Коллеги, я не хотел изначально размещать эту историю в публичном доступе, но решил всё-таки, что так будет лучше, потому что полностью заглушить её не совсем правильно.
Меня попросили о соглашении родственники одного из доверителей, которого пришлось защищать сперва по назначению дознавателя, по заявке которого мне следовало к половине пятого вечера в хорошенькую пургу посетить Таганский районный суд г. Москвы.
Суд маленький, зимой из-за отопления и посетителей очень душный. Редко когда тут процессы, связанные с заключением под стражу и продлением её срока, проходят вовремя.
Я вступил в дело на стадии продления срока содержания под стражей. Незаконные приобретение, хранение, ношение и перевозка оружия – ч.1 ст. 222 УК РФ. Три короткоствола. В собственной машине. В столице. Иностранец. Не судим. Но семья большая и сплошь из малолеток и диабетиков.
Дело было немного резонансное, а власть у нас, как известно, по таким делам зубами весьма доступно клацает, в связи с чем я поделился с обвиняемым и его родственниками своими наблюдениями за негативным влиянием бесполезных апелляционных споров о мере пресечения на наказание.
Понимание было, но вопросы о мере наказания и времени освобождения всё равно последовали, хотя просил и требовал не задавать их.
Первое продление срока прошло спокойно. Но дальше те же вопросы стали звучать жёстче, а требования «ну сделай хоть что-нибудь!» — всё настойчивее.
Я всё твердил: «ждите, нужно, чтобы дело поскорее попало в суд», так как знал, что иностранца в Москве даже за преступление небольшой тяжести могут продержать под стражей до приговора. Единственное спасение могло быть (могло!) в залоге, но сколько-либо внушительную сумму ожидать не приходилось, в связи с чем эта мера также казалась нереальной.
Так и шло дело с обязательной для Москвы волокитой и нарастающим недовольством родственников арестованного обвиняемого.
В конце четвёртого месяца дознаватель вечером с утра пригласил меня в СИЗО, так как они решили, что направлять дело в суд через прокурора легче без арестованного и можно освобождать обвиняемого. Только у руководства дознавателя было несколько иное мнение, из-за которого мне прямо от дверей СИЗО пришлось уезжать одному и рассказывать родственникам доверителя о том, какие всё же стратегически суперправильные сверхлюди руководят у нас органами полиции.
Опрос двух десятков лиц разных возрастов, полов, социального положения и пристрастий показал, что у подзащитного очень обширный круг знакомств в среде молодёжи и взрослых, и у всех к нему прекрасное отношение. Собрав всё это и внушительный объём прочего характеризующего материала, мы ещё на третьем месяце решили ходатайствовать о свободе, но напрасно.
Апелляционные жалобы на продление стражи до 5 месяцев, а затем и до 6 месяцев ничего не дали.
Оставалось ждать. Ждём. Продлили до шести. Дальше, кажется, некуда?! Ага, разогнался. Сразу после апелляции провели ознакомление с делом, ничего просить не стали.
И тут дней за 10 до окончания этого срока вместо дознавателя звонит следователь: прокурор вернул на доследование и для предъявления обвинения по ч.2 ст. 222 УК РФ. Это тяжкое преступление, обвинение в котором позволяет, согласно ст. 109 УПК РФ, продлевать срок содержания под стражей до 1 года. Получил первое с начала адвокатской деятельности бурчание доверителей, которые начали высказывать мысли о недоверии.
Я понял, что, мягко говоря, слегка опоздал, дальше в пассивности просто смысла нет и решил заранее ознакомиться с материалами, представленными следователем в суд, и успеть подготовить несколько ходатайств и заявлений ко времени заседания. Но оказалось, что это непросто – следователь принёс материалы непосредственно к заседанию суда (теперь уже Басманного – по территориальности).
Попросил у судьи перерыв для ознакомления с материалами. Ну, думаю, если вообще ничего не найду, то опросом следователя в суде выясню, что материалы на иностранный язык не переводились и ознакомление обвиняемого не производилось, его мнение не выяснялось и заявлю ходатайство отложить для устранения этого, поскольку в период карантина обвиняемый в суд не доставлялся и иначе защищать себя также не может.
Оказалось, что зря ожидал подобное и зря планировал. Всё оказалось проще простого: следователь вместе с его доблестным начальством успешно вынес постановление о переквалификации, которое никому кроме них самих не нужно, и думал, что этого достаточно. Мне всего лишь пришлось обратить внимание суда на отсутствие постановлений о возбуждении уголовного дела и о предъявлении обвинения по ч.2 ст. 222 УК РФ. Перерыв запросил следователь. Сперва на 5 минут. После возвращения в заседание ещё на час, а потом и до завтра.
Я не возражал (это был неоправданный риск и если бы ситуация повторилась, то испытывать судьбу, разумеется, не стал бы). Время было уже вечернее, в СИЗО всё равно бы не успели и я погнал домой.
Звонит следователь:
— Ну Вы, Курбан Саидалиевич, понимаете, да, о чём будет моя просьба?
— Конечно, ехать в СИЗО и предъявлять новое обвинение.
— Завтра, прям с утра.
Молчу, так как знаю, что завтра с утра в СИЗО сандень и хоть тресни, никто никого не выдаст. С утра, собственно это мне и сообщил следователь, а после обеда предстояло продолжить рассмотрение его ходатайства.
Я опять начал нервничать. Дело в том, что за пару месяцев до этого в соседнем районе столицы полицейские следователи/прокуроры/судьи загнали под стражу двоих подозреваемых по особотяжу-наркосбыту, одного защищал я, обвинение ему не предъявлялось до поступления в суд ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей до 3 месяцев. Что удалось сделать, так это выпросить при рассмотрении ходатайства вынести частное постановление в адрес прокурора и руководителя СО и всё. Ни апелляции, ни жалобы вышестоящим прокурорам никакого результата не принесли. А всё из-за того, что постановление о привлечении в качестве обвиняемого было вынесено своевременно, что достаточно, чтоб человек был в статусе обвиняемого. А то, что не предъявил и не допросил – так это устранимые нарушения.
Мои переживания оказались напрасны и я ошибся очередной раз: следователь принёс всего лишь бумаженцу, правда содержащую жирнейшую подпись начальника и печать. Она гласила нечто вроде: верните, пожалуйста, нашу макулатуру, мы больше не будем!
С возу вон, как говорится, кобыле – легче. Судья – мужик! Не стал возвращать, хотя я этому и не возражал, так как на носу были выходные и следователь до окончания срока содержания под стражей ничего всё равно не успел бы. Как отрезал: в удовлетворении ходатайства отказать, из-под стражи освободить.
Не было, как говорится, счастья да несчастье помогло.
Думаете, на этом всё? Как бы не так)))
Это было первое освобождение из СИЗО моего подзащитного. Я примерно знал, как оно происходит, но не думал, во что оно выльется.
Кто служил в правоохранительных органах, тот наверняка понимает, чем должно закончиться освобождение обвиняемого. Так вот, следователь, одержимый каким-то животным страхом, погнался в СИЗО с операми, около полуночи принял у выхода обвиняемого, быстро его доставили в отдел и закинули в помещение для задержанных.
У дежурной части отдела я был уже через два часа и писал заявление о превышении полномочий следователем и незаконном лишении моего подзащитного свободы. Не дождавшись к утру освобождения, я начал жаловаться во все прокурорские и МВДэшные структуры, не забыл и СКР, которому направил заявление о преступлении следователя.
Это продолжалось полторы суток, после чего терпение следователя, видимо, лопнуло, и он вынес постановление об … Как Вы думаете, о чём? Не догадаетесь! Этот, не знаю, как его там, вынес постановление об отводе адвоката. Ни больше и ни меньше! Я об этом узнал лишь непосредственно перед заседанием суда, который рассматривал новое ходатайство о повторном избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Мои попытки в суде подсказывать обвиняемому, что говорить, привели лишь к тому, что председатель суда сочла это не консультацией защитника, а нарушением порядка в судебном заседании и удалила из зала заседания.
О том, что давило на адвоката со стороны родственников доверителей в этот период, писать не буду. Но у меня было ощущение, будто лишили статуса.
Но переживать было некогда, быстро составил две жалобы: апелляцию на повторный арест (от имени назначенного адвоката) и 125-ую (от своего имени) на свой отвод. Коллега, хоть и труханул малость и не решился сопротивляться (требовать обеспечения моего участия при предъявлении нового обвинения и повторном заключении под стражу), но жалобу подписал, а впоследствии также подписал и другие жалобы в органы прокуратуры, которые привели к очередному возврату дела на доследование.
Басманный суд не был бы «басманным», если бы в период карантина не проявил свою особенность. Дело в том, что в этот период главное для адвоката попасть в него. Попав в суд, он мог и заявления подавать, и жалобы, и ходатайства письменные, так как приёмные этого суда, в отличие от остальных, не закрывались.
Так вот, Басманный суд изменил своей привычке, не стал тянуть кота за известное место и всего лишь через неделю после поступления назначил день рассмотрения 125-й жалобы. Именно в этот день руководитель СО отменил решение следователя об отводе защитника, после чего суд прекратил производство по жалобе, но я с ним не согласился и обжаловал прекращение.
С предъявлением указанного и предыдущего судебных решений удалось добиться отмены решения о повторном аресте обвиняемого и направления материалов на новое рассмотрение. При новом рассмотрении суд высказался более чем категорично и в точном соответствии с законом: нельзя повторно арестовывать по тому же делу и при тех же обстоятельствах, хоть и при новом обвинении. Доверитель незаконно содержался под стражей около полутора месяцев.
В дальнейшем мы с доверителем не стали тянуть с выполнением требований ст. 217 УПК РФ. Но вот уже третья неделя после этого проходит, а вестей с фронта нет. Мы оба понимаем, что они будут и доверитель гораздо веселее прежнего. Я же более идиотского решения, чем этот повторный арест, представить не могу и поэтому, кроме апелляции, думаю обратиться также в ККС.
Доверитель не хочет больше жалоб, всё надоело. Пока решили молчать. И ждать решения дела по существу. Хочется надеяться, что суд после случившегося не решится больше на какую-либо пакость.