Не подписывал подписку, но должен был знать о розыске?!

Каких только диковинных процессуальных ситуаций не встретишь на просторах «Праворуба»… Читая публикации коллег, нередко чувствуешь себя героем фразы…

Но есть и такие процессуальные нарушения, которые прочно вошли в категорию «золотая коллекция» или «бессмертная классика». По моему скромному мнению к таковым нарушениям можно отнести так называемое «заочное избрание подписки о невыезде и надлежащем поведении».

Похожее дело из своей практики описал адвокат Кудусов Фаниль Рафисович в публикации: «Подписка, розыск и… подписка. Отказ в удовлетворении ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу».

Подобная подписка стало ключевой в этой истории.

Еще в 2021 году следователь территориального следственного отдела МВД России было возбуждено уголовное дело по ч.4 ст. 159 УК РФ, но не в отношении конкретного лица, а по факту…

Отмечу, что герой этой истории и по совместительству мой подзащитный гражданин К., разумеется, о возбуждении уголовного дела ничего не знал и знать не мог, так как даже в ходе доследственной проверки следователем не вызывался и соответственно объяснений не давал.

В 2022 году, после «грандиозного расследования», следователь неожиданно пришел к выводу о причастности К. к расследуемому преступлению. Это и послужило основанием вынесения 01.04.2022 постановления об избрании подписки о невыезде и надлежащем поведении. При этом у К. никто никакой подписки не отбирал. Следователь при вынесении постановления не стал обременять себя соблюдением требований ч. 4 ст. 7 и ст. 97 УПК РФ, ограничившись лишь упоминанием в тексте решения абстрактными данными о причастности К. к расследуемому преступлению.

К моменту приобретения статуса подозреваемого, ничего не подозревающий К. (простите за тавтологию) спокойно и вполне себе официально трудился в Московской области, жил по своему паспорту, вел привычный и публичный образ жизни.

После 01.04.2022 события стали развиваться стремительно и вполне предсказуемо.

11.04.2022  ранее в отношении К. избранная мера пресечения отменяется в связи с тем, что К. не предъявлено обвинение в 10-ти суточный срок, а не потому, что последний скрылся от следствия.

11.04.2022 следователем принимается решение об объявлении К. в розыск опять-таки без указания о том, что К. скрылся… просто он (К.) потерялся, следствие не знает где же он.

По-прежнему ни о чем не подозревающий К. вел привычный образ жизни до декабря сего года, когда он был установлен при помощи камер видеонаблюдения и  системы распознавания лиц, а затем задержан, как лицо, находящееся в розыске.

Нетрудно догадаться, что все эти два года, пока К. числился в розыске, его фактически никто не искал: по месту его регистрации не было произведено обыска, никто из родственников или друзей не был допрошен в целях установления местонахождения К.

Уголовное дело с 2022 года до задержания К. было приостановлено, решение об отмене приостановления и возобновлении следствия не принималось ни руководителем следственного органа, ни прокурором.

По законам отечественного уголовно-процессуального жанра после всех вышеописанных событий следователь обратился в суд с ходатайством о заключении К. под стражу. Понятное дело, что мой подзащитный посещать СИЗО не желал категорически.

В рамках защиты К. я подготовил возражения, приправленные правовыми позициями КС РФ о невозможности избрания подписки заочно (определения от 26.01.2010 №66-О-О и 29.09.2016 № 2232-О),  позициями КСОЮ о том, что сам по себе факт объявления лица в розыск еще не повод брать под стражу и т.д.

Надо сказать, что председательствующий внимательно меня выслушал.

В материалах, обосновывающих ходатайство следствия, не было ни одного документа, который бы подтверждал осведомленность К. о возбуждении дела, об избрании меры пресечения и объявлении его в розыск.

В связи с этим суд истребовал материалы розыскного дела, продлив срок задержания К.

Следователь представила рапорт начальника ОУР о невозможности предоставления материалов розыскного дела и, внимание, допрос оперативного сотрудника в качестве свидетеля. Оный в своих показаниях сообщил, мол, есть розыскное дело, я К. честно искал, проводил ОРМ, но какие конкретно, не скажу… я  даже звонил, но не дозвонился; и домой приходил, но дома не застал; просил маму К. передать сыну, чтобы он непременно связался с правоохранителями. Вишенкой этого допроса стала фраза: «Считаю доводы К. и его защитника о том, что он (К.) не знал о розыске, попыткой уйти от ответственности».

Вот так следствие вместе с органом дознания решили обойти установленный законом и соответствующей инструкцией порядок предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности следователю, дознавателю и в суд.

Несмотря на обилие процессуальных нарушений, по поручению подзащитного я заявил ходатайство о домашнем аресте.

Результатом судебного разбирательства стал отказ в удовлетворении ходатайства следствия о заключении К. под стражу и удовлетворение ходатайства защиты о домашнем аресте.

Отделались малой кровью так сказать, обжаловать постановление суда первой инстанции подзащитный, к сожалению, не решился.