Распространение сведений порочащих честь и достоинство публичного лица. ЕСПЧ о диффамации. Постановление ЕСПЧ по жалобе Эдуарда Лимонова.

ЕСПЧ о диффамации в отношении публичной фигуры. Постановление ЕСПЧ по жалобе Э.Лимонова

Диффамационные споры встречаются в судебной практике не так часто, но, когда их участниками являются значимые фигуры такие дела становятся достаточно резонансными и привлекают внимание общественности. Недавно, 26.11.2019, ЕСПЧ рассмотрел жалобу Эдуарда Лимонова на нарушение Российской Федерацией его прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Постановление ЕСПЧ по данному делу интересно тем, что в нем кратко перечислены все основные принципы защиты свободы слова, когда речь идет о распространении сведений относительно публичных фигур.

Напомню, что в публикации пойдет речь о применении ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая имеет следующее содержание

Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Постановление по делу Савенко (Лимонов) против России №  29088/08. Комментарий.

Краткие факты.

В 2007 году Эдуард Лимонов в эфире «Радио Свобода», комментируя судебный запрет на «Марши несогласных», сказал: «Московские суды подконтрольны Лужкову… Вообще, в московских судах антилужковские решения никогда не принимались».

Лужков, сочтя, что данное высказывание порочит его честь и достоинство, обратился с иском о взыскании с радиостанции и Эдуарда Лимонова компенсации морального вреда в Бабушкинский районный суд Москвы.

14.11.2007 Бабушкинский районный суд, не слишком обременяя себя взвешиванием баланса интересов, полностью удовлетворил требования мэра Москвы и взыскал с ответчиков 500 000 рублей в счет компенсации морального вреда. Кстати, после такого решения, да еще и отказа в рассрочке исполнения решения, невольно задумываешься и начинаешь верить в высказывания Лимонова, которые послужили основанием для иска Лужкова.

Лимонов обратился с жалобой в ЕСПЧ в 2008 году (ну и скор же был ЕСПЧ, рассмотрев жалобу лишь в 2019 году(!)). 26.11.2019 жалоба была удовлетворена ЕСПЧ.

Доводы Постановления.

ЕСПЧ признал, что признания заявителя ответственным за диффамацию и взыскание компенсации морального вреда составляют вмешательство в его право выражать мнение. ЕСПЧ исходил из того, что для него значимыми были следующие обстоятельства:

• положение заявителя;
• положение лица, в отношении которого распространялась критика;
• контекст и объект опровергаемого утверждения;
• его характеристики со стороны судов государства;
• наложенные санкции.

ЕСПЧ относительно вышеназванных обстоятельств пришел к выводу, что заявитель был лидером широкой коалиции оппозиционных групп, которые пытались защитить свое право на проведение собраний и демонстраций. Городское же правительство отказывало им в возможности реализовать данное право. Утверждение было сделано Лимоновым в контексте общей дискуссии относительно запретов на мирные собрания. Более того, по мнению ЕСПЧ, высказывание заявителя могло быть понято лишь как предположение о том, что региональные суды либо проявляют чрезмерную лояльность власти региона, либо, что отсутствует необходимый уровень их независимости.

ЕСПЧ далее исходил из того, что тема политических прав и функционирования судебной системы, представляет вопрос публичной значимости и интереса, что обеспечивает соответствующему обсуждению и высказываниям повышенную защиту ст. 10 Конвенции, давая государству очень узкий предел возможностей для подавления свободы слова в этой области.

ЕСПЧ еще раз подчеркнул, что, так как мэр, будучи профессиональным политиком, является публичной фигурой, то пределы его допустимой критики гораздо шире, чем в отношении обычного частного лица. В отличие от последнего первый неизбежно и сознательно ставит себя в положение, открытости к тщательному исследованию каждого его слова и дела, как со стороны журналистов, так и публики в целом, и он должен проявлять большую степень терпимости. В данном случае интересы защиты репутации политика должны взвешиваться относительно интересов открытой дискуссии по политически важным вопросам, но национальные суды не учли баланс интересов.

ЕСПЧ также признал значимым и то, что высказывания были сделаны в устной форме в ходе радиопередачи, что лишило возможности заявителя переформулировать или вообще убрать их до того, как они будут доведены до публики. По мнению ЕСПЧ, к таким устным высказываниям не должен применяться тот же стандарт, как к письменным. В результате ЕСПЧ признал, что заявитель имел право высказаться по вопросам публичного значения.

Несмотря на то, что ЕСПЧ признал, что заявитель действовал в рамках своего права, тем не менее, постановление коснулось еще и вопросов размера компенсации морального вреда.

По мнению ЕСПЧ, такой высокий размер компенсации приведет к охлаждающему эффекту свободы слова, когда граждане будут бояться высказываться в дискуссиях по публично значимым вопросам. Суд счел, что такая компенсация не отвечает принципу пропорциональности осуществлению легитимной цели и не является необходимым в демократическом обществе.

Выводы:

ЕСПЧ еще раз подтвердил существенное различие между обычным гражданином и публичной фигурой для целей определения допустимости определенных высказываний и степени терпимости к ним. Если обсуждается публично значимая тема, то интересы открытой общественной дискуссии допускают большую степень свободы высказываний в отношении публичных фигур. Размеры компенсаций морального вреда в случае, если такие высказывания все же зайдут за пределы допустимого, не должны быть чрезмерными, так как это приведет к сверхсдерживанию открытой дискуссии по вопросам общественной важности и значимости.

Из постановления также следует, что в том числе и критика судебной системы относится к вопросам публичной значимости, что влечет необходимость большей терпимости в отношении высказываний относительно работы судов и конкретных судей.

Относительно размеров компенсации также интересно и постановление ЕСПЧ по делу Толстой Милославский против Объединенного Королевства, когда даже в обычном случае ЕСПЧ признал размер компенсации за диффамацию, присужденной присяжными в Англии, как слишком чрезмерный и не являющийся необходимым в демократическом обществе, хотя в данном деле были действительно распространены недостоверные сведения, порочащие истца. ЕСПЧ признал, что присужденный огромный размер компенсации не отвечает принципу пропорциональности и фактически может быть признан в качестве непропорционального вмешательства в осуществление свободы слова, что является нарушением ст. 10 Конвенции.

Краткая историческая справка

Ограничение возможностей по взысканию убытков в отношении публичных фигур, как и сам термин «публичная фигура» в мировой практике имеют корни в применении ВС США Первой поправки к Конституции США. Следует отметить, что из всех стран мира в США наиболее щепетильны относительно гарантируемой свободы слова. Там даже нацистская тематика пользуется защитой Первой поправки.

В США практически невозможно взыскать что-либо со средств массовой информации, в которых допущены диффамационные высказывания по поводу политиков, известных широкой публике лиц. Для того, чтобы удовлетворить иски таких лиц они должны не только доказать, что высказывание не соответствует действительности ((!) в США на истца возлагается обязанность доказывания данного обстоятельства) и порочит его, но и то, что ответчик заведомо знал о том, что сведения не соответствуют действительности и злонамеренно с целью причинения вреда репутации такого лица распространил такие сведения. Очевидно, что выполнить такое бремя доказывания крайне трудно.

Ключевым прецедентом в США по вопросам соотношения свободы слова и диффамации является решение ВС США по делу Нью-Йорк Таймс против Салливана, в котором указывалось, что штат не может присуждать убытки в пользу чиновника за диффамационную ложь относительно его поведения в качестве официального лица, пока оно не докажет «действительную злонамеренность» высказывания, т.е. то, что оно было сделано со знанием его ложности или с безрассудным игнорированием того, является оно правдой или ложью. Далее постепенно ВС РФ распространил такую защиту и относительно высказываний не только в отношении чиновников, но и любых публичных фигур при обсуждении вопросов общественной значимости.

В усеченном виде принципы защиты свободы слова, которыми руководствуются суды США, перекочевали и в Европу. Конечно же, в Европе не дается такая защита свободы слова, как в США, но, тем не менее, ЕСПЧ сформулировал довольно внятные и разумные подходы в оценке допустимости диффамационных высказываний.