Врачебная ошибка или необъективное расследование. Обвинение по ч. 1 ст. 235 УК при отсутствии состава преступления.

Согласен, что случаи оказания медицинских услуг ненадлежащего качества, содержащие признаки преступления, часто остаются недоказанными, преступления не раскрытыми, поскольку, установление состава преступления в данной сфере имеет определенные трудности.

Ключевую роль при определении состава играет заключение судебно-медицинской экспертизы, которая проводится медицинскими учреждениями и должностными лицами, связанными корпоративной солидарностью с обвиняемым.

Однако, наличие правовых пробелов, влекущих порой непреодолимые препятствия в доступе к правосудию для потерпевших, не оправдывает сформировавшуюся тенденцию в следственных органах и судах, привлекать к уголовной ответственности врачей и других медицинских работников при каждом обращении пациентов, недовольных качеством медицинских услуг.

Среди граждан часто встречаются лица, которые находясь под влиянием эмоций и переживаний, желают свести личные счеты с врачом, пытаются возложить вину на него, отметая при этом любую мысль или доводы о том, что вред здоровью мог быть следствием несвоевременного обращения за медицинской помощью и ряда других причин.

Желающих подзаработать, шантажируя врачей и  руководство медицинской организации, «торгуясь» за письменное заявление о том, что обвиняемый загладил вред, причиненный потерпевшему, используя орган следствия и суд как прессинг, находится немало.

О том, как орган следствия пытался, действуя по шаблону привлечь к ответственности врача, и что из этого вышло, вернее – не вышло, изложу в этой публикации. 

Суть обвинений и первичные консультации с адвокатом. 

Ко мне за юридической помощью обратился учредитель стоматологической клиники, врач-стоматолог М.

Родители несовершеннолетнего Н. в претензионном порядке требовали с врача немалую сумму за якобы, причинение вреда здоровью и за возмещение морального вреда, за оказанные медицинские услуги ненадлежащего качества.

По мнению родителей, при лечении больного зуба Н., ему в стоматологической клинике была занесена инфекция, что явилось причиной воспаления десен, затем поражения  костных тканей челюсти с последующей операцией с удалением участка кости нижней челюсти и заменой его имплантатом.

По пояснениям врача-стоматолога к нему обратилась женщина с ребенком, у которого болел зуб, и она хотела, чтобы врач удалил его.

Однако, на тот, момент клиника не начала функционировать, лицензия на осуществление медицинской деятельности еще не была получена, шли работы по установке и налаживанию стоматологического оборудования и т.д.

М. пояснил женщине, что клиника еще не начала функционировать, что им необходимо обратиться в детскую стоматологическую клинику и посоветовал не удалять зуб, поскольку он был здоровый, и можно было его подлечить, рекомендовал поласкать отваром трав, делать какие-либо назначения не исследовав зуб, не возможно.

Через неделю, женщина с ребенком вернулась и предъявляла претензии, о том, что они были в детской поликлинике, там большая очередь, которую необходимо занять с раннего утра, а данная клиника находится по соседству. отвар несколько дней помогал и сейчас уже не помогает. Требовала удалить зуб ребенку и даже угрожала подать жалобу за неоказание медицинской помощи.

Услышав отказ врача, женщина с ребенком ушла, и затем как выяснилось позже, заглушала зубную боль ребенка препаратами, и через еще дней 20, обратилась в другую, платную стоматологическую клинику.

Врач другой клиники, который позже давал пояснения по обстоятельствам дела, принялся лечить зуб, осмотрел его и заметил, что в десне пошел процесс воспаления и нагноения.

Произведя необходимые процедуры, удалив зуб, он высказал матери, что такая беспечность с ее стороны недопустима, и посоветовал лечь в стационар и провести полноценное лечение.

В стационаре (ЦГБ) обследовав, пораженный участок и получив необходимые анализы, врачи сказали, что необходима хирургическая операция, однако, делать операцию будут в конце недели. В конце недели врач ЦГБ сказал, что операцию переносят на следующую неделю.

Не дождавшись, начала следующей недели мать уехала с сыном в Москву, и там, в платной клинике ему сделали операцию, заменив участок кости челюсти имплантатом.

Во всей этой несчастной истории, случившейся с мальчиком, мать винила моего доверителя, врача М., поскольку, считала, что если бы он в первый же день удалил зуб, то такие последствия бы не наступили.

Я предупредил М. о том, что сейчас начнется повальный натиск со стороны всех проверяющих и контролирующих служб и органов власти, так как, вполне логично, что женщина будет обращаться с жалобами во все органы и инстанции.

 Проверки контролирующих органов.

Как и ожидалось, проверки деятельности стоматологической клиники по жалобам были проведены подразделениями: ФОМС, налогового органа, Росздравнадзора, Роспотребнадзора и прокуратуры.

Положение усугублялось тем, что женщина указывала, что врач проводил лечение зуба ребенка, и лечение было неправильным, что повлекло воспаление и нагноение.

Вдаваться в подробности мер по защите, принятых нами по каждому виду проверки, и описать в рамках одной публикации не представляется возможным, и об этом будет изложено на личном сайте.

Было очевидно, что кое-кто не высвечиваясь, советовал женщине побольше писать и жаловаться в разные контролирующие органы, используя их как рычаг воздействия на врача и его клинику.

Как и ожидалось, в результате проверок контролирующие органы находили хоть какие-нибудь, незначительные нарушения многочисленных правил и требований, соблюдение которых в идеале на 100% практически невозможно в любой предпринимательской деятельности.

Среди претензий органов были такие как, слабо читаемые надписи на медицинских сосудах и склянках, отсутствие ценовой информации, отсутствие производственного контроля, отсутствие договора на утилизацию отходов, осуществление деятельности при отсутствии лицензии.

Доводы клиники о том, что эти все условия необходимы при осуществлении деятельности, однако, клиника не приступила к осуществлению деятельности, не принимались во внимание и в опровержение приводились доводы женщины о том, что она приходила в клинику, она функционировала, и там были посетители.

Все представители государственных органов контроля «по секрету» делились, что им дана «установка»: раз поступила жалоба, то какие-то нарушения они должны зафиксировать и по ним привлечь к ответственности компанию.

Проверки заканчивались либо предписаниями предупреждениями, либо незначительными штрафами, по обнаруженным на момент проверки нарушениям, либо прекращением административного дела в суде.

Между тем, доверитель соглашался со мной в том, что нельзя поддаваться на шантаж и недобросовестным методам женщины, поскольку, ни из одного административного материала не вытекало, что установлен факт оказания медицинских услуг ненадлежащего качества несовершеннолетнему Н. врачом данной клиники.

 Как началось уголовное преследование, без достаточных оснований.

 Мои негативные прогнозы сбылись, и врача известили о том, что необходимо явиться к следователю на допрос, поскольку возбуждено уголовное дело по признакам преступления предусмотренного ч.1 ст. 235 УК РФ.

 Уголовная ответственность по данной статье, наступает при осуществлении медицинской деятельности или фармацевтической деятельности лицом, не имеющим лицензии на данный вид деятельности, при условии, что такая лицензия обязательна, если это повлекло по неосторожности причинение вреда здоровью человека.

Все мои доводы, изложенные в ходатайствах и жалобах о том, что возбуждение уголовного дела преждевременно, необоснованно, не произведена надлежащая доследственная проверка обстоятельств, что не взято даже объяснение самого врача, оставались без внимания.

Конечно же, не в моих правилах подсказывать следствию, каким образом и как процессуально должны быть закреплены доказательства и установлены обстоятельства подлежащие доказыванию, однако, в данной ситуации было решено поставить «ребром» довод о том, что все показания родителей Н., основанные на эмоциях и предположениях, не могут служить доказательством наличия состава преступления, без соответствующего заключения эксперта.

Там же, защитой было обозначено, что формальное заключение эксперта с выводом: получение повреждения, повлекшего тяжкий вред здоровью возможно в срок и при обстоятельствах, указанных потерпевшей, в данном случае, ни коим образом, не будет соответствовать требованиям, предъявляемым к доказательствам.

 На какие вопросы следствие должно было получить ответы, для установления наличия состава преступления по «врачебному делу»?

 Говорить о наличии вины моего подзащитного допустимо лишь после получения однозначных и недвусмысленных ответов по результатам  экспертизы, с установлением таких обстоятельств, как:

— Было ли проведено медицинское вмешательство и лечение Н. в клинике врачом М., если да то, какое?

— Было ли проведено лечение зуба Н. в другой стоматологической клинике? Если да то, в какой и какое лечение?

— С каким диагнозом поступил Н. в Центральную городскую больницу, было ли назначено ему лечение, и какое?

— Была ли назначена операция в ЦГБ, если да то, какого характера, и по какой причине она не произведена?

— Какие сроки протекали между обращениями потерпевшего в каждое из медицинских клиник и учреждений?

— Был ли процесс воспаления и нагноения десны и участка кости челюсти у потерпевшего, в какой период времени он начался, после какого медицинского вмешательства и в каком лечебном учреждении или клинике?

— Мог ли процесс воспаления и нагноения быть следствием не соблюдения потерпевшим назначений врачей и не обращения за медицинской помощью в длительные сроки, если да, то после какого лечения и в какой период времени?

— Были ли назначены антибиотики потерпевшему, если да, то в какой клинике, и правильным ли было назначение?

— Принимались ли антибиотики потерпевшим, и могло ли это ослабить иммунитет потерпевшего?

-Имелись ли у потерпевшего инфекционные и вирусные заболевания горла, носоглотки и верхних дыхательных путей?

-Если да, то может ли это спровоцировать воспаление участка десны под больным зубом, в случаях, когда иммунитет ослаблен?

— Может ли явиться причиной воспаления десны и нагноения, попадание через основание больного зуба остатков пищи или микробов, при ослабленном иммунитете?

— С каким диагнозом поступил в Московскую клинику потерпевший, и какое лечение было проведено?

— Была ли проведена операция и где именно находился очаг воспаления и нагноения?

— Возможно ли занесение инфекции в ткани десны, где был очаг воспаления и нагноения, и вследствие какого медицинского вмешательства и манипуляций это возможно?

— В какой из клиник и учреждений были проведены такого рода манипуляции и лечение, в ходе которых могла быть занесена инфекция и из каких исходных данных это усматривается?

— Имело ли место затянутое и неполноценное обследование потерпевшего или неверное лечение в какой-либо из учреждений и клиник, если да, то в какой?

— Имеется ли причинно-следственная связь между действиями врачей и наступившими последствиями с ухудшением состояния здоровья Н., если да, то какие действия, каких именно врачей находятся в причинно-следственной связи с ухудшением здоровья Н.?

 Когда правильно обозначенные вопросы помогают образумить орган следствия.

 Прошу коллег-адвокатов и судебно-медицинских экспертов не судить строго за формулировку вопросов, и отмечу, что эти вопросы еще не были окончательно сформулированными вопросами к ходатайству о назначении судебно-медицинской экспертизы.

Эти вопросы были лишь образным обозначением стороной защиты того круга обстоятельств, которые подлежали установлению, для полноценного и объективного расследования, что позволило бы говорить о наличии или отсутствии вины и вообще наличии состава преступления.

При принятии решения органом следствия о назначении экспертизы, защитой планировалось заявление ходатайства о постановке конкретных, сформулированных с привлечением специалиста, вопросов, позволяющих установить вышеуказанные обстоятельства.

Эти доводы так же, были изложены в жалобах на имя прокурора и руководителя органа следствия.

Предпринятые защитой меры позволили «остудить пыл» органа следствия и защитить от необоснованного привлечения к уголовной ответственности врача-стоматолога, не допустив передачи в суд дела, расследованного по стандартному шаблону, по категории уголовных дел о «врачебной ошибке», с прекращением дела.

Ко всему сказанному добавлю, конечно, в глазах родителей мальчика, которого несомненно жаль, адвокат мог казаться неким бездушным монстром.

Тем не менее, позиция защиты состояла в том, чтобы защитить от необоснованного административного и уголовного преследования врача, и обратить внимание следствия на необходимость установить действительную причину получения вреда здоровью Н. и чья в этом вина.