Недавно в СМИ прочел, что в Следственном комитете появилось новое подразделение, призванное расследовать врачебные ошибки, рассредоточенное по центральному аппарату и ряду региональных подразделении, также разрабатываются новые статьи Уголовного кодекса — 124.1 (ненадлежащее оказание медицинской помощи (медицинской услуги) и 124.2 (сокрытие нарушения оказания медицинской услуги), и новая редакция статьи 235 – незаконное осуществление медицинской и (или) фармацевтической деятельности.
Пока же недобросовестных врачей могут привлечь к уголовной ответственности, в зависимости от обстоятельств, по статьям 109 (причинение смерти по неосторожности), 118 (причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности), 238 (производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности) и 293 (халатность) УК.
Решение, бесспорно, назревшее, но у нас ведь как – только дай команду…
Вполне допускаю, что со временем снижение количества привлеченных к уголовной ответственности врачей по сравнению с аналогичным периодом прошлого года или, тем более, отсутствие уголовных дел будут восприниматься не как признак благополучия в сфере здравоохранения в отдельно взятом регионе, а как недостаток в работе правоохранительных органов по выявлению данных преступлении.
А потому последние будут вынуждены искать и выявлять данные преступления, и найдут!
Если посмотреть с данной точки зрения – медицинская деятельность для правоохранительных органов – «поле непаханое!».
Например: почувствовал гражданин в себе недомогание – сходил в поликлинику, отстоял очередь к терапевту, принял выписанную таблетку – не помогло – чем не «ненадлежащее оказание медицинской помощи»? Или на худой конец – халатность?
Мы живем в уникальную эпоху – когда на любое действие (бездействие) можно глянуть с уголовно-процессуального ракурса. Особенно поразило, пусть и не в тему, недавнее возбуждение уголовного дела в отношении 70-летней преподавательницы, профессора Самарского университета, усмотрев подлог и мошенничестве в ее отсутствии на рабочем месте при начисленной зарплате. Если и так – но разве это не «прогул» и не должно оцениваться с точки зрения Трудового кодекса?
Невозможно обойти пример врача Елены Мисюриной, осужденной по ст.238 УК к лишению свободы и освобожденной вышестоящим судом по просьбе прокуратуры (накануне требовавшей лишение свободы), но по сути — по требованию врачебного сообщества и московского мэра.
Но за каждого ли осужденного врача, тем более из периферии, будет подниматься врачебное сообщество и заступаться московский мэр?
На нынешнем этапе численность нового подразделения невелика – в центральном аппарате – 9 сотрудников, в региональных подразделениях – по 3. Но что мешает увеличить штат, с учетом роста обращении пострадавших граждан и увеличения количества возбужденных уголовных дел?
Принимая во внимание, что «невиновность» проще подтвердить на начальной стадии «заболевания», то есть до возбуждения уголовного дела, с применением «профилактических мероприятий», или не «запуская болезнь» на начальном этапе «заболевания» — на стадии предварительного расследования, посоветовал бы врачам вложить визитку адвоката в первую карточку визитницы и при первых тревожных «симптомах» немедленно обращаться к специалисту – адвокату.
Как говориться – чем быстрее начать лечение – тем лучше!
Поскольку с учетом статистических данных о процентном отношении оправдательных приговоров в отношении к обвинительным над вывеской суда вполне можно разместить запись: «Забудь надежду, всяк сюда входящий…».