Найти юриста / адвоката / эксперта
В 2008 году экспертная комиссия сделала вывод, усомнивший следствие. Член комиссии из госэкспертного учреждения уволен. Из дела в отдельное производство выделены материалы проверки этого врача за заведомо ложное заключение. Истину установили защитник и судья. Проверка бывшего эксперта продолжалась 4 года.
Адвокату Еремееву М.Е. и судье Дягилеву Р.В. посвящаю. Автор.
Следователь выбирает доказательство
На вопрос постановления «Может ли участвовать в следственных действиях?» дан ответ: «Необходимость лечения в больнице в условиях стационара препятствует участию в следственных действиях. Целесообразно повторить экспертизу, когда С-н будет выписан из стационара на амбулаторное лечение». Банальное заключение подписала комиссия из трёх экспертов, но именно для меня безобидный вывод оказался зловещим.
Следователь следственного отдела по К-му АО г. Тюмени СУ СК при прокуратуре РФ по Тюменской области Ч-в имел чёткое внутреннее убеждение, что «вор должен сидеть в тюрьме»1. Подельники уже отбывали свои сроки, а главарь шайки, для которого предстоящая ходка была четвёртой, выпал из следственно-судебного расписания. Поэтому, руководствуясь законом и совестью[2], Ч-в сделал всё возможное для устранения препятствия.
Он не допросил членов комиссии для разъяснения данного ими заключения (УПК РФ, ст. 205, ч. 1). Я бы обязательно напомнил ему о том, что он и сам знал прекрасно.
√ К своему головному мозгу С-н относился беспощадно: четыре черепно-мозговых травмы, отравление выхлопными газами, эпилептические приступы. В следственном изоляторе ночью, обидевшись на предъявленное ему 24.12.2007 обвинение, набросил петлю на шею. Для спасения от гипоксической энцефалопатии пришлось конвоировать в реанимацию городской больницы. Через 2,5 месяца амбулаторная комиссионная судебно-психиатрическая экспертиза его душевное здоровье одобрила. Ещё через три недели у С-на нарушилось мозговое кровообращение. Он оказался в психоневрологическом отделении ФБУ Областная больница УФСИН России по Тюменской области. Время шло, а больной поправляться не спешил. Более того, после судорожного приступа на фоне гипертонического криза возник повторный инсульт.
√ Объективная неврологическая картина необъяснимо не соответствовала прострации подэкспертного3. При дополнительной экспертизе после перевода С-на из областной тюремной больницы в медсанчасть следственного изолятора, когда последствия дважды перенесенного инсульта стабилизируются, разрешение этой «непонятки» станет неизбежным.
Следователь не стал ждать амбулаторной стадии лечения. Через неделю после получения нашего заключения он назначил экспертизу повторно, обосновав тем, что выводы первой комиссии «вызывают сомнения». Утверждение было голословным. В уголовном деле не было ни одного документа, подтверждающего сомнения следователя. Через два года руководитель отдела процессуального контроля Следственного управления по Тюменской области Следственного комитета при прокуратуре РФ А-в поддержал подчинённого (цитирую): «ч. 2 ст. 207 УПК РФ не регламентирует процессуальное документирование случаев возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта». Волюнтаризм процессуалиста не остановило то, что любое постановление следователя должно быть законным, обоснованными мотивированным (УПК РФ, статья 7, ч. 4).
Вторая комиссия не исследовала подлинную историю болезни и не обследовала С-на, а воспользовалась исследовательской частью нашего заключения. Таким образом, повторная экспертиза не имела представления о состоянии здоровья подэкспертного в течение двух последних месяцев и на момент проведения экспертизы. Это не соответствовало судебно-медицинским нормативам и здравому смыслу.
√ «Медицинские документы должны быть подлинными» (Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые Постановлением Правительства РФ № 522 от 17.08.2007, п. 7).
√ «Степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека, не определяется, если … живое лицо, в отношении которого назначена судебно-медицинская экспертиза, не явилось и не может быть доставлено на судебно-медицинскую экспертизу либо живое лицо отказывается от медицинского обследования» (Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ № 194н от 24.04.2008, п. 27).
√ Доверять исследованию, выполненному «сомнительной» экспертизой, просто нелогично.
√ Выводы первой и второй экспертизы отражали состояние здоровья С-на на 30.07.2008. За 2 месяца состояние подследственного могло ухудшиться. Это не давало права на проведение следственных действий в октябре.
Вторую комиссию возглавил мой непосредственный начальник, первый руководитель Тюменского областного бюро судебно-медицинской экспертизы и заведующий кафедрой судебной медицины медицинской академии, доктор медицинских наук. Второй солидный эксперт — заведующая кафедрой нервных болезней медицинской академии, профессор. В таком представительном составе они подыграли обвинению.
Выводы двух комиссий были противоречивы, что требовало проведения ещё одной повторной экспертизы (УПК РФ, ст. 207). И в другом экспертном учреждении, так как два соруководителя нашего экспертного учреждения уже высказались. Защитник «в связи с разными выводами экспертиз» ходатайствовал об этом. Но получил отказ с мотивировкой: «по противоречиям выводов… допрошен начальник», который подтвердил, что С-н «может лечиться на амбулаторном режиме … нет объективных данных, указывающих на полное отсутствие возможности общаться, разговаривать, слушать, писать правой рукой …».
Заведующий психоневрологическим отделением областной тюремной больницы 03.10.2008 сформулировал психиатрический диагноз «Апато-абулический синдром психогенной этиологии на фоне органического поражения головного мозга», позволявший понять резкую заторможенность больного 4. Защитник ходатайствовал о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы, что было проигнорировано следователем. Видимо, не втискивалось в график сдачи дела в суд. Работающее на обвинение заключение полностью устраивало.
Защитник ходатайствовал о моём допросе и прямо обвинил следователя в том, что «отсутствие допроса Семячкова А.К. (председатель комиссии) является свидетельством сознательного уклонения следствия по установлению обстоятельств совершения инкриминируемых С-ну деяний». Снова отказ.
Несмотря на удобные для обвинения выводы второго заключения, подследственный по-прежнему не контактировал с окружающими. Следователь 27-28.10.2008 зачитал вслух над безучастным телом душевнобольного все 4 тома уголовного дела. Сие действо скрепили подписи понятых. 01.11.2008 пациент «получить обвинительное заключение отказался, причину не пояснил, от подписи в каких-либо документах отказался». Так он поступал уже полгода, даже очухавшись после инсульта. Несознательность подследственного удостоверили в акте ответственный дежурный колонии в чине майора и заведующий психоневрологическим отделением тюремной больницы.
В обвинительном заключении следователь не упомянул о первой комиссионной экспертизе, следовательно, исключил её из числа доказательств (УПК РФ, ст. 88, ч. 3). Совесть следователя позволила из двух претендентов на доказательство выбрать самое доказательное. Но зачем-то включил меня в список лиц, подлежащих вызову в суд. Видимо, как запасного обвиняемого.
Добить эксперта за … правду!
Пока поведение следователя соответствовало его внутреннему убеждению или ложно понимаемому должностному рвению, я относился к происходящему как к фарсу. Но кулисы театра абсурда раскачивались всё сильнее, и он превращался в драматический. Сразу после выдачи следователю повторного заключения я 02.10.2008 был уволен. По инициативе своего начальника и другому, разумеется, поводу.
Следователь 16.10.2008 допросил невропатолога первой комиссии — доцента кафедры, заведующая которой участвовала в проведении повторной экспертизы. Являясь лицом, зависимым от своего руководителя, он пояснил, что подписал заключение, не читая, так как полагал, что выводы отражают его точку зрения. То есть, как бы отозвал свою подпись под нашим заключением. Это было обвинение в подлоге, подделке, фальсификации, затрудняюсь в правовой квалификации своего «преступления».
17.10.2008 следователь установил «факт [5] дачи заведомо ложного заключения заместителем начальника Тюменского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Семячковым А.К.», выделил из уголовного дела № 200800132/34 в отдельное производство материалы, содержащие сведения о совершении этого преступления. Привлекать к ответственности за ложное заключение, подписанное тремя экспертами, только одного из них — это ни в какие ворота не лезет! Разве что — в кунсткамеру. Доказать уже установленный факт не удалось даже за 4 года. Поставленная следователем цель в отношении меня была непосильной и бессмысленной. Если бы я верил в совершение мной преступления, то добровольно признался бы в этом следователю или суду и был бы освобождён от уголовной ответственности (УК РФ, ст. 307, примечание).
Защитник заявил ходатайство о проведении очной ставки между мной и невропатологом. Отказ. Поскольку уже "установлен факт заведомо ложного заключения", очная ставка «не является следственным действием, относящимся к предмету доказывания на основании ст. 73 УПК РФ». Следователь не заметил, что доказыванию подлежат «обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания» (УПК РФ, ст. 73, ч. 1, п. 7).
Если бы очная ставка состоялась, то я напомнил бы доценту, что он перед подписанием не только прочитал заключение, но и заметил ошибку. Во втором выводе содержалась описка: гемипарез назван правосторонним. Тут же было произведено исправление на «левосторонний».
Для этого мне пришлось перейти в кабинет напротив, где располагался отдел сложных экспертиз, и перепечатать соответствующий лист заключения. Только после этого выводы были подписаны. Но «правосторонний» остался в сноске к этому выводу, который я, впопыхах, не исправил. Так с этой ошибкой заключение и попало в уголовное дело.
Материалы проверки по «установленному факту» передали из К-го в Л-й район. Здесь располагалось экспертное учреждение, в стенах которого я заведомо ложно заключил. Первыми объяснения дали: инициатор проверки против меня следователь Ч-в, доцент, мой начальник. Только после этого заместитель начальника Л-го СО, разработавший 40 дней назад план моего разоблачения, приступил к его завершению: 10 ноября лично взял объяснение у меня. Первое и единственное за все 4 года. Начал он «как учили»: «Расскажите о детстве, родителях и прочее».
Пришлось поставить «доброму» следователю свои условия: трогательных воспоминаний не будет, жду письменных вопросов. Отвечаю собственноручно. Так, поочередно присаживаясь к компьютеру, мы создали «шедевр» объяснительного единоборства. В этот же день в возбуждении уголовного дела было отказано. Впервые. В связи с отсутствием события преступления. Только мне об этом было неведомо. Законодатель позаботился об информировании лишь заявителя (УПК РФ, ст. 145, ч. 2).
Такой допрос мог своевременно учинить и следователь Ч-в. Но не стал портить «палочную» статистику. А сейчас надобность в моём преследовании отпала. Дело уже в суде, благодаря «правильному» заключению повторной экспертизы.
Педантичный судья
В исключительных случаях судебное разбирательство тяжких и особо тяжких преступлений может проводиться в отсутствие подсудимого, который …уклоняется от явки в суд (УПК РФ, ст. 247).
Судья К-го районного суда г. Тюмени Д-в, ранее вынесший обвинительный приговор подельникам С-на, прекрасно знал доказательства вины организованной преступной группы.
Судья мог бы пойти по пути, проторенному подыгравшими обвинению учёными от судебной медицины и неврологии. Следователь охотно предоставил бы через гособвинителя соответствующую справку. Счесть С-на за уклониста и зачитать обвинительный приговор в его отсутствие. И делу № 1-812-08 конец!
Но, в отличие от экспертов повторной комиссии, он хотел лично увидеть подсудимого и добивался конвоирования главаря в суд. Тюремные врачи более двух месяцев противились конвою, ссылаясь на нетранспортабельность больного. Так без участия «постинсультника» прошли заседания, назначенные на 11 и 24 ноября.
Психиатры, устав бороться с судьей за больного, перевели его 02.12.2008 на стационарное лечение в медсанчасть следственного изолятора. Здешние доктора оказались посговорчивее и отпустили 26.01.2009 пациента на встречу с Д-вым. Она оказалась единственной. Конвой привез его на каталке, прикрытого белой простыней. Завозить эту беспомощность в железную клетку было бессмысленно. И снова судье предоставлялась возможность отличиться. Опираясь на заключение повторной экспертизы, зачитать над бездыханным подсудимым обвинительный приговор. И с чистой совестью дело в архив, осужденного — в каталажку!
Судью, не владевшего свободой оценки доказательств и следственно-судебной корпоративностью, выручил адвокат, заявивший ходатайство о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Его поддержали заведующий психоневрологическим отделением тюремной областной больницы, врач-психиатр медсанчасти следственного изолятора, прокурор и даже потерпевший предприниматель. Все, кроме следователя, усомнились во втором экспертном заключении.
Судья назначил. Через месяц наблюдения за подэкспертным в отделении судебно-психиатрической экспертизы Тюменской областной клинической психиатрической больницы, врачи расписалась в своей беспомощности: «В связи с неясностью клинической картины, для уточнения диагноза (какого, не указано, – автор) и решения экспертных вопросов направить С-на в Государственный научный Центр социальной и судебной психиатрии имени Сербского г. Москва». Это судья и сделал 23.04.2009. До сих пор не понимаю, почему психиатры-эксперты со стажем работы 42 (профессор и заведующий кафедрой), 37 (зав. 14-ым стражным отделением) и 22 годапоступились своим профессиональным достоинством.
Подсудимого и пять томов уголовного дела № 1-41-09 спецвагон притащил в Москву. Дальше отступать некуда. В мае 2009 г. в амбулаторных условиях следственного изолятора и за один день здесь разобрались, что С-н не может «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания… нуждается в направлении в психиатрический стационар специализированного типа».
14.07.2009 заключение и душевнобольной вернулись в Тюмень. Судья в отсутствие подсудимого выполнил указание москвичей и освободил его от уголовной ответственности. На 27 страницах постановления он даже не упомянул о противоречивых комиссионных судебно-медицинских экспертизах. После заключения столичных психиатров они уже ничего не значили. Это была полная победа неугомонного адвоката и последовательного судьи.
Преступника заботливо и безнадежно врачевали в «психушке», а меня продолжали проверять до 16.07.2012. Но это уже совсем неинтересная история.
Документы
1 Глеб Жеглов (актёр В. Высоцкий) в фильме «Место встречи изменить нельзя»; председатель Правительства России в связи с делом М. Ходорковского (телепередача 16.12.2010 «Разговор с Владимиром Путиным» с ответами на вопросы населения в прямом эфире).
2 «…следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, … руководствуясь законом и совестью» (УПК РФ, ст. 17, ч. 1).
3 Прострация — резкий упадок психического тонуса в сочетании с речевой и двигательной заторможенностью, выраженным снижением (или отсутствием) реакции на внешние раздражители. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 2. М., 1983. С. 379.
4 Апато-абулический синдром – сочетание аспонтанности с безразличием к окружающему. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 3. М., 1984. С. 103.
[5] Факт – 1. Синоним понятий истина, событие, результат; 2. Знание, достоверность которого доказана. Большая советская энциклопедия.
Адвокату Еремееву М.Е. и судье Дягилеву Р.В. посвящаю. Автор.
Следователь выбирает доказательство
На вопрос постановления «Может ли участвовать в следственных действиях?» дан ответ: «Необходимость лечения в больнице в условиях стационара препятствует участию в следственных действиях. Целесообразно повторить экспертизу, когда С-н будет выписан из стационара на амбулаторное лечение». Банальное заключение подписала комиссия из трёх экспертов, но именно для меня безобидный вывод оказался зловещим.
Следователь следственного отдела по К-му АО г. Тюмени СУ СК при прокуратуре РФ по Тюменской области Ч-в имел чёткое внутреннее убеждение, что «вор должен сидеть в тюрьме»1. Подельники уже отбывали свои сроки, а главарь шайки, для которого предстоящая ходка была четвёртой, выпал из следственно-судебного расписания. Поэтому, руководствуясь законом и совестью[2], Ч-в сделал всё возможное для устранения препятствия.
Он не допросил членов комиссии для разъяснения данного ими заключения (УПК РФ, ст. 205, ч. 1). Я бы обязательно напомнил ему о том, что он и сам знал прекрасно.
√ К своему головному мозгу С-н относился беспощадно: четыре черепно-мозговых травмы, отравление выхлопными газами, эпилептические приступы. В следственном изоляторе ночью, обидевшись на предъявленное ему 24.12.2007 обвинение, набросил петлю на шею. Для спасения от гипоксической энцефалопатии пришлось конвоировать в реанимацию городской больницы. Через 2,5 месяца амбулаторная комиссионная судебно-психиатрическая экспертиза его душевное здоровье одобрила. Ещё через три недели у С-на нарушилось мозговое кровообращение. Он оказался в психоневрологическом отделении ФБУ Областная больница УФСИН России по Тюменской области. Время шло, а больной поправляться не спешил. Более того, после судорожного приступа на фоне гипертонического криза возник повторный инсульт.
√ Объективная неврологическая картина необъяснимо не соответствовала прострации подэкспертного3. При дополнительной экспертизе после перевода С-на из областной тюремной больницы в медсанчасть следственного изолятора, когда последствия дважды перенесенного инсульта стабилизируются, разрешение этой «непонятки» станет неизбежным.
Следователь не стал ждать амбулаторной стадии лечения. Через неделю после получения нашего заключения он назначил экспертизу повторно, обосновав тем, что выводы первой комиссии «вызывают сомнения». Утверждение было голословным. В уголовном деле не было ни одного документа, подтверждающего сомнения следователя. Через два года руководитель отдела процессуального контроля Следственного управления по Тюменской области Следственного комитета при прокуратуре РФ А-в поддержал подчинённого (цитирую): «ч. 2 ст. 207 УПК РФ не регламентирует процессуальное документирование случаев возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта». Волюнтаризм процессуалиста не остановило то, что любое постановление следователя должно быть законным, обоснованными мотивированным (УПК РФ, статья 7, ч. 4).
Вторая комиссия не исследовала подлинную историю болезни и не обследовала С-на, а воспользовалась исследовательской частью нашего заключения. Таким образом, повторная экспертиза не имела представления о состоянии здоровья подэкспертного в течение двух последних месяцев и на момент проведения экспертизы. Это не соответствовало судебно-медицинским нормативам и здравому смыслу.
√ «Медицинские документы должны быть подлинными» (Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые Постановлением Правительства РФ № 522 от 17.08.2007, п. 7).
√ «Степень тяжести вреда, причиненного здоровью человека, не определяется, если … живое лицо, в отношении которого назначена судебно-медицинская экспертиза, не явилось и не может быть доставлено на судебно-медицинскую экспертизу либо живое лицо отказывается от медицинского обследования» (Медицинские критерии определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утверждённые приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ № 194н от 24.04.2008, п. 27).
√ Доверять исследованию, выполненному «сомнительной» экспертизой, просто нелогично.
√ Выводы первой и второй экспертизы отражали состояние здоровья С-на на 30.07.2008. За 2 месяца состояние подследственного могло ухудшиться. Это не давало права на проведение следственных действий в октябре.
Вторую комиссию возглавил мой непосредственный начальник, первый руководитель Тюменского областного бюро судебно-медицинской экспертизы и заведующий кафедрой судебной медицины медицинской академии, доктор медицинских наук. Второй солидный эксперт — заведующая кафедрой нервных болезней медицинской академии, профессор. В таком представительном составе они подыграли обвинению.
Выводы двух комиссий были противоречивы, что требовало проведения ещё одной повторной экспертизы (УПК РФ, ст. 207). И в другом экспертном учреждении, так как два соруководителя нашего экспертного учреждения уже высказались. Защитник «в связи с разными выводами экспертиз» ходатайствовал об этом. Но получил отказ с мотивировкой: «по противоречиям выводов… допрошен начальник», который подтвердил, что С-н «может лечиться на амбулаторном режиме … нет объективных данных, указывающих на полное отсутствие возможности общаться, разговаривать, слушать, писать правой рукой …».
Заведующий психоневрологическим отделением областной тюремной больницы 03.10.2008 сформулировал психиатрический диагноз «Апато-абулический синдром психогенной этиологии на фоне органического поражения головного мозга», позволявший понять резкую заторможенность больного 4. Защитник ходатайствовал о назначении стационарной судебно-психиатрической экспертизы, что было проигнорировано следователем. Видимо, не втискивалось в график сдачи дела в суд. Работающее на обвинение заключение полностью устраивало.
Защитник ходатайствовал о моём допросе и прямо обвинил следователя в том, что «отсутствие допроса Семячкова А.К. (председатель комиссии) является свидетельством сознательного уклонения следствия по установлению обстоятельств совершения инкриминируемых С-ну деяний». Снова отказ.
Несмотря на удобные для обвинения выводы второго заключения, подследственный по-прежнему не контактировал с окружающими. Следователь 27-28.10.2008 зачитал вслух над безучастным телом душевнобольного все 4 тома уголовного дела. Сие действо скрепили подписи понятых. 01.11.2008 пациент «получить обвинительное заключение отказался, причину не пояснил, от подписи в каких-либо документах отказался». Так он поступал уже полгода, даже очухавшись после инсульта. Несознательность подследственного удостоверили в акте ответственный дежурный колонии в чине майора и заведующий психоневрологическим отделением тюремной больницы.
В обвинительном заключении следователь не упомянул о первой комиссионной экспертизе, следовательно, исключил её из числа доказательств (УПК РФ, ст. 88, ч. 3). Совесть следователя позволила из двух претендентов на доказательство выбрать самое доказательное. Но зачем-то включил меня в список лиц, подлежащих вызову в суд. Видимо, как запасного обвиняемого.
Добить эксперта за … правду!
Пока поведение следователя соответствовало его внутреннему убеждению или ложно понимаемому должностному рвению, я относился к происходящему как к фарсу. Но кулисы театра абсурда раскачивались всё сильнее, и он превращался в драматический. Сразу после выдачи следователю повторного заключения я 02.10.2008 был уволен. По инициативе своего начальника и другому, разумеется, поводу.
Следователь 16.10.2008 допросил невропатолога первой комиссии — доцента кафедры, заведующая которой участвовала в проведении повторной экспертизы. Являясь лицом, зависимым от своего руководителя, он пояснил, что подписал заключение, не читая, так как полагал, что выводы отражают его точку зрения. То есть, как бы отозвал свою подпись под нашим заключением. Это было обвинение в подлоге, подделке, фальсификации, затрудняюсь в правовой квалификации своего «преступления».
17.10.2008 следователь установил «факт [5] дачи заведомо ложного заключения заместителем начальника Тюменского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Семячковым А.К.», выделил из уголовного дела № 200800132/34 в отдельное производство материалы, содержащие сведения о совершении этого преступления. Привлекать к ответственности за ложное заключение, подписанное тремя экспертами, только одного из них — это ни в какие ворота не лезет! Разве что — в кунсткамеру. Доказать уже установленный факт не удалось даже за 4 года. Поставленная следователем цель в отношении меня была непосильной и бессмысленной. Если бы я верил в совершение мной преступления, то добровольно признался бы в этом следователю или суду и был бы освобождён от уголовной ответственности (УК РФ, ст. 307, примечание).
Защитник заявил ходатайство о проведении очной ставки между мной и невропатологом. Отказ. Поскольку уже "установлен факт заведомо ложного заключения", очная ставка «не является следственным действием, относящимся к предмету доказывания на основании ст. 73 УПК РФ». Следователь не заметил, что доказыванию подлежат «обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания» (УПК РФ, ст. 73, ч. 1, п. 7).
Если бы очная ставка состоялась, то я напомнил бы доценту, что он перед подписанием не только прочитал заключение, но и заметил ошибку. Во втором выводе содержалась описка: гемипарез назван правосторонним. Тут же было произведено исправление на «левосторонний».
Для этого мне пришлось перейти в кабинет напротив, где располагался отдел сложных экспертиз, и перепечатать соответствующий лист заключения. Только после этого выводы были подписаны. Но «правосторонний» остался в сноске к этому выводу, который я, впопыхах, не исправил. Так с этой ошибкой заключение и попало в уголовное дело.
Материалы проверки по «установленному факту» передали из К-го в Л-й район. Здесь располагалось экспертное учреждение, в стенах которого я заведомо ложно заключил. Первыми объяснения дали: инициатор проверки против меня следователь Ч-в, доцент, мой начальник. Только после этого заместитель начальника Л-го СО, разработавший 40 дней назад план моего разоблачения, приступил к его завершению: 10 ноября лично взял объяснение у меня. Первое и единственное за все 4 года. Начал он «как учили»: «Расскажите о детстве, родителях и прочее».
Пришлось поставить «доброму» следователю свои условия: трогательных воспоминаний не будет, жду письменных вопросов. Отвечаю собственноручно. Так, поочередно присаживаясь к компьютеру, мы создали «шедевр» объяснительного единоборства. В этот же день в возбуждении уголовного дела было отказано. Впервые. В связи с отсутствием события преступления. Только мне об этом было неведомо. Законодатель позаботился об информировании лишь заявителя (УПК РФ, ст. 145, ч. 2).
Такой допрос мог своевременно учинить и следователь Ч-в. Но не стал портить «палочную» статистику. А сейчас надобность в моём преследовании отпала. Дело уже в суде, благодаря «правильному» заключению повторной экспертизы.
Педантичный судья
В исключительных случаях судебное разбирательство тяжких и особо тяжких преступлений может проводиться в отсутствие подсудимого, который …уклоняется от явки в суд (УПК РФ, ст. 247).
Судья К-го районного суда г. Тюмени Д-в, ранее вынесший обвинительный приговор подельникам С-на, прекрасно знал доказательства вины организованной преступной группы.
Судья мог бы пойти по пути, проторенному подыгравшими обвинению учёными от судебной медицины и неврологии. Следователь охотно предоставил бы через гособвинителя соответствующую справку. Счесть С-на за уклониста и зачитать обвинительный приговор в его отсутствие. И делу № 1-812-08 конец!
Но, в отличие от экспертов повторной комиссии, он хотел лично увидеть подсудимого и добивался конвоирования главаря в суд. Тюремные врачи более двух месяцев противились конвою, ссылаясь на нетранспортабельность больного. Так без участия «постинсультника» прошли заседания, назначенные на 11 и 24 ноября.
Психиатры, устав бороться с судьей за больного, перевели его 02.12.2008 на стационарное лечение в медсанчасть следственного изолятора. Здешние доктора оказались посговорчивее и отпустили 26.01.2009 пациента на встречу с Д-вым. Она оказалась единственной. Конвой привез его на каталке, прикрытого белой простыней. Завозить эту беспомощность в железную клетку было бессмысленно. И снова судье предоставлялась возможность отличиться. Опираясь на заключение повторной экспертизы, зачитать над бездыханным подсудимым обвинительный приговор. И с чистой совестью дело в архив, осужденного — в каталажку!
Судью, не владевшего свободой оценки доказательств и следственно-судебной корпоративностью, выручил адвокат, заявивший ходатайство о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Его поддержали заведующий психоневрологическим отделением тюремной областной больницы, врач-психиатр медсанчасти следственного изолятора, прокурор и даже потерпевший предприниматель. Все, кроме следователя, усомнились во втором экспертном заключении.
Судья назначил. Через месяц наблюдения за подэкспертным в отделении судебно-психиатрической экспертизы Тюменской областной клинической психиатрической больницы, врачи расписалась в своей беспомощности: «В связи с неясностью клинической картины, для уточнения диагноза (какого, не указано, – автор) и решения экспертных вопросов направить С-на в Государственный научный Центр социальной и судебной психиатрии имени Сербского г. Москва». Это судья и сделал 23.04.2009. До сих пор не понимаю, почему психиатры-эксперты со стажем работы 42 (профессор и заведующий кафедрой), 37 (зав. 14-ым стражным отделением) и 22 годапоступились своим профессиональным достоинством.
Подсудимого и пять томов уголовного дела № 1-41-09 спецвагон притащил в Москву. Дальше отступать некуда. В мае 2009 г. в амбулаторных условиях следственного изолятора и за один день здесь разобрались, что С-н не может «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания… нуждается в направлении в психиатрический стационар специализированного типа».
14.07.2009 заключение и душевнобольной вернулись в Тюмень. Судья в отсутствие подсудимого выполнил указание москвичей и освободил его от уголовной ответственности. На 27 страницах постановления он даже не упомянул о противоречивых комиссионных судебно-медицинских экспертизах. После заключения столичных психиатров они уже ничего не значили. Это была полная победа неугомонного адвоката и последовательного судьи.
Преступника заботливо и безнадежно врачевали в «психушке», а меня продолжали проверять до 16.07.2012. Но это уже совсем неинтересная история.
Документы
1 Глеб Жеглов (актёр В. Высоцкий) в фильме «Место встречи изменить нельзя»; председатель Правительства России в связи с делом М. Ходорковского (телепередача 16.12.2010 «Разговор с Владимиром Путиным» с ответами на вопросы населения в прямом эфире).
2 «…следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, … руководствуясь законом и совестью» (УПК РФ, ст. 17, ч. 1).
3 Прострация — резкий упадок психического тонуса в сочетании с речевой и двигательной заторможенностью, выраженным снижением (или отсутствием) реакции на внешние раздражители. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 2. М., 1983. С. 379.
4 Апато-абулический синдром – сочетание аспонтанности с безразличием к окружающему. Энциклопедический словарь медицинских терминов. Т. 3. М., 1984. С. 103.
[5] Факт – 1. Синоним понятий истина, событие, результат; 2. Знание, достоверность которого доказана. Большая советская энциклопедия.
Уважаемый Анатолий Кириллович, как же это знакомо все… всколыхнули Вы своей публикацией очень для меня больную тему. Важную, безусловно и с профессиональной точки зрения, но и личную тоже...
Досадно бывает нестерпимо, когда «квалифицированные» эксперты, по умолчанию согласившиеся с принципом вышестоящего руководства «шаг влево, шаг вправо — уволим, за что — найдем» своими перлами в разделе «Выводы эксперта» перечеркивают человеческие судьбы ....
Несколько лет жизни уходит порой, чтоб доказать, что «обоснованность экспертных выводов» таких вот специалистов в нескольких инстанциях к ряду — есть не что иное, как профанация. Причем прежде всего — профессионального достоинства их же самих… И для некоторых это бывают последние годы жизни… к сожалению...
Большое Вам спасибо!
Спасибо моему отцу, заложившему во мне характер, не востребованный временем.
Вот и я как раз о своем отце… он, кстати, помимо всего прочего, был Вашим коллегой)
Да, судьбы отцов и детей. Могу вспомнить отца моего отца — деда. Артиллерист в Первую мировую, отбивался штыками от кавалеристов.
Георгиевские награды за личную храбрость.
Зажиточный крестьянин, 6 детей, один приёмный.
Трижды горел и заново строился. В деревне у всех семей была фамилия — Семячковы.
Сбежал от раскулачивания в город, где снова построился, занялся частным извозом. Творец своей судьбы.
Подельники уже отбывали свои сроки, а главарь шайки, для которого предстоящая ходка была четвёртой, выпал из следственно-судебного расписания четыре черепно-мозговых травмы, отравление выхлопными газами, эпилептические приступы. В следственном изоляторе ночью, обидевшись на предъявленное ему 24.12.2007 обвинение, набросил петлю на шею
Ещё через три недели у С-на нарушилось мозговое кровообращение.
после судорожного приступа на фоне гипертонического криза возник повторный инсульт.
Преступника заботливо и безнадежно врачевали в «психушке»
По моему, так лучше здоровым в колонии отсидеть, чем с такими диагнозами в «психушке» врачеваться. Это же не санаторий в Крыму.
С-н не может «правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания… нуждается в направлении в психиатрический стационар специализированного типа».
В самое позитивное планирование даже своей собственной судьбы вносит коррективы нечто. Одни говорят, случай, другие — божий промысел.
А здесь медицинская биография преступника, ставшего душевнобольным.
Вряд ли он хотел такого апогея.
Кстати, подскажите, как Вы делаете цитаты при комментариях.
Уважаемый Анатолий Кириллович, очень хорошая статья. Я вообще считаю что подобные случаи должны освещаться как можно шире… это своего рода камешки на чашу механизма, который рано или поздно приведет к очищению. Всякая несправедливость по моему глубокому убеждению( как впрочем и добрые дела) никуда не уходят. Хотелось бы конечно побольше принципиальных людей в этой системе. Однако что дадено)
Что касается цитат в меню есть кнопка со значком "" и после выделения текста цитаты надо нажать на нее.
1. Для Вас — статья. Для меня — кусочек биографии.
2. Спасибо!
Всё равно не получается.
В состоянии усваивать только непосредственный показ за компьютером.
Пора готовиться к самосписанию.
Уважаемый Анатолий Кириллович, вот Вам почти показ:
1. нажимаете «ответить»
2. просто копируете текст, который хотите процитировать
3. вставляете его в окошко Вашего ответа
4. выделяете текст мышкой уже в окошке
5. нажимаете значок кавычки (""), расположенный на верхней серенькой панели окошка Вашего ответа.
Все. Пробуйте, у Вас получится
Все. Пробуйте, у Вас получитсяДва мужика в комментариях к этой же статье бесплодно объясняли мне этот же алгоритм, не смогли пробить мою тупость.
У Вас лёгкая рука, Марина Владимировна!
Вбрасываю текст Ваших предшественников, который не смог осилить.
Сравните со своим.
Выделяю текст для копирования — правой кнопкой «Копировать» — в окне ответа нажимаю на значок «Кавычки» — появляется поле для вставки — ставлю курсор в поле, щелчок левой кнопкой — правой кнопкой щелчок в поле — появляется окно подменю — нажимаю «вставить», либо Ctrl+v на клавиатуре. Потом курсор на свободное место в окне ответа. Цитата остается, дальше можно писать комментарий
Что касается цитат в меню есть кнопка со значком "" и после выделения текста цитаты надо нажать на нее.
я не поняла сразу. сейчас вчиталась…
Вы сравнить предлагали, а я подумала, что описывали свои действия...
так в итоге получилось?
P.S. заработалась я… увидела))) не прошло и часа...
рада, что смогла помочь!
ОООО, эту тему я хорошо знаю… В Южном региональном центре независимых экспертиз весьма успешно применяется подобная практика. Но кому лучше от того, что из системы в одиночное плавание уходят настоящие профессионалы? Уж они-то без востребованности не остаются.
Недавно я познакомился как раз с таким неугодным экспертом, проводившим экспертизы и по делу Цапков, и по делу запресованного полиционерами «злодея», который, де, убил семью ОМОНовца в Аксае....
Всё обвинение развалилось, как трухлявый пень… Ату такое следствие ещё раз…
Сейчас он — независимый эксперт. Но уже вне системы.
Уважаемый Александр Владиславович!
Всё описанное мной происходило в госэкспертном учреждении.
Принцип, который я всегда исповедовал, будучи госэкспертом, и сейчас в положении частника, вынесен на главную страницу моего сайта http://www.nntobsme.ru/.