Найти юриста / адвоката / эксперта
Введение I. Предмет исследования.
Большой ошибкой является уверенность в том, что предмет исследования это то, что зависит от самого исследования, определяется им. Скорее наоборот, формирование предмета как возможности, теоретического предела вообще, — залог успеха в научной работе. С другой стороны связать себя рамками необходимо возможного в самом начале, означает отказаться от прерогативы определения методологии, ибо метод структурирует предмет, а определенный предмет предполагает не менее определенный метод.
Оба варианта в одинаковой степени громоздки и неудобны, наверное, поэтому сегодня научная мысль идет по достаточно легкому для себя пути: структурирует относительно универсальный предмет вообще, используя узко специфические методы. Это в высшей степени удобно: ни один метод (частного порядка) не может охватить предмета, но весь предмет позволяет работать всем методам, в результате чего создается видимость достаточно непогрешимого хода рассуждения (тем более ни один вывод, полученный с помощью методологии не будет противоречить общей предметности с самого начала).
В итоге мы имеем кулуарные баталии, кристаллизующие заранее известное общее теоретическое положение. Во внешнем же своем проявлении каждая наука имеет свою причину быть именно такой; для юриспруденции, например, это удобнейшая данность законодателя, которая ставит все вопрос в положение явной неуместности. Пределы данной проблемы впервые в отношении права сформулировал Георг Вильгельм Фридрих Гегель, назвав исследованием «позитивного» права, в противовес собственному видению методологии как философии права. Интересно то, что наша научная мысль унаследовала нелюбовь к практике (как ко всему, что непосредственно не связано с теорией), так и не исправив главного недочета – соотношения предмета и метода познания как заданных констант процесса, совместное бытие которых есть форма.
Достоверное знание возможно только в том случае, если исследование ведется с помощью универсального метода при сугубо частном предмете исследования. Для Гегеля таким методом была его философия; насколько ее использование сегодня оправдано, не нам судить( ее положения уже вплетены в систему как общих, так и частных оценок), но необходимо в любом случае формулировать наш предмет так, чтобы он заранее не предполагал использование известного метода, бытие которого приведет к доказательству уже известной (причем широко известной истины), послушаемся в этом отношении Декарта.
Науке необходим действительно всеобщий метод, способный на существование вне нашего предмета – природы власти, если мы не хотим вступать в порочный круг рассуждения, сведя теоретическое обоснование к терминологическому трактованию… Буквы Закона. В данной работе предлагается использовать людологический метод, рассмотрев как само понятие сущности власти. Так и формы ее организации в должном и действительном.
II. Общее теоретико-обучающее введение.
Людология (Ludo– играю, logos — знание) – это форма познания, предметом которой является мир как универсум, а методом – познание любой формы бытия как игры. В той степени, в которой метод определяет предмет, можно заявить о том, что предмет людологии универсален, ибо любое явление необходимо возможно анализировать как игру.
Здесь следует отметить, что мы понимаем игру не как сам предмет, то есть нечто, что подлежит самостоятельному изучению и в дальнейшем на основе компаративного анализа составляет признаки вторичного предмета исследования, а как формообразующую константу бытия, благодаря которой вообще что-либо существует.
Бытие в возможности. Бытие в действительности Энтелехия Ключевыми категориями, которыми оперирует людология «бытие в возможности» (далее БВ) и «бытие в действительности» (далее БД). Впервые данные формулировки были введены Аристотелем. Однако следует отметить, что их понимание имеет достаточно мало общего с тем значением, которое вкладывает в них людологическая мысль. Так, необходимо отказаться от значения перевода аристотелевского dynamis как «БВ», «способность», «потенциальность». Каждый их этих переводов лишен своей силы, так как не отражает понимания самой проблемы дифференциация бытия.
Остановим внимание читателя лишь на изложении людологического видения проблемы. Людология исходит из того, что мир представлен двумя сферами бытия: БВ и БД. БВ – это универсум вещей, бытие которых опосредовано мыслью, это бытие самой мысли. Бытие в действительности – это бытие вещей, удостовериться в существовании которых можно на основе чувственного восприятия. БВ необходимо находит себя в БД, более того необходимо переходит в БД, организовывая самое себя как форму (БД) из материи (БВ). Процесс перехода и его конечный результат называются энтелехией…
Исследуя БВ, следует предостеречь самих себя от ошибки порочного рассуждения, при котором выводы, составляющие содержание исследования, только потому и верны, что не могли не быть получены в рамках данного предмета и благодаря данному методу. Обратимся непосредственно к целесообразности введения категории БВ.
Теоретическая конструкция«БВ» — это универсальная форма снятия противоречий мысли. Действительно, если не определять БВ как универсум вещей, опосредованных мыслью, как бытие самой мысли, пришлось бы вступить в противоречие с самими собой в определении, как мыслительного процесса, так и человека (как HomoSapiens).
Например, мысль не может существовать без субъекта мыслительной деятельности, ибо мысль есть свойство, позволяющее конституировать экзистенцию субъекта (знаменитое декартовское Cogitoergosum), но в данном случае необходимо было бы признать, что свойство, которое есть производное, в то же время является и основанием для самое себя, при отсутствии бытия самое себя вне субъекта мыслительной деятельности (который при этом существует только благодаря мысли). Таким образом, нам пришлось бы признавать по меньшей мере две крайности (для того, чтобы выйти из противоречия):
В первом случае статика позволяет сделать вывод о возможности рассуждения, исходя из факта признания, факта осуществления (ибо ничто не есть что-то, пока оно находится в процессе становления и не есть само по себе сущее). Во втором случае, следуя современности, мы признаем, что человек только потому и является таковым, что знает о себе как о человеке (самосознание); причем мета- форма необходимо не должна утрачивать свойств первичности, ибо тогда речь идет уже об изменении самих пределов рассуждения. Допуская одновременно обе вышеизложенные крайности, можно впасть в заблуждение дважды.
В случае статики, нам пришлось бы искать «точку опоры», то есть такое достоверное основание, благодаря которому возможно было бы доказать достоверность производного суждения (статичность мысли). Так, например, если допустить, что понятие «человек» не есть вечно меняющееся, а представляет собой определенную мысль, находящуюся в покое относительной самой себя, то определение человечества как совокупности человеков было бы невозможно в силу того, что совокупность есть только там, где возможно сложение отличных друг от друга «вещей», различие которых есть их сходство для познающего.
Но это не так, ибо человек есть часть человечества лишь в той мере, в какой человечество есть часть человека (при допущении статичности мысли «человек»). Из вышеперечисленных «апорий», казалось бы, с легкостью выводит следующее: «человек» есть основание к мысли о себе как о человеке и через эту мысль о себе как о человеке; каждый, обладающий способностью мыслить, становится человеком, более того, мысль уже есть основание для бытия себя самого как человека. Но! Зная о себе как о человеке нельзя без погрешности помыслить себя человеком, ибо мыслимое самим собою заранее является только твоей мыслью, так как невозможно мыслить о том, что мыслить нельзя вне себя, исходя из собственной способности мысли.
Перевести же все в плоскость грубой причастности, как это сделал Декарт, значит потерять себя самого, ибо следствие (бытие) есть на самом деле причина, так как бытие не обнаруживает себя вне мысли, а мысль не существует вне бытия. Таким образом, Cogito предлгает изначально «Я», самоутверждающееся посредством мысли в самое себя; но тогда перед нами предстает цепь таких тождественно подобных связок, которые и составляют само бытие (при полном умалчивании о причине и следствии), что в конечном счете приводит на исходную позицию невозможности определять мысль как свойство (основание и прочее) для бытия чего-либо (на примере «человека» это было показано как определение первичной экзистенции).
Мы необходимо должны во избежание противоречий, признать за мыслью самостоятельность бытия самое себя. Но не следует делать поспешного вывода и говорить, что мысль существует. Наоборот, не бытие есть мысль (о самом себе и прочее), а мысль есть бытие. И это бытие мысли мы называем «бытие в возможности». Попытаемся предупредить некоторые ошибки в рассуждении относительно понимания термина «бытие». Так следует отказаться от такой характеристики как вечность бытия, ибо определение внешнего атрибута из внутренней сущности невозможно. Вопрос о целостности также не выдерживает критики, ибо целостность при определении через количество неделимого уже уничтожается при возможности допущения чести целого (дифференциация есть основание для деления).
В свое время Артур Шопенгауэр решил некоторые из вышеприведенных затруднений посредством сведения любой оценки к анализу представления и воли, реализующей это представление (воля первична, ибо представление – продукт воли как движущего начала любого бытия). В целом его философская система отражает определенные существенные моменты определения БВ. Вообще же в целом следует заметить, что под бытием должно понимать такое состояние, при котором существует определенность свойств предмета, позволяющая проводить сходство и различие между ним и другими предметами. Это минимализирующая дефиниция. Под бытием как самодостаточностью следует понимать замкнутость и изолированность в процессе перехода «возможности» в действительность.
Причем основной характеристикой бытия возможности является наличие множества противоречий, каждое из которых является неоспоримо истинным до процесса реализации «возможности» в действительность. БВ всегда не стабильна, хаотично, не имеет ни определенной формы, ни четкого количества предполагаемых противоречий. Такова характеристика любого БВ, которое еще ни разу не реализовалось в действительность, поскольку любая «возможность» с необходимостью реализовывается в действительность, противоречия мысли снимаются в процессе перехода в действительность.
На основе чувственного восприятия происходит стабилизация и закрепление именно «этого» противоречия, именно за «этим» чувством, и здесь происходит символизация, то есть идеальное и материальное становятся равны друг другу и одно уже не может существовать отлично от другого. Характерной особенностью процесса перехода является то, что БД (как конечный продукт) представлено всегда одним из противоречий(из 2-х возможных по сущности) и в дальнейшем только это противоречие и будет составлять «возможность» этого БД. Таким образом, происходит стабилизация восприятия мира, такова сущность процесса познания, такова природа мира, где из хаоса материи (мысли о мире) рождается вполне конкретизированное представление. Бытие в действительности (БД) это тот универсум вещей, бытие которых возможно проверить благодаря чувственному восприятию. БД необходимо определяется и детерминируется «возможностью», так как в области чувств нет ничего такого, чего бы мы не находили в «возможности».
Данное положение отражает представление об общественном БВ. Применительно к индивидуальному носителю того или иного БВ следует отметить, что для него в мире чувственного(БД как универсум) необходимо присутствует то, что отсутствует в его (индивида) «возможности». Данное положение определяет сам предел познавательной способности человека как отдельной единицы процесса познания. Для лучшего объяснения обратимся к понятию Бытия в действительности. Если БВ – это весь тот универсум, существование которого ограничено рамками разума, «существует» как то, что по своей природе вынесено за пределы чувственного, то БД – это весь тот Универсум, который находит самое себя, благодаря чувственному восприятию, и только ему.
БВ никогда не существует вне БД на субъективном уровне, ибо субъективный уровень – это выборочное хаотичное клише Общественного бытия в возможности, действительностью которого является все, что может быть воспринято (воспринималось) с помощью чувств. Но ни одно чувство не существует вне мысли, ни одно ощущение не остается не названным (структурированным) Разумом. Предупредим при этом от превратного толкования «называния». Под называнием мы понимаем придавание значения тому или иному явлению через мыслимое, то есть закрепление именно за этим чувственным определенной «возможности». Формой закрепления может служить как обыкновенный начертанный символ (так, например, изображение бога в виде святой троицы в свое время стабилизировало ужасный лик мыслимого бога в безобидном символе, разрешающем все противоречия мысли о Боге), так и сложнейшая теория, целевая причина которой и есть оформление чувственных противоречий через монолитность образов мысли (например, психоанализ).
Другим примером может послужить понятие любви(2).
Так, до тех пор, пока люди могут однозначно интерпретировать свои чувства друг к другу, они не обнаруживают себя влюбленными, но как только чувственное восприятие покидает пределы известного (опять же обращаем внимание на то, что здесь речь идет только о субъективной «возможности») и превращается в ужас неизвестного, сокрушающего соответствие БВ БД, остается только одна универсальная форма снятия противоречий чувственного (которые находят так же здесь отражение в противоречиях мысли — зеркальность), — эта форма «любовь».
Каждый индивидуум интерпретирует данное понятие сугубо индивидуально, но механизм реализации этого символа в действительность везде и у всех одинаково (см.ниже «Энтелехия»). Здесь мы подходим к весьма важному для нашей работы заключению: все индивидуально определенные противоречия в своем критическом пределе, снимаются только посредством общественных форм БВ, которые могут быть представлены символом, образом, моделью. Иными словами, человек не в состоянии самостоятельно структурировать реальность относительно самого себя, малейший отход от общественного БВ приводит к разрушению стабилизированной формы перехода БВ в БД.
Необходимо отметить, что слабость человека трансформируется в мощь при одном условии: сложение индивидуально определенного БВ каждого в общее БВ, которое представленное как целое, в дальнейшем определяет БД каждого, но уже ни как лично воспринятое, прочувственное на своем личном опыте, а как необходимо воспринимаемое в процессе совместной деятельности. В целом же необходимо отметить, что чувственное начало человека (БД) всецело и полностью определяется БВ применительно к индивидууму или группе индивидуумов, а Общественное БВ в целом (то есть как универсум мира, охваченного мыслью) – чувственным началом отдельно взятых индивидуумов, прошедшим интерпретацию и стабилизацию на уровне их БВ (так, например, все выдающиеся открытия в этом мире делались именно учеными — одиночками).
Рассмотрим ключевое понятие людологии – переход БВ в БД. Если игра это движущее начало перехода БВ в БД, то энтелехия – это данность на момент завершения процесса реализации. Здесь следует учитывать, что ничто не существует до бытия формы, ибо находится в процессе становления формы, но с момента бытия формы не существует процесса становления, есть лишь его результат – форма. Именно этой особенностью продиктована необходимость выделения энтелехии как самостоятельного элемента целостной парадигмы бытия.
III «О ВЛАСТИ»
Предварительно следует сказать несколько слов относительно понятия стабильности. Человеческому свойственно приписывать атрибут естественности всякой данности любого процесса, поэтому каждой современности ее состояние кажется наиболее естественным( а следовательно правильным) по отношению ко всему предшествующему. Учитывая то, что в процессе реализации БВ в БД поэтапно снимаются изначально заданные противоречия, в конечном счете образуется определенная форма перехода, которая воспроизводит тот или иной образ бытия (который ранее был представлен в форме одного из противоречий возможности), в дальнейшем степень осознанности бытия в возможности вообще смещается в сферу навыка, а бывшие противоречия вытесняются из данной возможности (это характерно в основном для общественных процессов, в сфере индивидуального схема намного сложнее), что приводит к однотипному переходу БВ в БД.
То есть происходит стабилизация хаотичной материи в однозначно воспринимаемой форме. Следует учесть, что для нашего исследования здесь важны два момента: неоднократная повторяемость, формирующая преемственность перехода и субъектный состав, выраженный в неперсонифицированном круге лиц, реализующих тот или иной образ, модель и прочие формы БВ. Исходя из минимума определения стабильности, изложенного здесь, мы будем строить наши рассуждения далее…
Учитывая то, что здесь мы рассматриваем понятие государственной власти, обратимся к бытию в возможности данного явления. Под бытием в возможности государства следует понимать ничто иное как совокупность норм права. Можно дать следующую дефиницию: право – это бытие в возможности государства, а государство – это бытие в действительности права(3). Право есть только «возможность» для бытия того или иного явления.
Так, например, закон – это текстуально стабилизированное бытие в возможности, которое лишено своих противоречий в силу того, что они были устранены в процессе создание вещной стороны данной возможности (в данном случае мы говорим о «возможности», которая находит свою реализацию в действительности относительно самое себя – носитель информации), — при принятии закона.
Мы говорим о хорошем законе, когда его положения сформулированы таким образом, что исключается всякий дуализм при толковании одного и того же положения по целевой, движущей, формальной причине (материальная задается уже в рамках самой реализации закона, правоотношении).
Однако предваряя обвинения в позитивизме, дистанцируемся от учения Огюста Конта, и отметим, что «возможность» может быть представлена другими носителями, кроме действующего законодательства. По сути, это целостное единообразное восприятие переходов той или иной «возможности» в действительность неперсонифицированным кругом лиц и автоматизированное индивидуальное повторение, которое получает характер декартовского «ясно и отчетливо»… Власть несомненно относится к сфере бытия в действительности (так как оно включает в себя как процесс перехода, так и его конечный результат).
Применительно к государственной власти следует дать следующую дефиницию: государственная власть – это такой переход «возможности» в действительность, при котором все элементы «возможности» непосредственно реализуются в действительность (зеркальность перехода). Иными словами ни одно чувственно воспринимаемое начало не остается не интерпретированным изначально в БВ, не выходит за рамки БВ.
В этом отношении власть – свойство перехода, очередности и последовательности взаимодействия; формы структурирования БВ (безразлично как именно формируется БВ – самим ли субъектом, называется ему, заимствуется и пр.);(4) процесса реализации, в том числе: по субъектам реализации; по целевой и материальной причине (т.е. начало и конец процесса); форме воспроизведения реализации. способа усечения того в действительности, что не соответствует изначально сформированной возможности процесса; способа изменения целостной парадигмы бытия (БВ – переход – БД – восприятие БД, т.е. контроль соответствия действительности возможности).
Под формой организации можно понимать: дифференцированность по степени приоритетности относительно элементов организации; известную степень баланса или дисбаланса по 4-м причинам бытия (т.е. приоритет может быть отдан либо целевой причине, а следовательно движущая будет формироваться уже непосредственно в переходе или наоборот движущая станет ядром процесса целостной парадигмы и тогда сами субъекты реализации будут определять, что возможно структурировать в последующем на основе простейшей причастности). Место. Точнее было бы сказать пространство. Именно она устанавливает «невидимые» границы для бытия того значения, которое переводится из сферы «возможности» в действительность.
Причем пространство здесь структурируется относительно самое себя исходя из самой возможности. Так государственная территория является пределом для бытия предписаний норм права того или иного государства, а территория муниципального образования – для актов органов местного самоуправления. Причем игровая атрибутика в этом отношении не изменилась со времен Египта: налицо те же символы – материальные объекты; восприятие которых необходимо корреспондирует воспринимающему субъекту значение границ и пределов. Здесь следует отметить, что в одном и том же месте в одно и тоже время возможно наличие сколь угодно большого числа игр, если они реализуют разное бытие в возможности таким образом, что результаты данной реализации не находятся в действительном противоречии друг с другом, исходя из смой «возможности».
И, наоборот, в одном и том же месте, в одно и тоже время невозможно наличие двух игр, реализующих противоречия одной «возможности», — бытие в таком случае обнаруживает себя только в форме антагонизма результатом, которого может быть наличное бытие только одного из противоречий. Время.Пропуская изложение дифференциации временного анализа, отметим, что общность времени творится единобытием в рамках однотипного комплекса игр. И конечно нет более условной вещи, чем система исчисления времени.
Также следует отметить, что чем более неклишировано БВ, тем сильнее девиация процесса в общепринятом временном континиуме (т.к. общественный процесс изначально предполагает структурирование общеизвестного результата, т.е. позволительно говорить о заданности временных рамок, в то время как в инновационном процессе результат лишь предполагаем в своей целевой причине для субъекта реализации и абсолютно неизвестен для стороннего наблюдателя, что создает эффект не восприятия тех или иных действий как целенаправленных).
Маски.Маска есть тот элемент БВ, который соответствует движущей причине. Необходимое условие маски – она адресована неперсонифицированному кругу лиц. Представляет собой такой набор сущностных признаков, реализация которых структурирует и формирует как самого носителя маски, так и окружающую среду в рамках определенного пространства и времени, определенным образом упорядочивая ее относительно той или иной игры.
Посмотрим эту схему применительно к разделению властей. Так, законодательная власть обнаруживает свою сущность непосредственно в структурировании стабилизированного бытия в возможности. Целевая причина представлена механическим сложением субъективного бытия в возможности, являющегося продуктом опосредования фактического БД, имеющего хаотичную форму.
Движущая причина представлена: Игровые элементы: Материальная причина представлена продуктом процесса реализации целевой причины – бытием в возможности, реализованным относительно самое себя и не содержащим в себе формообразующих противоречий (правовой акт). В целом завершая анализ по схеме парадигмы бытия следует отметить, что необходима реформа восприятия законодательной власти с целью повышения игровой сущности последней.
Во времена Шарля Монтескье игра все еще не покидала пределов знания о самой себе как о движущем начале (Галантный век! Что может с ним сравниться по степени вычурной наивности условных форм?!), поэтому думается автор теории разделения властей не мог бы дать те рекомендации, которые мы предложим ниже (как любой, повествующий о том, что видит не может дать описание самого глаза, благодаря которому существует относительно автора описываемого явления).
Следует также отметить, что если на уровне закона не конституировать игровые формы того или иного процесса они так или иначе обретут себя в реальности, только будут иметь латентный характер относительно официальных представлений о должном того или иного процесса.
Банальный пример – взяточничество, лоббирование. В целом же следует признать несколько неверным дифференциацию законодательных органов в зависимости от территории действия актов принимаемых ими, — это инстинктивно унаследованная черта, заданная самой сущностью игры (причем, если говорить о том, что принцип формирования оправдан субъектом формирования – народом в целом, осуществляющим свою суверенную власть, это все равно не выведет нас из положения defacto, изложенного выше).
Данное положение нуждается в реформе. Так, благоразумным кажется принцип формирования, исходя из причастности к профессиональному роду занятий (образования). Так, следует дифференцировать законодательные органы по сферам законотворчества, при едином их правовом статусе. Например, никто не примет уголовный кодекс лучше, чем это сделают бывшие работники правоохранительных органов. Можно также прибегнуть к временной дифференциации парламентов (т.е. именно этот парламент именно для этого закона, группы законов).
Конечно, неизбежны злоупотребления, в хорошем смысле этого слова, выраженные в излишней концентрации внимания на том или ином вопросе. Для этого следовало бы создать межотраслевой корректирующий парламент, состоящий из неоднородных избранников, которые бы снимали противоречия, возникающие в стадии преувеличения правовой сферы регулирования в том или ином законе, принятом парламентом узкой специализации (для этого в большей степени, например, подходят юристы–государствоведы).
Также следует ввести некоторый церемониал, правда, придется перевести сферу его значения в более интеллектуализированную (это достаточно обширный вопрос, на нем мы здесь не будем останавливаться). Относительно игровой атрибутики так же следовало бы структурировать процессы таким образом, чтобы они гарантировали на определенное время полное «превращение» (100% реализация должного бытия маски) участника законотворческой деятельности. В отношении законодательных органов субъектов Федерации, государство в целом должно конституировать абсолютно идентичную структуру аналогичную федеральной.
Причем компетенция законодательного органа детально регламентируется (абсолютно определенная компетенция), т.е. формируются базисные условия формальной причины, в то время как целевая и движущая по порядку реализации определяются самостоятельно.
Материальная причина по форме не должна противоречить целевой на федеральном уровне субъекта является результатом реализации целевой на уровне федерации (например, ситуация с правами человека выглядела бы совершенно иным образом). В динамике данная форма организации материи фактически реализует бытие в возможности государства, структурируя само государство, в известном смысле исполнительная власть в рамках замкнутого процесса реализации, и есть государство.
Сосредоточим наше внимание на инновационных предложениях (теоретическую часть вопроса нетрудно пролонгировать каждому, но здесь это слишком громоздкий вопрос, чтобы приводить его целиком).
