Найти юриста / адвоката / эксперта
В середине 80-х годов прошлого столетия мне по роду службы приходилось часто присутствовать в судебных процессах при рассмотрении уголовных дел и видеть, что зачастую защитники выполняли некую декоративную роль в них.
И это не являлось следствием формального или недобросовестного подхода самих адвокатов к осуществлению своих правозащитных функций (напротив, большинство из них пыталось сделать все возможное и невозможное в интересах своих клиентов), но в значительной степени было обусловлено отношением суда к ним, как к второстепенным, малозначащим участникам судебного разбирательства.
Как писал Франц Кафка в романе «Процесс» в начале 20 века: «Дело в том, что суд, собственно говоря, защиту не допускает, а только терпитее..», как если бы речь шла о советском судопроизводстве.
Зачастую текст приговора составлялся председательствующим непосредственно в зале суда во время выступления защитника в судебных прениях. Иногда казалось, что этой действо носило демонстративный характер.
Такой случай описывает в своей книге и старейший российский адвокат С.Ария: «Один адвокат выступал как-то с речью по делу. Судья не слушал, а что-то сосредоточенно писал, время, от времени перечитывая написанное. Адвокат остановился: — Я не мешаю Вам, товарищ председательствующий? Вы, видимо, пишите приговор по нашему делу? Судья оторвался от бумаг и удивленно посмотрел на защитника. Потом сказал: — Да Вы что, товарищ адвокат? Я пишу приговор по следующему делу! (С. Ария. Мозаика. Записки адвоката).
Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Требование закона о вынесении приговора в совещательной комнате существовало и в те времена. Наказание назначалось, как правило, близкое к тому, что запрашивал прокурор. Но тогда наука уголовного права, как и любая другая наука, строилась на принципах партийности, классовости и т.п., то есть была идеологизирована, а сам уголовный закон, в первую очередь, защищал интересы государства и общества, а не конкретного человека и гражданина.
Давайте вспомним расположение глав в УК РСФСР – на первом месте находились государственные преступления, затем преступления против социалистической собственности, и лишь потом преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, не говоря о преступных посягательствах на личную собственность граждан. Не «страдал» излишней демократичностью и заботой об обеспечении прав подозреваемых и обвиняемых и уголовно-процессуальный закон. Репрессивный характер советского судопроизводства наглядно проявлялся в правовых нормах, регулировавших условия, когда подозреваемый или обвиняемый имел возможность воспользоваться юридической помощью.
Так, согласно ст.47 УПК РСФСР защитник допускался к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения.
То есть гражданин получал право на защиту, когда органом следствия уже были собраны доказательства, достаточные для привлечения его в качестве обвиняемого, ареста.
Естественно, при таком законодательстве работать следователям было гораздо проще и удобнее, чем теперь. В то же время защитник, по сути, не имел каких-либо процессуальных возможностей для осуществления полноценной, эффективной защиты клиента, которые позволяли бы ему собирать доказательства (это относилось к прерогативе дознания, следователя, прокурора и суда (ст.70 УПК РСФСР). Отсутствовали институты признания доказательств недопустимыми, судебного обжалования решений и действий (бездействия) следователя или прокурора и т.д. Между тем, адвокаты и в рамках имеющихся полномочий все же добивались положительных результатов в деле защиты своих доверителей – оправдания либо прекращения уголовного преследования по реабилитирующим основаниям.
С тех пор много воды утекло. Мы живем в другом обществе, при иных законах. Назначением уголовного судопроизводства (ст.6 УПК РФ) стала не только защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Как предписывает закон, уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Существенным образом изменилась и роль адвоката в правоприменительной деятельности, его правозащитная функция, круг прав и процессуальных полномочий.
Но всегда ли представители адвокатского сообщества, особенно наши молодые коллеги, полностью реализуют имеющийся правовой, процессуальный потенциал для защиты прав, свобод и законных интересов своих клиентов.
Представляется, что здесь существуют многочисленные проблемы и упущения, причем вызванные не только недостаточной опытностью того или иного адвоката, недавно получившего этот статус, но иногда и формальным, поверхностным подходом к исполнению своих обязанностей, отсутствием личной ответственности за надлежащее выполнение взятых на себя обязательств, а порой и откровенной недобросовестностью и игнорированием предъявляемых к адвокату требований.
Остановлюсь на такой проблеме, как привлечение адвокатов к участию в деле в целях обеспечения интересов органов дознания и предварительного следствия.
Сама по себе такая формулировка, на первый взгляд, выглядит абсурдно. Однако, подобная практика имеет место, и на нее нельзя закрывать глаза. Президент и совет адвокатской палаты занимают жесткую позицию по отношению к нарушениям членами нашего сообщества норм ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», в частности, касающимся неисполнения либо ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.
Не случайно в обязанностях адвоката (ст.7 ФЗ) первым пунктом предписано: честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами. Это же положение содержит и Кодекс профессиональной этики адвоката.
Но многие ли, получив статус и начав свою самостоятельную практику, вспоминают слова данной присяги: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и кодексом профессиональной этики адвоката».
Как показывает дисциплинарная практика, некоторые наши коллеги о присяге забывают, что порождает жалобы, в первую очередь, от тех доверителей, которые, заплатив гонорар, не получили профессиональную юридическую помощь.
Квалификационной комиссией и советом палаты нередко рассматриваются материалы по таким обращениям, принимаются решения о привлечении адвокатов к дисциплинарной ответственности, вплоть до прекращения статуса адвоката. Особое отторжение вызывают вопиющие факты откровенного предательства адвокатами интересов своих доверителей, осознанное сотрудничество с процессуальными оппонентами, совершение действий, направленных против других обвиняемых по одному делу.
Так, решением совета адвокатской палаты от 11.08.2010г. прекращен статус адвоката Ш., который был навязан работниками милиции содержащемуся под стражей обвиняемому, уже имевшему защитника Г. по соглашению. Для устранения адвоката Г. от участия в деле обвиняемого понудили к написанию заявления об отказе от его услуг. После этого, путем уговоров и посулов об изменении меры пресечения, его склонили к оговору двух других обвиняемых, что было сделано в присутствии адвоката Ш., который тем самым обеспечивал интересы органа предварительного следствия, но никак не арестованного лица. При рассмотрении данного материала выяснилось, что адвокат Ш. прошел в следственный изолятор для встречи с обвиняемым, не имея соглашения на осуществление его защиты, соответственно, у него отсутствовали основания для оформления ордера. Соглашение им было подписано в следственном изоляторе с лицом, содержащимся под стражей, оплата по нему произведена не была. Указанные обстоятельства лишь подтверждали выводы квалификационной комиссии о том, что адвоката Ш. провели в изолятор работники милиции. Впоследствии обещание об изменении меры пресечения упомянутому обвиняемому выполнено не было, и он отказался от услуг адвоката Ш. и своих «признательных» показаний, потребовав, чтобы к его защите вновь допустили адвоката Г.
За предательство интересов государственной службы должностным лицам грозит уголовная ответственность, адвокат же за такие неприглядные поступки рискует лишь своим статусом.
Однако, стоит ли марать грязью свое доброе имя, репутацию ради какой-либо сиюминутной выгоды(хотя нам неизвестно, какие дивиденды получил или намеревался получить адвокат Ш. в описанной ситуации).
О такого рода злоупотреблениях, когда адвокаты по звонку знакомого следователя спешат засвидетельствовать признательные показания подозреваемых и обвиняемых, даже не интересуясь у последних, каким образом они получены, не оказывалось ли на них психическое или физическое воздействие, ежегодно на конференциях информирует президент адвокатской палаты. Сведения о дисциплинарной практике на этот счет периодически публикуются и в Вестнике адвокатской палаты.
Дабы предупредить такие нарушения, президентом адвокатской палаты было инициировано составление графиков дежурств адвокатских образований, установлен запрет на участие адвокатов в уголовных делах по назначению органов дознания и следствия в те дни, когда графиком не предусмотрено их дежурство, либо без согласования с руководителем той коллегии, адвокаты которой вследствие занятости не могут обеспечить участие в порядке ст.51 УПК РФ.
Равным образом адвокат не вправе вступать в дело в качестве защитника по назначению следователя или дознавателя при отсутствии соответствующего постановления о назначении защитника.
При этом забываем, что уголовно-процессуальный закон не предусматривает обязательное участие защитника по всем категориям дел или лиц. Адвокат зачастую вызывается не для обеспечения интересов фигуранта дела, а для закрепления полученных доказательств, т.е. в интересах следствия.
В моей практике был случай, когда пришлось ставить вопрос о признании недопустимым доказательством протокола допроса подозреваемого в связи с тем, что адвокат, приглашенный следователем, фактически вообще не участвовал в допросе, а лишь подписал данный протокол. В деле не было ни постановления о назначении защитника, ни законных оснований для такого назначения (у подозреваемого вообще не выяснялось, нужен ли ему защитник, отказывается ли он от него, желает ли сам пригласить). Присутствовал ордер и подпись адвоката на последней странице протокола. Показания моего подзащитного в суде о том, что адвокат появился уже после допроса и, даже не пообщавшись с ним, подписал протокол, после чего удалился, опровергнуты не были. В самом протоколе в графе «участвующие лица», где обычно делается отметка об участии защитника, следователь указал: «не участвуют», данных об адвокате в нем не было. Мало того, государственный обвинитель надумал вызвать этого адвоката в суд, чтобы он засвидетельствовал, будто никаких нарушений не было, то есть выступил на стороне обвинения. Лишь после моего вопроса о том, желает ли прокурор тем самым содействовать адвокату в прекращении его статуса, эта затея была оставлена (надо сказать, кстати, что молодой адвокат явился уже для дачи показаний и ожидал в коридоре суда).
Уважающий себя адвокат, если он явился для участия в деле по назначению следователя на законных основаниях, до начала допроса должен побеседовать со своим «подопечным», выяснить, разъяснялось ли ему право самому или через родственников пригласить защитника, не применялись к нему недозволенные методы воздействия, не нарушались ли иные его права (время фактического доставления в орган внутренних дел, УФСКН, его содержания там, правильность отражения этого времени в протоколе задержания, уведомление об этом родственников), добровольно ли он давал показания, написал «явку с повинной», не оговаривает ли себя и т.д.
Отметку о предварительной беседе с подзащитным, о наличии у него каких-либо жалоб либо отсутствии таковых желательно сделать в протоколе следственного действия, при производстве которого участвует адвокат, в случае нарушений прав и интересов лица обжаловать незаконные действия и решения должностных лиц. Тогда будет видно, что свои профессиональные обязанности защитник выполнил добросовестно. Соответственно, и у лица, которому оказывалась правовая помощь по назначению следователя или дознавателя, не возникнет поводов и оснований для каких-либо последующих обвинений и претензий в адрес адвоката.
Но, несмотря на принимаемые меры и принципиальный подход коллегиального исполнительного органа адвокатской палаты к оценке подобных случаев явного сотрудничества адвокатов со следователями вопреки интересам защищаемых лиц (как правило, прекращение статуса адвоката), воз и ныне там. Почему-то на чужих ошибках не желают учиться некоторые наши коллеги, должные выводы делают далеко не все.
Актуальность рассматриваемой проблемы не снижается.
Теперь такое постыдное для адвоката сотрудничество приобретает завуалированные формы, призванные «прикрыть» недобросовестного представителя адвокатского сообщества от возможного дисциплинарного преследования.
Это, в частности, выражается в следующем. Понимая возможное наступление неблагоприятных последствий для себя, некоторые адвокаты, пользуемые следователями, вероятно, в сговоре с последними склоняют лицо, как правило, задержанное, в интересах которого якобы вступает в дело защитник, к заключению соглашения об оказании юридической помощи.
Это характерно для тех случаев, когда адвокат не может в соответствии с графиком дежурств в тот или иной день быть назначенным в качестве защитника в порядке ст.51 УПК РФ. При этом адвокат как бы случайно появляется у следователя, который предлагает подозреваемому воспользоваться его услугами. Часто подобные факты имеют место в позднее время суток. О фактической фиктивности такого соглашения об оказании юридической помощи свидетельствует явно неадекватный размер оплаты труда адвоката, составляющий до двух-трех тысяч рублей за ведение уголовного дела. Очевидно, что, действуя по назначению органа следствия, защитник получил бы в общей сложности за счет средств бюджета гораздо более высокую денежную сумму.
Так, в марте 2010 года адвокат Макаров В.Ю., с которым было заключено соглашение на защиту лица, содержащегося под стражей и обвиненного в убийстве, имевшем место в 2006 году, на протяжении нескольких дней не допускался следователем к своему подзащитному под предлогом того, что у него уже имеется защитник. Как впоследствии указывал в своей жалобе обвиняемый, следователь (дело было после 22 часов) сам вызвал адвоката, познакомил их, заявив, что тот будет его защищать. При этом потребовал, чтобы он заплатил адвокату деньги в сумме 1000 рублей. Эти деньги привезла в следственный отдел его жена, они были переданы адвокату.
Как справедливо писал адвокат Макаров В.Ю. в заявлении об отводе следователя, создана порочная практика, когда адвокат приглашается следователем не для защиты подозреваемого, а для придания легитимности следственным действиям, чтобы подозреваемый (обвиняемый) не мог впоследствии отказаться от своих показаний либо, а в случае отказа от них, такие показания признавались бы допустимыми доказательствами.
12 ноября 2010 года советом адвокатской палаты рассматривались дисциплинарные производства в отношении адвокатов, вступивших в уголовные дела в качестве защитников и заключившие соглашения с задержанными лицами, оплата по которым так и не была произведена. Оправдания, которые приводились ими по поводу этого, мягко говоря, выглядели не убедительными. Например, один из адвокатов, которого через следователя якобы просил пригласить подозреваемый, несколько дней за свой счет ездил из одного района в другой для участия в следственных действиях, при чем это были выходные и праздничные дни, так и не получив никакой оплаты за свою активную деятельность.
В бескорыстие такого защитника и злонамеренность родственников задержанного, не оплативших юридические услуги, верится с трудом. Ведь можно было до официального вступления в дело решить вопрос о заключении соглашения не с лицом, находящимся в условиях изоляции и заведомо не имеющим возможности выполнить свои денежные обязательства по оплате труда адвоката, а с его родственниками. В самом соглашении должны быть оговорены сроки и условия внесения денежных средств в кассу коллегии или на расчетный счет.
Тогда не только сложно было бы предъявить претензии к адвокату, но сам адвокат получал бы право на взыскание денежных сумм за оказанные юридические услуги с недобросовестного доверителя.
А в рассматриваемом случае ничего и не осталось, кроме невнятных и неправдоподобных оправданий.
Кодексом профессиональной этики (статья 9) адвокату прямо запрещено, в частности: действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне; занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного; навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами. Забывать об этом не стоит.
Существует такое поверие: сначала ты (адвокат) работаешь на свое имя, а потом твое имя работает на тебя.
Просто и понятно. Стоит ли создавать себе репутацию так называемого «карманного» адвоката, к которому презрительно относятся, как коллеги по цеху, так и потенциальные клиенты. Ведь шила в мешке не утаишь.
Если не утруждать себя терпеливой, скрупулезной, добросовестной работой по отстаиванию прав и свобод своего клиента, эффективной защите его законных интересов, пренебрегать своими прямыми обязанностями, не трудиться над совершенствованием своих знаний и повышением квалификации, не добиваться положительных результатов и не стремиться к этому, то не заработаешь уважения и авторитета ни у коллег, ни у представителей правоохранительных и судебных органов, ни у простых граждан. Только и останется до пенсии быть на побегушках у следователей, сидеть и ждать очередного телефонного звонка.
Пусть это касается незначительной части наших коллег, но хотелось бы, чтобы случаи, когда адвокаты, нарушая присягу, обеспечивают интересы своих процессуальных оппонентов, а не собственных клиентов, были полностью искоренены. Надо уважать себя, не порочить своих чести и достоинства, не дискредитировать в целом адвокатское сообщество, основная масса представителей которого предана своему делу, своему долгу и предназначению.
Адвокат МКА «Паритет»,
член совета Адвокатской палаты
Ерлан Булатович Назаров
И это не являлось следствием формального или недобросовестного подхода самих адвокатов к осуществлению своих правозащитных функций (напротив, большинство из них пыталось сделать все возможное и невозможное в интересах своих клиентов), но в значительной степени было обусловлено отношением суда к ним, как к второстепенным, малозначащим участникам судебного разбирательства.
Как писал Франц Кафка в романе «Процесс» в начале 20 века: «Дело в том, что суд, собственно говоря, защиту не допускает, а только терпитее..», как если бы речь шла о советском судопроизводстве.
Зачастую текст приговора составлялся председательствующим непосредственно в зале суда во время выступления защитника в судебных прениях. Иногда казалось, что этой действо носило демонстративный характер.
Такой случай описывает в своей книге и старейший российский адвокат С.Ария: «Один адвокат выступал как-то с речью по делу. Судья не слушал, а что-то сосредоточенно писал, время, от времени перечитывая написанное. Адвокат остановился: — Я не мешаю Вам, товарищ председательствующий? Вы, видимо, пишите приговор по нашему делу? Судья оторвался от бумаг и удивленно посмотрел на защитника. Потом сказал: — Да Вы что, товарищ адвокат? Я пишу приговор по следующему делу! (С. Ария. Мозаика. Записки адвоката).
Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Требование закона о вынесении приговора в совещательной комнате существовало и в те времена. Наказание назначалось, как правило, близкое к тому, что запрашивал прокурор. Но тогда наука уголовного права, как и любая другая наука, строилась на принципах партийности, классовости и т.п., то есть была идеологизирована, а сам уголовный закон, в первую очередь, защищал интересы государства и общества, а не конкретного человека и гражданина.
Давайте вспомним расположение глав в УК РСФСР – на первом месте находились государственные преступления, затем преступления против социалистической собственности, и лишь потом преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, не говоря о преступных посягательствах на личную собственность граждан. Не «страдал» излишней демократичностью и заботой об обеспечении прав подозреваемых и обвиняемых и уголовно-процессуальный закон. Репрессивный характер советского судопроизводства наглядно проявлялся в правовых нормах, регулировавших условия, когда подозреваемый или обвиняемый имел возможность воспользоваться юридической помощью.
Так, согласно ст.47 УПК РСФСР защитник допускался к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения.
То есть гражданин получал право на защиту, когда органом следствия уже были собраны доказательства, достаточные для привлечения его в качестве обвиняемого, ареста.
Естественно, при таком законодательстве работать следователям было гораздо проще и удобнее, чем теперь. В то же время защитник, по сути, не имел каких-либо процессуальных возможностей для осуществления полноценной, эффективной защиты клиента, которые позволяли бы ему собирать доказательства (это относилось к прерогативе дознания, следователя, прокурора и суда (ст.70 УПК РСФСР). Отсутствовали институты признания доказательств недопустимыми, судебного обжалования решений и действий (бездействия) следователя или прокурора и т.д. Между тем, адвокаты и в рамках имеющихся полномочий все же добивались положительных результатов в деле защиты своих доверителей – оправдания либо прекращения уголовного преследования по реабилитирующим основаниям.
С тех пор много воды утекло. Мы живем в другом обществе, при иных законах. Назначением уголовного судопроизводства (ст.6 УПК РФ) стала не только защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Как предписывает закон, уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Существенным образом изменилась и роль адвоката в правоприменительной деятельности, его правозащитная функция, круг прав и процессуальных полномочий.
Но всегда ли представители адвокатского сообщества, особенно наши молодые коллеги, полностью реализуют имеющийся правовой, процессуальный потенциал для защиты прав, свобод и законных интересов своих клиентов.
Представляется, что здесь существуют многочисленные проблемы и упущения, причем вызванные не только недостаточной опытностью того или иного адвоката, недавно получившего этот статус, но иногда и формальным, поверхностным подходом к исполнению своих обязанностей, отсутствием личной ответственности за надлежащее выполнение взятых на себя обязательств, а порой и откровенной недобросовестностью и игнорированием предъявляемых к адвокату требований.
Остановлюсь на такой проблеме, как привлечение адвокатов к участию в деле в целях обеспечения интересов органов дознания и предварительного следствия.
Сама по себе такая формулировка, на первый взгляд, выглядит абсурдно. Однако, подобная практика имеет место, и на нее нельзя закрывать глаза. Президент и совет адвокатской палаты занимают жесткую позицию по отношению к нарушениям членами нашего сообщества норм ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», в частности, касающимся неисполнения либо ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.
Не случайно в обязанностях адвоката (ст.7 ФЗ) первым пунктом предписано: честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами. Это же положение содержит и Кодекс профессиональной этики адвоката.
Но многие ли, получив статус и начав свою самостоятельную практику, вспоминают слова данной присяги: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и кодексом профессиональной этики адвоката». Как показывает дисциплинарная практика, некоторые наши коллеги о присяге забывают, что порождает жалобы, в первую очередь, от тех доверителей, которые, заплатив гонорар, не получили профессиональную юридическую помощь.
Квалификационной комиссией и советом палаты нередко рассматриваются материалы по таким обращениям, принимаются решения о привлечении адвокатов к дисциплинарной ответственности, вплоть до прекращения статуса адвоката. Особое отторжение вызывают вопиющие факты откровенного предательства адвокатами интересов своих доверителей, осознанное сотрудничество с процессуальными оппонентами, совершение действий, направленных против других обвиняемых по одному делу.
Так, решением совета адвокатской палаты от 11.08.2010г. прекращен статус адвоката Ш., который был навязан работниками милиции содержащемуся под стражей обвиняемому, уже имевшему защитника Г. по соглашению. Для устранения адвоката Г. от участия в деле обвиняемого понудили к написанию заявления об отказе от его услуг. После этого, путем уговоров и посулов об изменении меры пресечения, его склонили к оговору двух других обвиняемых, что было сделано в присутствии адвоката Ш., который тем самым обеспечивал интересы органа предварительного следствия, но никак не арестованного лица. При рассмотрении данного материала выяснилось, что адвокат Ш. прошел в следственный изолятор для встречи с обвиняемым, не имея соглашения на осуществление его защиты, соответственно, у него отсутствовали основания для оформления ордера. Соглашение им было подписано в следственном изоляторе с лицом, содержащимся под стражей, оплата по нему произведена не была. Указанные обстоятельства лишь подтверждали выводы квалификационной комиссии о том, что адвоката Ш. провели в изолятор работники милиции. Впоследствии обещание об изменении меры пресечения упомянутому обвиняемому выполнено не было, и он отказался от услуг адвоката Ш. и своих «признательных» показаний, потребовав, чтобы к его защите вновь допустили адвоката Г.
За предательство интересов государственной службы должностным лицам грозит уголовная ответственность, адвокат же за такие неприглядные поступки рискует лишь своим статусом.
Однако, стоит ли марать грязью свое доброе имя, репутацию ради какой-либо сиюминутной выгоды(хотя нам неизвестно, какие дивиденды получил или намеревался получить адвокат Ш. в описанной ситуации).
О такого рода злоупотреблениях, когда адвокаты по звонку знакомого следователя спешат засвидетельствовать признательные показания подозреваемых и обвиняемых, даже не интересуясь у последних, каким образом они получены, не оказывалось ли на них психическое или физическое воздействие, ежегодно на конференциях информирует президент адвокатской палаты. Сведения о дисциплинарной практике на этот счет периодически публикуются и в Вестнике адвокатской палаты.
Дабы предупредить такие нарушения, президентом адвокатской палаты было инициировано составление графиков дежурств адвокатских образований, установлен запрет на участие адвокатов в уголовных делах по назначению органов дознания и следствия в те дни, когда графиком не предусмотрено их дежурство, либо без согласования с руководителем той коллегии, адвокаты которой вследствие занятости не могут обеспечить участие в порядке ст.51 УПК РФ.
Равным образом адвокат не вправе вступать в дело в качестве защитника по назначению следователя или дознавателя при отсутствии соответствующего постановления о назначении защитника.
При этом забываем, что уголовно-процессуальный закон не предусматривает обязательное участие защитника по всем категориям дел или лиц. Адвокат зачастую вызывается не для обеспечения интересов фигуранта дела, а для закрепления полученных доказательств, т.е. в интересах следствия.
В моей практике был случай, когда пришлось ставить вопрос о признании недопустимым доказательством протокола допроса подозреваемого в связи с тем, что адвокат, приглашенный следователем, фактически вообще не участвовал в допросе, а лишь подписал данный протокол. В деле не было ни постановления о назначении защитника, ни законных оснований для такого назначения (у подозреваемого вообще не выяснялось, нужен ли ему защитник, отказывается ли он от него, желает ли сам пригласить). Присутствовал ордер и подпись адвоката на последней странице протокола. Показания моего подзащитного в суде о том, что адвокат появился уже после допроса и, даже не пообщавшись с ним, подписал протокол, после чего удалился, опровергнуты не были. В самом протоколе в графе «участвующие лица», где обычно делается отметка об участии защитника, следователь указал: «не участвуют», данных об адвокате в нем не было. Мало того, государственный обвинитель надумал вызвать этого адвоката в суд, чтобы он засвидетельствовал, будто никаких нарушений не было, то есть выступил на стороне обвинения. Лишь после моего вопроса о том, желает ли прокурор тем самым содействовать адвокату в прекращении его статуса, эта затея была оставлена (надо сказать, кстати, что молодой адвокат явился уже для дачи показаний и ожидал в коридоре суда).
Уважающий себя адвокат, если он явился для участия в деле по назначению следователя на законных основаниях, до начала допроса должен побеседовать со своим «подопечным», выяснить, разъяснялось ли ему право самому или через родственников пригласить защитника, не применялись к нему недозволенные методы воздействия, не нарушались ли иные его права (время фактического доставления в орган внутренних дел, УФСКН, его содержания там, правильность отражения этого времени в протоколе задержания, уведомление об этом родственников), добровольно ли он давал показания, написал «явку с повинной», не оговаривает ли себя и т.д.
Отметку о предварительной беседе с подзащитным, о наличии у него каких-либо жалоб либо отсутствии таковых желательно сделать в протоколе следственного действия, при производстве которого участвует адвокат, в случае нарушений прав и интересов лица обжаловать незаконные действия и решения должностных лиц. Тогда будет видно, что свои профессиональные обязанности защитник выполнил добросовестно. Соответственно, и у лица, которому оказывалась правовая помощь по назначению следователя или дознавателя, не возникнет поводов и оснований для каких-либо последующих обвинений и претензий в адрес адвоката.
Но, несмотря на принимаемые меры и принципиальный подход коллегиального исполнительного органа адвокатской палаты к оценке подобных случаев явного сотрудничества адвокатов со следователями вопреки интересам защищаемых лиц (как правило, прекращение статуса адвоката), воз и ныне там. Почему-то на чужих ошибках не желают учиться некоторые наши коллеги, должные выводы делают далеко не все.
Актуальность рассматриваемой проблемы не снижается.
Теперь такое постыдное для адвоката сотрудничество приобретает завуалированные формы, призванные «прикрыть» недобросовестного представителя адвокатского сообщества от возможного дисциплинарного преследования.
Это, в частности, выражается в следующем. Понимая возможное наступление неблагоприятных последствий для себя, некоторые адвокаты, пользуемые следователями, вероятно, в сговоре с последними склоняют лицо, как правило, задержанное, в интересах которого якобы вступает в дело защитник, к заключению соглашения об оказании юридической помощи.
Это характерно для тех случаев, когда адвокат не может в соответствии с графиком дежурств в тот или иной день быть назначенным в качестве защитника в порядке ст.51 УПК РФ. При этом адвокат как бы случайно появляется у следователя, который предлагает подозреваемому воспользоваться его услугами. Часто подобные факты имеют место в позднее время суток. О фактической фиктивности такого соглашения об оказании юридической помощи свидетельствует явно неадекватный размер оплаты труда адвоката, составляющий до двух-трех тысяч рублей за ведение уголовного дела. Очевидно, что, действуя по назначению органа следствия, защитник получил бы в общей сложности за счет средств бюджета гораздо более высокую денежную сумму.
Так, в марте 2010 года адвокат Макаров В.Ю., с которым было заключено соглашение на защиту лица, содержащегося под стражей и обвиненного в убийстве, имевшем место в 2006 году, на протяжении нескольких дней не допускался следователем к своему подзащитному под предлогом того, что у него уже имеется защитник. Как впоследствии указывал в своей жалобе обвиняемый, следователь (дело было после 22 часов) сам вызвал адвоката, познакомил их, заявив, что тот будет его защищать. При этом потребовал, чтобы он заплатил адвокату деньги в сумме 1000 рублей. Эти деньги привезла в следственный отдел его жена, они были переданы адвокату.
Как справедливо писал адвокат Макаров В.Ю. в заявлении об отводе следователя, создана порочная практика, когда адвокат приглашается следователем не для защиты подозреваемого, а для придания легитимности следственным действиям, чтобы подозреваемый (обвиняемый) не мог впоследствии отказаться от своих показаний либо, а в случае отказа от них, такие показания признавались бы допустимыми доказательствами.
12 ноября 2010 года советом адвокатской палаты рассматривались дисциплинарные производства в отношении адвокатов, вступивших в уголовные дела в качестве защитников и заключившие соглашения с задержанными лицами, оплата по которым так и не была произведена. Оправдания, которые приводились ими по поводу этого, мягко говоря, выглядели не убедительными. Например, один из адвокатов, которого через следователя якобы просил пригласить подозреваемый, несколько дней за свой счет ездил из одного района в другой для участия в следственных действиях, при чем это были выходные и праздничные дни, так и не получив никакой оплаты за свою активную деятельность.
В бескорыстие такого защитника и злонамеренность родственников задержанного, не оплативших юридические услуги, верится с трудом. Ведь можно было до официального вступления в дело решить вопрос о заключении соглашения не с лицом, находящимся в условиях изоляции и заведомо не имеющим возможности выполнить свои денежные обязательства по оплате труда адвоката, а с его родственниками. В самом соглашении должны быть оговорены сроки и условия внесения денежных средств в кассу коллегии или на расчетный счет.
Тогда не только сложно было бы предъявить претензии к адвокату, но сам адвокат получал бы право на взыскание денежных сумм за оказанные юридические услуги с недобросовестного доверителя.
А в рассматриваемом случае ничего и не осталось, кроме невнятных и неправдоподобных оправданий.
Кодексом профессиональной этики (статья 9) адвокату прямо запрещено, в частности: действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне; занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного; навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами. Забывать об этом не стоит. Существует такое поверие: сначала ты (адвокат) работаешь на свое имя, а потом твое имя работает на тебя.
Просто и понятно. Стоит ли создавать себе репутацию так называемого «карманного» адвоката, к которому презрительно относятся, как коллеги по цеху, так и потенциальные клиенты. Ведь шила в мешке не утаишь.
Если не утруждать себя терпеливой, скрупулезной, добросовестной работой по отстаиванию прав и свобод своего клиента, эффективной защите его законных интересов, пренебрегать своими прямыми обязанностями, не трудиться над совершенствованием своих знаний и повышением квалификации, не добиваться положительных результатов и не стремиться к этому, то не заработаешь уважения и авторитета ни у коллег, ни у представителей правоохранительных и судебных органов, ни у простых граждан. Только и останется до пенсии быть на побегушках у следователей, сидеть и ждать очередного телефонного звонка.
Пусть это касается незначительной части наших коллег, но хотелось бы, чтобы случаи, когда адвокаты, нарушая присягу, обеспечивают интересы своих процессуальных оппонентов, а не собственных клиентов, были полностью искоренены. Надо уважать себя, не порочить своих чести и достоинства, не дискредитировать в целом адвокатское сообщество, основная масса представителей которого предана своему делу, своему долгу и предназначению.
Адвокат МКА «Паритет»,
член совета Адвокатской палаты
Ерлан Булатович Назаров
Согласен с автором! В настоящее время очень много недобросовестных адвокатов, с которыми нужно бороться!
Что верно — то верно. Если ранее были «в моде» слова честь, достоинство и доброе имя, то сейчас их сменили слова деньги, выгода и безразличие.
Сказывается изощрённая логика новых поколений — сначала деньги. Лишь немногие понимают, что "сначала ты (адвокат) работаешь на свое имя...". Остальные же используют работу «защитника» как достижение своей первоначальной цели — денег и их легкого получения, не понимая, что любая работа есть благородный труд.
Полностью согласна с Ерланом Булатовичем! У нас в городе (а может и не только у нас) начинающие специалисты дают рекламу В СМИ, о том, что они могут вернуть лишенным водителям водительские удостоверения, при этом обещают 100%. Моя подруга столкнулась с таким из них. Её муж ехал выпивший. Соответственно его «затормозили» сотрудники ГАИ и составили протокол. Суд лишил его водительских прав. Они наняли адвоката, который за 25 000 рублей пообещал им вернуть права. Уже давно всем ясно, что если протокол составлен, есть свидетели и от медицинского освидетельствования он отказался, то права вернуть не реально (в тем более не первый раз). Молодой «специалист» наговорил им, что они с судьей хорошие друзья, что он обо всем договорился, что он накроет судье «поляну» и все хорошо. Так и плакали их права и деньги. И таких ситуаций все чаще встречаются.
всё совершенно верно! у меня, например, был случай, когда общественный адвокат работал против своего клиента, а именно, этому адвокату следователи дали документ на подпись, что якобы в его присутствии проводился допрос, хотя на самом деле во время допроса он отдыхал за городом на даче! в наше время ещё есть такие люди без совести, и не только адвокаты, но и органы!
Я сейчас в этой же теме.
В состоянии опасном для жизни и здоровья.Без преувеличения.
У должностных лиц и их, по сути, вне процессуальных помощников известное добросовестным адвокатам преимущество, выражающееся, прежде всего, в групповой формальной имитации любых обстоятельств, позволяющих им, укрывая действительные преступления, все позволительно и, главное, безответственно, монтажничать.
Как не вспомнить слова известной песни, наполнив её иным содержанием: " Не кочегары, мы, не плотники, а… монтажники — высотники..."
Статья датирована 2010 годом, а ведь ничего не меняется.
2000г. обвиняемый по ч. 2 ст. 105 УК РФ — вину не признаю, преступления не совершал.
Адвокат, мой подзащитный совершил данное убийство, действуя в состоянии необходимой самообороны(!?)
2012г. обвиняемый по ч. 1 ст. 115 УК РФ — вину не признаю, преступления не совершал.
Адвокат, мой подзащитный причинил вред потерпевшему, действуя в состоянии необходимой обороны(!?)
2011г. по делу ч. 1 ст. 116 УК в суде апелляционной инстанции по факту откровенных незаконных действий председательствующего (впоследствии отмененных в кассации), назначенный адвокат не проронил ни одного слова, а до этого даже не уведомил своего подзащитного о своем назначении и не обмолвился с ним ни единым словом. О том, что это назначенный адвокат выяснилось в судебном заседании.
Вот как-то так. К сожалению. ;(