Уголовная гирлянда из шести эпизодов не опутала свободу подзащитного

Не надо искать виноватых там,

где следует признать свои ошибки.

Ежи Тумановский

Кто не мечтал после долгих трудовых будней на насколько дней окунуться в беззаботный отдых. В обнимку с любимой женой постоять на борту яхты под командованием капитана в белой фуражке, устремив взор в бесконечную морскую синеву, наполнив легкие соленым воздухом. А что? Вполне осуществимая мечта в наше время! Проблема только в одном – до отпуска еще далеко, да и отпуск с женой, работающей на другом предприятии, никак не стыкуется. Как же быть? Оказывается, ситуация вовсе не безвыходная, было бы желание! Точнее, был бы спрос, появится и предложение. Таких страждущих, как вы понимаете, уважаемые читатели, хоть отбавляй.

И вот, одна добрая женщина, будучи заведующей поликлиникой в нашем районе, за скромное вознаграждение взялась обеспечивать такие потребности, оформляя этим самым страждущим фиктивные листы нетрудоспособности. Как мы понимаем, сразу же появились возможности слинять на море в летнее время, самом собой, вместе с любимой супругой, здоровье которой так же неожиданно «пошатнулось» именно в этот промежуток времени. Здорово!

Со временем процесс набрал обороты, нашлись помощники – врачи из этой же поликлиники, «менеджеры» из числа младшего медицинского персонала и немедицинского тоже, настроились коммуникации, платежные схемы. Стоимость услуги была настолько демократичной, что, в принципе, не вызывала недовольства ни у кого. Как следствие – «бизнес» процветал и расширялся, в ход пошли санитарные книжки, разнообразные справки и т.д. И вот однажды…

В общем, сотрудники областного УЭПиПК доброту этой барышни не оценили и квалифицировали ее и иже с ней действия по статье 290 УК РФ. Подробности и детали этого уголовного дела мне не ведомы, поскольку к защите его фигурантов я не привлекался. Я эту тему зацепил, так сказать, «бочком», в общей массе районных, и не только, адвокатов.

Там, где 290-я, там же где-то рядом и 291-я, как же без нее! Так вот, это «дело врачей» породило еще около двух сотен уголовных дел в отношении взяткодателей – тех самых страждущих, которые, как позднее выяснилось, ни умом, ни сердцем не понимали, что совершают преступления. Но мы же понимаем, что единственная категория людей, которым незнание законов ничем не грозит – это юристы. Для остальных отсутствие знания законов в такой ситуации ничем не поможет. И вот, мне досталось одно такое дело. Подзащитный попал ко мне по наводке от кого-то, кого я ранее защищал, видимо, успешно, поскольку тот остался доволен. Иначе не посоветовал бы меня!

Сюжет истории развивался примерно так, как начиналось это повествование. Захотелось парню в отпуск. С женой. Жена работает на другом предприятии, совсем в другом графике. Кто-то дал заветный телефончик, один звонок и проблема «рассосалась». Сервис на высоте! Короткий диалог с посредником помощью мессенджера WhatsApp: с какого по какое число изволите болеть, цена за день, какие нужны документы личности. Далее, в этот же мессенджер «полетели» сканы документов, затем платеж с банковской карты. Обратная связь — электронный лист нетрудоспособности поступил на Госуслуги. Технологии! По той же схеме был организован «отпуск» и для супруги. Поскольку отдохнуть пара решила по-взрослому, транзакция за двоих превысила 10 000 рублей.

Отдыхать, не работать! Это общедоступная информация. В связи с этим отдых, не прерываясь, был так же дистанционно пролонгирован еще на некоторое время, одной транзакцией за двоих, но, в совокупности, сумма снова превысила 10 000 рублей. В общем, пара отдохнула на два эпизода ч.3 ст. 291 УК РФ, в принципе, ни о чем не подозревая.

После этого мой подзащитный, спустя пару месяцев, уже без супруги «отдохнул» еще раз на 10 650 рублей, то есть, как мы понимаем, еще на один аналогичный эпизод.

И вот, в один из дней сотрудники полиции, порядке живой очереди доставили парня в следственный комитет и, как водится, на всякий случай пообещали «закрыть», если что. «Кошмарить» не стали, дали ему возможность связаться со мной. А когда мы вместе вошли в кабинет следователя, та без лишних предисловий выложила передо мной все – распечатки переписки с мессенджера WhatsApp, документы личности на него и на жену оттуда же, распечатки по банку, показания посредника, в общем все доказательства для того, видимо, чтобы не искушать меня начинать ненужные «маневры» для защиты фигуранта.

Увы, вынужден признать, что предъявленное было, что называется, «в елочку», отпираться смысла не было никакого. Надеяться оставалось только на «скощуху». Для этого нужен был соответствующий сценарий и, желательно, благосклонность следователя, чтобы дала возможность его реализовать. Юная особа в звании лейтенанта юстиции с уставшим лицом трудоголика на мое предложение установить компромиссные отношения, так сказать, чтобы всем было хорошо, согласилась без особого труда. Параллельно проболталась о том, что моего подзащитного еще не допрашивали и, мало того, даже объяснение не отбирали. В совокупности с добровольно раскрытыми следователем доказательствами это давало нам некоторые преференции. После короткой консультации в коридоре на тему — надо признаваться, решили, что будем давать исчерпывающие показания в качестве подозреваемого.

Я обоснованно предположил, что к каждой 291-й в этой ситуации однозначно прилипнет ч.3 ст. 327 УК РФ, то есть, в итоге предполагается обвинение по шести эпизодам, три из которых тяжкие. При таком раскладе, если начать испытывать судьбу и защищаться агрессивно, риск реально посадить подзащитного я оценил, как недопустимый. Гораздо разумнее мне показалось побороться за наказание, используя те возможности, которые открывает уголовно-процессуальный закон. План на защиту начал потихоньку созревать в голове, но здесь и сейчас было важно не упустить те возможности, которые открывает в такой ситуации первый допрос.

Через некоторое время текст допроса моего подзащитного в качестве подозреваемого лежал передо мной. Все, вроде, было правильно, но были и некоторые «Но».

Например, ст. 290 УК РФ имеет примечание. В проекции на нашу ситуацию меня сильно волновала формулировка из него о том, что «лицо, давшее взятку, освобождается от уголовной ответственности, если оно активно способствовало раскрытию и (или) расследованию преступления…». Нужно было это как-то обыграть в первых показаниях, чтобы потом на них можно было опираться.

Следователь, получившая наше заверение о полном признании вины и мои гарантии, что мой подзащитный будет со следствием сотрудничать, любезно согласилась с его слов внести в протокол допроса несколько дополнений. Ну, например, такие:

«На учетах у врача-нарколога и психиатра не состою, травм головы не имею, показания по существу предъявленного мне подозрения давать желаю.» (Выделенное – хотелки защиты!).

Или еще:

«Так у меня имеется к банковская карта №22…924, прикрепленная к моему банковскому счету, открытая в отделении ПАО «Сбербанк». Кроме того, я добровольно желаю сообщить следствию о наличии у меня банковской карты «АльфаБанк», открытой в отделении АльфаБанк, и раскрыть номер ее лицевого счета — №4…005».

А в этом месте мне показалось, что показания будут более красочными, если написать вот так:

«В конце августа 2023 года я и моя жена Н…а Л.А. решили провести вместе отпуск. Однако ни у меня, ни у нее не было возможности взять на работе отгулы, поэтому я решил приобрести для нас фиктивные листы нетрудоспособности. О моих намерениях Н…а Л.А. не знала. Я сообщил ей, что договорюсь с ее работодателем и решу этот вопрос. Подробности и детали того, как я собираюсь это сделать, я супруге не раскрывал».

А потом еще решили дополнить про документы:

«Документы личности Н…ой Л.А., необходимые для оформления на ее имя фиктивного больничного, я взял в нашей квартире без ведома Н…ой Л.А., поскольку мне было известно место их хранения и доступ к ним был не ограничен».

И про Госуслуги:

Моя супруга работу также не посещала, поскольку была уверена в том, что я договорился с ее руководством об отпуске за свой счет для нее. Она не знала о том, что я незаконно открыл на ее имя больничный, поскольку о моих действиях не была осведомлена, а приложением «Госуслуги» она не пользуется, медицинское учреждение Н…а Л.А., также, как и я не посещала.

Поскольку личность посредника уже была известна, и она дала показания против моего подзащитного, но формально мы этого еще не знали, я посчитал, что будет не лишним ее тоже немножко «сдать» и дополнить показания следующим:

«Желаю добровольно раскрыть известный мне номер телефона, по которому я связывался в дальнейшем с Е…о Л.Н. — 8-9..-…-..-67».

 А в завершение чистосердечных показаний нужно было добавить немного пафоса и выразить готовность к сотрудничеству путем предложения конкретных действий:

«О содеянном я сожалею. Я понимаю, что за совершенные мною противоправные действия предусмотрено уголовное наказание и готов его понести. Кроме того, я выражаю свою готовность во всем способствовать расследованию совершенных мною преступлений. Свои показания я готов подтвердить на очной ставке с Е…о Л.Н.».

Вот на этой мажорной ноте мы и закончили давать наши первые в этом деле показания, подписали протокол допроса и разошлись по домам. 

Теперь нам нужно было срочно организовать смягчающее вину обстоятельство в виде активного способствования расследованию преступления (п. «и» ч.1 ст. 61 УК РФ). Я быстренько позвонил знакомым «безопасникам» на завод, где трудился мой подзащитный, с целью выяснить, как быстро они смогут мне организовать копии необходимых документов по адвокатскому запросу.

— Привози запрос, сделаем, — прозвучал на другом конце радиоволны суровый голос бывшего старшего опера.

В этот же день соответствующий запрос был доставлен мною нарочно в канцелярию завода (Приложение № 1). Запрошенные документы, априори, нужны были следователю. Поэтому, когда через день они уже были доставлены следователю в качестве приложения к моему ходатайству, она сильно удивилась (Приложение № 2).

— Ну, обещали же активно способствовать расследованию! Вот, по просьбе моего подзащитного, я выполнил его поручение и предоставляю результаты Вам, — прокомментировал ситуацию я. 

Чуть позже, не менее оперативно следствию были представлены исчерпывающие материалы, характеризующие личность моего подзащитного. После этого активность на этой стадии решено было снизить, но не прекращать развивать и усиливать тему смягчающих вину обстоятельств в перспективе для суда. Конкретно, теперь меня заинтересовало добровольное возмещение имущественного ущерба, причиненного в результате преступления (п. «к» ч.1 ст. 61 УК РФ). Эти доказательства на стадии следствия не обязательны. Зачем провоцировать следствие на лишние комментарии в обвинительном заключении!

Возникли сложности, связанные с тем, что по этой категории дел не бывает потерпевших. Однако, выход нашелся! Дело в том, что выплаты по листам нетрудоспособности производит Фонд пенсионного и социального страхования РФ. Предприятие, на котором трудится мой подзащитный, зарегистрировано в Астраханской области, на котором трудится супруга – в Волгоградской. В оба адреса были направлены адвокатские запросы о предоставлении реквизитов для возмещения причиненного вреда (Приложение № 3). Соответственно, получены искомые реквизиты (Приложения №№ 4 и 5).

До того, как расследование было завершено и дело направлено в суд, мой подзащитный частично погасил ущерб по фиктивным листам нетрудоспособности в оба фонда.

В итоге, поскольку эпизод по 291-ой, связанный с фиктивным листом нетрудоспособности для супруги мой подзащитный потянул на себя, следствие не стало «заморачиваться» с ней из-за одной 327-ой и согласилось с нашей позицией. Уголовное преследование в отношении супруги было прекращено. В суд подзащитный зашел один, как и предполагалось, с шестью эпизодами и подпиской о невыезде.

В суде мы придерживались максимально лояльной к обвинению позиции. Подсудимый признал вину, раскаялся, согласился на оглашение показаний свидетелей, дабы не затягивать это действо, принес извинения государству в лице прокурора. Я, в свою очередь, приобщил к делу все, связанное с добровольным возмещением вреда (Приложение № 6), подготовился и объемно выступил в прениях.

В результате, вместо испрошенных государственным обвинителем четырех лет лишения свободы с реальным отбыванием в колонии общего режима, на выходе получилось два года шесть месяцев с таким же испытательным сроком  в порядке ст. 73 УК РФ.

В общем, не всегда чистосердечное признание и раскаяние – это прямая дорога в тюрьму, иногда удается и увернуться.

* Титульное изображение любезно и безвозмездно предоставлено ресурсом Яндекс Картинки в просветительских и образовательных целях.