Нарушение права на защиту на стадии исполнения приговора

Уважаемые коллеги, решил представить Вашему вниманию следующий случай из уголовно-процессуальной практики. Думаю, что он довольно интересен и для коллег, практикующих в основном по назначению, и для коллег, которые от этого направления отказались.

Месяца два назад, готовясь отстаивать свою жалобу в апелляционной инстанции Мосгорсуда, я решил взять ещё какое-нибудь дело, не желая впустую тратить время в ожидании своего процесса. Такая «дополнительная нагрузка» для отдельных коллег является единственным или основным источником дохода, её реализация, как правило, представляет собой для основной массы её носителей довольно скучное явление, поскольку в целом работа апелляционной инстанции столичного суда очень ярко и красочно характеризует современное московское правосудие, в котором вынесение выгодного для стороны защиты решения сродни чуть ли не коррупционному правонарушению.

Ничто из ряда вон выходящего мной не ожидалось, но меня после принятия заявки на участие заинтересовал сам характер дела, в котором подлежала рассмотрению апелляционная жалоба осужденного на постановление судьи об отказе в удовлетворении представления уголовно-исполнительной инспекции (УИИ) о снятии одного ограничения и установлении другого, более комфортного, в отношении лица, который после нескольких лет отсидки смог выйти на УДО и решил заняться предпринимательством, оказывая торговым сетям услуги по перевозке товаров.

Подобные процессы, как правило, заканчиваются в первой инстанции, потому что обычно всё довольно просто, всем всё понятно.

Районный суд отказался пойти навстречу УИИ, согласному с ней прокурору и осужденному и заменить ограничение на выезд из Москвы ограничением выезда за пределы области. При этом суд решил, что он не обязан обеспечить участие в деле защитника, поскольку такая обязательность не следует (по мнению части судей) из положений ст. 399 УПК РФ. Единая позиция судов по этому вопросу пока не выработалась и в необъятной России одни ВЧ рассматривают такие дела с обязательным участием защитников, другие – без.

Как бы там ни было, но осужденный молодец, не растерялся и подал апелляционную жалобу, в которой ничего про нарушение права на защиту не было.

Читаю материалы дела: суд отказал в удовлетворении представления УИИ лишь только потому, что осужденный (а не УИИ, являющаяся автором представления) не смог представить суду документальные доказательства его занятия бизнесом за пределами Москвы. То есть, фактически по мнению судьи выходило, что осужденный обязан был документально подтвердить неоднократный незаконный его выезд за пределы города без разрешения инспекции, чтобы суд мог с удовольствием не только отказать в удовлетворении её представления, а ещё и направить ей частник для того, чтобы она вышла с другим ходатайством – об отправке нарушителя обратно на нары)))

В былые времена судья наверняка получил бы дисциплинарку за подобное, но нынче – нет.

В суде апелляционной инстанции ВЧ с ходу начал обвинять доверителя в том, что он не прав, поскольку ему надлежит просить разрешения у инспекции и в решении суда так и сказано: «не пересекать пределы города без разрешения инспекции». Я возразил тем, что доверитель, выполняя заказы, которые почти всегда носят срочный характер (подтверждено документально), не может в день по несколько раз ехать за разрешением, обязательно будет опаздывать при исполнении заказа.

ВЧ не отставал и сказал, что разрешение можно брать один раз на какое-то время. Мы в лёгком ступоре: это как, в чём тогда смысл ограничения? ВЧ нам пытается объяснить, что суд ограничил свободу передвижений запретом покидать город БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ УИИ: «защитник, что там непонятного? Там же чёрным по белому написано, что без разрешения нельзя. Неужели так трудно догадаться и доступным языком объяснить подзащитному, что нужно брать разрешение у инспекции, а не по судам таскаться?!»

Мнение сотрудника городской прокуратуры почему-то существенно отличалось от мнения своего коллеги районного уровня: «решение суда считаю законным и обоснованным, всем доводам дана правильная оценка, прошу отказать».

Поскольку простым и понятным процесс окончательно перестал быть, я попросил ВЧ ещё слова и напомнил про право на защиту.

— А что с правом на защиту?

— Вот сейчас, в данном процессе я выполняю роль защитника, за что спасибо закону и Мосгорсуду. А что мешало назначить защитника в первой инстанции? Ничего. А защитник не был назначен, хотя обвиняемый (осужденный) письменного отказа от защитника не заявлял, поэтому нарушено право на защиту.

ВЧ сразу удалился на совещание с собой, вернулся и огласил постановление об удовлетворении жалобы, отмене решения суда первой инстанции и направлении дела на новое рассмотрение в ином составе.

При новом рассмотрении районный суд удовлетворил представление инспекции в отсутствие её представителя и самого осужденного, но с защитником и прокурором, которые были согласны с представлением.

Казалось бы, всё, можно и довольствоваться. Но в очередной раз не покидает неприятное чувство того, что суды забыли, что их решения должны отличаться от решений других органов власти, прежде всего, справедливостью. Дело в том, что я решил изучить решение апелляционной инстанции и суда, удовлетворившего представление инспекции. Надеялся увидеть в них очень короткое и понятное объяснение причин принятых решений.

Ошибся. Апелляция ни словом не обмолвилась про нарушение права на защиту, а привела довольно странное объяснение причины отмены решения суда первой инстанции. Мол, закон обязывает извещать стороны о рассмотрении представления не позднее, чем за 14 дней. Осужденный был извещён ровно за 14 дней. И, хотя он пояснил, что этого времени было достаточно для подготовки к заседанию, апелляционная инстанция считает, что нужно было извещать раньше.

Суд первой инстанции, который на этот раз не стал придерживаться даже этого срока, пошёл ещё дальше: решение вопроса преимущественно (!) входит в компетенцию УИИ, но раз уж так вышло, что она ходатайствует, значит, так и быть – удовлетворить.