Никогда в своей практике я не проникался к судьбе человека, как в этот раз, и помощь оказывал практически бесплатно, оговорив получение гонорара от поклонника арестантки, который приехал на Север заработать, со значительной рассрочкой. Именно тогда, наряду с душевным сопереживанием, впервые пробовал различные мероприятия по делу, в том числе и так называемое собственное адвокатское расследование.
С каждым днем посещения в ИВС при городском УВД свидания с ней становились невыносимыми, а иногда они превращались в сеансы терапии: слезы, истерики, материнские переживания, разговоры о суициде, начавшаяся любовь….
В декабре, когда в морозном воздухе уже летает запах мандарин, есть ощущение приближающегося праздника, а может для кого-то и волшебства, в один из рабочих дней, были назначены и проведены судебные прения, заслушано последнее слово.
Вечером этого того дня очень четко сидит в моей памяти. В зале были все, кроме прокурора, который будучи уверенным в результате своего «труда», испарился. Председательствующий, оглашая приговор, не взывал ни к каким положительным нотам, его слова смешивались у меня в голове. Стою и думаю о ее сыне.
В какой-то момент, слышу мозгом – 108, не верю, вижу конвой, клацают и щелкают наручники, снимают с клетки, уходят. Выходит судья. Просто сумасшедший рев из клетки, крики, какой-то гам перед залом.
Подзащитная пытается расцеловать, получилось. Выхожу на мороз и чувствую праздник.
Шло время, но обещанный гонорар так и не нашел меня.
Поклонник моей подзащитной уехал не оставив обратного адреса и как вы понимаете, вернуться не обещал.
Героиня сего опуса, не смогла пережить стресс, и стала его снимать. Пила, кутила. В итоге, вернулась туда откуда я ее вытянул.
Много вопросов и тезисов от этого досье по сей день, но самых важных два, первый — деньги для адвоката не главное (я не альтруист!!!), второй — а какой второй, коллеги?