Закон надо знать, понимать и исполнять буквально

Уголовно-процессуальный закон надо применять именно так, как он буквально написан… и требование его буквального (из прочтения) применения, как правило, повергает процессуального оппонента в шок, потому что они Закона не знают и не читают.
В.Г. Костенко, АП СК

 Частью 8 ст. 109 УПК РФ предусмотрено предоставление в суд материалов о продлении срока содержания обвиняемого под стражей не позднее чем за семь суток до истечения такого срока. Для чего введено такое правило (норма)? Очевидно, что «не менее чем семисуточный срок» предоставлен суду для изучения поступивших материалов, назначения судебного заседания, извещения всех заинтересованных (участвующих) лиц.

В том числе этот срок установлен (как мне представляется) и для использования судом установленной ст. 52 УПК РФ своеобразной отсрочки — в случае невозможности избранного обвиняемым защитником для явки в конкретное судебное заседание — для решения процессуального вопроса о замене неявившегося защитника.

К настоящему времени судами/прокурорами/следователями уже выработан ряд формальных (вербально-текстуальных) формулировок, обыгрываемых в стандартно-копируемых судебных актах. Но именно эта «копийность» и является тем самым слабым местом, в которое мы и должны бить, в том числе и методами уголовно-процессуального срока. 

К делу!

Девятимесячный срок содержания обвиняемого под стражей заканчивается 27 марта 2022 года (в 11:00, согласно протоколу задержания).

Хроника событий

24 марта 2022 года, время неизвестно — ходатайство о продлении срока содержания под стражей поступает в суд (это судя по-штампу; реально, как сообщило ДИА «ОБС+ОМВ», это было примерно в 14:00 25 марта). 

25 марта 2022 года, время 16:00 — не состоялось (вернее, почти состоялось, но отложилось) судебное заседание, о котором «заблаговременно» известили защитника по-соглашению посредством телефонной связи; поводов и причин для отложения заседания было несколько: а) защитник на дату и время извещения находится в другом суде, б) подзащитный проинструктирован как о своих правах, так и об обязанностях суда в процедуре замены защитника, в) защитник автоматически записывает все телефонные переговоры, ведущиеся по его корпоративному номеру мобильной связи (оформленному на мой адвокатский кабинет).

 26 марта 2022 года, время 12:00 — продолжение судебного заседания. В это заседание явился защитник по соглашению, и вызванный Судом защитник-назначенец-дублёр, который, уяснив ситуацию, до начала заседания технично покинул здание суда, несмотря на негодующие вопли (угадайте с трёх раз — чьи)))), несущиеся ему вслед, написав впоследствии в суд «Объяснительное письмо» (да-да, именно так!),  что рисковать лишением статуса из-за «двойной» защиты в деле, где участвует «процессуальный экстремист» (это моё широко известное в узких кругах уважительное звание) не желает (кстати,  бурное разъяснение требований УПК РФ было до начала судебного заседания, но и эту прелюдию я фиксировал на аудиозапись, о чём не раз заявлял вслух; мне возражали судебные приставы, что, дескать, судебное заседание ещё не начато, и поэтому аудиозапись запрещена; но приставы  произносят звуки, а запись-то идёт). 

В судебном заседании 26 марта 2022 года стороной защиты  было заявлено ходатайство о приобщении к материалам судебного производства медицинских документов, которые могут свидетельствовать о наличии у защищаемого заболевания, которое,  в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 14 января 2011 г. N 3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений», должно быть основанием для отказа в удовлетворении заявленного следователем ходатайства о продлении срока содержания под стражей; одновременно было заявлено ходатайство о проведении судебно-медицинской экспертизы состояния здоровья защищаемого.

Для подготовки следователя и прокурора по заявленному ходатайству заседание было отложено. 

26 марта 2022 года, время 15:00 — продолжается судебное заседание, в котором следователь и прокурор начинают произносить заранее заготовленные стандартно-шаблонные фразы о том, что:

защита «должна была» предоставить документы о заболевании заранее

сторона защиты злоупотребляет своими процессуальными  правами, и вообще, всячески затягивает разумные сроки расследования, препятствуя осуществлению права потерпевшего на доступ к правосудию

Вот на эти стандартно--обезличенно-бездумные фразы я и включил уголовно-процессуальный троллинг

Уголовно-процессуальный троллинг — это применяемое, как правило, в ситуациях резкого процессуального противостояния, неожиданное для процессуального оппонента требование буквального прочтения и применения норм УПК РФ, выводящее процессуального оппонента из состояния комфорта, влекущее совершение им необдуманных (а потому тактически (а то и стратегически) невыгодных для него процессуальных действий) ©

определение моё, ненаучное, и небесспорное ))))

В данном эпизоде судоговорения троллинг выразился в следующих моих высказываниях:

• УПК РФ не устанавливает для стороны защиты конкретных сроков и стадий, когда должны быть заявлены ходатайства; следовательно, заявлять ходатайства на стадии судебного контроля — не запрещено;
• УПК РФ устанавливает для следователя строгий срок для заявления ходатайства о продлении срока содержания под стражей — не позднее семи суток до его окончания; но суд без возражений против нарушений следователя принял его ходатайство за двое суток до истечения такого срока; следовательно, у суда не должно быть оснований для возражений против сроков заявления ходатайств стороной защиты; сторона защиты предоставила бы следователю все эти документы и ходатайства, если бы следователь вызвал бы нас; но с 14 января по 25 марта 2022 года со стороной защиты следователь никаких процессуальных (в том числе следственных) действий не производил, а волокита, допущенная следователем, не может быть основанием для препятствий в осуществлении прав защиты;
• УПК РФ возлагает именно на суд проверку наличия оснований для отказа в удовлетворении ходатайства о содержании обвиняемого под стражей, в том числе из-за наличия медицинских противопоказаний; следовательно, в данном деле именно на суд и возложена обязанность по назначению и организации проведения судебно-медицинской экспертизы.

Отдельно я прошёлся по стандартному высказыванию прокурора, что, дескать, заявленное ходатайство

не подлежит удовлетворению, ибо направлено на затягивание разумных сроков уголовного судопроизводства, что повлечёт нарушение права потерпевшего на доступ к Правосудию

Вот именно на этой фразе прокурора я и потоптался, заявив буквально (sic!) следующее:

возражая на заявление прокурора относительно нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства, я, в целях ликвидации правовой безграмотности,  позволю себе напомнить буквальное содержание ст. 6.1 УПК РФ, а именно:........

… На этой паузе меня прервал возмущённый прокурор, аж подскочивший со своего места, и воскричавший, что, дескать, адвокат всячески порочит и дискредитирует всех и вся, позволяя себе утверждать о его личной — прокурора — и всех остальных (в том числе включая и судью) — безграмотности!!!

Председательствующий (кипя явно видимым негодованием) задал защитнику (как было объявлено — «под протокол!») вопрос: 

а кого именно защитник имел в виду???

на что получил простой ответ:

Ваша честь, ну я же буквально (можете проверить по аудиозаписи) заявил:

- в целях ликвидации правовой безграмотности,  позволю себе напомнить буквальное содержание статьи. т.д.....то есть я, Ваша честь, в этой фразе имел в виду лично себя.

Вы вот лучше задумайтесь, кого в своём высказывании имел в виду прокурор, заявляя такое возражение???

Если кто-то узнал в этом возражении знаменитый анекдот — то да, это именно он и есть :):):)

Далее я продолжил, что, вообще-то, в ст. 6.1 УПК РФ описаны неэффективные действия практически всех участников уголовного судопроизводства, но среди них не указаны участники со стороны защиты. Более того, затягивание сроков расследования никак не указано в УПК РФ, как запрещенный способ защиты, а защиту — как прямо указано в Законе — можно осуществлять любым незапрещённым способом (то есть и путем затягивания). Следовательно, возражение прокурора не только не основано на Законе, но и вообще направлено на ограничение права на защиту!!!

На этом суд решил, что уже достаточно послушал, удалился в совещательную комнату, достаточно долго (примерно 3-4 минуты) посовещался, и, возвратившись, огласил в протокольной форме постановление, что для удовлетворения ходатайства стороны защиты нету оснований, так как его разрешение повлечет затягивание сроков следствия.

Так в деле появилось существенное  нарушение права на защиту — кипевший от возмущения протролленный суд отказал в ходатайстве по явно незаконному (при этом обсуждавшемуся горячее всего) обстоятельству, а существенный факт — наличие заболевания, препятствующего для содержания обвиняемого под стражей — остался вообще без отражения в «отказном» постановлении суда.

Более того, поскольку после возвращения суда из совещательной комнаты было объявлено, что постановление принято в протокольной форме, то в данном случае допущено другое процессуальное нарушение — в т.н. «протокольной» форме принимаются постановления, не требующие удаления в совещательную комнату, а раз уж суд туда удалялся, то обязан был вынести письменное постановление. 

При этом, из-за такого «упрощения» процесса суд сам себя лишил возможности «задним числом» переформулировать/изменить основания отказа, поскольку указание в протоколе судебного заседания фраз и формулировок, которые не произносились и не были зафиксированы аудиозаписью — тоже явное нарушение :)

Норминг

Далее последовал уже привычный в процессах о продлении сроков содержания под стражей обвиняемых опрос следователя защитой в части выяснения обоснованности его позиции, в котором следователь, конечно же, пояснил, что:

1) фактов уничтожения доказательств фигурантов не выявлено,

2) никто из свидетелей и потерпевших о воздействии на них не заявлял,

3) фактов неявки обвиняемого по вызовам следователя (до момента его задержания через полгода с момента возбуждения уголовного дела) не было,

4) загранпаспорт, родственники либо имущество заграницей у обвиняемого отсутствуют,

5) обвиняемый имел постоянное место работы и место жительства, где проживал вместе с супругой и детьми до задержания,

6) он судим ранее не был, фактов продолжения совершения им действий (вменённых, как преступные) после возбуждения уголовного дела не было;

7) имущество и счета обвиняемого арестованы, и каких-либо источников дохода, известных следствию, у него нет....

… короче, следователь был точно уверен, что отсутствие фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии реальных оснований, указанных в ст. 97 УПК РФ, уже  является доказательством особой хитрости, продуманности и циничности фигуранта, который своими активными действиями создал ситуацию, в которой у следователя нет практических никаких доказательств преступности его действий, что и подтверждает его виновность. 

Естественно, что после этого этапа судоговорения суд предложил участникам сего действа «не изучать подробно полностью известные сторонам материалы дела, предоставленные следователем в обоснование своего ходатайства». И был весьма огорчён, услышав, что защита не сдаётся без боя, а желает помучиться  

Суд начал изучать приложенные к ходатайству материалы (ну как изучать — оглашать их заголовки), а я принялся на каждый заголовок произносить фразы типа: 

обращаю внимание суда, что постановление о возбуждении уголовного дела является процессуальным документом, фиксирующим дату и время, повод, основание, предварительную юридическую квалификацию деяния и должность лица, которое отразило своё мнение в этом документе; но тут не изложено сведений о наличии фактических обстоятельств, дающих основание полагать, что мой подзащитный скроется, воздействует, уничтожит и т.д. 

обращаю внимание суда, что протокол допроса потерпевшего является процессуальным документом, в котором изложены его показания, являющиеся доказательством; однако в этих показаниях не изложено сведений о наличии фактических обстоятельств, дающих основание полагать, что мой подзащитный скроется, воздействует, уничтожит и т.д.  А сам потерпевший в судебном заседании подтвердил, что никакого воздействия на него обвиняемый не оказывал, а сообщенная им (т.е. потерпевшим) информация о намерении моего подзащитного скрыться получена от оперативных сотрудников

обращаю внимание суда, что рапорт сотрудника органа, уполномоченного на производство ОРД, вообще не может быть доказательством в рамках рассматриваемого ходатайства. Во-первых, раз уж в рапорте типа зафиксированы сведения, полученные в ходе ОРМ, то они должны быть предоставлены следователю в установленном законом порядке, чего в данных материалах не усматривается: нету ни  постановления, ни соблюдения  требований бюрократии в виде отсутствия сопроводительных писем, штампов входящей и исходящей корреспонденции, да и вообще — рапорт датирован на сутки позднее дня возбуждения следователем настоящего ходатайства, к которому этот рапорт приложен ..... 

Работа с возражениями — это набор практически стандартных приёмов переговоров/торга двух противоположных сторон (которыми и  являются стороны обвинения и защиты) с целью выработки некоей единой (минимально устраивающей всех) позиции, однако, в отличие от гражданского оборота, уголовное судоговорение направлено — увы нам — на арбитра, который внешне  выглядит независимым, но в действительности (данной нам в ощущениях) страшно боится ответственности за собственные решения, поэтому предпочитает просто соглашаться с решениями, принятыми другими. 

Поэтически говоря, борьба сторон обвинения и защиты в уголовном процессе заключается в том, что сторона защиты убеждает судью, что он должен делать, а сторона обвинения убеждает судью, что он обязан делать. Практически говоря, результат борьбы идеального долга и действительной обязанности предопределён заранее. Увы....

Троллинг

Именно поэтому на стадии исследования доказательств/оценки доказательств (прений) арбитр находится в состоянии устойчивого равновесия (ему безразличны доводы стороны защиты); но именно поэтому вывести суд из состояния покоя (состояния комфорта) на этих стадиях и есть задача стороны защиты, которая может быть решена методами уголовно-процессуального троллинга (грубо говоря, надо сильно пораздражать нервную систему арбитра, чтобы достучаться до его сознания).

Шанс для этого — стадия прений. 

Прения — это этап судоговорения, на котором стороны пытаются донести суду свои соображения относительно:

фактических обстоятельств дела;

доказательств, которыми такие обстоятельства обосновываются;

позиции относительно оценки доказательств, и мнение относительно того, какие именно факты доказаны;

суду предоставляется мнение о том, что же случилось на самом деле, и какую правовую квалификацию суд должен дать делу. 

Лично в своей практике я сталкивался исключительно  с формализованно-стандартизированной речью гособвинителя (это всем знакомая мантра: "уважаемый суд, участники уголовного судопроизводства, закончилось рассмотрение уголовного дела по обвинению имярек (дописать ФИО). Считаю что вина имярек (дописать ФИО) полностью доказана доказательствами, имеющимися в деле... "). 

По-сути, в целях экономии средств государственного бюджета, на этой стадии процесса гособвинители могут быть легко (и с существенной экономией) заменены Телеграмм-ботами; чтобы отличаться от них, я свои речи пытаюсь делать более простыми, легкими для восприятия и доступными. 

Но сейчас речь не о речах :), речь о том, что бывает после речей.

А после выступления в прениях бывают реплики. Согласно п. 36 ст. 5 УПК РФ реплика — это замечание участника прений сторон относительно сказанного в речах других участников. Аналогичное положение закреплено в ч.6 ст. 292 УПК РФ. 

Вот в данном процессе защитник воспользовался правом реплики, буквально заявив, что:

прокурор, делая заключение относительно обоснованности ходатайства, заявил, что заключение моего доверителя под стражу дополнительно обосновывается возможностью постановления в отношении него обвинительного приговора, в целях исполнения которого обвиняемого необходимо содержать под стражей.

Выступая в прениях, я заявил, что будущее решение суда по существу дела непредопределено, и в отношении моего доверителя может быть постановлен и оправдательный приговор, в целях исполнения которого обвиняемого необходимо из-под стражи освободить…

Таким образом,  прокурором был выдвинут тезис, а стороной защиты приведён антитезис, которым высказывание прокурора полностью опровергнуто.  От права реплики прокурор отказался. Следовательно, антитезис, выдвинутый стороной защиты — об немедленном освобождении обвиняемого в целях исполнения будущего оправдательного приговора — остался неопровергнутым, и, значит, подлежит исполнению 

Прокурор немедленно пожелал выступить с репликой, а я сразу же стал возражать — ведь он уже от ранее предоставленного ему права на произнесение реплики отказался (что зафиксировано аудиопротоколом); реплика стороны защиты должна быть последней, и она произнесена; абстрактно-теоретически можно порассуждать, что прокурор пропустил процессуальный срок для произнесения реплики, однако он не просил его восстановить, и не приводил уважительности причин его пропуска, и решение судом по этом поводу принято не было.... 

Председательствующий (что было ожидаемо) просто заявил, что прокурору предоставляется реплика.  После её произнесения право «заключительной» (sic!) реплики было повторно предоставлено стороне защиты.

А сторона защиты заявила, что повторных реплик нормами УПК РФ не предусмотрено, и поэтому никаких «заключительных» реплик произноситься не будет; а будут возражения на действия председательствующего, который явно нарушает уголовно-процессуальный закон, да ещё и явно в пользу стороны обвинения, вследствие чего сторону защиты начинают терзать смутные сомнения относительно независимости и беспристрастности суда. 

Суд поступил запрограммировано — удалился в совещательную комнату, по выходу из которой огласил «Постановление об отказе в удовлетворении ХОДАТАЙСТВА об отводе». На сакраментальный вопрос по провозглашении: «Участникам дела постановление понятно?» я смиренно ответил, что постановление непонятно, поскольку отвод председательствующему никто не заявлял, а были всего лишь принесены возражения на его незаконные действия...

Жаль, что аудиозапись не фиксирует эмоций на лицах, а видеозапись в залах судебных заседаний запрещена, и крайне редко разрешается.......

После этого моего ответа суд послушал заключительное слово подзащитного, и удалился в совещательную комнату.

 Пост-Троллинг

В ожидании решения я обсуждал с подзащитным основания обжалования будущего решения:

1) известили о заседаниях слишком поздно, не дали возможности  предоставить дополнительные документы (доказательства);

2) в производстве судмедэкспертизы отказали, то есть вопрос о наличии препятствующих заболеваний вообще не исследован;

3) в обоснование ходатайства положены материалы ОРД, которые: а) предоставлены следователю в нарушение установленного порядка, и б) содержат заведомо ложные сведения;

4) в полистно исследованных судом материалах, приложенных к ходатайству следователем, последний так и не смог указать, какие же именно из них подтверждают его догадки о намерениях обвиняемого скрыться… воздействовать… уничтожать… и… вообще… препятствовать.

5) суд явно нарушил процедуру процесса, совершив непредусмотренные УПК РФ действия — некие «повторные» и «заключительные» реплики;

6) доводы стороны защиты остались по существу неопровергнутыми.....

 исходя из этого, понимая, в каком государстве мы живём, мы рассчитывали на продолжение боя в апелляции. 

....

В постановлении суда об отказе в удовлетворении ходатайства следователя и об освобождении обвиняемого из-под стражи с избранием в отношении него домашнего ареста, к моему сожалению, было лишь указано, что доводы следователя не нашли подтверждения… Так примененный мною троллинг остался лишь на аудиозаписи судебного заседания (далеко не всё сказанное получило отражение в письменном тексте протокола СЗ). 

Но ведь главное — результат, а не описание способов, которыми мы его добиваемся, верно :)?

ЗЫ: с другими конкретными приёмами уголовно-процессуального троллинга, которые могут привести к весьма неожиданным результатам, можно познакомиться на очередной Конференции Праворуба. Желающих всё больше, мест и времени всё меньше!