беседах с гражданином создал у него впечатление о готовности брать взятки, но в больших размерах.
Подтверждал мнение гражданина о коррупционности в рядах сотрудников МВД России.
— под воздействием целенаправленных бесед о необходимости увеличения сумм, гражданин вручил оперативным сотрудникам большую денежную сумму, чем ранее им предложенной.
Не пресекая действий гражданина как того требует закон, оперативные сотрудники приняли деньги и оформили этот факт как совершение преступления, не сообщив об этом гражданину.
Далее, не пресекая действий гражданина, как того требует закон, оперативные сотрудники произвольно решили нецелесообразным производить его задержание и в результате явных склонений к дополнительной даче взятки, получили от гражданина еще … (здесь указана не раскрываемая мною сумма).
Но в отличие от первого факта принятия денег, в этот раз гражданину было объявлено о проведении оперативного эксперимента и факт получения денег был оформлен как покушение на дачу взятки. В действиях оперативных сотрудников в такой ситуации усматриваются действия по склонению и побуждению гражданина к совершению противоправных действий (провокация), что запрещено статьей 5 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности».
— подтверждается это и следующими документами: (указаны рапорты с датами, названиями и их существом, другие документы).
— какие эксперименты в данном случае проводили оперативные сотрудники с гражданином не понятно ни гражданину, ни адвокатам, т.к. в чем должна заключаться сущность оперативных экспериментов над гражданином и человеком, сколько их может быть проведено – законодатель не пояснил.
Исходя из существа рассекреченных оперативных документов, непонятно было это и оперативным сотрудникам. — очевидно, что при полном отсутствии определения существа действий под названием «Оперативный эксперимент», произвольность в действиях оперативных сотрудников имеет место.
Она ничем и никем не ограничена и не была ограничена в отношении гражданина. Действия производились по их усмотрению исходя не из требований определенных законом, а как в данном случае, из принципа «целесообразности», т.е. произвольно и в своих служебных интересах.
— предоставленные самим себе оперативные сотрудники могли поступать с гражданином любым образом:
могли пресечь как того требует закон первую передачу денег, зафиксировать только покушение на дачу взятки и возбудить уголовное дело,
а могли неоднократно «поощряя» гражданина получать деньги, фиксируя неоднократную передачу денег в значительных суммах.
— в отношении гражданина оперативными сотрудниками был использован второй вариант поведения, при котором «поощряемая» передача денег могла продолжаться неограниченное число раз по усмотрению оперативных сотрудников.
В отношении гражданина исполнителями оперативных экспериментов по их усмотрению было решено ограничиться двумя фактами получения денег. По их же усмотрению, а не в соответствии с законом, в первом случае передача денег была зарегистрирована как полностью завершенное преступление, во втором случае – зарегистрирована как покушение на совершение преступления.
— следовательно, не от объективных обстоятельств и конкретных действий гражданина, а в результате произвольных и направляющих действий оперативных сотрудников был создан искусственный «преступный состав действий» гражданина.
На основании этих произвольных действий органом расследования гражданину предъявлено обвинение, а суд определил гражданину меру наказания, связанную с лишением свободы.
— в связи с отсутствием правового определения существа действий под названием «Оперативный эксперимент», непонятности для гражданина этих действий, у гражданина сложилось мнение, что такие действия разрешены государством, обжаловать их бесполезно. Поэтому он не воспользовался правом обжалования произведенных в отношении его произвольных действий оперативных сотрудников и был вынужден под страхом неизвестности и не понятности этих действий признать свою вину и согласиться на особый порядок рассмотрения уголовного дела, предусмотренный Главой 40 УПК РФ.
— очевидно, что при таких обстоятельствах гарантию от незаконных и произвольных действий сотрудников оперативно-розыскных органов, для государственного контроля в виде прокурорского надзора за законностью этих действий, может обеспечить только ясность и недвусмысленность нормы права, конкретное и четкое правовое определение понятия и существа оперативного эксперимента.
— общеправовой критерий формальной определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы (формальной определенности закона), обусловленный природой нормативного регулирования в правовых системах, основанных на верховенстве права, непосредственно вытекает из закрепленных Конституцией Российской Федерации принципа юридического равенства (статья 19, части 1 и 2) и принципа верховенства Конституции Российской Федерации и основанных на ней федеральных законов (статья 4, часть2; статья 15, части 1 и 2).
— неопределенность содержания правовых норм влечет неоднозначное их понимание и, следовательно, неоднозначное применение, создает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит – к нарушению указанных конституционных принципов, реализация которых не может быть обеспечена без единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года № 3-П, от 15 июля 1999 года № 11-П, от 11 ноября 2003 года № 16-П и от 21 января 2010 года № 1-П).
— необходимость соблюдения принципа правовой определенности подчеркивает и Европейский Суд по правам человека при применении содержащихся или вытекающих из Конвенции о защите прав человека и основных свобод общих принципов, лежащих в том числе в основе оценки соответствия ее положениям внутригосударственного права. Согласно позициям Европейского Суда по правам человека, закон во всяком случае должен отвечать установленному Конвенцией стандарту, требующему чтобы законодательные нормы были сформулированы с достаточной четкостью и позволяли лицу предвидеть, прибегая в случае необходимости к юридической помощи, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 года № 8-П).
— в связи с изложенным, отдельное положение Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», а именно пункт 14 абзаца 1 статьи 6 не соответствует Конституции Российской Федерации, т.к. изложенное в этой норме понятие «Оперативный эксперимент» законодателем вообще не определено, в связи с чем, эта норма не соответствует условиям ясности и недвусмысленности нормы права, не соответствует единообразному пониманию и толкованию ее всеми правоприменителями, не соответствует принципу верховенства права и принципу юридического равенства, принципу формальной определенности права, нарушила конституционное право гражданина как подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) на государственную защиту в виде прокурорского надзора и на судебную защиту, в виду неясности и неопределенности этой нормы.
Вот такие были изложены доводы в индивидуальной жалобе гражданина.
В ответ на эту жалобу Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на то, что проведение оперативного эксперимента возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных ст.2 и только при наличии оснований, указанных в ст.7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», что оспариваемая норма должна применять в системной связи с положениями части восьмой статьи 5 того же закона, прямо запрещающей подстрекать, склонять, побуждать граждан в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, сделал вывод о том, что пункт 14 части первой статьи 6 закона не может рассматриваться как нарушающий конституционные права заявителя.
С этим выводом, как и с вынесенным определением об отказе в принятии к рассмотрению индивидуальной жалобы по причине не соответствия её требованиям ФКЗ РФ, а также с отказом дать разъяснение, какому требованию недопустимости, не отвечает жалоба, я не согласен.
По моему мнению, Конституционный Суд Российской Федерации уклонился от исследования вопроса, поставленного в индивидуальной жалобе, не проверил согласно статьям 86 и 99 ФКЗ РФ соответствие обжалуемой нормы закона по её содержанию Конституции Российской Федерации и не вынес итоговое решение согласно ст.100 ФКЗ РФ о признании или не признании отдельного положения (пункта 14 части 1 статьи 16 Федерального закона Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности») соответствующим или не соответствующим Конституции Российской Федерации.
Ограничение информации вызвано тем, что исход дела окончательно до сих пор не решён.
Посмотрите, может кому-то это будет интересно и может пригодится в работе, Покритикуйте, если посчитаете нужным, мне это будет полезно.
Материалы оперативно-розыскных мероприятий и в частности документы, оформленные в рамках оперативного эксперимента были рассекречены и использованы органом расследования в отношении заявителя в качестве доказательств его вины по уголовному делу о даче взятки.
В жалобе было написано более подробно и конкретней, но я привожу основное в виде тезисов и с исключением конкретизирующих данных:
1. Оперативный эксперимент по своему процессуальному понятию, форме, существу и порядку осуществления – не понятен и не ясен.
2. Законодатель, публично включив в закон понятие «Оперативный эксперимент», не дал этому понятию и осуществляемым под названием этого мероприятия действиям конкретное, четкое и недвусмысленное правовое определение.
В то же время законодатель допустил возможность того, что результаты действия в виде «Оперативный эксперимент» могут быть применены в уголовном судопроизводстве (ст.11 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года N 144-ФЗ, статьи 5 и 89 УПК РФ).
Т.е. могут существенно повлиять на доказательственную базу уголовного дела, на приговор суда и на права и свободы гражданина Российской Федерации.
3. В Уголовно-процессуальном кодексе РФ имеется схожее по названию понятие – следственный эксперимент (ст.181).
Законодателем оно определено, как действие, осуществляемое путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов.
Т.е. законодатель дал в достаточной степени понятное определение существу следственного эксперимента как действию по воспроизведению действий, обстановки, обстоятельств происшедшего события.
Подобного или какого-либо иного определения существу действия «Оперативный эксперимент» законодатель не дал, чем допустил отсутствие не только единообразного, но и полного понимания такого действия как со стороны сотрудников оперативно-розыскных органов, так и со стороны сотрудников надзирающей за ними прокуратуры Российской Федерации, а также со стороны граждан Российской Федерации, в отношении которых проводятся или могут проводиться такие действия.
Отсутствие четкой правовой регламентации действия «Оперативный эксперимент», неясность существа этого действия для исполнителей, прокуратуры и граждан создает условия для различного и произвольного понимания сотрудниками оперативно-розыскных органов этого действия, совершения ими произвольных и неограниченных действий, влечет нарушение конституционных прав и свобод граждан.
4. Прокуратура в такой ситуации полностью лишена возможности осуществлять прокурорский надзор за законностью существа действий оперативно-розыскных органов, проведенных под названием «Оперативный эксперимент» (это моё видение на основании практики предыдущей работы).
Граждане и адвокаты лишены права каким-либо образом соотносить существо действий оперативно-розыскных органов с законом и, вследствие этого лишены права обжаловать эти действия.
Тем самым на стадии досудебного производства нарушаются такие принципы уголовного судопроизводства как законность, презумпция невиновности, состязательность сторон, обеспечение права подозреваемому и обвиняемому на защиту.
5. Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 21 октября 2008 г. № 640-О-О по жалобе гр-на Шутяка Д.Я., ранее оспаривавшего конституционность этой же нормы, не дал в соответствии со ст.100 ФКЗ прямой ответ о конституционности обжалуемой нормы, а сослался на Определение от 6 марта 2001 года № 58-О в котором ранее отметил, что не смотря на отсутствие детальной регламентации порядка и условий проведения всех оперативно-розыскных мероприятий, их осуществление возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных ст.2 и, лишь при наличии оснований, указанных в ст.7 обжалуемого закона.
Однако оперативный эксперимент по сравнению с другими более-менее понятными видами оперативно-розыскных мероприятий не несет в своем названии какой-либо ясности и определенности по существу его исполнения.
Конкретного ответа о конституционности этой нормы закона Конституционный Суд РФ оценки не дал.
6. Следует отметить, что установленные Законом об оперативно-розыскной деятельности задачи такой деятельности (ст.2), принципы оперативно-розыскной деятельности (ст.3), правовая основа оперативно-розыскной деятельности (ст.4), обязанность соблюдения прав и свобод человека и гражданина (ст.5), основания для проведения оперативно-розыскных мероприятий (ст.7) при названных обстоятельствах не служат надлежащей конституционной гарантией от возможного произвола и нарушения конституционных прав и свобод граждан со стороны органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность при выполнении действий, которые они называют «Оперативный эксперимент».
Не могут, т.к. существо этих действий законодателем не определено.
7. Подтверждением довода об отсутствии такой конституционной гарантии являются следующие обстоятельства, имевшие место по конкретному уголовному делу в отношении гражданина.
— оперативными сотрудниками до возбуждения уголовного дела было проведено несколько оперативных экспериментов. Во всех постановлениях о проведении оперативного эксперимента целью этих действий были названы проверка и закрепление информации, что не соответствует целям, указанным в ст.1 Закона, не поставлены задачи согласно ст.2 Закона, не указано, какие конкретно действия и на протяжении какого времени должны быть проведены исполнителями в качестве оперативного эксперимента.
В составленных по итогам действий актах оперативных экспериментов подтверждена та же цель – проверка информации, фиксация и документирование.
— в действительности оперативные сотрудники путем этих действий провели отслеживание и фиксацию встреч с гражданином с помощью технических средств, составляя при этом акты личного досмотра, протоколы осмотра места происшествия со ссылкой на статьи УПК РФ, получая письменные объяснения от задействованных лиц и деньги от гражданина.
Причем поставленные ст.2 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» задачи и условия ими были нарушены.
— после первой контролируемой встречи согласно материалам оперативно-розыскных органов личность гражданина была установлена. При следующей встрече оперативный сотрудник отказался принять предлагаемую сумму, пояснив, что для решения его проблем потребуется большая сумма. При этом вместо совершения действий по предупреждению, пресечению и раскрытию преступления со стороны гражданина, что положено по закону, оперативный сотрудник в беседах с гражданином создал у него впечатление о готовности брать взятки, но в больших размерах.
Подтверждал мнение гражданина о коррупционности в рядах сотрудников МВД России.
— под воздействием целенаправленных бесед о необходимости увеличения сумм, гражданин вручил оперативным сотрудникам большую денежную сумму, чем ранее им предложенной.
Не пресекая действий гражданина как того требует закон, оперативные сотрудники приняли деньги и оформили этот факт как совершение преступления, не сообщив об этом гражданину.
Далее, не пресекая действий гражданина, как того требует закон, оперативные сотрудники произвольно решили нецелесообразным производить его задержание и в результате явных склонений к дополнительной даче взятки, получили от гражданина еще … (здесь указана не раскрываемая мною сумма).
Но в отличие от первого факта принятия денег, в этот раз гражданину было объявлено о проведении оперативного эксперимента и факт получения денег был оформлен как покушение на дачу взятки. В действиях оперативных сотрудников в такой ситуации усматриваются действия по склонению и побуждению гражданина к совершению противоправных действий (провокация), что запрещено статьей 5 ФЗ РФ «Об оперативно-розыскной деятельности».
— подтверждается это и следующими документами: (указаны рапорты с датами, названиями и их существом, другие документы).
— какие эксперименты в данном случае проводили оперативные сотрудники с гражданином не понятно ни гражданину, ни адвокатам, т.к. в чем должна заключаться сущность оперативных экспериментов над гражданином и человеком, сколько их может быть проведено – законодатель не пояснил.
Исходя из существа рассекреченных оперативных документов, непонятно было это и оперативным сотрудникам. — очевидно, что при полном отсутствии определения существа действий под названием «Оперативный эксперимент», произвольность в действиях оперативных сотрудников имеет место.
Она ничем и никем не ограничена и не была ограничена в отношении гражданина. Действия производились по их усмотрению исходя не из требований определенных законом, а как в данном случае, из принципа «целесообразности», т.е. произвольно и в своих служебных интересах.
— предоставленные самим себе оперативные сотрудники могли поступать с гражданином любым образом:
могли пресечь как того требует закон первую передачу денег, зафиксировать только покушение на дачу взятки и возбудить уголовное дело,
а могли неоднократно «поощряя» гражданина получать деньги, фиксируя неоднократную передачу денег в значительных суммах.
— в отношении гражданина оперативными сотрудниками был использован второй вариант поведения, при котором «поощряемая» передача денег могла продолжаться неограниченное число раз по усмотрению оперативных сотрудников.
В отношении гражданина исполнителями оперативных экспериментов по их усмотрению было решено ограничиться двумя фактами получения денег. По их же усмотрению, а не в соответствии с законом, в первом случае передача денег была зарегистрирована как полностью завершенное преступление, во втором случае – зарегистрирована как покушение на совершение преступления.
— следовательно, не от объективных обстоятельств и конкретных действий гражданина, а в результате произвольных и направляющих действий оперативных сотрудников был создан искусственный «преступный состав действий» гражданина.
На основании этих произвольных действий органом расследования гражданину предъявлено обвинение, а суд определил гражданину меру наказания, связанную с лишением свободы.
— в связи с отсутствием правового определения существа действий под названием «Оперативный эксперимент», непонятности для гражданина этих действий, у гражданина сложилось мнение, что такие действия разрешены государством, обжаловать их бесполезно. Поэтому он не воспользовался правом обжалования произведенных в отношении его произвольных действий оперативных сотрудников и был вынужден под страхом неизвестности и не понятности этих действий признать свою вину и согласиться на особый порядок рассмотрения уголовного дела, предусмотренный Главой 40 УПК РФ.
— очевидно, что при таких обстоятельствах гарантию от незаконных и произвольных действий сотрудников оперативно-розыскных органов, для государственного контроля в виде прокурорского надзора за законностью этих действий, может обеспечить только ясность и недвусмысленность нормы права, конкретное и четкое правовое определение понятия и существа оперативного эксперимента.
— общеправовой критерий формальной определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы (формальной определенности закона), обусловленный природой нормативного регулирования в правовых системах, основанных на верховенстве права, непосредственно вытекает из закрепленных Конституцией Российской Федерации принципа юридического равенства (статья 19, части 1 и 2) и принципа верховенства Конституции Российской Федерации и основанных на ней федеральных законов (статья 4, часть2; статья 15, части 1 и 2).
— неопределенность содержания правовых норм влечет неоднозначное их понимание и, следовательно, неоднозначное применение, создает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, а значит – к нарушению указанных конституционных принципов, реализация которых не может быть обеспечена без единообразного понимания и толкования правовой нормы всеми правоприменителями (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 апреля 1995 года № 3-П, от 15 июля 1999 года № 11-П, от 11 ноября 2003 года № 16-П и от 21 января 2010 года № 1-П).
— необходимость соблюдения принципа правовой определенности подчеркивает и Европейский Суд по правам человека при применении содержащихся или вытекающих из Конвенции о защите прав человека и основных свобод общих принципов, лежащих в том числе в основе оценки соответствия ее положениям внутригосударственного права. Согласно позициям Европейского Суда по правам человека, закон во всяком случае должен отвечать установленному Конвенцией стандарту, требующему чтобы законодательные нормы были сформулированы с достаточной четкостью и позволяли лицу предвидеть, прибегая в случае необходимости к юридической помощи, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 года № 8-П).
— в связи с изложенным, отдельное положение Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», а именно пункт 14 абзаца 1 статьи 6 не соответствует Конституции Российской Федерации, т.к. изложенное в этой норме понятие «Оперативный эксперимент» законодателем вообще не определено, в связи с чем, эта норма не соответствует условиям ясности и недвусмысленности нормы права, не соответствует единообразному пониманию и толкованию ее всеми правоприменителями, не соответствует принципу верховенства права и принципу юридического равенства, принципу формальной определенности права, нарушила конституционное право гражданина как подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) на государственную защиту в виде прокурорского надзора и на судебную защиту, в виду неясности и неопределенности этой нормы.
Вот такие были изложены доводы в индивидуальной жалобе гражданина.
В ответ на эту жалобу Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на то, что проведение оперативного эксперимента возможно лишь в целях выполнения задач, предусмотренных ст.2 и только при наличии оснований, указанных в ст.7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», что оспариваемая норма должна применять в системной связи с положениями части восьмой статьи 5 того же закона, прямо запрещающей подстрекать, склонять, побуждать граждан в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, сделал вывод о том, что пункт 14 части первой статьи 6 закона не может рассматриваться как нарушающий конституционные права заявителя.
С этим выводом, как и с вынесенным определением об отказе в принятии к рассмотрению индивидуальной жалобы по причине не соответствия её требованиям ФКЗ РФ, а также с отказом дать разъяснение, какому требованию недопустимости, не отвечает жалоба, я не согласен.
По моему мнению, Конституционный Суд Российской Федерации уклонился от исследования вопроса, поставленного в индивидуальной жалобе, не проверил согласно статьям 86 и 99 ФКЗ РФ соответствие обжалуемой нормы закона по её содержанию Конституции Российской Федерации и не вынес итоговое решение согласно ст.100 ФКЗ РФ о признании или не признании отдельного положения (пункта 14 части 1 статьи 16 Федерального закона Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности») соответствующим или не соответствующим Конституции Российской Федерации.
Ограничение информации вызвано тем, что исход дела окончательно до сих пор не решён.
Наиболее перспективным считаю обжалование со ссылкой на правовые позиции содержащиеся в Постановлении ЕСПЧ по делу «Веселов и другие против РФ».
Там хоть и идет речь об ОРМ «Контрольная закупка», но тот факт что оно как и ОРМ «Оперативный эксперимент» не подлежит независимому (вне ведомственному) превентивомному санкционированию не может служить доказательством.
Алексей Анатольевич, то, что Вы указали, прочитал, спасибо. То дело, о котором выше, это не моё дело, я был подключён позднее. Уровень более чем «приличный», не региональный, и свои особенности.
Если даже не удастся доказать провокацию, надо воспользоваться практикой по П.З. и отбить все повторные ОЭ, как излишние и противоречащие целям и задачам ОРД.
Олег Александрович, рассекреченные аудиозаписи «бесед» с гражданином явно доказывают провокацию. Но привлечь виновных лиц к ответственности, как правило, бывает сложно, т.к. сотрудники СК РФ с поражающей откровенностью отказывают в ВУД.
Доказать провокацию — программа-максимум.
Опровергнуть повторные ОЭ — программа-минимум.
надо идти обоими путями.
В ответ на эту жалобу Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на то, что проведение оперативного эксперимента возможно лишь в целях выполнения задач...Как обычно, мы им — про Фому, они нам — про Ерёму :&
Сейчас прочитал название этой своей статьи. Получается написано название с вызовом! А ведь на самом деле так! В самом деле, ни я, и никто не знает, что это такое придумали! Своё понимание может изложить каждый человек. Причём каждым по своему.Но ведь это норма закона и она должна быть определена законодателем. Поэтому ещё раз убеждаешься в изложенных в жалобе «претензиях» к законодателю. О причинах такого «сотворения» нормы может каждый, опять-таки, догадываться по своему!
Был подобный случай «провокации» когда чебоксарские опера нагоняли сумму по поддельным денежным средства до 186, ч.2 УК РФ. до крупного размера. Жалобы до Москвы не позволили отбить последующие факты контрольных закупок, несмотря что на первой были установлены все причастные лица, не переквалифицировать на ст 30 ч.3 УК РФ как покушение, по аналогии со ст.228.1 когда наркотические средства закупают опера.
Чувствую у Вас интересное дело!
Провокации — это болезнь всей вертикали МВД.
В моём случае «работали» сотрудники ДЭП МВД РФ! Поэтому и судья райсуда г.Москвы при аресте гражданина без какой-либо критической оценки «принял» срежиссированный состав преступления, затем так же поступил следователь СК РФ, а затем и суд, вынесший приговор! А доказательствами по делу были только материалы этого, неизвестного никому «оперативного эксперимента».