Найти юриста / адвоката / эксперта
Сергеев В.И., доктор юридических наук,
профессор Московского гуманитарно-
экономического института, адвокат.
Отживший ли концепт «объективная истина»?
О статье учёного и двух практических работников из МВД России под названием «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» (См. Александров А.С., Кухта А.А., Абдуллаев Я.Д. Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде // Практическое законоискусство. 2007. № 1. С. 61-70) уже были опубликованы различные отклики читателей. См., например, интервью в Новой газете. — № 92 — 2010. С. 10 правового аналитика Межрегиональной ассоциации «АГОРА» адвоката Рамиля Ахметгалиева«Объективная истина – изживший себя концепт. Сформулирован кодекс поведения оперов на время сопровождения судебных процессов: в ходе процесса прессуй задержанного, копай под адвоката, вербуй свидетеля, поговори с присяжными… Сделай всё для победы обвинения».
Основная идея статьи заключается в том, что ныне «объективная истина в уголовном процессе должна рассматриваться как атавизм советской системы уголовно-процессуального права, и уж коль в нём утвердился принцип состязательности, то установлению объективной истины не должно быть места в судебном процессе.
Хватит, дескать, бояться страхов прошлого, когда на теории ОРД с самого рождения лежала опасность возврата к террору сталинского режима, повторения новых беззаконий.
Ведь именно поэтому блокировались любые предложения, направленные на слияние оперативной и процессуальной деятельности путем «обесформливания следствия или, напротив, придания результатам ОРД юридической силы доказательств». Как посчитали авторы, ныне наступило новое (демократическое) время, и такие страхи теперь в условиях современной работы следствия, прокуратуры, суда и ОРД беспочвенны.
Эта статья получила гневное и справедливое осуждение. Но не за то, что её авторы имеют свой особый научный взгляд, отличающийся от принятых в обществе юридических стандартов. А, как считают оппоненты, своему нелицеприятному восприятию в научном мире она обязана за исключительный правовой нигилизм, выдвигаемый авторами в качестве своеобразной «новой доктрины уголовного процесса».
Вместе с Ахметгалиевым и «Новой газетой» крайне жёсткую оценку этому «учёному труду» дали не только многие теоретики права, но и юристы-практики, педагоги. См., например, упоминание в публикации профессора В.И.Сергеева «Залог успешной работы адвоката – наличие честного и справедливого суда. Проблемные вопросы судебной адвокатуры в России». Интернет-портал «Адвокатура. Сообщество практикующих юристов» (прочитать статью можно здесь).
Во многих коллегиях адвокатов и адвокатских бюро Москвы прошли бурные обсуждения «труда», его непринятие высказало и множество рядовых читателей.
Однако, не желая внимать голосу разумной критики, 19 октября 2010 в авторитетном юридическом Интернет-портале «Закония» появляется еще одна статья под названием «Правовые мифы и их значение». Её автор, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Михаил Поздняков, возмущаясь непониманием «милицейской логики», уже с философских позиций берёт под свою полную защиту высказанные сотрудниками МВД идеи.
При этом основным аргументом как у названных выше «учёных новаторов», так и у их научного защитника является то, что ныне у нас в суде установился процесс состязательный и действует в нём равенство сторон (защиты и обвинения).
А раз так, то обвинению нужна помощь в таком процессе, чтобы прокурор, не дай Бог, не оплошал перед судьёй и присяжными заседателями и чтобы роль очень деятельного адвоката в его стремлении к установлению объективной истины свести к нулю.
В общем, — все на борьбу с адвокатурой! Пора призывать силы и средства всевозможных оперативных служб и органов и без какой-либо процессуальной проверки придавать их действиям доказательственное значение! Можно подумать, что упомянутые учёные так сильно оказались запуганными адвокатским сословием, что готовы и печальные уроки недалёкого прошлого, когда царицей истины считалось признание обвиняемого, и неплохие традиции советского уголовно-процессуального права с его патриархом М.С.Строговичем выбросить на свалку и утвердить на Руси новый порядок борьбы с адвокатами, а заодно, может быть, и с преступностью.
Чтобы не быть голословным и обвинённым в сгущении красок и чтобы мои аргументы не выглядели абстрактно, приведу некоторые выдержки из упомянутой работы:
«….Следует отбросить теоретически бессильные, а практически вредные представления о том, что ОРД, как и то, что доказывание, имеет целью установление объективной истины. Концепт «объективной истины» – изживший себя концепт. (При этом даётся ссылка на работу Александрова А.С. Концепция объективной истины // Российская юстиция. – 1999. – № 1. – С. 23–24).…
В современных условиях, когда состязательность стала доминантой судопроизводства, когда доказательства вполне официально разделились на доказательства обвинения и доказательства защиты, а каждая из сторон стала хозяйкой своих доказательств и стремится к нейтрализации доказательств противника, органам, осуществляющим, оперативно-розыскную деятельность, необходимо концептуально определиться: с кем они, со стороной обвинения или со стороной защиты?
Ответ, думаем, очевиден.
Со стороной обвинения. …Бытующие в теории ОРД представления, унаследованные с «позднесоветских» времен, об оперативном обеспечении и применении результатов ОРД устарели и не отвечают потребностям состязательной, обвинительной идеологии. Это касается, в частности, утверждений, что ОРД беспристрастна, объективна и направлена в равной степени на выяснение обстоятельств, как в пользу обвинения, так и защиты. Что за благоглупости?
…В идеале должна быть стерта всякая грань между данными, полученными оперативно-разыскным путем и данными, полученным следственным путем… …Пока мы не говорим, что все вышесказанное стало уже свершившимся фактом, однако, логика развития идей, заложенных в современное уголовно-процессуальное законодательство такова, что рано или поздно приведет к признанию того, о чем мы говорим.
Поэтому уже сейчас есть основания выстраивать на них теоретические конструкции…
…Проблема состоит и в том, чтобы вывести из комплектного состава присяжных того или иного заседателя, не настроив против обвинителя других присяжных заседателей. Лучший вариант в неформальной обстановке поговорить с таким человеком, чтобы разрешить возникшую проблему самоотводом… …Адвокаты имеют право проводить опрос лица, допрошенного в качестве свидетеля. Иногда последствия такого опроса сказываются на показаниях этого свидетеля в суде. Можно ли стороне обвинения безучастно относиться к этому? Ответ очевиден – нет. … В отношении ключевых свидетелей обвинения должны быть предприняты меры, исключающие какое бы то ни было влияние на них со стороны противника, хотя бы угрозы безопасности их и не было.
…Можно проводить фиксацию контактов адвокатов, подсудимых с потерпевшими, свидетелями, экспертами. …Сюда же отнесем пиар-акции в средствах массовой информации, которые могут сопровождать судебный процесс.
Работа с журналистами, «слив» информации, в выгодном свете, представляющей дело обвинения. Контрпиар-акции – против защиты. Подобного рода активность может быть организована и проведена с участием спецслужб. …
Таким образом, предлагаемая концепция оперативного сопровождения выступает апологией наступательности, агрессивности действий органов обвинительной власти, в лице прокуратуры, оперативно-розыскных органов, на судебном фронте.
Задача у них одна – вор, взяточник, убийца должны сидеть в тюрьме. Но решение об этом должен принять независимый суд по результатам гласного, состязательного процесса.
…Состязательность должна, наконец, отразиться на системе теоретических построений науки ОРД и соответствующим образом отразиться в планах обучения оперативных работников, а также практического взаимодействия с прокуратурой. … Большое упрощение трактовать доказательство, как информацию.
Информация – глупа, пока аргументатор не наполнит ее энергией своего дискурса.
(На стороне обвинения лежит обязанность представить суду доказательства, полученные в ходе досудебного производства, которыми подтверждается обоснованность и законность обвинения. Сделано это должно быть в форме, исключающей разумные, неустранимые сомнения у судьи (присяжного) в достоверности представленных доказательств виновности подсудимого. Убедительность доказательства обвинения слагается из множества составляющих)…»
Итак, что же скрывается за этой мудрёной «научной конструкцией». Как адвоката меня, конечно же, в первую очередь волнует статус защитника в уголовном процессе. По Позднякову, получается, что ныне участие адвоката в суде, под видом «содействия обвинению в борьбе с нечестными адвокатами» автор стремится свести не только к пустопорожнему времяпрепровождению, приравниваемому к посещение театра с красивыми декорациями. С той лишь разницей, что в театре адвокат получает положительные эмоции, а в российском суде наживает инфаркты и инсульты. Ныне адвокат с лёгкой руки Позднякова, кроме того, превращается еще и во врага системы, прокурора, представителей ОРД. И таким его, сам того не осознавая, делает этот автор.
Об этом, конечно, и без него можно удостовериться там же - в следственном органе, прокуратуре, в суде, где выплывает наружу не только собственная порочность, трусость и цинизм тех или иных правоохранителей, но и явная связь с ними суда и всей судебной системы. Правда, пока такую связь и симбиоз хоть как-то пытались прикрыть различными фиговыми листками, высокопарными объяснениями и т.д.
Однако статья «теоретиков-процессуалистов» из МВД и «питерского практика-правоприменителя» показывает всем нам, что описанная система постепенно «выходит из тени». Зачем, дескать, скрывать то, что и так уже давным-давно всем очевидно?
Задумывался ли, например, кто-нибудь, — спрашивает «Новая газета», — по поводу таких тенденций: почему это перед приговором на суд неожиданно не являются присяжные; почему в самом суде свидетели вдруг ни с того, ни с сего меняют свои показания; почему подсудимые вдруг отказываются от защиты, если защита зубастая и профессиональная; кто и как работает с экспертами во время проведения ими экспертизы и перед их допросом в суде; кто и как собирает компромат на свидетелей, присяжных, адвокатов; почему среди присяжных появляются «нужные» люди, заранее мотивированные вынести обвинительный вердикт? Конечно, задумывались. Но ответы в большей части получали лишь предположительные. Но вот теперь система раскрылась
Она ответила на все эти вопросы не предположительно, а предельно точно, да при том ответила устами не кого-нибудь, а докторов и кандидатов юридических наук. Ответ этот дан указанными выше солидными учёными, которые пытаются доказать и обосновать законность давления на участников состязательного независимого судебного процесса. И, судя по всему, опубликовавшие об этом свой материал, такой методике учат и будущих оперативников и следователей.
Но речь, в конечном счете, не только о низведении положения адвоката в суде до уровня статиста или нарядной декорации «в бабочке».
Сосредоточимся всё же на «отжившем концепте» и попытках авторов обосновать окончательный отход от установления объективной истины. Михаил Поздняков по этому поводу в разделе портала
«Объективная истина против процессуальной» пишет: «Есть две противоположных точки зрения. Первая положена в фундамент советского уголовного процесса и прочно укоренилась в сознании людей: объективная или материальная истина – цель уголовного судопроизводства. Патриарх советской правовой школы М.С.Строгович писал: «Цель уголовного процесса – это прежде всего установление фактических обстоятельств дела в полном и точном соответствии с действительностью, то есть установление по делу истины». Из этого вытекает, что суд должен принимать все возможные меры для установления этой объективной истины. Следовательно, есть все основания говорить об активной позиции суда.
Противоположная точка зрения основана на идее состязательного судопроизводства, в рамках которого суд должен занимать пассивную позицию и только оценивать предоставляемые сторонами доказательства. Тут все зависит от энергии и заинтересованности сторон: если одной стороне безразличен исход дела, то даже самые незначительные доказательства противоположной останутся без ответа. Соответственно суд обязан будет принять решение о выигрыше более активной стороны. Понятно, что в этой ситуации нельзя говорить об установлении объективной истины: истина относительна, процессуальная или судебная.
Специфика состязательного процесса повышает требования к формальной стороне дела. Если в условиях достижения объективной истины возможно любое злоупотребление, лишь бы это вело к познанию того, что было на самом деле, то в условиях достижения процессуальной истины и состязательного процесса далеко не каждое доказательство может быть принято к рассмотрению. Очевидно, что вопрос гарантий соблюдения прав личности выше в условиях состязательного процесса. Все эти вопросы подробно исследованы в юридической науке. Как видно, два обозначенных подхода находятся в противостоянии.
Если закон утверждает идею состязательности, то не имеется никаких причин, чтобы продолжала существовать идея материальной (объективной) истины».
Конечно, авторам статьи и Михаилу Позднкову предпочтительна вторая точка зрения, которую они и решили отстаивать в столь одиозной форме. Реагируя на такой их «общественный выпад», сразу скажу, что выдвинутая ими идея установления процессуальной (юридической, формальной) истины в истории уголовного процесса не нова. А вот подобная аргументация – это, можно сказать, научная «новизна» («в условиях состязательного процесса объективная истина как цель – усмешка над здравым смыслом»), которая однако не выдерживает никакой критики.
Во-первых, авторы заведомо берут неверную логическую посылку и выводят из неё якобы верный вывод, то есть используют старый, как мир, логический приём подмены понятий и софистики. В частности, почему это они решили в своих суждениях поставить на одну доску совершенно разные по правовой природе, понятийному аппарату, юридической и фактологической сущности «состязательность в процессе» и «поиск объективной истины». Да не просто поставить, а столкнуть эти понятия лбами?
Ведь состязательность – это одно, это по своей сути метод, с помощью которого достигается та или иная цель. А истина – это предмет исследования и конечная цель этого исследования. Достигнуть цели можно и без состязательности, а потому данный метод вспомогательный, а не главный. В то же время истина – это главная цель любого исследования и для её установления применяются разные методы, в том числе и метод состязательности.
А потому одно не может объясняться через другое. Чтобы долго не останавливаться на научных и доктринальных концепциях об истине в уголовном процессе, адресую читателей к прекрасному труду нашего современника, к.ю.н., доцента, полковника милиции из Волгоградской академии МВД России Печникова Г.А. «Некоторые философские аспекты истины в уголовном процессе» (см. Интернет-портал «Чёрные дыры в российском законодательстве. 2002,4. ООО «k-press.ru»), а также к трудам отвергнутого авторами Строговича М.С. и еще не отвергнутого профессора Ларина А.М., кстати, авторитетнейшего и признанного в России и за рубежом криминалиста с многолетним практическим и научным стажем).
Во-вторых, авторы идеи совершенно недостойно манипулируют понятиями и самой истины, заменяя ценность истины объективной истиной относительной (процессуальной или судебной), что по сути означает установление формальных оснований для признания человека виновным. Здесь суждение также выводится из уже неверным путём полученной посылки о собственном представлении состязательности процесса и через эту посылку доказывается необходимость следования полученному из неё неверному выводу о достижении в суде лишь истины относительной (юридической, формальной). Осмелюсь напомнить уважаемым авторам, что назначением уголовного судопроизводства согласно ст. 6 УПК РФ, является защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений.
При этом уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Как обеспечить такое назначение судопроизводства? Конечно же через объективное установление действительного события преступления, то бишь, говоря языком философии, через установление объективной реальности.
В классической концепции под объективной реальностью как раз и понимается действительность, существующая независимо от нашего сознания. Действительность включает в себя не только воспринимаемый мир, но и субъективную, духовную сферу. И только это и может представлять из себя искомую истину.
Таким образом, (объективная) истина – это такое содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желаний субъекта. Истина не конструируется по воле и желанию людей, а определяется содержанием отражаемого объекта, что и обусловливает ее объективность. А в чем суть «юридической истины»? В том, что ее сторонники отрывают юридическое от фактического. Юридически значимую мысль отрывают от реальной действительности, и она лишается своей необходимой объективной опоры. Все сводится к формально-юридической правильности, формально-логической согласованности. Словом, все сводится к форме, а объективное содержание, по сути, игнорируется.
По мнению цитируемых авторов «Информация (имеется в виду объективная) – глупа, пока аргументатор не наполнит ее энергией своего дискурса», то бишь, кто расследует дело, тот и наполняет полученную информацию собственным представлением об истине.
Учение об объективной истине как раз и направлено против всевозможных концепций истины субъективно-формалистического толка (типа истины юридической, субъективной, формальной), согласно которым истина произвольно конструируется человеком, является результатом соглашений между людьми.
Разве к поиску такой формальной истины должен стремиться суд, решая судьбу того или иного человека?
Авторы же приведённых выше трудов за скобками оставляют вопрос, а с каких это пор судебный процесс должен ориентироваться не на то, чтобы установить реальные события происшедшего (криминал или его отсутствие) и степень участия в них подсудимого (то есть не на саму истину, называемую лишь в теории объективной), а на формальные обстоятельства, в том числе зачастую сфабрикованные бумаги, доносы, лжесвидетельства, тенденциозно, непрофессионально или явно с ложными исходными данными выполненные результаты экспериментов, экспертиз, наблюдений, заключений, актов, добытые следователем, оперативными работниками, ревизорами, иными помогающими им лицами: агентами, наружкой, «подсадными утками», злопыхателями, подонками (то есть ориентироваться на так называемую «относительную или юридическую истину»)?
Авторы объясняют эту неясность якобы требованиями «преданной анафеме» ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, согласно которой судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Но ведь это объяснение всё из «той же оперы» о подмене понятий. Разве сама по себе состязательность может отменить поиск её Величества Истины?
Если, по мнению Позднякова и Ко, это так, то зачем тогда нужна такая состязательность? Не лучше ли сразу бросать подозреваемых в прорубь и ждать: выплыл, значит, невиновен, потонул – туда ему и дорога! Что-то подобное в судебной практике вообще-то уже существовало.
Правда, использовался такой порядок в Средние века и применялся он, в основном, к ведьмам и еретикам. Существовали и другие разновидности уголовных процессов, в которых объективная истина также выводилась из оборота под прикрытием различных научных, а точнее, наукообразных обоснований. Вот и упомянутые учёные, видать, решили, что новое – это хорошо забытое старое.
А теперь — о самой состязательности, из которой авторы выводят свои «забойные суждения». Выступая за расширение состязательного начала, со ссылкой на А.С.Александрова Поздняков пишет: «Судебное действо должно быть ареной реальной борьбы обвинения и защиты, а не тем вялым шоу, которое постоянно повторяется как дурной сон. Выстраивание состязательного процесса предполагает наличие определенной механики. Чтобы она работала, ее надо предварительно обсуждать. Именно это и делают авторы «Оперативного сопровождения…..».
Конечно, состязательность в уголовном процессе – это очень хорошо. Во имя торжества этого принципа, как мы помним, столько было сломано копий в период Великой судебной реформы Александра II.
Однако сама по себе состязательность не должна оставаться самоцелью. Думая о состязательности, всегда при этом нужно задавать себе вопросы, а во имя чего она нужна, во имя установления объективной истины или во имя установления истины формальной; и что делать, если нет сил и средств на состязательную тяжбу с сильным мира сего, неужели в таких условиях истина (имеется в виду объективная) недостижима??
Так вот, подлинная соревновательность в уголовном, как, впрочем, и во всяком ином, процессе, возможна лишь в условиях такого общественного развития, который близок к нормальному социальному и правовому устройству. В условиях же абсолютного неравенства прежде всего перед законом людей, составляющих неправовое общество, в котором пребывает наше нынешнее поколение, никакая состязательность невозможна в принципе. Именно такая «состязательность» и представляет собой истинное жалкое зрелище, фарс, театр, сплошную судебную липу.
Состязательность, конечно, тешила умы присутствовавших на процессах с участием великих русских защитников Плевако, Александрова, Спасовича, Урусова и многих других гениальных мастеров адвокатского искусства прошлого.
Хорошо смотреть на перепалку сторон и в множестве нынешних открытых судебных заседаний, где выступают мэтры современной адвокатуры Семеняко, Резник, Мирзоев, Падва, Шмидт, Кучерена, Львова, Трунов, Бардин, Кожемякин и многие другие мои достойные коллеги. Но смею заявить со страниц настоящей статьи, пока еще ничего общего с подлинным состязательным процессом нынешний суд в стране, за исключением, конечно, суда присяжных, в большей части не продемонстрировал. В нём продолжают безраздельно царить судья и прокурор. А свои беззакония они прикрывают именно той самой состязательностью, в которой, дескать, проигравший не смог доказать свою правоту, а приговоры основывают на формальной (юридической) истине, поскольку объективную истину невиновный-виновный не смог отстоять.
Следует заметить, что продекларировав принцип состязательности, наше государство не обеспечило своих граждан его материальным наполнением и реальными возможностями. Более того, сегодня развитие нашего общества идёт в том направлении, которое свидетельствует об урезании и тех возможностей, которыми люди когда-то обладали. Например, в уголовно-процессуальном праве ликвидировали приём населения в надзорных инстанциях и в Верховном Суде, существенно сократили полномочия прокурорского надзора, убрали из процессуального закона требования об объективности расследования (бывшая ст. 20 УПК РСФСР). И самое страшное, что ударило по принципу состязательности, – это превратили людей в социально несостоятельных статистов судопроизводства. На наших глазах происходит обеднение русского народа, который лишился из-за этого возможности найма хороших и грамотных воинов права — адвокатов. При той стоимости квалифицированной юридической помощи, которая ныне установилась на рынке юридических услуг, помощь адвоката для небогатого человека стала просто неподъёмной. А для народа, находящегося ниже самой низшей ступени пирамиды потребностей (см. Пирамиду Абрахама Маслоу), даже мысль об адвокате стала непозволительной роскошью.
Говоря о бедности и богатстве наших граждан, профессор Новиков В.И. в своей работе «Актуальные проблемы современной журналистики» (М.: Изд-во РГСУ. 2010. С. 25-31) пишет: «…В стране обострились социальные проблемы, бедным и слабым стало жить тяжелее …
Например, целых 18 миллионов человек на селе живут только за счет своего подсобного хозяйства и не имеют никакого общественного дохода, а 90 % жителей всей России получают только 7% совокупного дохода государства.
Даже в богатой Москве, по данным московского правительства, 21,7 % москвичей живут ниже прожиточного минимума…. Продолжает набирать силу социальное расслоение в обществе. Факты свидетельствуют: в 2000 году при вступлении В.В.Путина в должность президента в России было 7 долларовых миллионеров, а сейчас их насчитывается более 100 человек.
Объективно получается, что страна работает на обогащение узкого круга олигархов и предпринимателей, а не благополучия всего общества… Воспитывать граждан в духе толерантности, когда значительная часть населения страны находится за чертой бедности, а 15% населения в состоянии нищеты – занятие малопродуктивное и бесперспективное…
Об этом же говорит и член-корреспондент РАН Яновский Р.Г., объясняя неблагополучие в управлении народом и обществом прежде всего «старой отжившей идейной установкой на грубую силу, на игнорирование закона, материальных и духовных интересов граждан, правопорядка и нравственных норм» («Глобальные изменения и социальная безопасность». М.:1999. С. 162)
Так какую же всё-таки состязательность в уголовном процессе, способную заменить установление объективной истины в суде, имеют в виду упомянутые авторы?
Продекларированную в законе или несуществующую в реальной действительности в силу отсутствия социальных и правовых предпосылок её обеспечить?
Вместо риторического ответа в порядке оживления научной дискуссии приведу некоторые наблюдения очевидцев-завсегдатаев столичных судов, которые, томясь в очереди перед залом заседаний, любят пересказывать байку, будто один мировой судья не поверил двадцати трем свидетелям, утверждавшим, что водитель Курочкин не нарушал ПДД, но поверил одному-единственному инспектору ДПС Козлову, убеждавшему судью в обратном. (См. статью «В суде против ГИБДД у водителей нет шансов» Интернет-сайт «ZaBarankoi.ru»).
История эта, возможно, так и осталась бы сказкой, если б намедни глава столичных судей Ольга Егорова чистосердечно не призналась в одном из интервью: мол, это самая настоящая… быль.
Кому больше верят судьи — инспекторам или водителям, в интервью одной из государственных газет поведала председатель Московского городского суда госпожа Егорова: «Если в суд представлен только составленный протокол, то мы верим документу. Когда слово милиционера идёт против слова водителя, мы верим милиционеру». Иными словами — не важно, — сказала Ольга Егорова, — что представлено в суде — протокол или милиционер. Судья будет верить или протоколу, или милиционеру. Все одно — не водителю. И даже не его свидетелям.
Парадокс: в судебных заседаниях в качестве свидетелей «со стороны» водителя-нарушителя нередко выступают десятки человек. Их показания суд расценивает как лживые, нацеленные на спасение «утопающего», о чем прямо и указывает в постановлении: «Оснований верить свидетелям нет».
И сегодня уже сотни тысяч российских граждан официально — постановлениями судов — признаны лжецами. Сравнив статистику решений европейских судов, где слово свидетеля — едва ли не высшая мера истины, и статистику наших, начинаешь понимать: нет более «лживого» народа, чем российский. Между тем история не знает ни одного случая, когда свидетеля-«лжеца» за дачу заведомо ложных показаний привлекли бы к уголовной ответственности, ибо судьи хорошо осознают: они не лгут. Им судьи тоже верят. Просто милиционеру — чуть больше…
И ещё о состязательности.
Ни для кого не секрет, что в каждом подразделении ГИБДД половина личного состава (и тому есть множество примеров) запросто подписывается под рапортами о том, что каждый из них был свидетелем какого-либо нарушения, например, тем же водителем Курочкиным. Рапорты пишутся «под копирку», одним языком, с одними ошибками… И сочиняются даже теми, кто в момент нарушения почивал на сеновале от места нарушения в ста верстах.
Вот такая она корпоративная солидарность, а заодно состязательность. «В Англии, — говорит госпожа Егорова, — полицейский пришел в суд и сказал. Других доказательств не нужно. Потому что такое общество. Они считают, что в полиции кристально честные и порядочные люди». Так это ж ведь в Англии.
Столь же несостоятельны и даже вредны идеи авторов об объединении и стирании граней между следствием и ОРД с приданием без какой-либо проверки полученных ими данных допустимыми доказательствами; о действии оперативных сотрудников по нейтрализации доказательств противника (адвокатов); о состязательной обвинительной идеологии; о благоглупостях, касающихся того, чтобы ОРД была беспристрастной; о выводе оперативным путём из состава присяжных заседателей; о фиксации контактов адвокатов; о ложных пиар-акциях и контр-пиар-акциях против адвокатов; о «сливе» информации по делу в выгодном для обвинения свете; о том, что объективная информация сама по себе глупа, «пока аргументатор не наполнит её энергией своего дискурса». Полагаю, что на этих идеях из-за такой абсолютной дикости уже останавливаться нет смысла, поскольку в конечном итоге все они выведены из основной посылки об изжившей себя, по мнению авторов, объективной истины.
Комментируя этот вопиющий научно-педагогический и воспитательный перл, мой коллега Ахметгалиев сказал: То, что предлагают доктора и кандидаты юридических наук, мягко говоря, антиконституционно. И это лишний раз доказывает, что современная система МВД деградировала полностью. Основные предложения этих научных работников сводятся к тому, что: МВД должно контролировать суд присяжных и адвокатов. Вынесение приговора – это лишь формальность. Раз человек является подсудимым и обвиняемым, значит, он точно совершил преступление, а, потому нет необходимости дальше с ним разбираться».
В связи с такой постановкой проблемы адвокат и газета, которая взяла у него интервью, задаются вопросом: зачем вообще тогда нужен тот труд, который затрачивается на организацию судебных процессов – не проще ли сразу упразднить всё это и пусть следователь сам выносит приговоры? Ведь в России и так выносится менее 1% оправдательных приговоров в год. Выходит, и их для правоохранительной и судебной системы много.
Автор комментария удивляется: если бы не нынешние даты в комментируемой «научной» публикации, то можно было бы считать, что она написана в бытность незабвенного господина Вышинского во времена массовых репрессий.
Ведь действительно предлагается устранить всю судебную процедуру, превратить её в фикцию, а адвокатов допускать только на последней стадии – чтобы они постояли рядом с подзащитным, пока тому выносится приговор. По их мнению, адвокат является не частью судебного следствия. Он – враг, а потому должен находиться под контролем и ему надо оперативными методами препятствовать. Препятствовать надо и не только адвокатам, но и присяжным, «неправильным» свидетелям, экспертам.
Такого абсурдного текста уже давно не появлялось в нашей и без того абсурдной жизни. Но он, как видим, появился и, более того, получил поддержку ученого очень авторитетного научного учреждения. Оба этих материала проиллюстрировали то, как сегодня себе представляют законность не только сотрудники МВД (там всё ясно), но и вся наша российская власть, удерживающая этого страшнейшего монстра на своих плечах.
Такие научные мысли сами по себе не рождаются. Упомянутый «кодекс» — это не плод воспалённого научного воображения. Ведь опубликовал его официальный государственный источник, который просто так ничего не делает и не публикует. Объяснение здесь достаточно простое: исподволь идет подготовка всей российской судебной и правоохранительной системы к «завинчиванию гаек», к реконструкции тоталитарного и диктаторского режима. Сначала подготавливается идеологическая база, затем научная, а завершить «волю правящего класса» останется законотворцам.
О глубоком системном кризисе, поразившем судебную и правоохранительную системы, свидетельствует рост справедливых жалоб на действия милиции, следователей, прокуроров и судов, значительное увеличение кассационных, надзорных и иных обжалований незаконных судебных решений, рост справедливых и объективных возражений против действий суда, замечаний на протоколы судебных заседаний, обращений к судебному сообществу о недостойном поведении судей, которые почти всегда оказываются отклоненными по формальным (читай – законным) основаниям.
О кризисе свидетельствует и рост удовлетворенных жалоб россиян в Европейский суд по правам человека, а также рост многочисленных адвокатских актов в защиту пострадавших от неправомерных действий и решений российского суда (публикаций в прессе, публичных выступлений в аудиториях, откровенных стычек с судьями во время судебных процессов).
Однако в любом случае, нам остаётся жить в этой судебной и правоохранительной системе, в которой мы пока еще пытаемся добиваться справедливости на основе постижения реальных фактов и их объективной оценки. А поэтому считать объективную истину «отжившим концептом» будет неправильно не только с описанной выше псевдонаучной точки зрения, но и по своей правовой сути.
профессор Московского гуманитарно-
экономического института, адвокат.
Отживший ли концепт «объективная истина»?
О статье учёного и двух практических работников из МВД России под названием «Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде» (См. Александров А.С., Кухта А.А., Абдуллаев Я.Д. Оперативное сопровождение поддержания государственного обвинения в суде // Практическое законоискусство. 2007. № 1. С. 61-70) уже были опубликованы различные отклики читателей. См., например, интервью в Новой газете. — № 92 — 2010. С. 10 правового аналитика Межрегиональной ассоциации «АГОРА» адвоката Рамиля Ахметгалиева«Объективная истина – изживший себя концепт. Сформулирован кодекс поведения оперов на время сопровождения судебных процессов: в ходе процесса прессуй задержанного, копай под адвоката, вербуй свидетеля, поговори с присяжными… Сделай всё для победы обвинения».
Основная идея статьи заключается в том, что ныне «объективная истина в уголовном процессе должна рассматриваться как атавизм советской системы уголовно-процессуального права, и уж коль в нём утвердился принцип состязательности, то установлению объективной истины не должно быть места в судебном процессе.
Хватит, дескать, бояться страхов прошлого, когда на теории ОРД с самого рождения лежала опасность возврата к террору сталинского режима, повторения новых беззаконий.
Ведь именно поэтому блокировались любые предложения, направленные на слияние оперативной и процессуальной деятельности путем «обесформливания следствия или, напротив, придания результатам ОРД юридической силы доказательств». Как посчитали авторы, ныне наступило новое (демократическое) время, и такие страхи теперь в условиях современной работы следствия, прокуратуры, суда и ОРД беспочвенны.
Эта статья получила гневное и справедливое осуждение. Но не за то, что её авторы имеют свой особый научный взгляд, отличающийся от принятых в обществе юридических стандартов. А, как считают оппоненты, своему нелицеприятному восприятию в научном мире она обязана за исключительный правовой нигилизм, выдвигаемый авторами в качестве своеобразной «новой доктрины уголовного процесса».
Вместе с Ахметгалиевым и «Новой газетой» крайне жёсткую оценку этому «учёному труду» дали не только многие теоретики права, но и юристы-практики, педагоги. См., например, упоминание в публикации профессора В.И.Сергеева «Залог успешной работы адвоката – наличие честного и справедливого суда. Проблемные вопросы судебной адвокатуры в России». Интернет-портал «Адвокатура. Сообщество практикующих юристов» (прочитать статью можно здесь).
Во многих коллегиях адвокатов и адвокатских бюро Москвы прошли бурные обсуждения «труда», его непринятие высказало и множество рядовых читателей.
Однако, не желая внимать голосу разумной критики, 19 октября 2010 в авторитетном юридическом Интернет-портале «Закония» появляется еще одна статья под названием «Правовые мифы и их значение». Её автор, научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Михаил Поздняков, возмущаясь непониманием «милицейской логики», уже с философских позиций берёт под свою полную защиту высказанные сотрудниками МВД идеи.
При этом основным аргументом как у названных выше «учёных новаторов», так и у их научного защитника является то, что ныне у нас в суде установился процесс состязательный и действует в нём равенство сторон (защиты и обвинения).
А раз так, то обвинению нужна помощь в таком процессе, чтобы прокурор, не дай Бог, не оплошал перед судьёй и присяжными заседателями и чтобы роль очень деятельного адвоката в его стремлении к установлению объективной истины свести к нулю.
В общем, — все на борьбу с адвокатурой! Пора призывать силы и средства всевозможных оперативных служб и органов и без какой-либо процессуальной проверки придавать их действиям доказательственное значение! Можно подумать, что упомянутые учёные так сильно оказались запуганными адвокатским сословием, что готовы и печальные уроки недалёкого прошлого, когда царицей истины считалось признание обвиняемого, и неплохие традиции советского уголовно-процессуального права с его патриархом М.С.Строговичем выбросить на свалку и утвердить на Руси новый порядок борьбы с адвокатами, а заодно, может быть, и с преступностью.
Чтобы не быть голословным и обвинённым в сгущении красок и чтобы мои аргументы не выглядели абстрактно, приведу некоторые выдержки из упомянутой работы:
«….Следует отбросить теоретически бессильные, а практически вредные представления о том, что ОРД, как и то, что доказывание, имеет целью установление объективной истины. Концепт «объективной истины» – изживший себя концепт. (При этом даётся ссылка на работу Александрова А.С. Концепция объективной истины // Российская юстиция. – 1999. – № 1. – С. 23–24).…
В современных условиях, когда состязательность стала доминантой судопроизводства, когда доказательства вполне официально разделились на доказательства обвинения и доказательства защиты, а каждая из сторон стала хозяйкой своих доказательств и стремится к нейтрализации доказательств противника, органам, осуществляющим, оперативно-розыскную деятельность, необходимо концептуально определиться: с кем они, со стороной обвинения или со стороной защиты?
Ответ, думаем, очевиден.
Со стороной обвинения. …Бытующие в теории ОРД представления, унаследованные с «позднесоветских» времен, об оперативном обеспечении и применении результатов ОРД устарели и не отвечают потребностям состязательной, обвинительной идеологии. Это касается, в частности, утверждений, что ОРД беспристрастна, объективна и направлена в равной степени на выяснение обстоятельств, как в пользу обвинения, так и защиты. Что за благоглупости?
…В идеале должна быть стерта всякая грань между данными, полученными оперативно-разыскным путем и данными, полученным следственным путем… …Пока мы не говорим, что все вышесказанное стало уже свершившимся фактом, однако, логика развития идей, заложенных в современное уголовно-процессуальное законодательство такова, что рано или поздно приведет к признанию того, о чем мы говорим.
Поэтому уже сейчас есть основания выстраивать на них теоретические конструкции…
…Проблема состоит и в том, чтобы вывести из комплектного состава присяжных того или иного заседателя, не настроив против обвинителя других присяжных заседателей. Лучший вариант в неформальной обстановке поговорить с таким человеком, чтобы разрешить возникшую проблему самоотводом… …Адвокаты имеют право проводить опрос лица, допрошенного в качестве свидетеля. Иногда последствия такого опроса сказываются на показаниях этого свидетеля в суде. Можно ли стороне обвинения безучастно относиться к этому? Ответ очевиден – нет. … В отношении ключевых свидетелей обвинения должны быть предприняты меры, исключающие какое бы то ни было влияние на них со стороны противника, хотя бы угрозы безопасности их и не было.
…Можно проводить фиксацию контактов адвокатов, подсудимых с потерпевшими, свидетелями, экспертами. …Сюда же отнесем пиар-акции в средствах массовой информации, которые могут сопровождать судебный процесс.
Работа с журналистами, «слив» информации, в выгодном свете, представляющей дело обвинения. Контрпиар-акции – против защиты. Подобного рода активность может быть организована и проведена с участием спецслужб. …
Таким образом, предлагаемая концепция оперативного сопровождения выступает апологией наступательности, агрессивности действий органов обвинительной власти, в лице прокуратуры, оперативно-розыскных органов, на судебном фронте.
Задача у них одна – вор, взяточник, убийца должны сидеть в тюрьме. Но решение об этом должен принять независимый суд по результатам гласного, состязательного процесса.
…Состязательность должна, наконец, отразиться на системе теоретических построений науки ОРД и соответствующим образом отразиться в планах обучения оперативных работников, а также практического взаимодействия с прокуратурой. … Большое упрощение трактовать доказательство, как информацию.
Информация – глупа, пока аргументатор не наполнит ее энергией своего дискурса.
(На стороне обвинения лежит обязанность представить суду доказательства, полученные в ходе досудебного производства, которыми подтверждается обоснованность и законность обвинения. Сделано это должно быть в форме, исключающей разумные, неустранимые сомнения у судьи (присяжного) в достоверности представленных доказательств виновности подсудимого. Убедительность доказательства обвинения слагается из множества составляющих)…»
Итак, что же скрывается за этой мудрёной «научной конструкцией». Как адвоката меня, конечно же, в первую очередь волнует статус защитника в уголовном процессе. По Позднякову, получается, что ныне участие адвоката в суде, под видом «содействия обвинению в борьбе с нечестными адвокатами» автор стремится свести не только к пустопорожнему времяпрепровождению, приравниваемому к посещение театра с красивыми декорациями. С той лишь разницей, что в театре адвокат получает положительные эмоции, а в российском суде наживает инфаркты и инсульты. Ныне адвокат с лёгкой руки Позднякова, кроме того, превращается еще и во врага системы, прокурора, представителей ОРД. И таким его, сам того не осознавая, делает этот автор.
Об этом, конечно, и без него можно удостовериться там же - в следственном органе, прокуратуре, в суде, где выплывает наружу не только собственная порочность, трусость и цинизм тех или иных правоохранителей, но и явная связь с ними суда и всей судебной системы. Правда, пока такую связь и симбиоз хоть как-то пытались прикрыть различными фиговыми листками, высокопарными объяснениями и т.д.
Однако статья «теоретиков-процессуалистов» из МВД и «питерского практика-правоприменителя» показывает всем нам, что описанная система постепенно «выходит из тени». Зачем, дескать, скрывать то, что и так уже давным-давно всем очевидно?
Задумывался ли, например, кто-нибудь, — спрашивает «Новая газета», — по поводу таких тенденций: почему это перед приговором на суд неожиданно не являются присяжные; почему в самом суде свидетели вдруг ни с того, ни с сего меняют свои показания; почему подсудимые вдруг отказываются от защиты, если защита зубастая и профессиональная; кто и как работает с экспертами во время проведения ими экспертизы и перед их допросом в суде; кто и как собирает компромат на свидетелей, присяжных, адвокатов; почему среди присяжных появляются «нужные» люди, заранее мотивированные вынести обвинительный вердикт? Конечно, задумывались. Но ответы в большей части получали лишь предположительные. Но вот теперь система раскрылась
Она ответила на все эти вопросы не предположительно, а предельно точно, да при том ответила устами не кого-нибудь, а докторов и кандидатов юридических наук. Ответ этот дан указанными выше солидными учёными, которые пытаются доказать и обосновать законность давления на участников состязательного независимого судебного процесса. И, судя по всему, опубликовавшие об этом свой материал, такой методике учат и будущих оперативников и следователей.
Но речь, в конечном счете, не только о низведении положения адвоката в суде до уровня статиста или нарядной декорации «в бабочке».
Сосредоточимся всё же на «отжившем концепте» и попытках авторов обосновать окончательный отход от установления объективной истины. Михаил Поздняков по этому поводу в разделе портала
«Объективная истина против процессуальной» пишет: «Есть две противоположных точки зрения. Первая положена в фундамент советского уголовного процесса и прочно укоренилась в сознании людей: объективная или материальная истина – цель уголовного судопроизводства. Патриарх советской правовой школы М.С.Строгович писал: «Цель уголовного процесса – это прежде всего установление фактических обстоятельств дела в полном и точном соответствии с действительностью, то есть установление по делу истины». Из этого вытекает, что суд должен принимать все возможные меры для установления этой объективной истины. Следовательно, есть все основания говорить об активной позиции суда.
Противоположная точка зрения основана на идее состязательного судопроизводства, в рамках которого суд должен занимать пассивную позицию и только оценивать предоставляемые сторонами доказательства. Тут все зависит от энергии и заинтересованности сторон: если одной стороне безразличен исход дела, то даже самые незначительные доказательства противоположной останутся без ответа. Соответственно суд обязан будет принять решение о выигрыше более активной стороны. Понятно, что в этой ситуации нельзя говорить об установлении объективной истины: истина относительна, процессуальная или судебная. Специфика состязательного процесса повышает требования к формальной стороне дела. Если в условиях достижения объективной истины возможно любое злоупотребление, лишь бы это вело к познанию того, что было на самом деле, то в условиях достижения процессуальной истины и состязательного процесса далеко не каждое доказательство может быть принято к рассмотрению. Очевидно, что вопрос гарантий соблюдения прав личности выше в условиях состязательного процесса. Все эти вопросы подробно исследованы в юридической науке. Как видно, два обозначенных подхода находятся в противостоянии.
Если закон утверждает идею состязательности, то не имеется никаких причин, чтобы продолжала существовать идея материальной (объективной) истины».
Конечно, авторам статьи и Михаилу Позднкову предпочтительна вторая точка зрения, которую они и решили отстаивать в столь одиозной форме. Реагируя на такой их «общественный выпад», сразу скажу, что выдвинутая ими идея установления процессуальной (юридической, формальной) истины в истории уголовного процесса не нова. А вот подобная аргументация – это, можно сказать, научная «новизна» («в условиях состязательного процесса объективная истина как цель – усмешка над здравым смыслом»), которая однако не выдерживает никакой критики.
Во-первых, авторы заведомо берут неверную логическую посылку и выводят из неё якобы верный вывод, то есть используют старый, как мир, логический приём подмены понятий и софистики. В частности, почему это они решили в своих суждениях поставить на одну доску совершенно разные по правовой природе, понятийному аппарату, юридической и фактологической сущности «состязательность в процессе» и «поиск объективной истины». Да не просто поставить, а столкнуть эти понятия лбами?
Ведь состязательность – это одно, это по своей сути метод, с помощью которого достигается та или иная цель. А истина – это предмет исследования и конечная цель этого исследования. Достигнуть цели можно и без состязательности, а потому данный метод вспомогательный, а не главный. В то же время истина – это главная цель любого исследования и для её установления применяются разные методы, в том числе и метод состязательности.
А потому одно не может объясняться через другое. Чтобы долго не останавливаться на научных и доктринальных концепциях об истине в уголовном процессе, адресую читателей к прекрасному труду нашего современника, к.ю.н., доцента, полковника милиции из Волгоградской академии МВД России Печникова Г.А. «Некоторые философские аспекты истины в уголовном процессе» (см. Интернет-портал «Чёрные дыры в российском законодательстве. 2002,4. ООО «k-press.ru»), а также к трудам отвергнутого авторами Строговича М.С. и еще не отвергнутого профессора Ларина А.М., кстати, авторитетнейшего и признанного в России и за рубежом криминалиста с многолетним практическим и научным стажем).
Во-вторых, авторы идеи совершенно недостойно манипулируют понятиями и самой истины, заменяя ценность истины объективной истиной относительной (процессуальной или судебной), что по сути означает установление формальных оснований для признания человека виновным. Здесь суждение также выводится из уже неверным путём полученной посылки о собственном представлении состязательности процесса и через эту посылку доказывается необходимость следования полученному из неё неверному выводу о достижении в суде лишь истины относительной (юридической, формальной). Осмелюсь напомнить уважаемым авторам, что назначением уголовного судопроизводства согласно ст. 6 УПК РФ, является защита прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений.
При этом уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. Как обеспечить такое назначение судопроизводства? Конечно же через объективное установление действительного события преступления, то бишь, говоря языком философии, через установление объективной реальности.
В классической концепции под объективной реальностью как раз и понимается действительность, существующая независимо от нашего сознания. Действительность включает в себя не только воспринимаемый мир, но и субъективную, духовную сферу. И только это и может представлять из себя искомую истину.
Таким образом, (объективная) истина – это такое содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желаний субъекта. Истина не конструируется по воле и желанию людей, а определяется содержанием отражаемого объекта, что и обусловливает ее объективность. А в чем суть «юридической истины»? В том, что ее сторонники отрывают юридическое от фактического. Юридически значимую мысль отрывают от реальной действительности, и она лишается своей необходимой объективной опоры. Все сводится к формально-юридической правильности, формально-логической согласованности. Словом, все сводится к форме, а объективное содержание, по сути, игнорируется.
По мнению цитируемых авторов «Информация (имеется в виду объективная) – глупа, пока аргументатор не наполнит ее энергией своего дискурса», то бишь, кто расследует дело, тот и наполняет полученную информацию собственным представлением об истине.
Учение об объективной истине как раз и направлено против всевозможных концепций истины субъективно-формалистического толка (типа истины юридической, субъективной, формальной), согласно которым истина произвольно конструируется человеком, является результатом соглашений между людьми.
Разве к поиску такой формальной истины должен стремиться суд, решая судьбу того или иного человека?
Авторы же приведённых выше трудов за скобками оставляют вопрос, а с каких это пор судебный процесс должен ориентироваться не на то, чтобы установить реальные события происшедшего (криминал или его отсутствие) и степень участия в них подсудимого (то есть не на саму истину, называемую лишь в теории объективной), а на формальные обстоятельства, в том числе зачастую сфабрикованные бумаги, доносы, лжесвидетельства, тенденциозно, непрофессионально или явно с ложными исходными данными выполненные результаты экспериментов, экспертиз, наблюдений, заключений, актов, добытые следователем, оперативными работниками, ревизорами, иными помогающими им лицами: агентами, наружкой, «подсадными утками», злопыхателями, подонками (то есть ориентироваться на так называемую «относительную или юридическую истину»)?
Авторы объясняют эту неясность якобы требованиями «преданной анафеме» ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, согласно которой судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. Но ведь это объяснение всё из «той же оперы» о подмене понятий. Разве сама по себе состязательность может отменить поиск её Величества Истины?
Если, по мнению Позднякова и Ко, это так, то зачем тогда нужна такая состязательность? Не лучше ли сразу бросать подозреваемых в прорубь и ждать: выплыл, значит, невиновен, потонул – туда ему и дорога! Что-то подобное в судебной практике вообще-то уже существовало.
Правда, использовался такой порядок в Средние века и применялся он, в основном, к ведьмам и еретикам. Существовали и другие разновидности уголовных процессов, в которых объективная истина также выводилась из оборота под прикрытием различных научных, а точнее, наукообразных обоснований. Вот и упомянутые учёные, видать, решили, что новое – это хорошо забытое старое.
А теперь — о самой состязательности, из которой авторы выводят свои «забойные суждения». Выступая за расширение состязательного начала, со ссылкой на А.С.Александрова Поздняков пишет: «Судебное действо должно быть ареной реальной борьбы обвинения и защиты, а не тем вялым шоу, которое постоянно повторяется как дурной сон. Выстраивание состязательного процесса предполагает наличие определенной механики. Чтобы она работала, ее надо предварительно обсуждать. Именно это и делают авторы «Оперативного сопровождения…..».
Конечно, состязательность в уголовном процессе – это очень хорошо. Во имя торжества этого принципа, как мы помним, столько было сломано копий в период Великой судебной реформы Александра II.
Однако сама по себе состязательность не должна оставаться самоцелью. Думая о состязательности, всегда при этом нужно задавать себе вопросы, а во имя чего она нужна, во имя установления объективной истины или во имя установления истины формальной; и что делать, если нет сил и средств на состязательную тяжбу с сильным мира сего, неужели в таких условиях истина (имеется в виду объективная) недостижима??
Так вот, подлинная соревновательность в уголовном, как, впрочем, и во всяком ином, процессе, возможна лишь в условиях такого общественного развития, который близок к нормальному социальному и правовому устройству. В условиях же абсолютного неравенства прежде всего перед законом людей, составляющих неправовое общество, в котором пребывает наше нынешнее поколение, никакая состязательность невозможна в принципе. Именно такая «состязательность» и представляет собой истинное жалкое зрелище, фарс, театр, сплошную судебную липу.
Состязательность, конечно, тешила умы присутствовавших на процессах с участием великих русских защитников Плевако, Александрова, Спасовича, Урусова и многих других гениальных мастеров адвокатского искусства прошлого.
Хорошо смотреть на перепалку сторон и в множестве нынешних открытых судебных заседаний, где выступают мэтры современной адвокатуры Семеняко, Резник, Мирзоев, Падва, Шмидт, Кучерена, Львова, Трунов, Бардин, Кожемякин и многие другие мои достойные коллеги. Но смею заявить со страниц настоящей статьи, пока еще ничего общего с подлинным состязательным процессом нынешний суд в стране, за исключением, конечно, суда присяжных, в большей части не продемонстрировал. В нём продолжают безраздельно царить судья и прокурор. А свои беззакония они прикрывают именно той самой состязательностью, в которой, дескать, проигравший не смог доказать свою правоту, а приговоры основывают на формальной (юридической) истине, поскольку объективную истину невиновный-виновный не смог отстоять.
Следует заметить, что продекларировав принцип состязательности, наше государство не обеспечило своих граждан его материальным наполнением и реальными возможностями. Более того, сегодня развитие нашего общества идёт в том направлении, которое свидетельствует об урезании и тех возможностей, которыми люди когда-то обладали. Например, в уголовно-процессуальном праве ликвидировали приём населения в надзорных инстанциях и в Верховном Суде, существенно сократили полномочия прокурорского надзора, убрали из процессуального закона требования об объективности расследования (бывшая ст. 20 УПК РСФСР). И самое страшное, что ударило по принципу состязательности, – это превратили людей в социально несостоятельных статистов судопроизводства. На наших глазах происходит обеднение русского народа, который лишился из-за этого возможности найма хороших и грамотных воинов права — адвокатов. При той стоимости квалифицированной юридической помощи, которая ныне установилась на рынке юридических услуг, помощь адвоката для небогатого человека стала просто неподъёмной. А для народа, находящегося ниже самой низшей ступени пирамиды потребностей (см. Пирамиду Абрахама Маслоу), даже мысль об адвокате стала непозволительной роскошью.
Говоря о бедности и богатстве наших граждан, профессор Новиков В.И. в своей работе «Актуальные проблемы современной журналистики» (М.: Изд-во РГСУ. 2010. С. 25-31) пишет: «…В стране обострились социальные проблемы, бедным и слабым стало жить тяжелее …
Например, целых 18 миллионов человек на селе живут только за счет своего подсобного хозяйства и не имеют никакого общественного дохода, а 90 % жителей всей России получают только 7% совокупного дохода государства.
Даже в богатой Москве, по данным московского правительства, 21,7 % москвичей живут ниже прожиточного минимума…. Продолжает набирать силу социальное расслоение в обществе. Факты свидетельствуют: в 2000 году при вступлении В.В.Путина в должность президента в России было 7 долларовых миллионеров, а сейчас их насчитывается более 100 человек.
Объективно получается, что страна работает на обогащение узкого круга олигархов и предпринимателей, а не благополучия всего общества… Воспитывать граждан в духе толерантности, когда значительная часть населения страны находится за чертой бедности, а 15% населения в состоянии нищеты – занятие малопродуктивное и бесперспективное…
Об этом же говорит и член-корреспондент РАН Яновский Р.Г., объясняя неблагополучие в управлении народом и обществом прежде всего «старой отжившей идейной установкой на грубую силу, на игнорирование закона, материальных и духовных интересов граждан, правопорядка и нравственных норм» («Глобальные изменения и социальная безопасность». М.:1999. С. 162)
Так какую же всё-таки состязательность в уголовном процессе, способную заменить установление объективной истины в суде, имеют в виду упомянутые авторы?
Продекларированную в законе или несуществующую в реальной действительности в силу отсутствия социальных и правовых предпосылок её обеспечить?
Вместо риторического ответа в порядке оживления научной дискуссии приведу некоторые наблюдения очевидцев-завсегдатаев столичных судов, которые, томясь в очереди перед залом заседаний, любят пересказывать байку, будто один мировой судья не поверил двадцати трем свидетелям, утверждавшим, что водитель Курочкин не нарушал ПДД, но поверил одному-единственному инспектору ДПС Козлову, убеждавшему судью в обратном. (См. статью «В суде против ГИБДД у водителей нет шансов» Интернет-сайт «ZaBarankoi.ru»).
История эта, возможно, так и осталась бы сказкой, если б намедни глава столичных судей Ольга Егорова чистосердечно не призналась в одном из интервью: мол, это самая настоящая… быль.
Кому больше верят судьи — инспекторам или водителям, в интервью одной из государственных газет поведала председатель Московского городского суда госпожа Егорова: «Если в суд представлен только составленный протокол, то мы верим документу. Когда слово милиционера идёт против слова водителя, мы верим милиционеру». Иными словами — не важно, — сказала Ольга Егорова, — что представлено в суде — протокол или милиционер. Судья будет верить или протоколу, или милиционеру. Все одно — не водителю. И даже не его свидетелям.
Парадокс: в судебных заседаниях в качестве свидетелей «со стороны» водителя-нарушителя нередко выступают десятки человек. Их показания суд расценивает как лживые, нацеленные на спасение «утопающего», о чем прямо и указывает в постановлении: «Оснований верить свидетелям нет».
И сегодня уже сотни тысяч российских граждан официально — постановлениями судов — признаны лжецами. Сравнив статистику решений европейских судов, где слово свидетеля — едва ли не высшая мера истины, и статистику наших, начинаешь понимать: нет более «лживого» народа, чем российский. Между тем история не знает ни одного случая, когда свидетеля-«лжеца» за дачу заведомо ложных показаний привлекли бы к уголовной ответственности, ибо судьи хорошо осознают: они не лгут. Им судьи тоже верят. Просто милиционеру — чуть больше…
И ещё о состязательности.
Ни для кого не секрет, что в каждом подразделении ГИБДД половина личного состава (и тому есть множество примеров) запросто подписывается под рапортами о том, что каждый из них был свидетелем какого-либо нарушения, например, тем же водителем Курочкиным. Рапорты пишутся «под копирку», одним языком, с одними ошибками… И сочиняются даже теми, кто в момент нарушения почивал на сеновале от места нарушения в ста верстах.
Вот такая она корпоративная солидарность, а заодно состязательность. «В Англии, — говорит госпожа Егорова, — полицейский пришел в суд и сказал. Других доказательств не нужно. Потому что такое общество. Они считают, что в полиции кристально честные и порядочные люди». Так это ж ведь в Англии.
Столь же несостоятельны и даже вредны идеи авторов об объединении и стирании граней между следствием и ОРД с приданием без какой-либо проверки полученных ими данных допустимыми доказательствами; о действии оперативных сотрудников по нейтрализации доказательств противника (адвокатов); о состязательной обвинительной идеологии; о благоглупостях, касающихся того, чтобы ОРД была беспристрастной; о выводе оперативным путём из состава присяжных заседателей; о фиксации контактов адвокатов; о ложных пиар-акциях и контр-пиар-акциях против адвокатов; о «сливе» информации по делу в выгодном для обвинения свете; о том, что объективная информация сама по себе глупа, «пока аргументатор не наполнит её энергией своего дискурса». Полагаю, что на этих идеях из-за такой абсолютной дикости уже останавливаться нет смысла, поскольку в конечном итоге все они выведены из основной посылки об изжившей себя, по мнению авторов, объективной истины.
Комментируя этот вопиющий научно-педагогический и воспитательный перл, мой коллега Ахметгалиев сказал: То, что предлагают доктора и кандидаты юридических наук, мягко говоря, антиконституционно. И это лишний раз доказывает, что современная система МВД деградировала полностью. Основные предложения этих научных работников сводятся к тому, что: МВД должно контролировать суд присяжных и адвокатов. Вынесение приговора – это лишь формальность. Раз человек является подсудимым и обвиняемым, значит, он точно совершил преступление, а, потому нет необходимости дальше с ним разбираться».
В связи с такой постановкой проблемы адвокат и газета, которая взяла у него интервью, задаются вопросом: зачем вообще тогда нужен тот труд, который затрачивается на организацию судебных процессов – не проще ли сразу упразднить всё это и пусть следователь сам выносит приговоры? Ведь в России и так выносится менее 1% оправдательных приговоров в год. Выходит, и их для правоохранительной и судебной системы много.
Автор комментария удивляется: если бы не нынешние даты в комментируемой «научной» публикации, то можно было бы считать, что она написана в бытность незабвенного господина Вышинского во времена массовых репрессий.
Ведь действительно предлагается устранить всю судебную процедуру, превратить её в фикцию, а адвокатов допускать только на последней стадии – чтобы они постояли рядом с подзащитным, пока тому выносится приговор. По их мнению, адвокат является не частью судебного следствия. Он – враг, а потому должен находиться под контролем и ему надо оперативными методами препятствовать. Препятствовать надо и не только адвокатам, но и присяжным, «неправильным» свидетелям, экспертам.
Такого абсурдного текста уже давно не появлялось в нашей и без того абсурдной жизни. Но он, как видим, появился и, более того, получил поддержку ученого очень авторитетного научного учреждения. Оба этих материала проиллюстрировали то, как сегодня себе представляют законность не только сотрудники МВД (там всё ясно), но и вся наша российская власть, удерживающая этого страшнейшего монстра на своих плечах.
Такие научные мысли сами по себе не рождаются. Упомянутый «кодекс» — это не плод воспалённого научного воображения. Ведь опубликовал его официальный государственный источник, который просто так ничего не делает и не публикует. Объяснение здесь достаточно простое: исподволь идет подготовка всей российской судебной и правоохранительной системы к «завинчиванию гаек», к реконструкции тоталитарного и диктаторского режима. Сначала подготавливается идеологическая база, затем научная, а завершить «волю правящего класса» останется законотворцам.
О глубоком системном кризисе, поразившем судебную и правоохранительную системы, свидетельствует рост справедливых жалоб на действия милиции, следователей, прокуроров и судов, значительное увеличение кассационных, надзорных и иных обжалований незаконных судебных решений, рост справедливых и объективных возражений против действий суда, замечаний на протоколы судебных заседаний, обращений к судебному сообществу о недостойном поведении судей, которые почти всегда оказываются отклоненными по формальным (читай – законным) основаниям.
О кризисе свидетельствует и рост удовлетворенных жалоб россиян в Европейский суд по правам человека, а также рост многочисленных адвокатских актов в защиту пострадавших от неправомерных действий и решений российского суда (публикаций в прессе, публичных выступлений в аудиториях, откровенных стычек с судьями во время судебных процессов). Однако в любом случае, нам остаётся жить в этой судебной и правоохранительной системе, в которой мы пока еще пытаемся добиваться справедливости на основе постижения реальных фактов и их объективной оценки. А поэтому считать объективную истину «отжившим концептом» будет неправильно не только с описанной выше псевдонаучной точки зрения, но и по своей правовой сути.
С содержанием статьи согласен в том смысле, что это — новые примеры давления полицейского государства на суд. Они полезны и картину дополняют. Тут ничего нового. Полицейское государство для того и создаётся.
Не согласен вообще-то с тем, что юристы мало что понимают в понятии «истина». В естественных науках, например, принято, что абсолютной истины мы никогда не узнаем, а наша задача — выяснить вероятность того, что искомое находится внутри наперёд заданного интервала.
Здраствуйте! По моему глубокому убеждению, при принятии решений в суде «объективной истины» не существует вообще (как по уголовным делам, так и по гражданским). Сие суждение сформировано только на основе практических познаний. Изначально, судья — это прежде всего человек, имеющий своё личное мнение и какой-то жизненный опыт, а значит это уже субъективный взгляд на решаемую проблему (спор, приговор и т.д.). Более того у судей есть «свои прописные истины»: не отказывать прокуратуре, содействовать обвинению в борьбе с нечестными адвокатами и т.п. Здесь можно развернуть огромную дискуссию, а в принципе статья замечательная! И всётаки как хотелось бы чтобы эта самая «объективная истина» не была отжившим концептом.
Правильное мнение!
Истина в том, что суды перестали вникать в суть дела. Судье проще и быстрее рассмотреть дело по аналогии, по «шапке», принять сторону обвинения.
Статья замечательная, хотя и сложновата для восприятия, но вывод мне понравился!
Я бы не стал делать таких обобщений.
Суды все чаще отказывают прокуратуре, и уже давно не борются с адвокатами, но не потому, что есть какие-то «указания», а именно потому, что независимость судей, не миф, а реальность.
Наши суды уже давно напоминают театральное действие с заранее разученным сценарием ведения судового процесса. А какая «объективная истина» может быть установлена в театре, или скорее даже в цирке? Хорошо выдрессированные или запуганные судьи, прокуроры, адвокаты...
Хочется надеяться, что этот кризис правоохранительной системы, проанализированный автором статьи, рано или поздно все-таки закончиться не без участия пока еще свободных и неподкупных адвокатов.
Владимир Иванович, спасибо за статью. Хотя при прочтении приведенных в ней цитат из «работ» впечатление одно: «Какой ужас».
Не помню кто, но очень уважаемый среди прокурорских дореволюционный деятель, сказал: «Высокие цели правосудного ограждения общества должны быть достигаемы только нравственными идеями и принципами».
При чем «ужас» не только в том, что «де-факто» предлагаемая концепция уже с успехом внедрена в правовую систему, но и в том, что ее «авторы» либо абсолютно (то есть на уроне определений) не понимают того, о чем пишут, либо делают вид, что не понимают.
Пока мы пугали друг друга присказкой про «Большого брата», он, как оказалось, уже давно «смотрит» на нас.
Есть, на мой взгляд, в вашей работе еще три важных аспекта:
— собственно проблема с новыми способами фиксации информации, предоставляющими возможность безграничного и безотчетного контроля за жизнью частных лиц со стороны органов ОРД и частных корпораций;
— вопрос взаимодействия PR и правоприменения. Один мой знакомый даже изобрел для обозначения этого процесса термин PRаво;
— и кадры…
Общую социально-экономическую обстановку в стране и вид политического режима я «пропускаю».
Уважаемый Алексей Владимирович! Признателен Вам за поддержку и сопереживание в связи с тем ужасом (!!!), в который и меня, и всех нас ввергли по воле власти и правящего режима. Вы действительно очень точно диагностировали состояние нынешней правовой (а точнее, антиправовой) науки, преподанной нам псевдоучёными из МВД. К великому сожалению, их «научные предложения» сбываются намного раньше, чем предложения, высказываемые представителями здравого смысла и нормальной, а не вывихнутой логики. Алексей Владимирович, а я долгое время, как и Вы, тоже состоял в Межреспубликанской коллегии адвокатов (с 1992 г.). Известны ли Вам в ней имена таких хабаровских адвокатов как Кузькин Геннадий и Гуринович Владимир Александрович?
Это мои добрые друзья, бывшие сослуживцы, а Гуринович, кроме того, и руководитель. Очень славные и сильные, скажу я Вам, юристы. И еще — это, оказывается, Вы написали книгу «Исследование допустимости доказательств в гражданском и арбитражном процессе». По моему, в библиотеке МРКА я её видел и читал, но, честно сказать, не запомнил тогда автора. А сейчас вот случай свёл и узнал. Работа, помнится, очень хорошая, но, к сожалению, поработать с карандашом и с оставлением меток на страницах тогда не удалось в силу того, что работа эта являлась не моей принадлежностью. Рад знакомству с Вами и такому вот заочному научному сотрудничеству. Желаю Вам всяческих успехов!
PRаво — браво!
Адвокаты должны противопоставлять ему КОНТР PRаво — бить врага его же оружием!
Прочитав эту замечательную статью, не могу отделаться от мысли, что вся наша правовая система, да и всё наше общество находится на грани коллапса.
Сравнивая то, что льется на меня из телевизора («Всё хорошо, прекрасная маркиза...»), с тем, что я вижу в повседневной жизни, могу сказать — вместо того, чтобы делать что-то реальное для страны и народа, вся наша бюрократия занята созданием видимости благополучия, и одновременно — сокращением любой свободы, истины и справедливости, кроме свободы бесцельного потребления.
Владимир Иванович сто раз прав — система создает идеологические условия для окончательного перехода к бутафорскому правосудию, которому наплевать на действительность, т.к. вместо нее нам ежедневно втюхивают иллюзии, облекаемые в наукообразную форму философами от МВД, что само по себе нонсенс!
Даешь каждому судье отдел оперов для обеспечения обвинительного приговора! Приставам задача: адвокатов без штампа на лбу «проверен, совести нет» в суд не пущать!
Владимир Иванович, мир, действительно, не велик.
К сожалению, с перечисленными Вами мэтрами мне тесно посотрудничать не удалось. Когда я лейтенантом пришел в войска, в округе был новый прокурор, а Кузькин Г.Н. — активно увольнялся из ХГВС.
Затем, когда я пришел в МРКА — у них уже была своя коллегия.
Так что наше общение ограничивается редкими встречами в коридарах суда.
Из «старой гвардии», да и военных, в принципе, в хабаровском филиале МРКА остался только Платковский Н.М. — бывший прокурор 11 Армии ВВС ПВО.
Торжество Кисингера, Бзежинского и других идеологов Запада.
Кодекс оперов, борьба с адвокатами — верх цинизма, крах всей системы правосудия, и признак надвигающейся диктатуры...
При этом, подмена реальных событий их следственной интерпретацией — вообще сродни фальсификации доказательств.
Я не знаю, насколько достижима объективная истина, но по моему мнению, стремиться к ее установлению должны все стороны процесса — только так можно найти правильное решение спора.
«Я не знаю, насколько достижима объективная истина...»
Знаете ведь, что недостижима, Elizaveta...
Объективность, а тем более её «истина» по своим определениям полярности к субъективному уже не подлежат «установлению», так как их существование не зависит от субъективного восприятия «ищущих её» сторон. «Установление» есть лишь её восприятие (совместное) в рамках безграничного спектра субъективного.
Попытка найти «правильное решение» — лишь оперирование инструментом «правильности», который является искусcтвенным продуктом «субъективного» востприятия объективности «оперирующими им» множеством субъектов.
.....
— Что на дне моря? – спросил он,
— Это знают лишь море и дно… – сказала она.
Ерунду пишете! Нет никаких «кодексов оперов» и никто не ведет никакой «борьбы с адвокатами». Каждый кулик свое болото хвалит. Вы понимаете состязательность однобоко, а нужно чтобы состязательность была везде и во всем. В спорах рождается истина.
Полностью согласна с автором статьи, более того Владимир Иванович в точку описал уголовное процесс в РФ, работники правоохранительных органов безнаказанно творят произвол, фабрикуют бумаги, доносы, лжесвидетельства, а суд (в большинстве своем) верит милиции, протоколу, а не свидетельским показаниям!
Коллеги, как адвокат, регулярно работающий по уголовным делам о преступных сообществах, могу только порадоваться за авторов, честно и откровенно описавших то, что фактически уже применятеся на практике. Все описанное наблюдал как на предварительном следствии, так и в судах. Есть и положительный момент от подобного прессинга в отношении защитников — выявляются недостойные. Знаю как минимум о трех случаях, когда адвокаты (одного уже «ушли»), давали показания в качестве свидетелей, против свих подзащитных. А нам остается два пути: или тупо «крепчать» или активно обороняться. Способы активной обороны в открытом отделе сайта публиковать поопасаюсь.
Андрей Борисович, так закрой информацию. А способы крайне интересны. Сам понимаешь насколько это актуально! Тут уже
за...достали! Надысь узнал, что зам нач.следствия срочно слёг в больницу, а его нач.срочно вышел в отпуск по причине ВУД. В прошлом году мой коллега под меня им подкладывал. Поубивал бы гадёнов!Не соглашусь, есть, есть ростки «правомудренных» судей, особенно из молодых, дерзких и независимых. Порой просто возникает огромное желание идти именно к такому судье. Ну почему ст. 47 Конституции РФ не гласит: Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела тем судьей, которому доверяет.
Спасибо за такую статейку маловато будет… :)
↓ Читать полностью ↓
Меня учил профессор Томин Валентин Тимофеевич, в основу его научной школы уголовного судопроизводства положен именно принцип справедливости при разрешении базовых противоречий, которые неминуемо присущи процедуре уголовного судопроизводства. Приведу цитату:
«Первое противоречие – между потребностями общества в социальной справедливости и возможностями правоохранительной системы.
Второе – между задачей обеспечить неотвратимость ответственности лиц, совершивших преступления (цель), и обязанностью блюсти законные интересы лиц, вовле каемых в УСП.
Третье – между предназначенностью УСП для проведения государственной политики и необходимости обеспечить независимость следователей, прокуроров, су дей от других государственных н общественных органов.
Четвертое – между необходимостью в специальных людях, осуществляющих эту деятельность, и предубежденностью против них.
Пятое – между нуждой в преобразованиях УСП и консерватизмом этой системы как необходимым услови ем ее устойчивости.
Общее для этих противоречий – при всех различиях между ними – в том, что для их разрешения недостаточно усилий одной лишь правоохранительной системы» .
Замечу, сам В.Т.Томин учил, что эти противоречия лишь отражение основных общественных противоречий, потому их конкретное наполнение существенно зависит от ситуации в обществе.
И вот ситуация: Хотим ли мы, чтобы нас захлестнула волна преступности как это было в лихие 90-е, в мрачные 50-е, или в переломные постреволюционные годы? Полагаю, никому не захочется встретиться на улице с грабителем, вором, убийцей, насильником… Полагаю многие не избежали подобных встреч. Став адвокатом заметил, что профессионализм даёт определённый иммунитет для таких ситуаций, поскольку знаешь с кем имеешь дело, то понимаешь как из ситуации выйти. А что делать в таких ситуациях просто человеку, просто гражданину? И ведь мир усложняется… Вы ни разу не обнаруживали, что ваш электронный кошелёк опустел? Что ваша банковская карточка обнулилась? Что ваш электронный замок на машине был вскрыт и портфельчик из салона забрали? Что вам на телефон приходит странное сообщение, вы перезваниваете, а денежки со счёта телефона тю-тю?
Как предлагаете с этим бороться?
Приведу пример. В зале суда демонстрируют оперативную видеосъёмку убийства. Адвокат заявляет ходатайство о том, чтобы исключить доказательство, так как неизвестно лицо, которое произвело запись. Допрашивают следователя и опера, адвокат требует рассекретить лицо. Следователь и опер понимают, что как только такой свидетель появится, то мгновенно будет привлечён к уголовной ответственности, поскольку он не воспрепятствовал убийству, да он и не мог, так как маскировался под члена банды и задачей было «зацепить» всю банду в целом, а не только низших исполнителей. В итоге обвинение не состоялось… Убийцы вышли на свободу...
Вам приятна такая ситуация? Нет? Как же тогда будем подходит к проблеме легализации оперативных данных в уголовном процессе?
Пример приведён для того, чтобы читатели непрофессионалы поняли всю глубину проблемы легализации данных ОРД в уголовном процессе.
Есть и другая сторона медали. Стоит начать разрешить легализацию любых данных ОРД и конец объективности. Я сам лично пострадал от этих данных, когда оказалось, что, якобы, по результатам ОРД именно я оговорил моего лучшего друга! Получается, что суд и не нужен, всё решает опер! Решил, что любой гражданин преступник и оформил как следует, а рассекречивать откуда взялись эти утверждения не положено.
Чувствуете противоречие? С одной стороны нужно легализовать, с другой стороны стоит это сделать и можно любого свободно прятать за решётку!
По этой причине проблема не проста.
Подобные проблемы и ведут к кризису, а кризис ведёт к развитию, как не странно. Критикуемые автором статьи труды граждан Александрова А.С., Кухта А.А., Абдуллаева Я.Д. предлагают разрешить проблему просто: Легализовать! А если не легализовать, то использовать против другой стороны в процессе по максимуму!
Замечательно!
Выйдут, как и все другие смертные, граждане Александров А.С., Кухта А.А., Абдуллаев Я.Д. на пенсию, и попадут «в историю»… Хорошо, сами не попадут, так их родственники или друзья попадут! И будут они на себе волосы рвать «Ой, что ж это мы дураки наделали!»
Старо как мир. Было… Было… И уже быльём поросло, а так и тянет всё новых и новых водицы из ведьминого колодца испить. Вот только последствия потом будут такие, что их не исправить.
Жаль, а могла бы быть хорошая страна с богатым и счастливым народом...
Хотя, пока что этого не произошло. Но автор правильно говорит, произойдёт, раз уж об этом заговорили, то произойдёт неминуемо!
Вот за это и СПАСИБО! И надо говорить не только автору, а нам всем.
Но проблема остаётся. В.Т.Томин чётко охарактеризовал: Обществу требуется социальная справедливость и преступников нужно наказывать, но возможностей у правоохранительной системы без ОРД сделать этого фактически не будет. Например в Швеции запрещено ОРД, преступные кланы делают что хотят. Для борьбы с ними шведская полиция привлекает полицию Англии! Так как там оперативные мероприятия разрешены и английские полицейские под Шведскую юрисдикцию не подпадают. Вот такой компот получается...
Хотелось бы видеть в статье уважаемого Сергеева Владимира Ивановича и продуктивный ответ на вопрос о том как должна разрешаться эта проблема.
Владимир Иванович! Вы правы! Восхищаюсь!
Давно в судах России — крен,
— Где истина? — В вине, отец…
Фемида держит свой безмен,
За ним, — маячит продавец…