Кража или находка?

Данная тема неоднократно обсуждалась на Праворубе, возволю себе высказаться и я.

Мой подзащитный работал в службе такси. В один из дней к нему поступил заказ на перевозку пассажиров из Орла в аэропорт Домодедово.

В ходе поездки он активно рассказывал о себе: как его зовут, где родился, проживает, а также дал свой номер телефона.

По прибытию в пункт назначения он высадил пассажиров и направился в обратную сторону. Где-то на границе Московской и Тульской областей он остановился на заправке чтобы перекусить, где его застал телефонный звонок от пассажирки, в котором она интересовалась не забывала ли она в автомобиле фотоаппарат. На что мой доверитель сказал, что сейчас принимает пищу, а после посмотрит и перезвонит.

Через 15 минут дойдя до автомобиля и осмотрев заднюю полку автомобиля он обнаружил что действительно на ней лежит фотоаппарат и перезвонил на последний входящий номер, однако он был выключен, как я думаю в связи со взлетом самолета.

 Сразу сделаю важное пояснение, что мой подзащитный звонил потерпевшей через 15 минут после ее звонка, о чем мы указывали в протоколах допроса, а также об этом в очной ставке говорил оперативный сотрудник, что подтверждалось детализацией. Однако, в приговоре суда указано, что потерпевшей он не позвонил, т.к. дисплей его телефона был разбит, и он мог только принимать входящие звонки.

Спустя несколько дней моему клиенту позвонила неизвестная девушка, представилась подругой потерпевшей и попросила возвратить фотоаппарат. Мой клиент подтвердил, что фотоаппарат находится у него, и он готов его вернуть, однако в данный момент ему это сделать неудобно.

В последующем он фотоаппарат не передал, поскольку ему было то некогда, то он не брал телефон при входящих звонках, а позже по ним не перезванивал.

По возвращению с отдыха потерпевшая обратилась в полицию, и оперативные сотрудники нашли моего подзащитного, доставили его в отдел полиции, где он написал явку с повинной, чтобы его не «закрыли». В данной явке он признал себя «виновным в присвоении фотоаппарата» (Поскольку со слов следователя дело изначально хотели возбуждать по ст. 160 УК РФ, присвоение или растрата).

Не забыли оперативники поинтересоваться и судьбой фотоаппарат, на что М. им ответил, что он находиться у него дома в одном районном городе Орловской области на расстоянии 140 км. Видимо оперативники поленились ехать изымать фотоаппарат и порекомендовали ни в коем случае его не отдавать потерпевшей, а привезти им завтра.

На следующий день, поняв, что сделал ошибку, М. с фотоаппаратом был у меня. Я ему посоветовал возвратить фотоаппарат потерпевшей, что нами и было сделано.

Сразу оговорюсь, предвкушая вопросы, я позвонил потерпевшей по телефону взятому из распечатки детализации вызовов и сказал, что беспокою ее по поводу фотоаппарата, и поинтересовался как его можно возвратить. На что потерпевшая конечно согласилась. При этом я не представлялся сотрудником полиции как она утверждает (прекрасно понимая, что мой телефон может слушаться «на всякий случай»), но и не исключал возможности что она воспримет меня за оперативного сотрудника. Фотоаппарат был возвращен, нам составлена расписка в получении фотоаппарата. На этом я думал дело и закончится.

Однако после возвращения фотоаппарата было возбуждено уголовное дело по п. «в» ч.2 ст. 158 УК РФ.

Для удобства читателей я приведу хронологию событий: 07.07.2014 года мой подзащитный перевозил потерпевшую, 2 недели она находилась на отдыхе за пределами РФ, 24.07.2014 года написана явка с повинной, 13.08.2014 года возбуждено уголовное дело. Таким образом, фотоаппарат был возвращен потерпевшей спустя три недели после утери, две из которых она была за пределами РФ. Я считаю, что такой срок возвращения является разумным.

Позицию защиты на следствие и в суде я строил на следующем:

Потерпевшая в силу своей невнимательности забыла фотоаппарат в автомобиле. Из диспозиции ст. 158 УК РФ следует, что кражей являются активные действия, направленные на изъятие чужого имущества и обращение его в свою собственность или распоряжение им по своему усмотрению.

В случае наличия умысла у М. к присвоению найденного фотоаппарата, ему глупо было сообщать потерпевшей и свидетелю что фотоаппарат находится у него. Кроме того, он рассказал потерпевшей о себе почти всю биографию и оставил контактный телефон.

По смыслу закона при совершении хищения имущество изымается из обладания собственника или лица, в ведении или под охраной которого оно находится. Если имущество по тем или иным причинам уже выбыло из обладания собственника, то завладение такой вещью не образует хищения, а неправомерное присвоение найденной или случайно оказавшейся у виновного чужой вещи влечет гражданскую ответственность, предусмотренную ст. 227ГК РФ.

Сам М. не предпринимал никаких активных действий к хищению имущества принадлежащего потерпевшей. Сам фотоаппарат был им обнаружен на задней полке автомобиля после ее звонка.

Наличие умысла у М. на обращение в свою собственность или распоряжение по своему усмотрению имущества потерпевший доказано не было. Я указывал что наоборот М. предпринял все необходимые меры к сохранению найденного имущества и передачи его собственнику.

В силу ч.1 ст. 227 ГК РФ, Нашедший потерянную вещь обязан немедленно уведомить об этом лицо, потерявшее ее, или собственника вещи или кого-либо другого из известных ему лиц, имеющих право получить ее, и возвратить найденную вещь этому лицу. Именно поэтому я утверждал, что фотоаппарат не мог быть возвращен подруге потерпевшей, так как у нее не было доверенности на получение имущества.

Согласно ч.3 ст. 227 ГК РФ, Нашедший вещь вправе хранить ее у себя либо сдать на хранение в полицию, орган местного самоуправления или указанному ими лицу.

Следовательно, М. был вправе хранить у себя найденную им вещь до возвращения ее собственнику.

Поняв, что направлять это дело в суд малоперспективно, следователь пыталась уговорить меня на прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон на следствие (небывалый случай у нас), что только придало мне уверенности в своей позиции. Я здраво рассудил, что даже в случае осуждения, мой подзащитный попадает под амнистию, и решил добиваться полного оправдания.

Однако поняв, что активная защита исходит от меня, следователь «отвезла» (как указано в постановлении) меня от дела и предприняла попытку допросить меня в качестве свидетеля. На следующий день я подал жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ на постановление об отводе меня как защитника и сообщил о случившемся руководству адвокатской палаты, а от допросов законно уклонился, поскольку повестками я дважды вызывался в прошлое время. За день до рассмотрения моей жалобы постановление об отводе было отменено начальником следственного отдела.

В суде я дополнительно указывал, что с момента утери фотоаппарата потерпевшей (06.07.2014 г.) до возврата его М. (конец июля 2014 г.) прошло около трех недель, из которых 14 дней она находилась за пределами территории РФ. Таким образом М. возвратил собственнику забытый фотоаппарат в течении недели, после возникновения у него реальной возможности это сделать, что является вполне разумным сроком.

Действующим законодательством вообще не предусмотрен срок в течение, которого лицо нашедшее вещь обязано возвратить ее собственнику.

Даже если предположить, что М. присвоил найденное имущество, данное деяние не может расцениваться как хищение чужого имущества. По действующему законодательству лицо, утаившее находку либо не заявившее о ней, не несет уголовной ответственности.

Если обратиться к истории уголовного законодательства нашей страны, то нетрудно увидеть, что ранее присвоение находки и кража всегда были разными преступлениями и наказание за присвоение находки было значительно мягче, чем за кражу.

В Уголовном Кодексе РСФСР 1960 г. была ст. 97, предусматривающая ответственность за «Присвоение найденного или случайно оказавшегося у лица государственного или общественного имущества», которая была исключена (Закон РФ от 29 апреля 1993 г. N 4901-1). Произошло это по той причине, что частную и государственную собственность уровняли в мерах уголовной защиты.

Но уже 1 июля 1994 г. произошла реставрация и в УК вновь была внесена норма, устанавливающая ответственность за «Присвоение найденного или случайно оказавшегося у виновного чужого имущества» (ст. 148.4 ). Теперь ответственность устанавливалась вне зависимости от формы собственности имущества.

С принятием УК РФ 1996 года, действующего в настоящее время, присвоение найденного было декриминализовано.

Из данных норм следует, что в законодательстве присвоение найденного никогда не отождествлялось ни с растратой, ни тем более с кражей. В УК РФ 1996 года уголовной ответственности за присвоение найденного либо за неисполнение обязанностей, предусмотренных ГК РФ при нахождении вещи не установлено. 

Данное утверждение не было ново и подтверждалось обширной сформировавшейся судебной практикой, в частности:

определением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 21.06.2011 г. N 22-4060 («Бюллетень судебной практики Московского областного суда за второй квартал 2011 года» (утв. президиумом Мособлсуда 24.10.2011);

определением Ленинградского областного суда от 27.03.2013 N 22-614/2013;

постановлением Президиума Московского городского суда от 26.04.2013 по делу N 44у-104/13;

постановлением Московского городского суда от 11.04.2013 по делу N 4у/9-2143/13;

постановлением Президиума Верховного суда Чувашской Республики от 21.09.2012 N 44-У-903/2012;

Однако суд принял «Соломоново решение», осудить и освободить от наказания. Апелляция оставила решение без изменения. Особенно меня позабавила мотивировочная часть приговора, например, то что суд считает довод защиты «просто несостоятельным». И конечно признание смягчающим вину обстоятельством явки с повинной при том, что подсудимый от нее отказался и вину не признал.

Это дело, хоть и не принесло желаемого результата, очень памятно мне и дало огромный опыт.