Оправдательный приговор по ч.4 ст. 111 УК РФ вступил в силу

Мосгорсуд оставил в силе оправдательный приговор по делу моего доверителя, вынесенный Дорогомиловским районным судом г. Москвы. Размышления о  «брошенном мячике» и иных выкрутасах гособвинения в процессах с присяжными заседателями.

Ранее я публиковал статью о том, как в мае текущего года единогласным вердиктом шестерых присяжных заседателей мой подзащитный, обвиняемый в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, был признан невиновным и оправдан с разъяснением права на реабилитацию.

Мною было описано само обвинение и ход следствия по этому неординарному делу, попавшему в суд после 13-тилетнего забвения в архиве. Теперь же, после вступления приговора в законную силу, хотелось бы приоткрыть занавес самого судебного процесса, рассказать о тех «хитрых», по мнению обвинения, приемчиках воздействия на присяжных заседателей, которыми наши, защитников, оппоненты не брезгуют пользоваться.

Не секрет, то с расширением перечня уголовных дел, по которым у обвиняемого есть право на рассмотрение судом присяжных, количество оправдательных приговоров в России поползло в гору и достигло по делам данной категории нескольких десятков процентов.

Тем не менее, апелляционная инстанция оставляет в силе по-прежнему лишь единичные оправдательные приговоры, тем самым, видимо, исправляя слишком уж позитивную статистику для адвокатуры. На практике, не мытьем так катаньем, оправдательный приговор может быть дважды и более раз отменен и дело возвращается на новое рассмотрение, пока очередная коллегия присяжных не вынесет обвинительный вердикт, устраивающий правоохранителей.

У автора есть мнение по поводу того, из каких действительных побуждений исходит апелляционная инстанция при принятии того или иного решения, которое я раскрою чуть позже, найти же повод для отмены решения при расплывчатых формулировках УПК не представляет никакого труда.

Следует отметить, что во время судебного процесса в первой инстанции Председательствующий поддерживал видимость состязательного процесса. Обычно Фемида между строк всячески старается дать понять присяжным, что подсудимый и его защитники – жуликоватые личности, пытающиеся «запудрить голову» неискушенным народным судьям, чтобы избежать ответственности, а обвинение – как представитель государства, единственная сторона процесса, добивающаяся справедливости и именно к ней стоит прислушиваться.

В нашем случае предвзятость напоказ не выставлялась, за что правосудию отдельное спасибо. Ну а такие мелочи, как удовлетворение всех ходатайств обвинения и обратная реакция на просьбы защиты, в расчёт не берем, принимаем как данность.

Учитывая особенности процедуры суда присяжных, когда решение принимают обычные граждане, манипуляции их сознанием со стороны обвинения носят практически методический характер, разрабатываются чуть – ли не на уровне инструкций и повсеместно применяются. Об одной такой уловке – методе «брошенного мячика», почти успешно примененного обвинением в описываемом процессе, хотелось бы остановиться подробнее.

ст. 335 УПК РФ прямо запрещает доводить присяжным заседателям, в том числе, информацию о прежних судимостях обвиняемого. Это и логично, в глазах обычного человека сам факт того, что перед ним ранее судимый обвиняемый, невольно создаст у него отрицательное предубеждение.

Конструкция обвинения по нашему делу была простой: Погибший, который не успел дать никаких показаний, Обвиняемый, который говорил, что погибшего избивал Свидетель, и Свидетель, который говорил, что погибшего избивал Обвиняемый. Никаких дополнительных прямых доказательств причастности Обвиняемого или Свидетеля до суда не дошло.

Нельзя доводить информацию о судимостях, но если очень хочется, то, видимо, можно. Допрос свидетеля длился около часа, Свидетель подробно давал показания, красочно описывая процесс избиения Погибшего моим подзащитным.

Показания Свидетель давал монотонно, безынициативно, опустив глаза, изображая процесс вспоминания событий. И в конце допроса, как вишенку на торте, обвинитель «бросает мячик» свидетелю, очевидно заготовленный трюк, задавая последний вопрос: «Свидетель, вы сказали, что не остановили подсудимого, потому что испугались, поясните, чего именно?».

«Мячик» был ловко подхвачен, и Свидетель, оживившись и подняв глаза громко заявил – так он (Обвиняемый) был же несколько раз судим, вот я его и испугался. Вуаля, трюк исполнен.

Удивленные присяжные оживились, переглянулись, Председательствующий конечно же объявил коллегии что данную информацию нельзя использовать при принятии решения, но, как говориться, цель была достигнута, слово не воробей…

Что самое интересное, предвидя такой исход событий, защита до допроса свидетеля заявила отдельное!!! ходатайство, с просьбой повторно довести до Свидетеля о недопущении разглашения информации о судимости обвиняемого перед коллегией присяжных, однако при всей кажущейся безобидности ходатайство судом удовлетворено не было. Уже тогда стало очевидно, что скоро «мячик» полетит.

Еще же более интересный факт, что данный «инцидент» не нашел своего отражения в протоколе судебного заседания, на что защитой были поданы возражения на протокол судебного заседания, которые, к слову сказать, были Председательствующим уже после оглашения оправдательного приговора, удовлетворены, и замечания в протокол все-таки внесли.

Вступая в процесс с присяжными, я вижу, если лаконично, 2 стратегии:

Первая, оправданная, когда подсудимый находится под стражей и присутствуют весомые риски обвинительного вердикта если играть «точно по правилам», заключается в том, чтобы получить оправдательный вердикт любой ценой, пусть и с сознательным нарушением защитой некоторых процедурных моментов.

В таком случае достигается первая цель, оправдательный вердикт – приговор – освобождение из-под стражи, предсказуемая отмена в апелляции и! второй круг. Повторный процесс, естественно, проводится уже не под отмену, но для этого есть и совершенно другие возможности подготовки с подсудимым, находящимся на свободе.

Вторая стратегия предполагает изначально работу по правилу «семь раз отмерь – один раз отрежь», выверение каждого произнесенного в процессе слова как подсудимым, так и защитником, чтобы не оставить малейшего повода апеллянту для дальнейшей отмены приговора.

При работе по рассматриваемому делу мы изначально выбрали вторую стратегию, благо домашний арест позволял нам готовиться к процессу в комфортных условиях. По этой причине, апелляционное представление обвинения содержало, по сути, либо общие фразы о процессуальных нарушениях стороны защиты, либо надуманные моменты, каких- либо существенных нарушений представить они попросту не могли.

Что касается апелляционной инстанции, то я склоняюсь к тому, что суд, принимая решение об отмене или оставлении в силе оправдательных приговоров на основании вердиктов присяжных заседателей, исходит из двух обстоятельств, при совокупности которых есть шанс на «засиливание» оправдательного приговора.

В  первую очередь – свое видение доказанности вины и причастности подсудимого, иными словами, возможность при исходных обстоятельствах вынесения оправдательного приговора профессиональными судьями. И уже при положительном ответе на этот вопрос вторым условием является отсутствие действительно грубых процессуальных нарушений защиты.

Из этих соображений защита исходила при подготовке позиции в апелляционной инстанции, акцент был сделан именно на недоказанность вины подсудимого в принципе, а описанные обвинением «якобы нарушения» защиты были аргументированы как ответные действия на провокации обвинения, которые сами себе при прочих равных обстоятельствах в силу своей надуманности или малозначительности не могут служить основанием для отмены оправдательного приговора.

Как бы то ни было, положительный результат достигнут, предстоит работа по реабилитации. Тексты замечаний на протокол судебного заседания, апелляционного представления и возражений на него прилагаю.