51.
Вкус разницы.
Вкус разницы – вот то, что делает тебя тобою самими. Что это? Это то, что остается после реализации бытия в возможности в отношении самое себя, после его структурирования. Именно после его структурирования, когда ты уже сам можешь воспринять его как некоторую чужеродность и как некоторую независимость от тебя самое, тогда ты можешь почувствовать этот вкус. Разница задуманного и полученного. Вряд ли есть область, в которой она чувствуется более остро, чем здесь, именно здесь данная разница заставляет кровоточить всеми ранами познания, именно здесь она примиряет самую страшную боль.
Изначально это отвращение к самому себе, изначально это неуверенность в том, что ты вообще можешь что-либо написать, сказать, судя по тому, что ты имеешь как результативность познания. Но потом, оптом идет тяжкий труд познания самое себя в методах и способах выражения самое себя, затем ты осознаешь, что тебе необходимо превзойти, и, что самое интересное, находишь в себе силу превзойти это и подняться на вершину самоотречения, самозабвения в отношении к самое себя. Именно с данной области начинается падение, именно с данной области начинается великое неуничтожимое отвращение к самое себя, именно здесь можно говорить о том, что ты уже никто и что все существует только для тебя и в области самое себя, и только тогда ты можешь понимать это как нельзя лучше. Но при всем при этом, нет необходимости говорить о самом себе. Есть необходимость слушать только самое себя и иногда выслушивать, при этом выслушивать в некоторой степени неадекватно.
Может быть, мы и достаточно необходимы в отношении нас самих, но нам нет необходимости быть больше, чем мы можем быть, потому мы приобретаем формы ненависти к себе в этой самой разнице. Она не выражаема, ее нельзя пронести, ее нельзя уменьшить, она имеет весьма интересное отражение, либо в форме радостного отношения к самое себя, либо в форме непонятного познания, которое выражено как форма удивления в отношении самое себя, как форма ради того, что ты есть для самого себя. Может это и есть глупость отношения к самому себе, но это именно то, благодаря чему возможно построение самого себя, именно желание, постоянное желание компенсировать это различие. Различие которое не видимо и не может быть познано. Еще интереснее познать, почему эта разница может быть именно таким образом дифференцирована, с одной стороны, представлена формами уверенности, с другой стороны, она есть зависимость от условий внешней среды, при этом самых нелепых и казалось бы совершенно не имеющих отношение к тому, чем ты занимаешься. Что же желать, как не быть с самим собою? Ответ никогда не приходит сам по себе, но он есть всегда плод тяжелейшей работы, как в области насилия над самим собой, так и в области собственного отношения к самое себя через неизменность познания самое себя. И к этому так же необходимо привыкнуть, необходимо это понимать и терпеть в отношении самого себя, как бы противно это не было в отношении познания самого себя- такова правда того, что мы привыкли называть правдой жизни, но вряд ли здесь уместно говорить о жизни.
Переход бытия в возможности всегда, в отношении не требовательного познания до момента своей реализации, охватывает все стороны парадигмы, что естественно ведет к тому, что материальная причина всегда уже целевой в отношении формирования и детализации движущей. Соответственно, это первичный вариант, когда целостность замысла проецируется и качественно предполагается. В совершенном индивидууме, в совершенном личном субъекте, целевая причина оплачена образом жизни. И если она уже чувственности, полученной в результате реализации конкретики мысли, представления, тогда ситуация обратная- субъект постоянно получает подарки судьбы, а в отношении бытия в возможности, именно эти подарки делают его формой уверенности и формой объективности в отношении самое себя, как сейчас, так и потом, при том, что именно данная форма организации и есть его форма существования. Он не может быть, вне своей способности формирования бытия в возможности. Он не воспринимается ни собой, не другими, о моральности оценок здесь мы умолчим, но, как правило, они весьма далеки от положительных.
Вкус разницы.
Вкус разницы – вот то, что делает тебя тобою самими. Что это? Это то, что остается после реализации бытия в возможности в отношении самое себя, после его структурирования. Именно после его структурирования, когда ты уже сам можешь воспринять его как некоторую чужеродность и как некоторую независимость от тебя самое, тогда ты можешь почувствовать этот вкус. Разница задуманного и полученного. Вряд ли есть область, в которой она чувствуется более остро, чем здесь, именно здесь данная разница заставляет кровоточить всеми ранами познания, именно здесь она примиряет самую страшную боль.
Изначально это отвращение к самому себе, изначально это неуверенность в том, что ты вообще можешь что-либо написать, сказать, судя по тому, что ты имеешь как результативность познания. Но потом, оптом идет тяжкий труд познания самое себя в методах и способах выражения самое себя, затем ты осознаешь, что тебе необходимо превзойти, и, что самое интересное, находишь в себе силу превзойти это и подняться на вершину самоотречения, самозабвения в отношении к самое себя. Именно с данной области начинается падение, именно с данной области начинается великое неуничтожимое отвращение к самое себя, именно здесь можно говорить о том, что ты уже никто и что все существует только для тебя и в области самое себя, и только тогда ты можешь понимать это как нельзя лучше. Но при всем при этом, нет необходимости говорить о самом себе. Есть необходимость слушать только самое себя и иногда выслушивать, при этом выслушивать в некоторой степени неадекватно.
Может быть, мы и достаточно необходимы в отношении нас самих, но нам нет необходимости быть больше, чем мы можем быть, потому мы приобретаем формы ненависти к себе в этой самой разнице. Она не выражаема, ее нельзя пронести, ее нельзя уменьшить, она имеет весьма интересное отражение, либо в форме радостного отношения к самое себя, либо в форме непонятного познания, которое выражено как форма удивления в отношении самое себя, как форма ради того, что ты есть для самого себя. Может это и есть глупость отношения к самому себе, но это именно то, благодаря чему возможно построение самого себя, именно желание, постоянное желание компенсировать это различие. Различие которое не видимо и не может быть познано. Еще интереснее познать, почему эта разница может быть именно таким образом дифференцирована, с одной стороны, представлена формами уверенности, с другой стороны, она есть зависимость от условий внешней среды, при этом самых нелепых и казалось бы совершенно не имеющих отношение к тому, чем ты занимаешься. Что же желать, как не быть с самим собою? Ответ никогда не приходит сам по себе, но он есть всегда плод тяжелейшей работы, как в области насилия над самим собой, так и в области собственного отношения к самое себя через неизменность познания самое себя. И к этому так же необходимо привыкнуть, необходимо это понимать и терпеть в отношении самого себя, как бы противно это не было в отношении познания самого себя- такова правда того, что мы привыкли называть правдой жизни, но вряд ли здесь уместно говорить о жизни.
Переход бытия в возможности всегда, в отношении не требовательного познания до момента своей реализации, охватывает все стороны парадигмы, что естественно ведет к тому, что материальная причина всегда уже целевой в отношении формирования и детализации движущей. Соответственно, это первичный вариант, когда целостность замысла проецируется и качественно предполагается. В совершенном индивидууме, в совершенном личном субъекте, целевая причина оплачена образом жизни. И если она уже чувственности, полученной в результате реализации конкретики мысли, представления, тогда ситуация обратная- субъект постоянно получает подарки судьбы, а в отношении бытия в возможности, именно эти подарки делают его формой уверенности и формой объективности в отношении самое себя, как сейчас, так и потом, при том, что именно данная форма организации и есть его форма существования. Он не может быть, вне своей способности формирования бытия в возможности. Он не воспринимается ни собой, не другими, о моральности оценок здесь мы умолчим, но, как правило, они весьма далеки от положительных.
