Суть проблемы: Доверитель работала в кредитной организации и допустила недостачу. По ее объяснениям, недостача носила на самом деле характер счетной ошибки, и не была результатом хищения (но в настоящее время в отношении нее осуществляется уголовное преследование).
В целях погашения «недостачи» была проведена следующая «правовая комбинация»: Доверителем с Организацией был составлен договор займа на крупную сумму, который был обеспечен залогом принадлежащего Доверителю жилого дома. В связи с невозвратом займа Доверитель в порядке отступного передала дом в собственность Организации.
Доверитель желала вернуть дом в свою собственность, поскольку это было единственным жильем для нее и ее малолетнего ребенка.
Анализ ситуации: насколько я понял из объяснений Доверителя, речь шла о притворной, по-сути, сделке. Однако доказательств ее притворности в нашем распоряжении не было. У Доверителя даже не было тех договоров, на основании которых она осталась без жилья. Было ясно, что Организация, в целях обоснования своей позиции, будет попросту требовать доказывания нами своей правоты, что в отсутствие доказательств выглядело просто невозможным.
До начала процесса удалось привлечь в качестве будущего свидетеля — бывшего работника Организации, от которого были получены сведения и документы об обычном порядке совершения заемных сделок в Организации.
Защиту интересов доверителя в процессе решил строить на том, что, во-первых, нарушение обычного порядка кредитных сделок подтверждает «необычность» той сделки, что была совершена с Доверителем. Во-вторых, я рассчитывал, что поскольку сделка носила притворный характер, то были изготовлены только правовые документы (договоры), но не были сразу же изготовлены и бухгалтерские документы (например, проводки о расходе денег, выданных в виде займа), которые должны сопровождать сделку. Таким образом я рассчитывал доказать безденежность сделки.
Исковое заявление было мною намеренно подано со множеством доводов, вроде бы имеющих отношение к делу, но к которым я входе процесса и не обращался. Среди этих доводов был замаскирован и тот, на который я сделал ставку.
После допроса свидетеля из Организации были истребованы документы по сделке, представить которые Организация не смогла, по причине их изъятия сотрудниками правоохранительных органов. Это обстоятельство я использовал в свою пользу — я сумел обосновать возможность предоставления документов, и их непредоставление просил истолковать в нашу пользу (ч. 1 ст. 68 ГПК РФ).
Представитель Ответчика, почувствовав колебания судьи, выложила «козырь» — заявление Доверителя о погашении недостачи путем… передачи в собственность Организации её дома! Моя провокация удалась — удача!
Предоставлением этого «козыря» представитель Ответчика, фактически, подтвердила наши объяснения. Дальнейшее было делом техники.
После прений, на оглашение решения представители Ответчика не явились. Решение не обжаловали.