Найти юриста / адвоката / эксперта
В августе 2014 года мне позвонил следователь из следственного комитета и сообщил, что ему нужен адвокат для допроса подозреваемого по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Я в это время лежал на диване с книжкой, но, согласно графика, считался дежурным адвокатом, поэтому поехал работать.
В ИВС выяснилось, что предстоит защищать своего старого знакомого – Ф. Личность для меня известная, так как я с ним впервые встречался ещё в конце 80-х, в первые годы моей работы следователем. Образование у Ф. – один класс, первая судимость – в 14 лет.
Мне сразу вспомнился случай, когда он обворовал вино-водочный магазин, находившийся в 50 метрах от райотдела милиции. После первого срабатывания сигнализации приехавший дежурный наряд никого не обнаружил. Как потом выяснилось, Ф. в это время сидел на чердаке магазина и был уверен, что его сейчас арестуют. Но повезло, и он смог довести своё дело до конца.
Правда, на чердаке он обронил свою расчёску, по которой его потом и нашли. Дело в том, что у него были запоминающиеся чёрные кудрявые волосы и когда оперативники обнаружили такой волос на расчёске, то сразу поняли, кто будет первым подозреваемым. Судим он был, в основном, за кражи и один раз за хулиганство.
Во время допроса выяснилось, что Ф. освободился после очередной кражи из мест лишения свободы в июне 2014 года и после возвращения на родину у него появилась проблема – негде было жить. В родительской квартире уже давно жили другие родственники, маленький домик, где он до последней судимости жил с другими бомжами, сгорел.
Но время было летнее и жить можно было на улице. Тем более, что он встретил друга детства – К., от которого узнал, что тот живёт рядом с местной свалкой в палатке, которую нашёл там же. Эта же свалка была источником его доходов. Ф. соорудил себе шалаш в 20 метрах от палатки К. и стали они жить-поживать.
9 августа 2014 года Ф. и К. вместе с ещё одним знакомым М. собрали на свалке провода из цветмета, переплавили их, сдали скупщику и стали выпивать. В алкогольном опьянении они ударились в воспоминания и Ф. вдруг вспомнил, что именно К. был виноват в том, что в далёкие семидесятые годы Ф. был пойман на очередной краже. Взаимные обвинения переросли в драку. Ф. схватил валявшуюся у костра железную палку и несколько раз ударил ею К. Удары пришлись по рукам, голове и туловищу.
Присутствовавший при этом М., сумел разнять драчунов и все разошлись по спальным местам. На следующий день выяснилось, что у К. болит левый бок, правая рука и рассечена кожа на голове. В этот же день знакомая М. перевязала К. голову, а от вызова «Скорой помощи» тот категорически отказался.
Однако, ещё через два дня ему стало хуже и «Скорую помощь» всё-таки вызвали. К. отвезли в приёмный покой райбольницы, где ему поставили диагноз: перелом двух рёбер слева и закрытый перелом правой локтевой кости. На руку наложили гипс и предложили госпитализацию, от которой К. опять же отказался. Фактически он сбежал из приёмного покоя и пошёл домой к своему брату. Ещё через четыре дня К. умер.
Судебно-медицинский эксперт обнаружил у потерпевшего закрытую тупую травму грудной клетки с разгибательными переломами 9-10 рёбер слева по средней и задней подмышечным линиям с повреждением пристеночной плевры. Он указал, что по признаку развившегося опасного для жизни состояния (гнойно-септического), данная травма причинила тяжкий вред здоровью, закончившись смертью, которая наступила от её осложнений.
Переломы двух рёбер с повреждением пристеночной плевры привели к развитию посттравматической пневмонии и гнойного плеврита, которые осложнились выраженной лёгочно-сердечной недостаточностью, повлекшей смерть пострадавшего.
Кроме этого был обнаружен открытый перелом нижней трети правой локтевой кости с наличием инфицированной раны внутренней поверхности правого предплечья, который по признаку длительного расстройства здоровья более 21 дня квалифицирован, как причинивший средний вред здоровью.
Не удивительно, что в ходе следствия Ф. было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 111 УК РФ, то есть причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.
Я объяснил Ф., что можно попытаться добиться переквалификации его действий на ст. 112 ч. 2 п .«З» УК РФ. Помочь в этом нам должен был как раз судебно-медицинский эксперт, который в заключении указал, что причинно-следственная связь между травмой (переломами двух рёбер) и её осложнениями (плевритом и пневмонией) будет непрямая (опосредованная), смерть наступила от поздних осложнений.
По мнению эксперта, в случае изолированного причинения переломов двух рёбер с повреждением пристеночной плевры, без учёта развития каких-либо осложнений (ранних или поздних) при квалификации причинённого вреда здоровью будет установлен вред здоровью средней степени тяжести.
В судебном заседании Ф. заявил, что признаёт себя виновным в том, что нанёс К. телесные повреждения, но при этом не согласен с квалификацией своих действий. Эксперт был пристрастно допрошен в суде прокурором и судьёй, но остался при своём мнении. Из его показаний следовало, что перелом двух рёбер был толчком к развившимся осложнениям, но эти осложнения были возможны только при наличии ряда условий, а именно: отсутствие квалифицированной медицинской помощи, наличие сопутствующих заболеваний, курение, переохлаждение, алкоголь и т.д.
В прениях прокурор настаивал на квалификации действий Ф. по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Я, во время выступления в прениях, во первых, обратил внимание суда на мнение судебно-медицинского эксперта. Во вторых напомнил, что в данном случае в отношении деяния форма вины должна быть в форме умысла (прямого или косвенного), а в отношении последствий – в форме неосторожности (самонадеянности или небрежности).
Для того, чтобы признать Ф. виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ, необходимо доказать, что он умышленно причинил тяжкий вред здоровью потерпевшего. В частности, если умышленно был причинён лёгкий или средний вред здоровью, а как последствия наступила смерть, то состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 111 УК РФ отсутствует.
Таким образом, чтобы признать Ф. виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ, сторона обвинения должна была доказать наличие у него умысла не только на причинение повреждений в виде перелома рёбер, но и наличие умысла (прямого или косвенного) на причинение именно развившихся впоследствии осложнений. Если у подсудимого не было умысла на причинение этих осложнений, то в его действиях нет состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.
То есть, исходя из ст. 25 УК РФ сторона обвинения должна была доказать, что Ф. осознавал общественно опасный характер своих действий, предвидел возможность или неизбежность развития указанных осложнений и желал их наступления (при прямом умысле). При косвенном умысле Ф. должен был предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий, не желать, но сознательно допускать эти последствия (имеются в вину именно осложнения) либо относиться к ним безразлично.
По моему мнению, не было доказано наличие у Ф. умысла на причинение потерпевшему развившихся у него осложнений. Судебно-медицинский эксперт в заключении указывает, что «для развития пневмонии и плеврита требуется определённый промежуток времени (несколько суток), и на их развитие оказывают влияние сопутствующие факторы, они относятся к поздним осложнениям травматического процесса, в связи с чем причинно следственная связь между травмой (переломами двух рёбер) и её осложнениями (плевритом и пневмонией) будет непрямая (опосредованная), то есть смерть наступила от поздних осложнений».
Из материалов дела видно, что на следующий день после драки Ф. не проявлял в отношении потерпевшего никакой агрессии. Он не препятствовал оказанию ему медицинской помощи, не возражал против вызова «Скорой». Это свидетельствует о том, что он не желал наступления последствий в виде каких-либо осложнений.
Также следует признать, что он и не допускал наступления этих последствий, так как знал о том, что потерпевший от врачебной помощи в первый день отказался. Потерпевший на следующий день ходил, предлагал Ф. выпить и поэтому его состояние не вызывало у Ф. серьёзных опасений.
В дальнейшем ему стало известно о том, что потерпевшего увезли в больницу, то есть он предполагал, что тот получит соответствующую состоянию медицинскую помощь. О том, что потерпевший откажется от госпитализации и не будет ходить в больницу он не знал и не мог знать.
Также следует отметить, что развитию осложнений способствовали сопутствующие факторы, о которых упоминает эксперт. У потерпевшего была жировая дистрофия печени, зернистая дистрофия почки, артерионефросклероз, атеросклероз аорты в стадии липосклероза, степень 5, нестенозирующий коронаросклероз. Он курил, что явно не было полезным при переломе рёбер и развивающихся осложнениях.
В качестве примера я напомнил суду, что при обращении в больницу у потерпевшего был диагностирован закрытый перелом руки и был наложен гипс. Но из материалов дела известно, что гипс он снял в тот же день, а после его смерти эксперт констатировал наличие уже открытого перелома нижней трети правой локтевой кости с наличием инфицированной раны внутренней поверхности правого предплечья.
То есть, закрытый перелом превратился в открытый уже после посещения больницы. Возможно, потерпевший падал и дополнительно повредил руку. При этом он также мог дополнительно повредить и лёгкие. К этим дополнительным повреждениям Ф. уже не имеет отношения.
В приговоре суд квалифицировал действия Ф. по ст. 112 ч. 2 п. «З» УК РФ. Ф. гордо сказал мне: «Мы выиграли» и отправился отбывать свой десятый срок.
В ИВС выяснилось, что предстоит защищать своего старого знакомого – Ф. Личность для меня известная, так как я с ним впервые встречался ещё в конце 80-х, в первые годы моей работы следователем. Образование у Ф. – один класс, первая судимость – в 14 лет.
Мне сразу вспомнился случай, когда он обворовал вино-водочный магазин, находившийся в 50 метрах от райотдела милиции. После первого срабатывания сигнализации приехавший дежурный наряд никого не обнаружил. Как потом выяснилось, Ф. в это время сидел на чердаке магазина и был уверен, что его сейчас арестуют. Но повезло, и он смог довести своё дело до конца.
Правда, на чердаке он обронил свою расчёску, по которой его потом и нашли. Дело в том, что у него были запоминающиеся чёрные кудрявые волосы и когда оперативники обнаружили такой волос на расчёске, то сразу поняли, кто будет первым подозреваемым. Судим он был, в основном, за кражи и один раз за хулиганство.
Во время допроса выяснилось, что Ф. освободился после очередной кражи из мест лишения свободы в июне 2014 года и после возвращения на родину у него появилась проблема – негде было жить. В родительской квартире уже давно жили другие родственники, маленький домик, где он до последней судимости жил с другими бомжами, сгорел.
Но время было летнее и жить можно было на улице. Тем более, что он встретил друга детства – К., от которого узнал, что тот живёт рядом с местной свалкой в палатке, которую нашёл там же. Эта же свалка была источником его доходов. Ф. соорудил себе шалаш в 20 метрах от палатки К. и стали они жить-поживать.
9 августа 2014 года Ф. и К. вместе с ещё одним знакомым М. собрали на свалке провода из цветмета, переплавили их, сдали скупщику и стали выпивать. В алкогольном опьянении они ударились в воспоминания и Ф. вдруг вспомнил, что именно К. был виноват в том, что в далёкие семидесятые годы Ф. был пойман на очередной краже. Взаимные обвинения переросли в драку. Ф. схватил валявшуюся у костра железную палку и несколько раз ударил ею К. Удары пришлись по рукам, голове и туловищу.
Присутствовавший при этом М., сумел разнять драчунов и все разошлись по спальным местам. На следующий день выяснилось, что у К. болит левый бок, правая рука и рассечена кожа на голове. В этот же день знакомая М. перевязала К. голову, а от вызова «Скорой помощи» тот категорически отказался.
Однако, ещё через два дня ему стало хуже и «Скорую помощь» всё-таки вызвали. К. отвезли в приёмный покой райбольницы, где ему поставили диагноз: перелом двух рёбер слева и закрытый перелом правой локтевой кости. На руку наложили гипс и предложили госпитализацию, от которой К. опять же отказался. Фактически он сбежал из приёмного покоя и пошёл домой к своему брату. Ещё через четыре дня К. умер.
Судебно-медицинский эксперт обнаружил у потерпевшего закрытую тупую травму грудной клетки с разгибательными переломами 9-10 рёбер слева по средней и задней подмышечным линиям с повреждением пристеночной плевры. Он указал, что по признаку развившегося опасного для жизни состояния (гнойно-септического), данная травма причинила тяжкий вред здоровью, закончившись смертью, которая наступила от её осложнений.
Переломы двух рёбер с повреждением пристеночной плевры привели к развитию посттравматической пневмонии и гнойного плеврита, которые осложнились выраженной лёгочно-сердечной недостаточностью, повлекшей смерть пострадавшего.
Кроме этого был обнаружен открытый перелом нижней трети правой локтевой кости с наличием инфицированной раны внутренней поверхности правого предплечья, который по признаку длительного расстройства здоровья более 21 дня квалифицирован, как причинивший средний вред здоровью.
Не удивительно, что в ходе следствия Ф. было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 111 УК РФ, то есть причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.
Я объяснил Ф., что можно попытаться добиться переквалификации его действий на ст. 112 ч. 2 п .«З» УК РФ. Помочь в этом нам должен был как раз судебно-медицинский эксперт, который в заключении указал, что причинно-следственная связь между травмой (переломами двух рёбер) и её осложнениями (плевритом и пневмонией) будет непрямая (опосредованная), смерть наступила от поздних осложнений.
По мнению эксперта, в случае изолированного причинения переломов двух рёбер с повреждением пристеночной плевры, без учёта развития каких-либо осложнений (ранних или поздних) при квалификации причинённого вреда здоровью будет установлен вред здоровью средней степени тяжести.
В судебном заседании Ф. заявил, что признаёт себя виновным в том, что нанёс К. телесные повреждения, но при этом не согласен с квалификацией своих действий. Эксперт был пристрастно допрошен в суде прокурором и судьёй, но остался при своём мнении. Из его показаний следовало, что перелом двух рёбер был толчком к развившимся осложнениям, но эти осложнения были возможны только при наличии ряда условий, а именно: отсутствие квалифицированной медицинской помощи, наличие сопутствующих заболеваний, курение, переохлаждение, алкоголь и т.д.
В прениях прокурор настаивал на квалификации действий Ф. по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Я, во время выступления в прениях, во первых, обратил внимание суда на мнение судебно-медицинского эксперта. Во вторых напомнил, что в данном случае в отношении деяния форма вины должна быть в форме умысла (прямого или косвенного), а в отношении последствий – в форме неосторожности (самонадеянности или небрежности).
Для того, чтобы признать Ф. виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ, необходимо доказать, что он умышленно причинил тяжкий вред здоровью потерпевшего. В частности, если умышленно был причинён лёгкий или средний вред здоровью, а как последствия наступила смерть, то состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 111 УК РФ отсутствует.
Таким образом, чтобы признать Ф. виновным по ч. 4 ст. 111 УК РФ, сторона обвинения должна была доказать наличие у него умысла не только на причинение повреждений в виде перелома рёбер, но и наличие умысла (прямого или косвенного) на причинение именно развившихся впоследствии осложнений. Если у подсудимого не было умысла на причинение этих осложнений, то в его действиях нет состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ.
То есть, исходя из ст. 25 УК РФ сторона обвинения должна была доказать, что Ф. осознавал общественно опасный характер своих действий, предвидел возможность или неизбежность развития указанных осложнений и желал их наступления (при прямом умысле). При косвенном умысле Ф. должен был предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий, не желать, но сознательно допускать эти последствия (имеются в вину именно осложнения) либо относиться к ним безразлично.
По моему мнению, не было доказано наличие у Ф. умысла на причинение потерпевшему развившихся у него осложнений. Судебно-медицинский эксперт в заключении указывает, что «для развития пневмонии и плеврита требуется определённый промежуток времени (несколько суток), и на их развитие оказывают влияние сопутствующие факторы, они относятся к поздним осложнениям травматического процесса, в связи с чем причинно следственная связь между травмой (переломами двух рёбер) и её осложнениями (плевритом и пневмонией) будет непрямая (опосредованная), то есть смерть наступила от поздних осложнений».
Из материалов дела видно, что на следующий день после драки Ф. не проявлял в отношении потерпевшего никакой агрессии. Он не препятствовал оказанию ему медицинской помощи, не возражал против вызова «Скорой». Это свидетельствует о том, что он не желал наступления последствий в виде каких-либо осложнений.
Также следует признать, что он и не допускал наступления этих последствий, так как знал о том, что потерпевший от врачебной помощи в первый день отказался. Потерпевший на следующий день ходил, предлагал Ф. выпить и поэтому его состояние не вызывало у Ф. серьёзных опасений.
В дальнейшем ему стало известно о том, что потерпевшего увезли в больницу, то есть он предполагал, что тот получит соответствующую состоянию медицинскую помощь. О том, что потерпевший откажется от госпитализации и не будет ходить в больницу он не знал и не мог знать.
Также следует отметить, что развитию осложнений способствовали сопутствующие факторы, о которых упоминает эксперт. У потерпевшего была жировая дистрофия печени, зернистая дистрофия почки, артерионефросклероз, атеросклероз аорты в стадии липосклероза, степень 5, нестенозирующий коронаросклероз. Он курил, что явно не было полезным при переломе рёбер и развивающихся осложнениях.
В качестве примера я напомнил суду, что при обращении в больницу у потерпевшего был диагностирован закрытый перелом руки и был наложен гипс. Но из материалов дела известно, что гипс он снял в тот же день, а после его смерти эксперт констатировал наличие уже открытого перелома нижней трети правой локтевой кости с наличием инфицированной раны внутренней поверхности правого предплечья.
То есть, закрытый перелом превратился в открытый уже после посещения больницы. Возможно, потерпевший падал и дополнительно повредил руку. При этом он также мог дополнительно повредить и лёгкие. К этим дополнительным повреждениям Ф. уже не имеет отношения.
В приговоре суд квалифицировал действия Ф. по ст. 112 ч. 2 п. «З» УК РФ. Ф. гордо сказал мне: «Мы выиграли» и отправился отбывать свой десятый срок.
Отличный результат, обычно по делам с двумя формами вины приходится изрядно потрудиться, что бы до прокурора и суда дошло что такое прямая причинно-следственная связь.
Уважаемый Владимир Леонидович!
Эксперт был пристрастно допрошен в суде прокурором и судьёй, но остался при своём мнении.Госэксперты на допросе никогда «не предают» выводы своего экспертного заключения.
Даже если в допросе участвует специалист по судебно-медицинской экспертизе, приглашённый стороной, заинтересованной в том, чтобы выводы «развалить».
В данном случае «стойкость» сработала на Вас.
Уважаемый Владимир Леонидович!
Действительно отличный результат, особенно при защите по назначению! Не радует и упорство «правоохранителей» в привлечении по более тяжким статьям.
А вообще и комментировать нечего — все в статье и приговоре. Однозначно плюс!
Уважаемый Владимир Леонидович! Причинно-следственная связь-это такая категория, которую следствие обязано устанавливать и уж обязательно указывать в обвинении, а прокурор просто обязан проверять ее наличие при направлении дела в суд.Это аксиома. Вы использовали недоработку следствия и поэтому суд был на вашей стороне.Поздравляю! У меня сейчас в производстве дело по ч.4 ст.111 УК РФ и Ваша публикация поможет мне несомненно.Благодарю.
Хорошая работа (и несмотря на бесплатное лицо)!