Найти юриста / адвоката / эксперта
Судебная речь по делу об убийстве одного лица и причинении тяжкого вреда здоровью другому. Судом вынесено постановление о прекращении уголовного преследования подсудимого в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения.
ВАША ЧЕСТЬ!
Согласно обвинительному заключению Завалишину Максиму Вячеславовичу инкриминировано убийство Репина И.М. на почве личных неприязненных отношений путем нанесения ему не менее пяти ударов ножом в область головы и туловища, а также умышленное причинение тяжкого вреда здоровья, опасного для жизни человека, Бруевичу А.А., выполнявшему общественный долг – защищавшего Репина И.М., путем нанесения не менее двух ударов ножом область туловища и левой руки. Содеянное имело место в 8-ом часу утра 24 марта 2008 года в номере 302 гостиницы «Орбита-3».
Завалишин М.В. не отрицает, что именно он причинил ножевые ранения Репину и Бруевичу, что наступившие последствия стали результатом именно его действий, которые необоснованно были квалифицированы органом следствия по ч.1 ст.105, п. «а» ч.2 ст.111 УК РФ.
В процессе рассмотрения уголовного дела в судебном заседании, по нашему мнению, невиновность моего подзащитного Завалишина М.В. в инкриминируемых ему преступлениях, а именно в убийстве Репина И.М. и причинении тяжкого вреда здоровья Бруевичу А.А., стала очевидной.
Стороной обвинения не были представлены суду объективные и достоверные доказательства, которые подтверждали бы виновность Завалишина и правильность уголовно-правовой квалификации содеянного.
Также обвинение не смогло опровергнуть доводы моего подзащитного о том, что он причинил телесные повреждения потерпевшим в процессе самозащиты от противоправного посягательства с их стороны.
В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27.01.99г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» при рассмотрении дел об убийстве суды обязаны неукоснительно выполнять требование закона о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела; по каждому такому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной правовой оценки содеянного.
Назначением уголовного судопроизводства является не только защита прав и законных интересов потерпевших от преступлений, но и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст.6 УПК РФ).
Убежден, что сегодня как раз тот самый случай, когда с крайней осторожностью и тщательностью надо подойти к разрешению дела, чтобы не допустить судебной ошибки, избежать осуждения невиновного лица. И в этом смысле сторона защиты имеет основания рассчитывать на то, что приговор суда будет законный, обоснованный и справедливый. А в данном случае таким приговором может быть только оправдательный, который снимет все необоснованные обвинения с моего подзащитного.
Но, чтобы оценивать и делать выводы, нужно иметь верное представление о картине происшедшего, о фактах события. Защита предлагает точно восстановить в своем сознании эти факты.
Итак, Завалишин проводил время с Поповым Даниилом, Мардановой Татьяной и Зелениной Яной с вечера 23 марта 2008 года.
Марданова ранее встречалась и даже сожительствовала 8 месяцев с Репиным Ильей. Их отношения были прекращены в январе 2008 года, однако, они продолжали общаться, созваниваясь по телефону.
В те роковые сутки Репин и Марданова также неоднократно звонили друг другу по мобильной связи.
По версии обвинения, изложенной в обвинительном заключении, именно Марданова связывалась с Репиным на почве личных неприязненных отношений, оскорбляла его словами, унижающими его достоинство как мужчины, а также привлекала к этим разговорам Завалишина, желая спровоцировать ссору между молодыми людьми.
Данный вывод органа следствия не имеет сколько-нибудь убедительного подтверждения, и, более того, противоречит имеющимся доказательствам.
Как следует из приобщенных к материалам уголовного дела сведений о детализации телефонных соединений Репина и Мардановой за 23 -24 марта т.г. (т.1 л.д.124-125, 126-127), последняя пять раз вызывала по телефону Репина, причем 4 раза из них делался лишь вызов, а разговор состоялся лишь в 18 часов 47 минут продолжительностью 213 секунд.
При этом названный разговор, а также 2 вызова на телефон Репина в 21 час 16 минут и 21 час 22 минуты, имели место до того, как Завалишин присоединился к компании Попова, Мардановой и Зелениной.
В то же время сам Репин практически всю ночь названивал своей бывшей пассии, а именно: в 03-49, 03-51, 04-11, 04-12, 04-46, 04-57, 06-09, 06-13, 06-55, 07-19. Как видно, инициатором звонков в ночное время стал потерпевший Репин, после последнего разговора с Мардановой в 21 час 22 минуты именно он набрал ее номер в 03 часа 49 минут, и затем повторял эту процедуру неоднократно.
Эти факты оспорить невозможно.
Если безапелляционно поверить выводам следствия, согласно которым Марданова только то и делала, что звонила и оскорбляла Репина, тогда не совсем понятными становятся действия последнего. Предположим, что Марданова последний раз оскорбила в 21 час 22 минуты, это последний разговор между ними 23 марта. Зачем звонить среди ночи, через 6 часов после того последнего разговора, зачем провоцировать продолжение конфликтной ситуации?
На эти вопросы сторона обвинения не представила приемлемых ответов.
Как показала суду свидетель Марданова Т.А., 23 марта 2008 года ей кто-то звонил с неизвестного номера и молчал. Она спросила: «Илья – это ты? Ильвина – ты?», в ответ услышала смех последней. Потом Ильвина и Илья всю ночь ей названивали, на этой почве словесно поругались, она попросила их, чтобы больше не звонили.
Как видно из детализации телефонных соединений Мардановой (т.1 л.д.126-127), Мустафина (телефон 920-559-9990 – указан в обвинительном заключении и протоколе ее допроса и назван ею при допросе в суде) также ей названивала, причем с удивительным упорством: в 05 час.08 мин., в 05 час 11 мин. 03 сек., в 05 час 11 мин. 51 сек., в 05 час 12 мин., в 05 час 14 мин. То есть за 6 минут позвонила 5 раз. Поскольку отношения между ними были далеко не безоблачными, очевидно, что Мустафина звонила Мардановой явно не для того, чтобы пожелать ей доброй ночи.
Как при таких обстоятельствах можно ставить в вину Мардановой, а опосредованно через нее – Завалишину, что именно они звонили и провоцировали ссору? На поверку оказалось все наоборот. Именно Репин и Мустафина провоцировали ссору с Мардановой, пытались вывести ее из себя своими звонками, мешали ей спокойно проводить время в компании других молодых людей.
Именно эта назойливость со стороны Репина и Мустафиной, которые не давали покоя Мардановой, вынудила Завалишина взять у нее трубку и пообщаться с потерпевшим, предложив ему не мешать их отдыху и найти для выяснения отношений с Мардановой иное время.
Таким образом, приведенная выше выдержка из обвинительного заключения не соответствует действительности.
Более того, мы выяснили, что Репин и Мустафина на протяжении всей ночи пытались разыскать Марданову, в частности, осуществляли с этой целью поездки к бару «Авантаж», подъезжали к дому, в котором та проживает.
Когда в нашем распоряжении имеются такие неопровержимые доказательства, можно ли доверять показаниям Мустафиной о том, что это Марданова донимала звонками Репина Илью и подогревала огонь взаимной неприязни? Полагаю, что ее показания можно воспринимать лишь скептически, а оценивать с критических позиций.
В судебном заседании прозвучали мнения со стороны некоторых свидетелей, в частности, Масько О.М., о том, что именно Мустафина повинна в происшедшем, поскольку в большей степени ей, а не Репину, хотелось встретиться и разобраться с Мардановой. Да и фактические ее действия только подтверждают эти доводы – едва она проникла в номер, то сразу набросилась на Марданову и стала ее избивать, когда последняя лежала в постели.
Далее в обвинительном заключении указывается, что Марданова в очередной раз связалась с Репиным и привлекла для разговора Завалишина, который учинил ссору и оскорбил Репина. В ходе ссоры у Завалишина на почве личных неприязненных отношений возник и сформировался умысел на совершение убийства Репина, для чего он предложил последнему встретиться, указав свое местонахождение.
Как мы выше уже упоминали, звонки и разговоры исходили от Репина и Мустафиной, а разговор Завалишина с Репиным имел вынужденный характер, обусловленный непрекращающимися звонками со стороны потерпевшего и его подруги.
Что же касается возникновения у Завалишина умысла на убийство Репина, то это трудно воспринимать иначе, как досужие домыслы следователя.
Возникновение умысла на совершение убийства должно сопровождаться соответствующими подготовительными действиями к его воплощению.
Что же происходило в гостиничном номере, где отдыхал Завалишин со своей компанией?
Молодые ребята употребляли пиво и беседовали. Затем Завалишин принимал душ, из которого вышел как раз накануне появления Репина сотоварищи. Это никак не вяжется с поведением человека, замышляющего убийство.
Марданова в это время уже направилась спать, пошла в комнату и легла в кровать. Попов и Зеленина общались на кухне.
Как пояснил сам подсудимый, он не придал особого значения разговору с Репиным и не предполагал, что тот реально может приехать. Обстановка в номере свидетельствовала о том, что никто из присутствовавших не ожидал появления каких-либо незваных гостей, а таем более физического противостояния.
Следствие полагает, что умысел на убийство возник у Завалишина в процессе ссоры с Репиным на почве личных неприязненных отношений. Такие выводы являются надуманными и не имеют объективного подтверждения.
Более того, ссоры как таковой между ними не было. Завалишин лишь предложил Репину оставить на потом «разборки» с Мардановой, прекратить названивать ей.
Следует отметить, что Завалишина мало интересовало то, каким образом будут развиваться последующие отношения между Репиным и Мардановой, поскольку с последней он только что познакомился, у него не было перед ней никаких личных обязательств, и участвовать в выяснении этих отношений он не намеревался.
Соответственно не было почвы для возникновения личной неприязни к Репину. Завалишина больше беспокоило, чтобы им дали спокойно, без всяких эксцессов, провести время.
О том, что до этой встречи Завалишин не был лично знаком с Мардановой, свидетельствуют показания администратора Рудаковой Т.И., которая пояснила, что когда Завалишин пошел менять денежную купюру, девушки остались на этаже и рассматривали его паспорт, обсуждали его, узнали, что он женат.
В обвинении указано, что именно Завалишин неким образом оскорбил Репина, а не наоборот. С какой стати тогда у него могло возникнуть намерение лишать жизни Репина?
А вот у Репина как раз такой умысел мог возникнуть, если он подвергся оскорблениям. Очевидно, что разговор между Репиным и Завалишиным был нелицеприятным.
Предложение Завалишина прекратить «доставать» Марданову наверняка задело самолюбие Репина, в связи с чем он и стал выяснять местонахождение подсудимого и бывшей своей подруги, очевидно, чтобы поквитаться за такую «дерзость».
При этом Завалишин не приглашал Репина, чтобы тот приехал, поскольку номер в кемпинге был им снят для отдыха, а не для «разборок» с кем бы то ни было.
Вернемся к обвинительному заключению: «Обнаружив, что Репин И.М. вошел в гостиничный номер, Завалишин М.В., вооружился имевшимся у него при себе ножом, напал на Репина И.М. и умышленно с целью убийства нанес последнему не менее 3 ударов в область головы и верхних конечностей и не менее 5 ударов ножом в область головы и туловища».
Защита считает такое обвинение несостоятельным.
В судебном заседании установлено, что Репин самостоятельно принял решение о поездке в гостиницу. В этом своем решении он остался непреклонным, несмотря на попытки Мустафиной отговорить его от этой затеи, как она поясняет.
Хотя сторона защиты не без оснований считает, что у самой Мустафиной было не меньшее желание встретиться с Мардановой и учинить скандал и драку, что и было ею воплощено практически. Об отношении Мустафиной к Мардановой наглядно свидетельствует тот факт, что даже в судебном заседании она вылила на последнюю ушат грязи, мы все это слышали.
Глупо верить утверждениям Мустафиной, что в кемпинг они решили поехать, чтобы просто поговорить с Мардановой, после того, как тебя только что по телефону попросили отстать от нее и не мешать отдыху. Какая необходимость была встречаться в 7 утра для разговоров? Явно не для душеспасительных бесед с Мардановой выяснялся адрес, где она находилась. Репин был проинформирован о том, что она находится в компании молодых людей, и сам искал конфликта, инициировав поездку в кемпинг.
Как установлено в ходе судебного разбирательства, Репин и Мустафина не поехали вдвоем для бесед с Мардановой. Они в целях совместной поездки в кемпинг разбудили спавшего Бруевича, попросили Масько подъехать на автомобиле и захватили с собой Терехова. Причем все эти лица были приглашены целенаправленно. Такой компанией – в 5 человек – они дружно и отправились в 7 утра на рандеву в гостиницу.
Если вы не собирались ни с кем ссориться, а даже рассчитывали попить пивка с ребятами, находившимися в гостиничном номере, как утверждает Мустафина, какая необходимость была прихватывать с собой вместо пива еще трех крепких ребят, кастет и нож?
Да-да, сторона защиты твердо убеждена в том, что нож в номер был принесен или Репиным, или Бруевичем.
По крайней мере, сторона обвинения не смогла доказать обратного, а именно принадлежность ножа Завалишину или кому-либо из его компании.
Вывод следствия о том, что Завалишин вооружился имевшимся при себе ножом, является ничем не подтвержденным предположением.
Так, из показаний свидетелей Рудаковой Т.И., Юн Ю.А., Фефеловой Е.В. однозначно следует, что в гостиничных номерах, в т.ч. в 302-ом, ножи и тому подобные предметы отсутствуют. Столовые приборы хранятся у администратора, у которого и можно при необходимости взять нож. Однако постояльцы 302-го номера с такими просьбами не обращались.
Подсудимый Завалишин М.В., а также свидетели Попов Д.А., Зеленина Я.Д., Марданова Т.А. категорически отрицают наличие в номере, а также у кого-либо из них ножа.
Обстановка места происшествия, отраженная в протоколе ОМП, также свидетельствует о том, что в номере отсутствовали продукты, которые требовали бы нарезки, а, следовательно, вызывали бы необходимость наличия ножа.
Тем более, сомнительно, чтобы кто-то носил с собой кухонный нож. Это и неудобно, и опасно. Для этих целей более приемлемым является перочинный, складной нож. Тем более, если учесть, что Завалишин был одет в легкую спортивную одежду, в течение вечера-ночи посетил ряд таких заведений, как бары «Водолей», «Вегас», «Авантаж». Чтобы носить при себе кухонный нож в том же кармане, его надо постоянно удерживать рукой, чтобы не порезаться, не потерять и т.п.
Поэтому даже с точки зрения человеческой логики и здравого смысла Завалишин не мог иметь при себе такого ножа.
Однако, если ты идешь с конкретной целью причинить кому-либо вред или даже совершить убийство, то можно вооружиться любым подручным средством, в том числе кухонным ножом из набора.
Защита убеждена, что нож находился у Репина или Бруевича и был взят в квартире Мустафиной, которая лукавит, отрицая данный факт.
Нельзя не учитывать, что у Репина была склонность к ношению холодного оружия. Как выяснилось в судебном заседании, Репин достаточно длительное время постоянно носил при себе кастет.
Этот кастет был обнаружен в кармане одежды Репина при осмотре места происшествия и признан, согласно экспертному заключению, холодным оружием ударно-раздробляющего действия.
Такое оружие можно носить, как минимум, в двух случаях – когда опасаешься нападения со стороны, т.е. для самозащиты, либо исключительно в криминальных целях – для совершения противоправных посягательств.
Если Репин был вооружен кастетом для самообороны, то данный факт говорит о его неуверенности в себе, в своих силах, боязни быть поверженным в случае единоборства с кем-либо. Человек, обладающий такими качествами, естественно, не пойдет на «разборки» с противником с голыми руками. А когда рядом подмога – трое здоровых парней, да нож с кастетом в кармане, уже никакой бой не страшен.
Поскольку Репин знал, куда и зачем шел, был осведомлен, что Марданова находится в компании ребят, намерения у него были совсем не миролюбивые, то очевидно, что он предполагал такое развитие событий, когда дело дойдет до рукоприкладства. А правильнее, наверное, сказать, что не предполагал, а, скорее, планировал внезапное нападение на новых знакомых Мардановой, для чего пригодился бы нож. При этом нож мог быть использован как для причинения телесных повреждений, так и для устрашения.
О противоправных намерениях Репина свидетельствуют не только названные нами факты – привлечение других лиц в целях обеспечения количественного физического превосходства, наличие при себе холодного оружия, но и проникновение в номер обманным путем.
Как выяснилось в судебном заседании, Репин, подъехав к кемпингу, позвонил на телефон Мардановой и предложил выйти. Завалишин стал одеваться и зашнуровывал кроссовки в тот момент, когда Репин и компания ворвались в номер.
Можно было дождаться Завалишина на улице, Но, очевидно, Репину не терпелось разобраться с телефонным собеседником, поэтому он не стал ждать, когда тот выйдет, а сам решил подняться в гостиницу. Выяснив у администратора номер, где находилась Марданова со своими знакомыми, Репин в сопровождении Мустафиной, Бруевича, Терехова, Масько поднялся на третий этаж.
Когда постучали в номер, то открывать им не спешили. Попов по просьбе Завалишина спросил, кто находится за дверью. Почему-то ни Репин не сообщил, что пришел для разговора, ни Мустафина не назвалась знакомой Мардановой и Зелениной и не озвучила своего имени. Вместо этого, что в определенной степени могло бы свидетельствовать о миролюбивом характере посещения, Мустафина в целях обеспечения возможности проникновения в номер совершила обман, представившись администратором.
Ничего не подозревавший Попов Даниил открыл замок, после чего компания Репина ворвалась в номер, едва не сбив его с ног. Мустафина сразу направилась к Мардановой, которая улеглась уже в кровать, и учинила с ней драку, а Репин, Бруевич и Терехов – в кухню, где напали на Завалишина и стали наносить ему удары.
Подсудимый Завалишин М.В. пояснил, что подвергся внезапному, неожиданному нападению со стороны Репина и других лиц, которые стали наносить ему удары. Первым нанес сильный удар кулаком в лицо Репин, при этом в кулаке у него было что-то зажато. Завалишин и сказать ничего не успел, как на него с разных сторон посыпались удары. В процессе избиения его ударили чем-то тяжелым в теменную область, отчего он упал на пол, в глазах помутнело. Он увидел, как у кого-то из нападавших выпал предмет, как позже оказалось – нож, который он схватил и стал им размахивать, чтобы остановить свое избиение. Его удары носили хаотичный, нецеленаправленный характер. Он реально опасался, что его либо убьют, либо здоровье отнимут. Тем более, что один из парней высказал угрозу: «Я тебя сейчас, ублюдок, вообще убью». Потом удары прекратились. В процессе размахивания ножом он не обращал внимания, нанес ли кому ранения. Как сломался нож, пояснить также не может. В руке у него находилась ручка ножа, которую он там же в номере и бросил.
Не думал, что кто-нибудь придет к ним в номер, так как сам он Репину не называл номера, в котором они находились, и считал, что администратор не имеет права сообщать кому-либо эти сведения, учитывая, что они ее не предупреждали, что к ним кто-то должен явиться. Впоследствии был задержан работниками милиции, которые не применяли к нему недозволенных методов воздействия, в частности, не наносили ему ударов в голову.
Доводы Завалишина об обстоятельствах причинения им телесных повреждений Репину и Бруевичу стороной обвинения опровергнуты не были.
Свидетель Марданова Т.А. показала в судебном заседании, что Репин Илья неоднократно звонил ей в течение ночи, искал с ней встречи. Когда они уже находились в гостиничном номере, в очередной раз позвонил Репин, в связи с чем Завалишин взял трубку и спокойным тоном ему сказал, чтобы он больше не звонил, однако Репин стал ему угрожать, оскорблять, выяснять их местонахождение. Завалишин скрывать не стал. Когда она легла отдыхать, Завалишин, Попов и Зеленина находились в кухне, раздался стук в дверь. Когда Попов открыл дверь, в комнату, где она лежала в кровати, ворвалась Мустафина и накинулась на нее с кулаками. Она услышала фразу Репина: «Кто хотел поговорить, сейчас я тебе морду набью», после чего послышались угрозы, нецензурная брань. Потом зашел Масько в комнату и сказал Мустафиной, что нужно уезжать, Илью порезали. Со слов Зелениной ей позже стало известно, что Репин с компанией толпой ввалились в номер, Илья сразу накинулся на Завалишина. В ходе предварительного следствия на нее оказывалось давление, поступали угрозы, звонили с телефона Репина и молчали, отправляли ей пустые СМС-сообщения. Пояснила, что вторжение в номер и нападение на них компании Репина-Мустафиной было внезапным, неожиданным для них. Полагает, Репину не понравилось, что она отдыхала с другими ребятами.
Аналогичные показания об обстоятельствах происшедшего дала в суде свидетель Зеленина Я.Д., которая также пояснила следующее. Репин и Мустафина искали ночью Марданову дома и в «Авантаже». В течение ночи поступали звонки Мардановой от Репина, они ругались. Слышала, что Репин выяснял, где находится Татьяна. В конце-концов Завалишин уже под утро взял трубку у Мардановой и попросил Репина больше не звонить. При этом Репин заявил по телефону: «Ты где? Я сейчас приеду, буду с тобой разговаривать по-другому», т.е. фактически была высказана угроза. Завалишин сообщил ему, что находимся в кемпинге, но не приглашал его приехать. Когда постучали в дверь, она с Поповым подошла к ней. Когда Попов открыл дверь, вошел Репин и сразу кинулся на Завалишина, нанеся ему удар в область глаза каким-то предметом, который был у него в руке. Полагает, что, скорее всего, это был кастет, который Репин всегда носил с собой. За Ильей следом зашла Мустафина, которая направилась в комнату и стала драться с Мардановой. Она также зашла в комнату, где находилась 1-1,5 минуты. Выйдя из комнаты, она увидела, что Завалишин лежит на диване, рядом с его головой стоял Репин, чуть подальше от него – Бруевич и Терехов. Все они располагались по отношению к ней спиной. Она видела движение рук Репина в сторону Завалишина, поняла, что тот наносит удары. Терехов сказал ей выйти из кухни. Возле входной двери стоял Масько, рядом был Попов. Она подошла к ним. Потом увидела, что Репин вышел из кухни, держась за живот, и присел возле входной двери. Масько вообще не заходил на кухню. Репин и Мустафина были пьяными, поведение их было неадекватным. Обоюдной драки не было, так как Завалишин не бил никого, а били его.
Действия Репина и его компании были для них неожиданными, они даже не предполагали, что кто-то приедет и начнет драться. Репина знала 7-8 лет, находилась с ним и Мустафиной в дружеских отношениях. Знает Бруевича, как брата Мустафиной. Завалишина знала короткий промежуток времени, как друга Попова.
Учитывая дружеские отношения Зелениной Я.Д. с Репиным и Мустафиной, а также поверхностное знакомство с Завалишиным, у нее отсутствовали мотивы оговаривать своих друзей, давать неправдивые показания об обстоятельствах происшедшего.
Свидетель Попов Д.А. подтвердил показания Завалишина, Мардановой и Зелениной по существу происшедшего. Пояснил, что когда находились в гостиничном номере, постучали в дверь. Марданова уже лежала в кровати, а они втроем сидели в кухне.
Завалишин только что вышел из душа. Он пошел открывать дверь, спросил, кто это, представились кем-то из персонала гостиницы. Открыл дверь, забежали трое парней – Илья, Антон и один неизвестный, они заскочили в кухню, где на диване сидел Завалишин. С парнями заскочила девушка, которая сразу побежала в комнату, где стала избивать Марданову Татьяну. Когда парни заходили в номер, то он увидел, как в руке Репина что-то железное блеснуло. Илья Репин сразу нанес удар Завалишину по лицу правой рукой, в которой был зажат этот предмет. После удара Завалишин закрыл лицо и упал, его стали избивать втроем – Репин, Бруевич и третий парень. Масько находился в дверном проеме, в номер не заходил. Он не вступился за Завалишина, так как испугался этих агрессивных парней. Полагает, что даже вдвоем бы они не справились с нападавшими, которые имели численное и физическое превосходство.
Потом увидел Завалишина в момент задержания, лицо у него было разбито, он был в крови. Не видел, чтобы при задержании работники милиции наносили удары Завалишину.
Обстоятельства избиения Завалишина Репиным, Бруевичем и Тереховым подтвердил в судебном заседании свидетель обвинения Масько О.М. В частности, он показал, что забрал Репина, Бруевича, Мустафину и Терехова, и повез их в кемпинг. Все они хотели поговорить с какими-то лицами, с которыми находилась Марданова Татьяна. Все указанные лица сразу зашли в гостиничный номер, он зашел следом за ними. Увидел, что началась потасовка между девушками в комнате. Ребята зашли в другую комнату и дрались с Завалишиным. Сам он участия в драке не принимал, никому ударов не наносил, стоял возле входной двери и удерживал дверь, чтобы Попов не вышел, не убежал и не позвал на помощь.
Попов был взволнован, не пытался применять физическую силу. Подсудимый даже не успел понять, что происходит, сам ни на кого не нападал. Когда происходила драка, его товарищи не нуждались в помощи. Потом вышел Бруевич, сказал, что его, кажется, ударили ножом. Он открыл дверь и выпустил его из номера. Завалишин и Репин боролись, «кубарем катались» на диване. Он оттащил Завалишина и вывел Репина из номера. Ударов подсудимому при этом не наносил. Полагает, что Мустафина во всем виновата, так как она подстрекала Репина. С Репиным и Мустафиной находился в хороших отношениях. Репин всегда с собой носил кастет.
Сообщил, что на стадии предварительного следствия подписывал показания, не соответствующие действительности, в частности, что наносил удары Завалишину в голову. Сделал это по просьбе следователя, который посчитал нужным такие показания изложить, чтобы Завалишин не ушел от ответственности. Настаивает на достоверности показаний, данных в судебном заседании.
Считаю, что показания Масько О.М. в судебном заседании заслуживают доверия и должны быть положены в основу приговора, поскольку они объективно согласуются с показаниями других очевидцев происшедшего – свидетелей Попова, Зелениной, Мардановой, а также подсудимого. Масько О.М. находился в дружеских отношениях с Репиным и Мустафиной, Завалишина и Попова ранее не знал, в связи с чем нет оснований сомневаться в объективности его показаний.
Свидетель Мустафина И.Х., излагая собственную версию развития событий, пыталась переложить груз ответственности за создание конфликтной ситуации на Марданову. Однако выше мы указывали, почему такая позиция этого свидетеля не заслуживает доверия. Ее утверждения о том, что Марданова постоянно звонила и оскорбляла Репина, являются неправдоподобными и опровергаются исследованными доказательствами, анализ которых уже был приведен. При этом подтвердила, что ночью ездили по городу в поисках Татьяны. Не отрицала, что звонили с ее телефона Мардановой и молчали, якобы для того, чтобы выяснить, одна она или в компании.
Сообщает, что после звонков и оскорблений Мардановой Репин не выдержал, разозлился и сказал, что надо поехать и поговорить с Татьяной, чтобы она успокоилась.
Эта версия также не укладывается в рамки происшедших событий, поскольку фактические обстоятельства случившегося опровергают доводы Мустафиной. Так, по приезду в гостиницу, войдя в номер, Мустафина сразу набросилась на Марданову и стала ее избивать, между ними завязалась драка. В то время, как Репин накинулся с кулаками на Завалишина. Из этого следует, что на разговоры с Татьяной ни Репин, ни сама Мустафина настроены не были. Воспитательные меры заключались не в увещеваниях, а в мордобитии.
Таким образом, фактические действия Репина и Мустафиной свидетельствуют о том, что они ехали в гостиницу явно с агрессивными намерениями и не имели никакой иной цели, кроме как учинить «разборки» с провинившейся Татьяной и поставить на место «зарвавшегося» парня, посмевшего давать советы, как себя надо вести.
Так что обвинение в том, у кого возникли агрессивные и противоправные намерения, органом следствия предъявлены не по адресу. Этими побуждениями руководствовался не Завалишин, а Репин с Мустафиной.
Касаясь обстоятельств прибытия в кемпинг, Мустафина подтвердила, что на их стук в дверь номера сразу не открыли, а спросили, кто там, на что они ответили – администратор. Зайдя в номер, она увидела Марданову и сразу пошла к ней и стала с ней ругаться, а затем и драться. Очевидцем происходившего в кухне она не являлась, соответственно не может пояснить, при каких обстоятельствах были причинены телесные повреждения потерпевшим. В то же время пояснила, что никаких агрессивных действий со стороны Завалишина в отношении нее и Репина не наблюдала, не видела в его руках каких-либо предметов. Также признала, что предполагала возникновение драки, поэтому и пригласила Бруевича, Терехова и Масько съездить вместе с ними, так как не знала, сколько там может быть ребят.
Полагаю, что показания подсудимого и названных свидетелей о том, что вторжение Репина и его компании было внезапным, неожиданным для лиц, находившихся в номере, что именно Завалишин и Марданова подверглись нападению со стороны вошедших, являются достоверными и заслуживают доверия, в связи с чем должны учитываться при постановлении приговора.
Доводы Завалишина подтверждаются не только свидетельскими показаниями, но и другими доказательствами.
Так, согласно заключению СМЭ (т.1 л.д.196-197) Завалишин сразу пояснил эксперту, что трое неизвестных лиц мужского пола ворвались в номер, начали наносить удары твердым предметом по затылку, лицу; после удара по затылку сознание помутилось, взял какой-то предмет с синей ручкой и начал размахивать им. У Завалишина выявлены телесные повреждения: кровоподтек в области левого глаза, ссадина у наружного края левого глаза, ссадина в правой скуловой области, рана в затылочной области справа, рана в теменной области слева с осадненными краями, кровоподтек в области левой ушной раковины по задней и передней поверхностям, кровоподтек по передне-подмышечной линии справа на уровне края реберной дуги, рана в области 2 пальца правой кисти. Кровоподтеки и ссадины образовались от действия тупых твердых предметов, что могло быть и при ударе таковыми и о таковые при не менее 4 травматических воздействиях. Рана в затылочной области справа могла образоваться от воздействия острого предмета, имеющего режущий край, при не менее 1 травматического воздействия, квалифицируется как легкий вред здоровью.
Рана в теменной области слева с осадненной поверхностью образовалась от действия тупого твердого предмета с ограниченной травмирующей поверхностью при не менее 1 травматическом воздействии, квалифицируется как легкий вред здоровью. Рана в области 2 пальца правой кисти образовалась от действия острого предмета, имеющего режущий край, при не менее 1 травматическом воздействии, квалифицируется как легкий вред здоровью. Завалишин при получении телесных повреждений мог быть обращен к травмирующим предметам передней, задней и боковыми поверхностями тела справа и слева.
Из приведенных экспертных выводов следует, что у Завалишина имеется две раны, которые могли быть причинены ножом (острый предмет, имеющий режущий край) – в затылочной области и на пальце, а одна рана – в теменной области – кастетом (тупой твердый предмет с ограниченной травмирующей поверхностью). Во всяком случае, однозначно можно утверждать, что эти телесные повреждения не могли быть причинены голыми руками.
Наличие перечисленных в заключении СМЭ телесных повреждений, в том числе зафиксированных защитой на фотографии, приобщенной к делу судом по нашему ходатайству, свидетельствует о том, что Завалишин действительно подвергся избиению, в результате которого получил серьезные травмы.
Подтверждены экспертным заключением и показания подсудимого в той части, что имел место сильный удар по голове, после которого он, что называется, «потерялся».
Вывод эксперта о возможном положении Завалишина в процессе причинения ему телесных повреждений, учитывая их локализацию, также соответствует доводам подсудимого о том, что удары наносились ему с трех сторон.
Множественность повреждений говорит о достаточно интенсивном воздействии на него нападавшими.
О хаотичном характере действий Завалишина, защищавшегося от противоправного посягательства со стороны лиц, вторгшихся в номер, свидетельствует, по нашему мнению, заключение судебно-медицинского исследования трупа Репина И.М. (т.1 л.д.206-211), а именно – локализация телесных повреждений.
Так, у Репина обнаружено 5 колото-резаных ран, в том числе по нижнему краю подбородка, в области левого соска, по средней линии живота, в области левой лопатки, т.е. в самых различных частях тела. Если бы Завалишин банально убивал Репина, как полагает следствие, то вряд ли можно представить, что он с этой целью наносил удар в область подбородка и крутил бы потерпевшего вокруг своей оси.
Полагаю, что только в неконтролируемой ситуации, когда удары наносятся хаотично, когда Завалишин действовал «на автомате», повинуясь лишь инстинкту самосохранения, возможна такая локализация повреждений на теле погибшего.
О том, что Завалишин подвергся избиению повествуют и иные экспертные заключения и письменные доказательства.
Согласно заключению биологической экспертизы, в смывах с клинка и рукоятки ножа, кастета, изъятого в одежде Репина, имеется кровь, которая может принадлежать потерпевшим или Завалишину (т.2 л.д.88-97). Учитывая, что Репин не мог наносить удары сам себе или своему другу Бруевичу, на кастете может быть лишь кровь, принадлежащая Завалишину. Данное доказательство подтверждает факт использования Репиным при нападении на Завалишина кастета (холодного оружия) в целях причинения ему телесных повреждений.
Протоколом выемки от 24.03.08г. (т.1 л.д.83-85) у Завалишина была изъята спортивная кофта, которая в области горловины, сзади, а также по передней и задней поверхностям в нескольких местах пропитана веществом красно-бурого цвета, похожим на кровь. Полагаю, что значительный объем крови принадлежал самому Завалишину в связи с причинением ему телесных повреждений в области головы, повлекших кровотечение.
В соответствии с выводами биологической экспертизы (т.2 л.д.51-63) в ряде пятен крови на куртке, спортивных штанах и спортивной кофте Завалишина выявлены антигены А и В, что предполагает смешение крови от нескольких лиц, а именно – самого Завалишина, Репина и Бруевича.
Таким образом, указанные органом следствия мотив и обстоятельства совершения преступления в отношении потерпевших, инкриминируемые Завалишину, являются надуманным и не имеющими ничего общего с реальностью.
Проанализированные доказательства исключают виновность моего подзащитного, поскольку свидетельствуют о том, что он находился в состоянии необходимой обороны, когда причинил ножевые ранения Репину и Бруевичу.
Если бы Завалишин не предпринял активных мер по защите своей жизни и здоровья, кто знает, был бы он сейчас жив, и кем была бы занята скамья подсудимых.
Обратимся вновь к обвинительному заключению. Следствие посчитало, что в процессе совершения Завалишиным убийства Репина в номер вошел Бруевич, который с целью защиты Репина оттащил его в сторону от Завалишина. У последнего возник умысел на причинение тяжкого вреда здоровью Бруевича в связи с выполнением им общественного долга.
Эта версия основана на показаниях самого Бруевича, является несостоятельной и не нашла своего подтверждения в судебном заседании.
Желание Бруевича отмежеваться от противоправных действий Репина вполне понятно.
Не будь преступного посягательства на Завалишина с их стороны, не разбирали бы мы сегодня уголовное дело, был бы жив Репин.
Уверен, что Бруевич изначально осознавал свою долю вины в происшедшем, а потому и занял выгодную позицию – перевоплотился в жертву преступления.
Из показаний потерпевшего Бруевича А.А. усматривается, что по прибытии в гостиницу ему позвонил друг – Овчаров, он отвлекся на разговор, а именно в этот момент Репин и Мустафина вошли в номер. Он разговаривал 23 секунды, потом услышал женские крики, доносившиеся из номера, возле которого он стоял. Он забежал в номер, где в комнате увидел борьбу между девушками – Мардановой и Мустафиной. Не знает, где был Попов. В коридоре номера он увидел Репина, который стоял, положив руки на плечи Завалишину, который наносил ему удары. Он видел движение правого локтя подсудимого. Он подошел, взял Репина за плечи и откинул назад, вправо от себя. Тут почувствовал удар в живот. Второй удар прошел мимо лица, он увидел, что это был нож. Третий удар адресовался в область груди, но он отбил его плечом левой руки. Он развернулся и выбежал из номера, встретил в холле Масько, которому сказал, что его порезали. Где был в этот момент Репин Илья, он внимания не обратил.
Доводы Бруевича вызывают обоснованное сомнение в своей достоверности.
Во-первых, они противоречат показаниям, как подсудимого, так и большинства свидетелей, поскольку нивелируют его собственную роль в случившемся.
Во-вторых, ссылки Бруевича на то, что он якобы разговаривал по телефону, когда поднялись к номеру, не соответствуют фактическим данным.
Согласно детализации телефонных соединений (т.1 л.д.113-114), звонок Овчарова Бруевичу имел место в 6 час. 57 мин., тогда как вторжение в номер было позднее более чем на 20 минут.
В ходе процесса по делу установлено, что по приезду к кемпингу Репин звонил на телефон Мардановой и сообщил об этом. Как следует из детализации соединений Репина (т.1 л.д.124-125), такой звонок продолжительностью 19 секунд состоялся в 07 часов 19 минут. После звонка Репин сразу принял решение идти в номер.
Происходившее там заняло от силы 2-3 минуты.
Если же взять на веру показания Бруевича, то Репин и Мустафина должны были войти в номер примерно в 6 часов 57 минут. Соответственно, Репин уже не в состоянии был делать звонки Мардановой в 7 часов 19 минут.
Таким образом, со стороны Бруевича в рассматриваемом случае имеет место элементарная подтасовка данных, обусловленная стремлением переложить ответственность с больной головы на здоровую, не фигурировать в качестве одного из зачинщиков и активных участников нападения на Завалишина.
Нельзя признать правдоподобными утверждения Бруевича о том, что руки Репина находились на плечах Завалишина в момент, когда последний наносил ему удары.
Причем, если следовать логике, то Завалишин должен был наносить Репину удары в указанной позе именно ножом, так как сразу напал с ножом на Бруевича. Однако, Репин в такой ситуации чисто инстинктивно должен был закрываться, защищаться от ударов подсудимого. Непонятно вообще, как могли руки Репина оказаться на плечах Завалишина. Ведь не вальс же они там вдвоем танцевали. Да и по законам физики хотя бы одного удара ножом было достаточно для того, чтобы руки соскользнули с плеч Завалишина, если учесть, что Репин, со слов Бруевича, находился почти в бессознательном состоянии – голова его висела, никаких криков или стонов он не издавал. От удара ножом тело расслабляется и руки должны были соскользнуть с плеч Завалишина, если бы они там в действительности находились.
Версия Бруевича выстроена таким образом, чтобы исключить необходимость описания действий Репина, его самого, других участников, когда они вошли в номер. Бруевич понимает, что ключевой вопрос – кто первым напал, т.е. проявил агрессию. А утверждениям, что, ворвавшись в номер, они, например, предложили попить пивка находившимся там лицам, вряд ли бы кто поверил.
Также показания Бруевича противоречат данным протокола осмотра места происшествия (т.1 л.д.27-40), согласно которому следы вещества бурого цвета (крови) обнаружены в комнатах номера, о наличии таковых в коридоре, где, как утверждает Бруевич, были причинены телесные повреждения как ему самому, так и Репину, сведений не содержится.
Поэтому ссылки в обвинении, что Бруевич, дескать, выполнял общественный долг, являются беспочвенными.
О неискренности Бруевича свидетельствует и попытка сокрытия им в суде своей осведомленности о причинах поездки в кемпинг. Однако на следствии Бруевич указывал, что Репин намеревался выяснить, кто с ним «по телефону так нагло разговаривает». Также изначально пояснял, что в номер сразу зашли не только Репин и Мустафина, но и водитель автомобиля, на котором они приехали (т.2 л.д.215-220).
В упоминавшемся выше заключении биологической экспертизы (т.2 л.д.51-63) указано, что в ряде пятен крови на куртке, спортивных штанах и спортивной кофте Завалишина выявлены антигены А и В, что предполагает смешение крови от нескольких лиц, а именно – самого Завалишина, Репина и Бруевича.
Соответственно, Завалишин должен был находиться в достаточно тесном контакте с Бруевичем, чтобы на него попала кровь последнего. В то же время описание Бруевичем обстоятельств нанесения ему ударов подсудимым, находившимся от него на определенном расстоянии, исключает возможность попадания его крови на одежду Завалишина.
Доводы Бруевича А.А. опровергаются и показаниями свидетеля Масько О.М., который пояснил, что Бруевич зашел в номер одновременно с Репиным и Тереховым, прошел в кухню, где участвовал в избиении Завалишина.
Кроме того, согласно показаниям Масько, раненый Бруевич вышел из номера раньше, чем Репин, который, с его слов, «кувыркался» на диване с подсудимым. Если верить Бруевичу, что Завалишин нанес удары ножом Репину в коридоре, до того, как он сам был ранен, предварительно отодвинув Репина в сторону, то по логике вещей Завалишин должен был затащить раненого и находившегося уже почти без сознания Репина в кухню на диван, где продолжил в ним единоборство. Это полный абсурд.
Если Бруевич в действительности наблюдал происходящее в коридоре, как он утверждает, а именно Репина – со спины, когда ему наносил удары ножом подсудимый, то возникает закономерный вопрос, почему он не увидел на спине Репина ножевого ранения, следов крови в области левой лопатки.
Таким образом, считаю, что показания Бруевича являются недостоверными, должны оцениваться критически, как искажающие реальную картину происшедшего. Его доводы об обстоятельствах происшедшего опровергаются исследованными в суде доказательствами. Одних лишь голословных показаний Бруевича, заинтересованного в исходе дела лица, недостаточно для того, чтобы следственную версию, изложенную в обвинительном заключении считать доказанной.
Допрошенный в судебном заседании свидетель Терехов И.В. также отрицает свою причастность к нападению на Завалишина. Пояснил, что приехали в кемпинг в 07-10, зачем приехали туда, ему известно не было. Репин, Бруевич и Мустафина пошли в кемпинг, а он с Масько остался на улице. Потом Масько предложил подняться. Видел, как он зашел в номер, а сам остался в холле, так как беседовал по телефону, разговаривал 2-3 минуты. Потом увидел, что выбежал Бруевич, за ним Масько. Пошел к номеру, оттуда вышел Репин весь в крови, начал падать. С Мустафиной они оттащили его в центр холла, где пытались реанимировать. Отрицает сам факт посещения гостиничного номера. При этом самоустраняется от необходимости давать показания о том, что происходило в номере, при каких обстоятельствах были причинены телесные повреждения Бруевичу и Репину.
Не подтвердил показания, которые давал на следствии и были оглашены в суде (т.3 л.д.56-59), где указывал, что первым из номера вышел Репин, а потом Бруевич, что Мустафина предупреждала, в связи с чем они поехали в кемпинг.
Считаю, что показания Терехова являются неискренними, поскольку он также, как и Бруевич, пытается дистанцироваться от Репина, отрицать свое участие противоправных действиях, результатом которых стала гибель последнего.
Доводы Терехова опровергаются показаниями подсудимого, свидетелей Зелениной, Попова, Масько, должны оцениваться критически. В то же время они не подтверждают позицию Бруевича об обстоятельствах происходившего в номере, поскольку Терехов, согласно его показаниям, не являлся очевидцем происшествия.
Следствие, помимо прочего, в целях обеспечения осуждения моего подзащитного по инкриминированному ему обвинению, пыталось представить дело таким образом, будто никакого посягательства на Завалишина не было, а выявленные у него телесные повреждения якобы причинили ему сотрудники милиции в ходе задержания, в частности, посредством нанесения удара прикладом автомата в голову.
Однако эта версия также была опровергнута в ходе судебного разбирательства.
Согласно проведенной в ГИБДД служебной проверке никто из сотрудников ДПС не подтвердил, что наносил удары автоматом или ногой в голову Завалишина, применял иные недозволенные методы воздействия, к которым может быть и отнесен удар в голову прикладом автомата Калашникова (подобные меры воздействия не предусмотрены Законом РФ «О милиции»). В действиях работников милиции не установлено нарушения действующего законодательства.
Соответствующее процессуальное решение на этот счет 15.07.08г. вынесено и следователем (т.4 л.д.29-30). Из этого следует, что факты нанесения ударов Завалишину ногами или прикладом автомата в область головы не подтвердились.
Допрошенный в судебном заседании свидетель Попов И.Д., инспектор ДПС, пояснил, что при задержании Завалишина никаких ударов ему, в том числе автоматом Калашникова, не наносил. Сопротивления тот не оказывал. Из спецсредств были применены только наручники. Автомат оборудован складывающимся прикладом-рамкой, который находился в сложенном состоянии. Режущих кромок у автомата не имеется. Он исключает возможность даже случайного причинения телесных повреждений Завалишину своим служебным оружием.
Свидетель Михайлов М.В., сотрудник ГИБДД, также отрицает незаконное физическое воздействие на задержанных.
В то же время вызывают сомнение показания свидетеля Боева Д.М., инспектора ДПС, который настаивает, что автомат, находившийся на Попове И.Д. во время задержания «самопроизвольно прыгнул» и попал по голове Завалишина, находившегося на ступень выше Попова И.Д. на лестнице. Попов И.Д. это категорически отрицает.
Все иные допрошенные в судебном заседании свидетели также не видели, чтобы работники милиции наносили удары или применяли иные недозволенные методы воздействия в отношении подсудимого.
Следовательно, обнаруженные у моего подзащитного телесные повреждения были получены им в результате избиения компанией Репина.
На основании анализа исследованных доказательств сторона защиты пришла к однозначному выводу, что в действиях Завалишина отсутствуют признаки составов преступлений инкриминируемых ему деяний, поскольку, причиняя вред нападавшим, он находился в состоянии необходимой обороны, учитывая внезапность противоправного посягательства на него, численное и физическое превосходство напавших на него лиц, интенсивность его избиения, вооруженность нападавших ножом и кастетом, реальную угрозу его жизни и здоровью.
В соответствии с Конституцией РФ (ст.45 ч.2) каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.
Возможность защиты от преступного посягательства предусмотрена и уголовным законом — ст.37 УК РФ:
1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.
2. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.
2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.
В правовом смысле необходимая оборона — действие, не являющееся преступлением, поскольку здесь отсутствует общественная опасность. Более того, необходимая оборона — действие общественно полезное, так как является одним из способов борьбы с преступностью и защиты неотъемлемых прав человека.
Необходимая оборона — активная деятельность. В законе подчеркнуто, что право на нее принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.
Считаю, что Завалишин, защищавшийся от преступного посягательства, не мог быть лишен права на самозащиту, как это представляется органу следствия.
Право на необходимую оборону вытекает из естественного, присущего человеку от рождения права на жизнь, а также права на личную неприкосновенность, свободу.
Первый признак необходимой обороны — ее основание. Им в законе названо общественно опасное посягательство, т.е. деяние, которое причиняет вред личности, охраняемым законом общественным и государственным интересам или которое создает угрозу причинения вреда, например, при покушении на преступление.
Основанием для необходимой обороны могут быть многие преступления, прежде всего посягательства на жизнь и здоровье.
Требуется также, чтобы посягательство было наличным, т.е. уже начавшимся, но неоконченным. Началом посягательства считается покушение на него. Наконец, посягательство должно быть действительным, а не воображаемым. Посягательство считается действительным, когда оно реально существует и объективно причиняет вред названным интересам.
Признаком необходимой обороны является ее своевременность. Оборона признается своевременной, если она осуществлена в период от начала посягательства до его окончания. Нельзя обороняться, если посягательство окончено, если посягающий приведен в такое состояние, при котором он уже не представляет опасности. Правда, возможны случаи, когда обороняющийся в пылу борьбы, под влиянием душевного волнения, вызванного нападением, не заметил того, что посягающий прекратил общественно опасные действия, и продолжил оборону.
Вопрос об ответственности за несвоевременную оборону решается в зависимости от наличия вины.
Обязательным признаком необходимой обороны выступает и ее цель. Она состоит в пресечении посягательства, в приведении посягающего в такое состояние, при котором он не может продолжать действовать общественно опасно.
Наконец, требуется, чтобы необходимая оборона была соразмерной, т.е. чтобы она не превышала допустимых пределов. Соразмерной признается такая оборона, при которой причиненный вред посягающему был меньшим, равным или несколько большим, чем тот вред, который ожидался от его действий (орудия обороны в расчет не берутся).
Полагаю, что все эти признаки объективно относимы к действиям Завалишина в сложившейся ситуации.
Посягательство со стороны нападавших было наличным, т.е. уже началось, сопровождалось угрозами и применением холодного оружия, и еще не было окончено, когда мой подзащитный в целях самозащиты стал наносить удары ножом в их сторону.
Посягательство было реальным, а не существовало в воображении подсудимого. Об этом, в частности, свидетельствует и наличие телесных повреждений у него. Нападение было общественно опасным, поскольку потерпевшие по делу преследовали цель причинения вреда Завалишину, применили к нему физическое насилие, нанося удары руками, ногами и оружием (нож, кастет) по различным частям тела.
Действия Завалишина были своевременными, вред при защите он причинил именно посягающим на него лицам, пределы необходимой обороны им превышены не были.
При этом при разрешении дела я еще раз прошу принять во внимание следующие существенные обстоятельства.
• Репин с компанией прибыл в гостиницу по собственной инициативе, в номер попали обманным путем.
• Агрессивные намерения прибывших – компания не стала дожидаться, пока выйдет Завалишин, а поднялась в номер, Мустафина сразу набросилась на Марданову, которая уже находилась в кровати, а Репин – на Завалишина, который в тот момент зашнуровывал кроссовки.
• Вооруженность прибывших лиц – наличие у них кастета и ножа, что свидетельствовало о заведомом характере их намерений – учинить расправу над Мардановой и Завалишиным.
• Количественное и физическое превосходство нападавших. Завалишина избивало три человека. При этом Бруевич, как мы видим, значительно крупнее подсудимого, выше ростом. Репин также был достаточно крупной комплекции.
• Место и время посягательства: все происходило утром, в общественном месте, что говорит об особой дерзости нападавших, игнорировавших то обстоятельство, что их действия могли быть обнаружены посторонними; поведение их можно расценить как демонстративное.
• Посягавшие действовали с прямым умыслом, при этом использован был ничтожный мотив – просьба Завалишина оставить в покое Марданову и больше не звонить.
• Неожиданность и внезапность посягательства на Завалишина, который, очевидно, не предполагал такого развития событий.
Названные обстоятельства, а также отсутствие у Завалишина каких-либо мотивов причинять вред здоровью Репина и Бруевича, однозначно свидетельствуют о том, что ножевые ранения потерпевшим мой подзащитный нанес именно в рамках самообороны, защищаясь от преступного посягательства с их стороны.
Учитывая приведенные доводы, которые не были опровергнуты стороной обвинения, положение ст.49 Конституции РФ о том, что все неустранимые сомнения в виновности лица должны толковаться в его пользу, отсутствие достоверных доказательств виновности Завалишина М.В. в совершении инкриминированных преступлений, достаточных для вынесения обвинительного приговора, прошу постановить в отношении моего подзащитного оправдательный приговор, освободить его из-под стражи, в удовлетворении исковых требований отказать.
Защитник Е.Б.Назаров
15 сентября 2008 года
ВАША ЧЕСТЬ!
Согласно обвинительному заключению Завалишину Максиму Вячеславовичу инкриминировано убийство Репина И.М. на почве личных неприязненных отношений путем нанесения ему не менее пяти ударов ножом в область головы и туловища, а также умышленное причинение тяжкого вреда здоровья, опасного для жизни человека, Бруевичу А.А., выполнявшему общественный долг – защищавшего Репина И.М., путем нанесения не менее двух ударов ножом область туловища и левой руки. Содеянное имело место в 8-ом часу утра 24 марта 2008 года в номере 302 гостиницы «Орбита-3».
Завалишин М.В. не отрицает, что именно он причинил ножевые ранения Репину и Бруевичу, что наступившие последствия стали результатом именно его действий, которые необоснованно были квалифицированы органом следствия по ч.1 ст.105, п. «а» ч.2 ст.111 УК РФ.
В процессе рассмотрения уголовного дела в судебном заседании, по нашему мнению, невиновность моего подзащитного Завалишина М.В. в инкриминируемых ему преступлениях, а именно в убийстве Репина И.М. и причинении тяжкого вреда здоровья Бруевичу А.А., стала очевидной.
Стороной обвинения не были представлены суду объективные и достоверные доказательства, которые подтверждали бы виновность Завалишина и правильность уголовно-правовой квалификации содеянного.
Также обвинение не смогло опровергнуть доводы моего подзащитного о том, что он причинил телесные повреждения потерпевшим в процессе самозащиты от противоправного посягательства с их стороны.
В соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27.01.99г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст.105 УК РФ)» при рассмотрении дел об убийстве суды обязаны неукоснительно выполнять требование закона о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела; по каждому такому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной правовой оценки содеянного.
Назначением уголовного судопроизводства является не только защита прав и законных интересов потерпевших от преступлений, но и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст.6 УПК РФ).
Убежден, что сегодня как раз тот самый случай, когда с крайней осторожностью и тщательностью надо подойти к разрешению дела, чтобы не допустить судебной ошибки, избежать осуждения невиновного лица. И в этом смысле сторона защиты имеет основания рассчитывать на то, что приговор суда будет законный, обоснованный и справедливый. А в данном случае таким приговором может быть только оправдательный, который снимет все необоснованные обвинения с моего подзащитного.
Но, чтобы оценивать и делать выводы, нужно иметь верное представление о картине происшедшего, о фактах события. Защита предлагает точно восстановить в своем сознании эти факты.
Итак, Завалишин проводил время с Поповым Даниилом, Мардановой Татьяной и Зелениной Яной с вечера 23 марта 2008 года.
Марданова ранее встречалась и даже сожительствовала 8 месяцев с Репиным Ильей. Их отношения были прекращены в январе 2008 года, однако, они продолжали общаться, созваниваясь по телефону.
В те роковые сутки Репин и Марданова также неоднократно звонили друг другу по мобильной связи.
По версии обвинения, изложенной в обвинительном заключении, именно Марданова связывалась с Репиным на почве личных неприязненных отношений, оскорбляла его словами, унижающими его достоинство как мужчины, а также привлекала к этим разговорам Завалишина, желая спровоцировать ссору между молодыми людьми.
Данный вывод органа следствия не имеет сколько-нибудь убедительного подтверждения, и, более того, противоречит имеющимся доказательствам.
Как следует из приобщенных к материалам уголовного дела сведений о детализации телефонных соединений Репина и Мардановой за 23 -24 марта т.г. (т.1 л.д.124-125, 126-127), последняя пять раз вызывала по телефону Репина, причем 4 раза из них делался лишь вызов, а разговор состоялся лишь в 18 часов 47 минут продолжительностью 213 секунд.
При этом названный разговор, а также 2 вызова на телефон Репина в 21 час 16 минут и 21 час 22 минуты, имели место до того, как Завалишин присоединился к компании Попова, Мардановой и Зелениной.
В то же время сам Репин практически всю ночь названивал своей бывшей пассии, а именно: в 03-49, 03-51, 04-11, 04-12, 04-46, 04-57, 06-09, 06-13, 06-55, 07-19. Как видно, инициатором звонков в ночное время стал потерпевший Репин, после последнего разговора с Мардановой в 21 час 22 минуты именно он набрал ее номер в 03 часа 49 минут, и затем повторял эту процедуру неоднократно.
Эти факты оспорить невозможно.
Если безапелляционно поверить выводам следствия, согласно которым Марданова только то и делала, что звонила и оскорбляла Репина, тогда не совсем понятными становятся действия последнего. Предположим, что Марданова последний раз оскорбила в 21 час 22 минуты, это последний разговор между ними 23 марта. Зачем звонить среди ночи, через 6 часов после того последнего разговора, зачем провоцировать продолжение конфликтной ситуации?
На эти вопросы сторона обвинения не представила приемлемых ответов.
Как показала суду свидетель Марданова Т.А., 23 марта 2008 года ей кто-то звонил с неизвестного номера и молчал. Она спросила: «Илья – это ты? Ильвина – ты?», в ответ услышала смех последней. Потом Ильвина и Илья всю ночь ей названивали, на этой почве словесно поругались, она попросила их, чтобы больше не звонили.
Как видно из детализации телефонных соединений Мардановой (т.1 л.д.126-127), Мустафина (телефон 920-559-9990 – указан в обвинительном заключении и протоколе ее допроса и назван ею при допросе в суде) также ей названивала, причем с удивительным упорством: в 05 час.08 мин., в 05 час 11 мин. 03 сек., в 05 час 11 мин. 51 сек., в 05 час 12 мин., в 05 час 14 мин. То есть за 6 минут позвонила 5 раз. Поскольку отношения между ними были далеко не безоблачными, очевидно, что Мустафина звонила Мардановой явно не для того, чтобы пожелать ей доброй ночи.
Как при таких обстоятельствах можно ставить в вину Мардановой, а опосредованно через нее – Завалишину, что именно они звонили и провоцировали ссору? На поверку оказалось все наоборот. Именно Репин и Мустафина провоцировали ссору с Мардановой, пытались вывести ее из себя своими звонками, мешали ей спокойно проводить время в компании других молодых людей.
Именно эта назойливость со стороны Репина и Мустафиной, которые не давали покоя Мардановой, вынудила Завалишина взять у нее трубку и пообщаться с потерпевшим, предложив ему не мешать их отдыху и найти для выяснения отношений с Мардановой иное время.
Таким образом, приведенная выше выдержка из обвинительного заключения не соответствует действительности.
Более того, мы выяснили, что Репин и Мустафина на протяжении всей ночи пытались разыскать Марданову, в частности, осуществляли с этой целью поездки к бару «Авантаж», подъезжали к дому, в котором та проживает.
Когда в нашем распоряжении имеются такие неопровержимые доказательства, можно ли доверять показаниям Мустафиной о том, что это Марданова донимала звонками Репина Илью и подогревала огонь взаимной неприязни? Полагаю, что ее показания можно воспринимать лишь скептически, а оценивать с критических позиций.
В судебном заседании прозвучали мнения со стороны некоторых свидетелей, в частности, Масько О.М., о том, что именно Мустафина повинна в происшедшем, поскольку в большей степени ей, а не Репину, хотелось встретиться и разобраться с Мардановой. Да и фактические ее действия только подтверждают эти доводы – едва она проникла в номер, то сразу набросилась на Марданову и стала ее избивать, когда последняя лежала в постели.
Далее в обвинительном заключении указывается, что Марданова в очередной раз связалась с Репиным и привлекла для разговора Завалишина, который учинил ссору и оскорбил Репина. В ходе ссоры у Завалишина на почве личных неприязненных отношений возник и сформировался умысел на совершение убийства Репина, для чего он предложил последнему встретиться, указав свое местонахождение.
Как мы выше уже упоминали, звонки и разговоры исходили от Репина и Мустафиной, а разговор Завалишина с Репиным имел вынужденный характер, обусловленный непрекращающимися звонками со стороны потерпевшего и его подруги.
Что же касается возникновения у Завалишина умысла на убийство Репина, то это трудно воспринимать иначе, как досужие домыслы следователя.
Возникновение умысла на совершение убийства должно сопровождаться соответствующими подготовительными действиями к его воплощению.
Что же происходило в гостиничном номере, где отдыхал Завалишин со своей компанией?
Молодые ребята употребляли пиво и беседовали. Затем Завалишин принимал душ, из которого вышел как раз накануне появления Репина сотоварищи. Это никак не вяжется с поведением человека, замышляющего убийство.
Марданова в это время уже направилась спать, пошла в комнату и легла в кровать. Попов и Зеленина общались на кухне.
Как пояснил сам подсудимый, он не придал особого значения разговору с Репиным и не предполагал, что тот реально может приехать. Обстановка в номере свидетельствовала о том, что никто из присутствовавших не ожидал появления каких-либо незваных гостей, а таем более физического противостояния.
Следствие полагает, что умысел на убийство возник у Завалишина в процессе ссоры с Репиным на почве личных неприязненных отношений. Такие выводы являются надуманными и не имеют объективного подтверждения.
Более того, ссоры как таковой между ними не было. Завалишин лишь предложил Репину оставить на потом «разборки» с Мардановой, прекратить названивать ей.
Следует отметить, что Завалишина мало интересовало то, каким образом будут развиваться последующие отношения между Репиным и Мардановой, поскольку с последней он только что познакомился, у него не было перед ней никаких личных обязательств, и участвовать в выяснении этих отношений он не намеревался.
Соответственно не было почвы для возникновения личной неприязни к Репину. Завалишина больше беспокоило, чтобы им дали спокойно, без всяких эксцессов, провести время.
О том, что до этой встречи Завалишин не был лично знаком с Мардановой, свидетельствуют показания администратора Рудаковой Т.И., которая пояснила, что когда Завалишин пошел менять денежную купюру, девушки остались на этаже и рассматривали его паспорт, обсуждали его, узнали, что он женат.
В обвинении указано, что именно Завалишин неким образом оскорбил Репина, а не наоборот. С какой стати тогда у него могло возникнуть намерение лишать жизни Репина?
А вот у Репина как раз такой умысел мог возникнуть, если он подвергся оскорблениям. Очевидно, что разговор между Репиным и Завалишиным был нелицеприятным.
Предложение Завалишина прекратить «доставать» Марданову наверняка задело самолюбие Репина, в связи с чем он и стал выяснять местонахождение подсудимого и бывшей своей подруги, очевидно, чтобы поквитаться за такую «дерзость».
При этом Завалишин не приглашал Репина, чтобы тот приехал, поскольку номер в кемпинге был им снят для отдыха, а не для «разборок» с кем бы то ни было.
Вернемся к обвинительному заключению: «Обнаружив, что Репин И.М. вошел в гостиничный номер, Завалишин М.В., вооружился имевшимся у него при себе ножом, напал на Репина И.М. и умышленно с целью убийства нанес последнему не менее 3 ударов в область головы и верхних конечностей и не менее 5 ударов ножом в область головы и туловища».
Защита считает такое обвинение несостоятельным.
В судебном заседании установлено, что Репин самостоятельно принял решение о поездке в гостиницу. В этом своем решении он остался непреклонным, несмотря на попытки Мустафиной отговорить его от этой затеи, как она поясняет.
Хотя сторона защиты не без оснований считает, что у самой Мустафиной было не меньшее желание встретиться с Мардановой и учинить скандал и драку, что и было ею воплощено практически. Об отношении Мустафиной к Мардановой наглядно свидетельствует тот факт, что даже в судебном заседании она вылила на последнюю ушат грязи, мы все это слышали.
Глупо верить утверждениям Мустафиной, что в кемпинг они решили поехать, чтобы просто поговорить с Мардановой, после того, как тебя только что по телефону попросили отстать от нее и не мешать отдыху. Какая необходимость была встречаться в 7 утра для разговоров? Явно не для душеспасительных бесед с Мардановой выяснялся адрес, где она находилась. Репин был проинформирован о том, что она находится в компании молодых людей, и сам искал конфликта, инициировав поездку в кемпинг.
Как установлено в ходе судебного разбирательства, Репин и Мустафина не поехали вдвоем для бесед с Мардановой. Они в целях совместной поездки в кемпинг разбудили спавшего Бруевича, попросили Масько подъехать на автомобиле и захватили с собой Терехова. Причем все эти лица были приглашены целенаправленно. Такой компанией – в 5 человек – они дружно и отправились в 7 утра на рандеву в гостиницу.
Если вы не собирались ни с кем ссориться, а даже рассчитывали попить пивка с ребятами, находившимися в гостиничном номере, как утверждает Мустафина, какая необходимость была прихватывать с собой вместо пива еще трех крепких ребят, кастет и нож?
Да-да, сторона защиты твердо убеждена в том, что нож в номер был принесен или Репиным, или Бруевичем.
По крайней мере, сторона обвинения не смогла доказать обратного, а именно принадлежность ножа Завалишину или кому-либо из его компании.
Вывод следствия о том, что Завалишин вооружился имевшимся при себе ножом, является ничем не подтвержденным предположением.
Так, из показаний свидетелей Рудаковой Т.И., Юн Ю.А., Фефеловой Е.В. однозначно следует, что в гостиничных номерах, в т.ч. в 302-ом, ножи и тому подобные предметы отсутствуют. Столовые приборы хранятся у администратора, у которого и можно при необходимости взять нож. Однако постояльцы 302-го номера с такими просьбами не обращались.
Подсудимый Завалишин М.В., а также свидетели Попов Д.А., Зеленина Я.Д., Марданова Т.А. категорически отрицают наличие в номере, а также у кого-либо из них ножа.
Обстановка места происшествия, отраженная в протоколе ОМП, также свидетельствует о том, что в номере отсутствовали продукты, которые требовали бы нарезки, а, следовательно, вызывали бы необходимость наличия ножа.
Тем более, сомнительно, чтобы кто-то носил с собой кухонный нож. Это и неудобно, и опасно. Для этих целей более приемлемым является перочинный, складной нож. Тем более, если учесть, что Завалишин был одет в легкую спортивную одежду, в течение вечера-ночи посетил ряд таких заведений, как бары «Водолей», «Вегас», «Авантаж». Чтобы носить при себе кухонный нож в том же кармане, его надо постоянно удерживать рукой, чтобы не порезаться, не потерять и т.п.
Поэтому даже с точки зрения человеческой логики и здравого смысла Завалишин не мог иметь при себе такого ножа.
Однако, если ты идешь с конкретной целью причинить кому-либо вред или даже совершить убийство, то можно вооружиться любым подручным средством, в том числе кухонным ножом из набора.
Защита убеждена, что нож находился у Репина или Бруевича и был взят в квартире Мустафиной, которая лукавит, отрицая данный факт.
Нельзя не учитывать, что у Репина была склонность к ношению холодного оружия. Как выяснилось в судебном заседании, Репин достаточно длительное время постоянно носил при себе кастет.
Этот кастет был обнаружен в кармане одежды Репина при осмотре места происшествия и признан, согласно экспертному заключению, холодным оружием ударно-раздробляющего действия.
Такое оружие можно носить, как минимум, в двух случаях – когда опасаешься нападения со стороны, т.е. для самозащиты, либо исключительно в криминальных целях – для совершения противоправных посягательств.
Если Репин был вооружен кастетом для самообороны, то данный факт говорит о его неуверенности в себе, в своих силах, боязни быть поверженным в случае единоборства с кем-либо. Человек, обладающий такими качествами, естественно, не пойдет на «разборки» с противником с голыми руками. А когда рядом подмога – трое здоровых парней, да нож с кастетом в кармане, уже никакой бой не страшен.
Поскольку Репин знал, куда и зачем шел, был осведомлен, что Марданова находится в компании ребят, намерения у него были совсем не миролюбивые, то очевидно, что он предполагал такое развитие событий, когда дело дойдет до рукоприкладства. А правильнее, наверное, сказать, что не предполагал, а, скорее, планировал внезапное нападение на новых знакомых Мардановой, для чего пригодился бы нож. При этом нож мог быть использован как для причинения телесных повреждений, так и для устрашения.
О противоправных намерениях Репина свидетельствуют не только названные нами факты – привлечение других лиц в целях обеспечения количественного физического превосходства, наличие при себе холодного оружия, но и проникновение в номер обманным путем.
Как выяснилось в судебном заседании, Репин, подъехав к кемпингу, позвонил на телефон Мардановой и предложил выйти. Завалишин стал одеваться и зашнуровывал кроссовки в тот момент, когда Репин и компания ворвались в номер.
Можно было дождаться Завалишина на улице, Но, очевидно, Репину не терпелось разобраться с телефонным собеседником, поэтому он не стал ждать, когда тот выйдет, а сам решил подняться в гостиницу. Выяснив у администратора номер, где находилась Марданова со своими знакомыми, Репин в сопровождении Мустафиной, Бруевича, Терехова, Масько поднялся на третий этаж.
Когда постучали в номер, то открывать им не спешили. Попов по просьбе Завалишина спросил, кто находится за дверью. Почему-то ни Репин не сообщил, что пришел для разговора, ни Мустафина не назвалась знакомой Мардановой и Зелениной и не озвучила своего имени. Вместо этого, что в определенной степени могло бы свидетельствовать о миролюбивом характере посещения, Мустафина в целях обеспечения возможности проникновения в номер совершила обман, представившись администратором.
Ничего не подозревавший Попов Даниил открыл замок, после чего компания Репина ворвалась в номер, едва не сбив его с ног. Мустафина сразу направилась к Мардановой, которая улеглась уже в кровать, и учинила с ней драку, а Репин, Бруевич и Терехов – в кухню, где напали на Завалишина и стали наносить ему удары.
Подсудимый Завалишин М.В. пояснил, что подвергся внезапному, неожиданному нападению со стороны Репина и других лиц, которые стали наносить ему удары. Первым нанес сильный удар кулаком в лицо Репин, при этом в кулаке у него было что-то зажато. Завалишин и сказать ничего не успел, как на него с разных сторон посыпались удары. В процессе избиения его ударили чем-то тяжелым в теменную область, отчего он упал на пол, в глазах помутнело. Он увидел, как у кого-то из нападавших выпал предмет, как позже оказалось – нож, который он схватил и стал им размахивать, чтобы остановить свое избиение. Его удары носили хаотичный, нецеленаправленный характер. Он реально опасался, что его либо убьют, либо здоровье отнимут. Тем более, что один из парней высказал угрозу: «Я тебя сейчас, ублюдок, вообще убью». Потом удары прекратились. В процессе размахивания ножом он не обращал внимания, нанес ли кому ранения. Как сломался нож, пояснить также не может. В руке у него находилась ручка ножа, которую он там же в номере и бросил.
Не думал, что кто-нибудь придет к ним в номер, так как сам он Репину не называл номера, в котором они находились, и считал, что администратор не имеет права сообщать кому-либо эти сведения, учитывая, что они ее не предупреждали, что к ним кто-то должен явиться. Впоследствии был задержан работниками милиции, которые не применяли к нему недозволенных методов воздействия, в частности, не наносили ему ударов в голову.
Доводы Завалишина об обстоятельствах причинения им телесных повреждений Репину и Бруевичу стороной обвинения опровергнуты не были.
Свидетель Марданова Т.А. показала в судебном заседании, что Репин Илья неоднократно звонил ей в течение ночи, искал с ней встречи. Когда они уже находились в гостиничном номере, в очередной раз позвонил Репин, в связи с чем Завалишин взял трубку и спокойным тоном ему сказал, чтобы он больше не звонил, однако Репин стал ему угрожать, оскорблять, выяснять их местонахождение. Завалишин скрывать не стал. Когда она легла отдыхать, Завалишин, Попов и Зеленина находились в кухне, раздался стук в дверь. Когда Попов открыл дверь, в комнату, где она лежала в кровати, ворвалась Мустафина и накинулась на нее с кулаками. Она услышала фразу Репина: «Кто хотел поговорить, сейчас я тебе морду набью», после чего послышались угрозы, нецензурная брань. Потом зашел Масько в комнату и сказал Мустафиной, что нужно уезжать, Илью порезали. Со слов Зелениной ей позже стало известно, что Репин с компанией толпой ввалились в номер, Илья сразу накинулся на Завалишина. В ходе предварительного следствия на нее оказывалось давление, поступали угрозы, звонили с телефона Репина и молчали, отправляли ей пустые СМС-сообщения. Пояснила, что вторжение в номер и нападение на них компании Репина-Мустафиной было внезапным, неожиданным для них. Полагает, Репину не понравилось, что она отдыхала с другими ребятами.
Аналогичные показания об обстоятельствах происшедшего дала в суде свидетель Зеленина Я.Д., которая также пояснила следующее. Репин и Мустафина искали ночью Марданову дома и в «Авантаже». В течение ночи поступали звонки Мардановой от Репина, они ругались. Слышала, что Репин выяснял, где находится Татьяна. В конце-концов Завалишин уже под утро взял трубку у Мардановой и попросил Репина больше не звонить. При этом Репин заявил по телефону: «Ты где? Я сейчас приеду, буду с тобой разговаривать по-другому», т.е. фактически была высказана угроза. Завалишин сообщил ему, что находимся в кемпинге, но не приглашал его приехать. Когда постучали в дверь, она с Поповым подошла к ней. Когда Попов открыл дверь, вошел Репин и сразу кинулся на Завалишина, нанеся ему удар в область глаза каким-то предметом, который был у него в руке. Полагает, что, скорее всего, это был кастет, который Репин всегда носил с собой. За Ильей следом зашла Мустафина, которая направилась в комнату и стала драться с Мардановой. Она также зашла в комнату, где находилась 1-1,5 минуты. Выйдя из комнаты, она увидела, что Завалишин лежит на диване, рядом с его головой стоял Репин, чуть подальше от него – Бруевич и Терехов. Все они располагались по отношению к ней спиной. Она видела движение рук Репина в сторону Завалишина, поняла, что тот наносит удары. Терехов сказал ей выйти из кухни. Возле входной двери стоял Масько, рядом был Попов. Она подошла к ним. Потом увидела, что Репин вышел из кухни, держась за живот, и присел возле входной двери. Масько вообще не заходил на кухню. Репин и Мустафина были пьяными, поведение их было неадекватным. Обоюдной драки не было, так как Завалишин не бил никого, а били его.
Действия Репина и его компании были для них неожиданными, они даже не предполагали, что кто-то приедет и начнет драться. Репина знала 7-8 лет, находилась с ним и Мустафиной в дружеских отношениях. Знает Бруевича, как брата Мустафиной. Завалишина знала короткий промежуток времени, как друга Попова.
Учитывая дружеские отношения Зелениной Я.Д. с Репиным и Мустафиной, а также поверхностное знакомство с Завалишиным, у нее отсутствовали мотивы оговаривать своих друзей, давать неправдивые показания об обстоятельствах происшедшего.
Свидетель Попов Д.А. подтвердил показания Завалишина, Мардановой и Зелениной по существу происшедшего. Пояснил, что когда находились в гостиничном номере, постучали в дверь. Марданова уже лежала в кровати, а они втроем сидели в кухне.
Завалишин только что вышел из душа. Он пошел открывать дверь, спросил, кто это, представились кем-то из персонала гостиницы. Открыл дверь, забежали трое парней – Илья, Антон и один неизвестный, они заскочили в кухню, где на диване сидел Завалишин. С парнями заскочила девушка, которая сразу побежала в комнату, где стала избивать Марданову Татьяну. Когда парни заходили в номер, то он увидел, как в руке Репина что-то железное блеснуло. Илья Репин сразу нанес удар Завалишину по лицу правой рукой, в которой был зажат этот предмет. После удара Завалишин закрыл лицо и упал, его стали избивать втроем – Репин, Бруевич и третий парень. Масько находился в дверном проеме, в номер не заходил. Он не вступился за Завалишина, так как испугался этих агрессивных парней. Полагает, что даже вдвоем бы они не справились с нападавшими, которые имели численное и физическое превосходство.
Потом увидел Завалишина в момент задержания, лицо у него было разбито, он был в крови. Не видел, чтобы при задержании работники милиции наносили удары Завалишину.
Обстоятельства избиения Завалишина Репиным, Бруевичем и Тереховым подтвердил в судебном заседании свидетель обвинения Масько О.М. В частности, он показал, что забрал Репина, Бруевича, Мустафину и Терехова, и повез их в кемпинг. Все они хотели поговорить с какими-то лицами, с которыми находилась Марданова Татьяна. Все указанные лица сразу зашли в гостиничный номер, он зашел следом за ними. Увидел, что началась потасовка между девушками в комнате. Ребята зашли в другую комнату и дрались с Завалишиным. Сам он участия в драке не принимал, никому ударов не наносил, стоял возле входной двери и удерживал дверь, чтобы Попов не вышел, не убежал и не позвал на помощь.
Попов был взволнован, не пытался применять физическую силу. Подсудимый даже не успел понять, что происходит, сам ни на кого не нападал. Когда происходила драка, его товарищи не нуждались в помощи. Потом вышел Бруевич, сказал, что его, кажется, ударили ножом. Он открыл дверь и выпустил его из номера. Завалишин и Репин боролись, «кубарем катались» на диване. Он оттащил Завалишина и вывел Репина из номера. Ударов подсудимому при этом не наносил. Полагает, что Мустафина во всем виновата, так как она подстрекала Репина. С Репиным и Мустафиной находился в хороших отношениях. Репин всегда с собой носил кастет.
Сообщил, что на стадии предварительного следствия подписывал показания, не соответствующие действительности, в частности, что наносил удары Завалишину в голову. Сделал это по просьбе следователя, который посчитал нужным такие показания изложить, чтобы Завалишин не ушел от ответственности. Настаивает на достоверности показаний, данных в судебном заседании.
Считаю, что показания Масько О.М. в судебном заседании заслуживают доверия и должны быть положены в основу приговора, поскольку они объективно согласуются с показаниями других очевидцев происшедшего – свидетелей Попова, Зелениной, Мардановой, а также подсудимого. Масько О.М. находился в дружеских отношениях с Репиным и Мустафиной, Завалишина и Попова ранее не знал, в связи с чем нет оснований сомневаться в объективности его показаний.
Свидетель Мустафина И.Х., излагая собственную версию развития событий, пыталась переложить груз ответственности за создание конфликтной ситуации на Марданову. Однако выше мы указывали, почему такая позиция этого свидетеля не заслуживает доверия. Ее утверждения о том, что Марданова постоянно звонила и оскорбляла Репина, являются неправдоподобными и опровергаются исследованными доказательствами, анализ которых уже был приведен. При этом подтвердила, что ночью ездили по городу в поисках Татьяны. Не отрицала, что звонили с ее телефона Мардановой и молчали, якобы для того, чтобы выяснить, одна она или в компании.
Сообщает, что после звонков и оскорблений Мардановой Репин не выдержал, разозлился и сказал, что надо поехать и поговорить с Татьяной, чтобы она успокоилась.
Эта версия также не укладывается в рамки происшедших событий, поскольку фактические обстоятельства случившегося опровергают доводы Мустафиной. Так, по приезду в гостиницу, войдя в номер, Мустафина сразу набросилась на Марданову и стала ее избивать, между ними завязалась драка. В то время, как Репин накинулся с кулаками на Завалишина. Из этого следует, что на разговоры с Татьяной ни Репин, ни сама Мустафина настроены не были. Воспитательные меры заключались не в увещеваниях, а в мордобитии.
Таким образом, фактические действия Репина и Мустафиной свидетельствуют о том, что они ехали в гостиницу явно с агрессивными намерениями и не имели никакой иной цели, кроме как учинить «разборки» с провинившейся Татьяной и поставить на место «зарвавшегося» парня, посмевшего давать советы, как себя надо вести.
Так что обвинение в том, у кого возникли агрессивные и противоправные намерения, органом следствия предъявлены не по адресу. Этими побуждениями руководствовался не Завалишин, а Репин с Мустафиной.
Касаясь обстоятельств прибытия в кемпинг, Мустафина подтвердила, что на их стук в дверь номера сразу не открыли, а спросили, кто там, на что они ответили – администратор. Зайдя в номер, она увидела Марданову и сразу пошла к ней и стала с ней ругаться, а затем и драться. Очевидцем происходившего в кухне она не являлась, соответственно не может пояснить, при каких обстоятельствах были причинены телесные повреждения потерпевшим. В то же время пояснила, что никаких агрессивных действий со стороны Завалишина в отношении нее и Репина не наблюдала, не видела в его руках каких-либо предметов. Также признала, что предполагала возникновение драки, поэтому и пригласила Бруевича, Терехова и Масько съездить вместе с ними, так как не знала, сколько там может быть ребят.
Полагаю, что показания подсудимого и названных свидетелей о том, что вторжение Репина и его компании было внезапным, неожиданным для лиц, находившихся в номере, что именно Завалишин и Марданова подверглись нападению со стороны вошедших, являются достоверными и заслуживают доверия, в связи с чем должны учитываться при постановлении приговора.
Доводы Завалишина подтверждаются не только свидетельскими показаниями, но и другими доказательствами.
Так, согласно заключению СМЭ (т.1 л.д.196-197) Завалишин сразу пояснил эксперту, что трое неизвестных лиц мужского пола ворвались в номер, начали наносить удары твердым предметом по затылку, лицу; после удара по затылку сознание помутилось, взял какой-то предмет с синей ручкой и начал размахивать им. У Завалишина выявлены телесные повреждения: кровоподтек в области левого глаза, ссадина у наружного края левого глаза, ссадина в правой скуловой области, рана в затылочной области справа, рана в теменной области слева с осадненными краями, кровоподтек в области левой ушной раковины по задней и передней поверхностям, кровоподтек по передне-подмышечной линии справа на уровне края реберной дуги, рана в области 2 пальца правой кисти. Кровоподтеки и ссадины образовались от действия тупых твердых предметов, что могло быть и при ударе таковыми и о таковые при не менее 4 травматических воздействиях. Рана в затылочной области справа могла образоваться от воздействия острого предмета, имеющего режущий край, при не менее 1 травматического воздействия, квалифицируется как легкий вред здоровью.
Рана в теменной области слева с осадненной поверхностью образовалась от действия тупого твердого предмета с ограниченной травмирующей поверхностью при не менее 1 травматическом воздействии, квалифицируется как легкий вред здоровью. Рана в области 2 пальца правой кисти образовалась от действия острого предмета, имеющего режущий край, при не менее 1 травматическом воздействии, квалифицируется как легкий вред здоровью. Завалишин при получении телесных повреждений мог быть обращен к травмирующим предметам передней, задней и боковыми поверхностями тела справа и слева.
Из приведенных экспертных выводов следует, что у Завалишина имеется две раны, которые могли быть причинены ножом (острый предмет, имеющий режущий край) – в затылочной области и на пальце, а одна рана – в теменной области – кастетом (тупой твердый предмет с ограниченной травмирующей поверхностью). Во всяком случае, однозначно можно утверждать, что эти телесные повреждения не могли быть причинены голыми руками.
Наличие перечисленных в заключении СМЭ телесных повреждений, в том числе зафиксированных защитой на фотографии, приобщенной к делу судом по нашему ходатайству, свидетельствует о том, что Завалишин действительно подвергся избиению, в результате которого получил серьезные травмы.
Подтверждены экспертным заключением и показания подсудимого в той части, что имел место сильный удар по голове, после которого он, что называется, «потерялся».
Вывод эксперта о возможном положении Завалишина в процессе причинения ему телесных повреждений, учитывая их локализацию, также соответствует доводам подсудимого о том, что удары наносились ему с трех сторон.
Множественность повреждений говорит о достаточно интенсивном воздействии на него нападавшими.
О хаотичном характере действий Завалишина, защищавшегося от противоправного посягательства со стороны лиц, вторгшихся в номер, свидетельствует, по нашему мнению, заключение судебно-медицинского исследования трупа Репина И.М. (т.1 л.д.206-211), а именно – локализация телесных повреждений.
Так, у Репина обнаружено 5 колото-резаных ран, в том числе по нижнему краю подбородка, в области левого соска, по средней линии живота, в области левой лопатки, т.е. в самых различных частях тела. Если бы Завалишин банально убивал Репина, как полагает следствие, то вряд ли можно представить, что он с этой целью наносил удар в область подбородка и крутил бы потерпевшего вокруг своей оси.
Полагаю, что только в неконтролируемой ситуации, когда удары наносятся хаотично, когда Завалишин действовал «на автомате», повинуясь лишь инстинкту самосохранения, возможна такая локализация повреждений на теле погибшего.
О том, что Завалишин подвергся избиению повествуют и иные экспертные заключения и письменные доказательства.
Согласно заключению биологической экспертизы, в смывах с клинка и рукоятки ножа, кастета, изъятого в одежде Репина, имеется кровь, которая может принадлежать потерпевшим или Завалишину (т.2 л.д.88-97). Учитывая, что Репин не мог наносить удары сам себе или своему другу Бруевичу, на кастете может быть лишь кровь, принадлежащая Завалишину. Данное доказательство подтверждает факт использования Репиным при нападении на Завалишина кастета (холодного оружия) в целях причинения ему телесных повреждений.
Протоколом выемки от 24.03.08г. (т.1 л.д.83-85) у Завалишина была изъята спортивная кофта, которая в области горловины, сзади, а также по передней и задней поверхностям в нескольких местах пропитана веществом красно-бурого цвета, похожим на кровь. Полагаю, что значительный объем крови принадлежал самому Завалишину в связи с причинением ему телесных повреждений в области головы, повлекших кровотечение.
В соответствии с выводами биологической экспертизы (т.2 л.д.51-63) в ряде пятен крови на куртке, спортивных штанах и спортивной кофте Завалишина выявлены антигены А и В, что предполагает смешение крови от нескольких лиц, а именно – самого Завалишина, Репина и Бруевича.
Таким образом, указанные органом следствия мотив и обстоятельства совершения преступления в отношении потерпевших, инкриминируемые Завалишину, являются надуманным и не имеющими ничего общего с реальностью.
Проанализированные доказательства исключают виновность моего подзащитного, поскольку свидетельствуют о том, что он находился в состоянии необходимой обороны, когда причинил ножевые ранения Репину и Бруевичу.
Если бы Завалишин не предпринял активных мер по защите своей жизни и здоровья, кто знает, был бы он сейчас жив, и кем была бы занята скамья подсудимых.
Обратимся вновь к обвинительному заключению. Следствие посчитало, что в процессе совершения Завалишиным убийства Репина в номер вошел Бруевич, который с целью защиты Репина оттащил его в сторону от Завалишина. У последнего возник умысел на причинение тяжкого вреда здоровью Бруевича в связи с выполнением им общественного долга.
Эта версия основана на показаниях самого Бруевича, является несостоятельной и не нашла своего подтверждения в судебном заседании.
Желание Бруевича отмежеваться от противоправных действий Репина вполне понятно.
Не будь преступного посягательства на Завалишина с их стороны, не разбирали бы мы сегодня уголовное дело, был бы жив Репин.
Уверен, что Бруевич изначально осознавал свою долю вины в происшедшем, а потому и занял выгодную позицию – перевоплотился в жертву преступления.
Из показаний потерпевшего Бруевича А.А. усматривается, что по прибытии в гостиницу ему позвонил друг – Овчаров, он отвлекся на разговор, а именно в этот момент Репин и Мустафина вошли в номер. Он разговаривал 23 секунды, потом услышал женские крики, доносившиеся из номера, возле которого он стоял. Он забежал в номер, где в комнате увидел борьбу между девушками – Мардановой и Мустафиной. Не знает, где был Попов. В коридоре номера он увидел Репина, который стоял, положив руки на плечи Завалишину, который наносил ему удары. Он видел движение правого локтя подсудимого. Он подошел, взял Репина за плечи и откинул назад, вправо от себя. Тут почувствовал удар в живот. Второй удар прошел мимо лица, он увидел, что это был нож. Третий удар адресовался в область груди, но он отбил его плечом левой руки. Он развернулся и выбежал из номера, встретил в холле Масько, которому сказал, что его порезали. Где был в этот момент Репин Илья, он внимания не обратил.
Доводы Бруевича вызывают обоснованное сомнение в своей достоверности.
Во-первых, они противоречат показаниям, как подсудимого, так и большинства свидетелей, поскольку нивелируют его собственную роль в случившемся.
Во-вторых, ссылки Бруевича на то, что он якобы разговаривал по телефону, когда поднялись к номеру, не соответствуют фактическим данным.
Согласно детализации телефонных соединений (т.1 л.д.113-114), звонок Овчарова Бруевичу имел место в 6 час. 57 мин., тогда как вторжение в номер было позднее более чем на 20 минут.
В ходе процесса по делу установлено, что по приезду к кемпингу Репин звонил на телефон Мардановой и сообщил об этом. Как следует из детализации соединений Репина (т.1 л.д.124-125), такой звонок продолжительностью 19 секунд состоялся в 07 часов 19 минут. После звонка Репин сразу принял решение идти в номер.
Происходившее там заняло от силы 2-3 минуты.
Если же взять на веру показания Бруевича, то Репин и Мустафина должны были войти в номер примерно в 6 часов 57 минут. Соответственно, Репин уже не в состоянии был делать звонки Мардановой в 7 часов 19 минут.
Таким образом, со стороны Бруевича в рассматриваемом случае имеет место элементарная подтасовка данных, обусловленная стремлением переложить ответственность с больной головы на здоровую, не фигурировать в качестве одного из зачинщиков и активных участников нападения на Завалишина.
Нельзя признать правдоподобными утверждения Бруевича о том, что руки Репина находились на плечах Завалишина в момент, когда последний наносил ему удары.
Причем, если следовать логике, то Завалишин должен был наносить Репину удары в указанной позе именно ножом, так как сразу напал с ножом на Бруевича. Однако, Репин в такой ситуации чисто инстинктивно должен был закрываться, защищаться от ударов подсудимого. Непонятно вообще, как могли руки Репина оказаться на плечах Завалишина. Ведь не вальс же они там вдвоем танцевали. Да и по законам физики хотя бы одного удара ножом было достаточно для того, чтобы руки соскользнули с плеч Завалишина, если учесть, что Репин, со слов Бруевича, находился почти в бессознательном состоянии – голова его висела, никаких криков или стонов он не издавал. От удара ножом тело расслабляется и руки должны были соскользнуть с плеч Завалишина, если бы они там в действительности находились.
Версия Бруевича выстроена таким образом, чтобы исключить необходимость описания действий Репина, его самого, других участников, когда они вошли в номер. Бруевич понимает, что ключевой вопрос – кто первым напал, т.е. проявил агрессию. А утверждениям, что, ворвавшись в номер, они, например, предложили попить пивка находившимся там лицам, вряд ли бы кто поверил.
Также показания Бруевича противоречат данным протокола осмотра места происшествия (т.1 л.д.27-40), согласно которому следы вещества бурого цвета (крови) обнаружены в комнатах номера, о наличии таковых в коридоре, где, как утверждает Бруевич, были причинены телесные повреждения как ему самому, так и Репину, сведений не содержится.
Поэтому ссылки в обвинении, что Бруевич, дескать, выполнял общественный долг, являются беспочвенными.
О неискренности Бруевича свидетельствует и попытка сокрытия им в суде своей осведомленности о причинах поездки в кемпинг. Однако на следствии Бруевич указывал, что Репин намеревался выяснить, кто с ним «по телефону так нагло разговаривает». Также изначально пояснял, что в номер сразу зашли не только Репин и Мустафина, но и водитель автомобиля, на котором они приехали (т.2 л.д.215-220).
В упоминавшемся выше заключении биологической экспертизы (т.2 л.д.51-63) указано, что в ряде пятен крови на куртке, спортивных штанах и спортивной кофте Завалишина выявлены антигены А и В, что предполагает смешение крови от нескольких лиц, а именно – самого Завалишина, Репина и Бруевича.
Соответственно, Завалишин должен был находиться в достаточно тесном контакте с Бруевичем, чтобы на него попала кровь последнего. В то же время описание Бруевичем обстоятельств нанесения ему ударов подсудимым, находившимся от него на определенном расстоянии, исключает возможность попадания его крови на одежду Завалишина.
Доводы Бруевича А.А. опровергаются и показаниями свидетеля Масько О.М., который пояснил, что Бруевич зашел в номер одновременно с Репиным и Тереховым, прошел в кухню, где участвовал в избиении Завалишина.
Кроме того, согласно показаниям Масько, раненый Бруевич вышел из номера раньше, чем Репин, который, с его слов, «кувыркался» на диване с подсудимым. Если верить Бруевичу, что Завалишин нанес удары ножом Репину в коридоре, до того, как он сам был ранен, предварительно отодвинув Репина в сторону, то по логике вещей Завалишин должен был затащить раненого и находившегося уже почти без сознания Репина в кухню на диван, где продолжил в ним единоборство. Это полный абсурд.
Если Бруевич в действительности наблюдал происходящее в коридоре, как он утверждает, а именно Репина – со спины, когда ему наносил удары ножом подсудимый, то возникает закономерный вопрос, почему он не увидел на спине Репина ножевого ранения, следов крови в области левой лопатки.
Таким образом, считаю, что показания Бруевича являются недостоверными, должны оцениваться критически, как искажающие реальную картину происшедшего. Его доводы об обстоятельствах происшедшего опровергаются исследованными в суде доказательствами. Одних лишь голословных показаний Бруевича, заинтересованного в исходе дела лица, недостаточно для того, чтобы следственную версию, изложенную в обвинительном заключении считать доказанной.
Допрошенный в судебном заседании свидетель Терехов И.В. также отрицает свою причастность к нападению на Завалишина. Пояснил, что приехали в кемпинг в 07-10, зачем приехали туда, ему известно не было. Репин, Бруевич и Мустафина пошли в кемпинг, а он с Масько остался на улице. Потом Масько предложил подняться. Видел, как он зашел в номер, а сам остался в холле, так как беседовал по телефону, разговаривал 2-3 минуты. Потом увидел, что выбежал Бруевич, за ним Масько. Пошел к номеру, оттуда вышел Репин весь в крови, начал падать. С Мустафиной они оттащили его в центр холла, где пытались реанимировать. Отрицает сам факт посещения гостиничного номера. При этом самоустраняется от необходимости давать показания о том, что происходило в номере, при каких обстоятельствах были причинены телесные повреждения Бруевичу и Репину.
Не подтвердил показания, которые давал на следствии и были оглашены в суде (т.3 л.д.56-59), где указывал, что первым из номера вышел Репин, а потом Бруевич, что Мустафина предупреждала, в связи с чем они поехали в кемпинг.
Считаю, что показания Терехова являются неискренними, поскольку он также, как и Бруевич, пытается дистанцироваться от Репина, отрицать свое участие противоправных действиях, результатом которых стала гибель последнего.
Доводы Терехова опровергаются показаниями подсудимого, свидетелей Зелениной, Попова, Масько, должны оцениваться критически. В то же время они не подтверждают позицию Бруевича об обстоятельствах происходившего в номере, поскольку Терехов, согласно его показаниям, не являлся очевидцем происшествия.
Следствие, помимо прочего, в целях обеспечения осуждения моего подзащитного по инкриминированному ему обвинению, пыталось представить дело таким образом, будто никакого посягательства на Завалишина не было, а выявленные у него телесные повреждения якобы причинили ему сотрудники милиции в ходе задержания, в частности, посредством нанесения удара прикладом автомата в голову.
Однако эта версия также была опровергнута в ходе судебного разбирательства.
Согласно проведенной в ГИБДД служебной проверке никто из сотрудников ДПС не подтвердил, что наносил удары автоматом или ногой в голову Завалишина, применял иные недозволенные методы воздействия, к которым может быть и отнесен удар в голову прикладом автомата Калашникова (подобные меры воздействия не предусмотрены Законом РФ «О милиции»). В действиях работников милиции не установлено нарушения действующего законодательства.
Соответствующее процессуальное решение на этот счет 15.07.08г. вынесено и следователем (т.4 л.д.29-30). Из этого следует, что факты нанесения ударов Завалишину ногами или прикладом автомата в область головы не подтвердились.
Допрошенный в судебном заседании свидетель Попов И.Д., инспектор ДПС, пояснил, что при задержании Завалишина никаких ударов ему, в том числе автоматом Калашникова, не наносил. Сопротивления тот не оказывал. Из спецсредств были применены только наручники. Автомат оборудован складывающимся прикладом-рамкой, который находился в сложенном состоянии. Режущих кромок у автомата не имеется. Он исключает возможность даже случайного причинения телесных повреждений Завалишину своим служебным оружием.
Свидетель Михайлов М.В., сотрудник ГИБДД, также отрицает незаконное физическое воздействие на задержанных.
В то же время вызывают сомнение показания свидетеля Боева Д.М., инспектора ДПС, который настаивает, что автомат, находившийся на Попове И.Д. во время задержания «самопроизвольно прыгнул» и попал по голове Завалишина, находившегося на ступень выше Попова И.Д. на лестнице. Попов И.Д. это категорически отрицает.
Все иные допрошенные в судебном заседании свидетели также не видели, чтобы работники милиции наносили удары или применяли иные недозволенные методы воздействия в отношении подсудимого.
Следовательно, обнаруженные у моего подзащитного телесные повреждения были получены им в результате избиения компанией Репина.
На основании анализа исследованных доказательств сторона защиты пришла к однозначному выводу, что в действиях Завалишина отсутствуют признаки составов преступлений инкриминируемых ему деяний, поскольку, причиняя вред нападавшим, он находился в состоянии необходимой обороны, учитывая внезапность противоправного посягательства на него, численное и физическое превосходство напавших на него лиц, интенсивность его избиения, вооруженность нападавших ножом и кастетом, реальную угрозу его жизни и здоровью.
В соответствии с Конституцией РФ (ст.45 ч.2) каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.
Возможность защиты от преступного посягательства предусмотрена и уголовным законом — ст.37 УК РФ:
1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.
2. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.
2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.
В правовом смысле необходимая оборона — действие, не являющееся преступлением, поскольку здесь отсутствует общественная опасность. Более того, необходимая оборона — действие общественно полезное, так как является одним из способов борьбы с преступностью и защиты неотъемлемых прав человека.
Необходимая оборона — активная деятельность. В законе подчеркнуто, что право на нее принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.
Считаю, что Завалишин, защищавшийся от преступного посягательства, не мог быть лишен права на самозащиту, как это представляется органу следствия.
Право на необходимую оборону вытекает из естественного, присущего человеку от рождения права на жизнь, а также права на личную неприкосновенность, свободу.
Первый признак необходимой обороны — ее основание. Им в законе названо общественно опасное посягательство, т.е. деяние, которое причиняет вред личности, охраняемым законом общественным и государственным интересам или которое создает угрозу причинения вреда, например, при покушении на преступление.
Основанием для необходимой обороны могут быть многие преступления, прежде всего посягательства на жизнь и здоровье.
Требуется также, чтобы посягательство было наличным, т.е. уже начавшимся, но неоконченным. Началом посягательства считается покушение на него. Наконец, посягательство должно быть действительным, а не воображаемым. Посягательство считается действительным, когда оно реально существует и объективно причиняет вред названным интересам.
Признаком необходимой обороны является ее своевременность. Оборона признается своевременной, если она осуществлена в период от начала посягательства до его окончания. Нельзя обороняться, если посягательство окончено, если посягающий приведен в такое состояние, при котором он уже не представляет опасности. Правда, возможны случаи, когда обороняющийся в пылу борьбы, под влиянием душевного волнения, вызванного нападением, не заметил того, что посягающий прекратил общественно опасные действия, и продолжил оборону.
Вопрос об ответственности за несвоевременную оборону решается в зависимости от наличия вины.
Обязательным признаком необходимой обороны выступает и ее цель. Она состоит в пресечении посягательства, в приведении посягающего в такое состояние, при котором он не может продолжать действовать общественно опасно.
Наконец, требуется, чтобы необходимая оборона была соразмерной, т.е. чтобы она не превышала допустимых пределов. Соразмерной признается такая оборона, при которой причиненный вред посягающему был меньшим, равным или несколько большим, чем тот вред, который ожидался от его действий (орудия обороны в расчет не берутся).
Полагаю, что все эти признаки объективно относимы к действиям Завалишина в сложившейся ситуации.
Посягательство со стороны нападавших было наличным, т.е. уже началось, сопровождалось угрозами и применением холодного оружия, и еще не было окончено, когда мой подзащитный в целях самозащиты стал наносить удары ножом в их сторону.
Посягательство было реальным, а не существовало в воображении подсудимого. Об этом, в частности, свидетельствует и наличие телесных повреждений у него. Нападение было общественно опасным, поскольку потерпевшие по делу преследовали цель причинения вреда Завалишину, применили к нему физическое насилие, нанося удары руками, ногами и оружием (нож, кастет) по различным частям тела.
Действия Завалишина были своевременными, вред при защите он причинил именно посягающим на него лицам, пределы необходимой обороны им превышены не были.
При этом при разрешении дела я еще раз прошу принять во внимание следующие существенные обстоятельства.
• Репин с компанией прибыл в гостиницу по собственной инициативе, в номер попали обманным путем.
• Агрессивные намерения прибывших – компания не стала дожидаться, пока выйдет Завалишин, а поднялась в номер, Мустафина сразу набросилась на Марданову, которая уже находилась в кровати, а Репин – на Завалишина, который в тот момент зашнуровывал кроссовки.
• Вооруженность прибывших лиц – наличие у них кастета и ножа, что свидетельствовало о заведомом характере их намерений – учинить расправу над Мардановой и Завалишиным.
• Количественное и физическое превосходство нападавших. Завалишина избивало три человека. При этом Бруевич, как мы видим, значительно крупнее подсудимого, выше ростом. Репин также был достаточно крупной комплекции.
• Место и время посягательства: все происходило утром, в общественном месте, что говорит об особой дерзости нападавших, игнорировавших то обстоятельство, что их действия могли быть обнаружены посторонними; поведение их можно расценить как демонстративное.
• Посягавшие действовали с прямым умыслом, при этом использован был ничтожный мотив – просьба Завалишина оставить в покое Марданову и больше не звонить.
• Неожиданность и внезапность посягательства на Завалишина, который, очевидно, не предполагал такого развития событий.
Названные обстоятельства, а также отсутствие у Завалишина каких-либо мотивов причинять вред здоровью Репина и Бруевича, однозначно свидетельствуют о том, что ножевые ранения потерпевшим мой подзащитный нанес именно в рамках самообороны, защищаясь от преступного посягательства с их стороны.
Учитывая приведенные доводы, которые не были опровергнуты стороной обвинения, положение ст.49 Конституции РФ о том, что все неустранимые сомнения в виновности лица должны толковаться в его пользу, отсутствие достоверных доказательств виновности Завалишина М.В. в совершении инкриминированных преступлений, достаточных для вынесения обвинительного приговора, прошу постановить в отношении моего подзащитного оправдательный приговор, освободить его из-под стражи, в удовлетворении исковых требований отказать.
Защитник Е.Б.Назаров
15 сентября 2008 года
Круто! Таких "ОТЕЛЛОв" надо наказывать! Снова самооборона рулит!
Риальна многа букфф!!! Общее ощущение — Дом-2 с элементами DOOM 2.
Кошмар....... Ну неужели так сложно взять и просто договориться без излишнего насилия