Изменение территориальной подсудности и продление сроков содержания под стражей, домашнего ареста и ареста имущества

Мы считаем незыблемым порядок уголовного судопроизводства, который согласно ст. 1 УПК РФ, установлен этим законом и обязателен для всех его участников. Вместе с тем российский уголовный процесс, как и всякий другой, совершенствуется. Коррективы в него вносятся, конечно, изменениями норм закона. Но нередко это достигается также и путём толкования этих норм высшими судебными инстанциями.

Так от рук Конституционного Суда РФ погибло дополнительное следствие после возврата дела прокурору, хотя это произошло не в один момент. Это была, безусловно, победа разума, которая дала понять прокуратуре и следственным органам, что общество от них ждёт более качественной работы в сфере борьбы с преступностью.

После принятия нового уголовно-процессуального закона были и другие весьма значимые события в истории современного уголовного процесса, но изменился и сам вектор корректировок. Если мне память не изменяет, то примерно с 2015 года или чуть раньше КС РФ назвал особой стадию производства, на которой прокурор, получив из суда дело в порядке ст. 237 УПК РФ, обеспечивает устранение препятствий к рассмотрению уголовного дела судом.

Всё бы ничего, но вершителю конституционного правосудия этого было мало и, продолжая следовать новому вектору, он сказал, что на этой стадии продолжительность сроков действия избранных ранее мер пресечения определяется, исходя только из принципа разумности и достаточности для устранения препятствий рассмотрению дела судом. Даже те пределы срока содержания под стражей, которые названы в ст. 109 УПК РФ предельными, не применимы, так как они для стадии досудебного производства, а в этих случаях, как сказал КС РФ – иная стадия.

На практике принцип разумного срока применяется каждым правоприменителем по разному, чему способствует отсутствие чётких подходов для определения границ этой самой разумности. Подобное нередко приводит к тому, что обвиняемые, содержащиеся под стражей, в условиях изоляции на этой особой стадии проводят нередко больше времени, чем, к примеру, на стадии рассмотрения дела судом первой инстанции.

Считаю, что подобные изменения порядка уголовного судопроизводства меньше всего напоминают особенности развития правового государства. В Москве с подобным сталкиваешься ближе и чаще, чем в регионах. Вот стал невольным очевидцем действий и решений судьи ВС РФ, который рассматривал ходатайство Генпрокуратуры об изменении территориальной подсудности по основанию, предусмотренному ч.4 ст. 35 УПК РФ, и, похоже, в российском уголовном процессе появляется новая особая стадия.

Поручение на участие в деле по назначению я принял для того, чтобы иметь какое-то представление о том, как на практике проходят заседания ВС РФ, поскольку в перспективе возможно рассмотрение ВС РФ двух моих кассационных жалоб. Я угадал.

Ситуация оказалась весьма интересной, так как ВЧ решил рассматривать не только ходатайство об изменении подсудности, как об этом было сказано в резолютивной части постановления о назначении судебного заседания, но и два других ходатайства прокурора: о продлении сроков содержания обвиняемых под стражей и о продлении срока ареста имущества. Эти два ходатайства были оформлены постановлениями, в которых прокурор ссылался соответственно на нормы ст. 255 УПК РФ и ст. 115.1 УПК РФ.

Ни к одному из ходатайств не были приложены какие-либо материалы. Но, пообщавшись с одним из адвокатов, недавно вступивших в дело по соглашению, я узнал, что обвиняемым и защитникам вручены копии обвинительного заключения, а само дело оказалось в Верховном Суде без расписок о вручении обвинительного заключения и сопроводительного письма, подписанного уполномоченным прокурором.

К ходатайствам прокурора дело также не прилагалось. Рассмотрение ходатайств длилось четыре дня, причём первое заседание проходило во второй половине дня с 14:00, а остальные три – с 10:00 до 19:00. Участие стражных обвиняемых обеспечивалось посредством ВКС.

Не буду останавливаться на ходе рассмотрения ходатайств. Имело место рассмотрение их в отсутствие одного из нестражных обвиняемых, который попросил суд не беспокоить его. Рассмотрение ходатайств было продолжено в отсутствие ряда стражных обвиняемых, отказавшихся выйти из камер, требуя доставления в суд для непосредственного участия в деле.

Второй день заседания проходил без участия одного из защитников, который предпочёл участие в другом суде вопреки приоритету ВС РФ, который от назначения нового защитника обвиняемому отказался. Вишенкой было удаление одного из защитников в связи с тем, что тот ослушался ВЧ и заявил ему отвод, нарушив его запрет на его прерывание.

Со слов коллег, имеющих опыт участия в заседаниях ВС РФ, знаю, что в «эталоне правосудия и законности» бывали казусы и похлеше, но в данной публикации хочу сказать не о них, а о зарождающейся новой особой стадии уголовного судопроизводства.

Вот мои соображения:

1. Ходатайство об изменении подсудности прокурором возбуждено после утверждения им обвинительного заключения. Я убеждён, что после его утверждения прокурор лишён возможности выносить какие-то постановления, а может выполнять лишь отдельные процессуальные действия, которые прямо предусмотрены ст. 221 УПК РФ и ст. 222 УПК РФ (вручение копий обвинительного заключения, разъяснение прав потерпевшему, его представителю, обвиняемому и защитнику, направление уголовного дела в суд).

Причём, по смыслу закона, дело он направляет именно для рассмотрения по существу в суд первой инстанции, к подсудности которого законом данное дело отнесено. В данном же случае замгенпрокурора вынес два постановления о возбуждении перед Верхсудом ходатайств: о продлении сроков содержания под стражей и домашнего ареста обвиняемых и о продлении срока ареста имущества до 6 месяцев. 

Ходатайство об изменении подсудности он оформил обычным сопроводительным письмом.Моё мнение судья не услышал, хотя я его доводил во всех 4 судебных заседаниях, в итоговом постановлении об этом ничего нет.

2. Судья Верхсуда не мог рассматривать поступившие ходатайства прокурора, поскольку они незаконно возбуждены и к тому же их рассмотрение находится в компетенции суда субъекта РФ (продление мер пресечения свыше 12 мес) и районного суда (продление срока ареста имущества).

Судья это услышал, а в постановлении указал, что он вправе продлить сроки действия мер пресечения и ареста имущества, и сослался на положения ст. 255, 256 и др. УПК РФ о том, что судья, в производстве которого находится дело, вправе принимать такие решения.

Хотя дело для рассмотрения по существу прокурором не направлялось, в суд первой инстанции оно не поступало, и сам ВЧ, как это следует из постановления о назначении заседания и итогового постановления, рассматривал только ходатайства прокурора, а не уголовное дело.

3. Думаю, что прокурор должен позаботиться об изменении подсудности по основанию, предусмотренному ст. 35 УПК РФ, либо до утверждения обвинительного заключения, либо после поступления уголовного дела с обвинительным заключением в суд по территориальной подсудности. Больше склоняюсь ко второму варианту, т.к. Верхсуд, как то прямо предписывает закон, может передать дело из одного суда в другой (военный).

4. В постановлении о назначении судебного заседания ВЧ указал, что заседание будет проходить по правилам ст. 125 УПК РФ, которые регламентируют порядок осуществления судебного контроля за действиями (бездействием) и решениями уполномоченных представителей власти в уголовном процессе и предусматривают право реплики для того, кто подвергся их незаконному воздействию.

Мало того, что порядок, установленный ст. 125 УПК РФ, в данном случае не применим, так судья ещё и право реплики предоставил прокурору (ну он же заявитель!)

Соображений масса. Не все они ещё сформулированы, как и дополнительная апелляционная жалоба. Но ВС РФ, который уже рассматривал ходатайства об изменении подсудности, уже практически завершил создание новой особой стадии в уголовном судопроизводстве. Разумеется, со своими порядком и правилами, которых в законе нет.

Адвокат К.С. Саидалиев