30.О чистоте.
Здесь мы погорим о чистоплотности отношения к себе. Именно о чистоплотности понимания себя, своего познания. Совершенно не зря modusvivendi является одной из форм понимания и закрепления того, что является бытием в возможности для субъектов данного образа жизни. И церковь и философия, и государство это в достаточной степени хорошо понимают.
Ибо, с одной стороны, это позволяет совершенно по новому закрепить структуру организации бытия в возможности в отношении бытия в действительности; новое бытие в возможности может быть просто вплетено в чувственное начало, при этом последнее уже не сможет обнаруживать себя без той значимости, которую придает частно — эмпирическому общее направление детализации реальности, с другой стороны, это позволяет гарантировать самое себя себе подобных от излишнего рвения в области познания, ибо каждый шаг познания означает шаг в области чужого чувственного, а это намного тяжелее для индивидуума, чем просто скачки фантазии того же бессистемного разума.
Возможно именно это в основе организации социума, но в крайнем случае это не последнее основание для бытия той или иной области значения. Порой, иногда услышишь о ком-нибудь, что его доля тяжка и что его творческий путь не состоялся в силу тех или иных причин неприятия его, либо даже весьма сложной экономической ситуации, или оков духа, болезни близких, смерти и так далее… не верьте речам таким. Не был и не будет никто и никогда тем, кем он должен быть, если не выкует в себе железо воли к тому, чему ему должно быть. И как бы ни искали мы судьбы и злого рока или наоборот удачи, всегда мы понимаем, что она есть плод мыслей наших, плод крови нашей и поэтому «если хочешь, чтобы тебя учили наизусть, пиши кровью».
Больше работать, но не терять кругозор беспредельности, больше думать, но не впадать в метания от глобальности, быть профессионалом своего хаоса и своих драконов, –все это из одного- собственно каждодневного «нет» возможности отказаться, отрешиться, отречься, убрать самое себя из потока творческого напряжения Борьбы.
При этом совершенно пусты и абсолютно бесполезны общие ориентиры и главенствующие предписания в отношении того или иного круга проблем и задач. Нет общей меры напряжения жизни — каждый сам должен определять ее себе. Напряжение же борьбы — вещь в действительности необходимая.
Если ты приучен воротить горами, то таскание щебня явно не для тебя. Но, если твои руки созданы быть ювелиром, то и наковальня — не твоя форма изменения мира. Выбор весьма труден и во многом определяется случайностью. Каждая случайность есть последствия причины, и нет возможности моделировать еще раз одну случайность, воспринимающуюся как то, что есть лучшее в отношении того, как должно быть, здесь есть большой соблазн увязнуть в вечных формах самоопределения и вечных формах формулирования самого себя.
Познание необязательно связано с результатом восприятия, доступным в отношении форм кодировки. Познание может осуществляться в каждодневности тех или иных форм свершений, сражений, политическом управлении и тому подобное. Так или иначе, но результат данного познания закрепляется в формах доступных для восприятия неперсонифицированным кругом лиц, здесь уже важны акценты людологического характера, а не само содержание.
Кто, например, чтит Цезаря как автора «Записок о Галльской войне»? но это тоже форма… возможно именно в данной форме причинность личности Цезаря чувствуется более индивидуально, чем форма общественного полагания. Первое, чему должна научиться наша личность,- это напряжение работы в отношении результативности познания.
При этом исходными формами являются, конечно же, определение того, что есть результат, то есть формирование материальной причины и ее краев реализации, что тоже является почти невозможным, учитывая сам процесс познания от страха- к неведомому в момент структурирования. Именно поэтому рекомендуется заземлить саму результативность на алгоритм внешности воздействия (количество страниц в день, количество войн в год и так далее, определяется по вкусам). В дальнейшем так же необходимо определить систему отсчета, это так же определяющий момент, так как он является формой объективации бытия в возможности в части движущей причины в отношении бытия в действительности.
Систематизированность означает, что идеальное бытие в возможности субъекта познания, является практически формой результативности алгоритма в целом. При том, что остается совершенно очевидным, что данная форма познания реализуется в отрезке длиною в жизнь; необходимо понимание того, что само сознание должно быть нацелено на цикличную конечность. Нельзя всю жизнь строить только одну парадигму, необходимо выстраивать цепочки парадигм, каждая из которых реализуется в части общего замысла таким образом, что подменяет собой целостную парадигму представлений по тому или иному кругу вопросов (общество).
Соответственно, постановка задач должна носить именно такой цикличный характер. Необходимо понимать, что чувственная сфера бытия в возможности является сама по себе сферой, в которой в остаточном порядке могут оседать те или иные формы общественного бытия в возможности.
В данном случае они могут быть представлены формой самореализации сознания тех, с кем ты находишься постоянно в области одного и того же чувственного поля, не стоит пытаться приобщить их к своей форме рассуждения, к своему видению мира – это создает лишь конфронтацию. Даже, если они примут тебя таким, какой ты есть – не забывай, что ты развиваешься и в дальнейшем они будут полагать в отношении тебя именно то, каким ты был в прошлом, то есть помимо конфликта «сбрасывания кожи» внутреннего характера, перед тобой встанет конфликт того же самого внешнего. Здесь опять же уместны операции прикрытия.
Деньги в этом отношении – гениальное изобретение. Не надо подстраиваться в каждодневности образа жизни под души тех, кто тебя должен и хочет услышать. Живя в кругу многих зверей, научись говорить на разных языках, но при этом не забывай своего родного. Необходимо говорить иногда так, чтобы тебя только слышали, но не слушали – излишнее приставание с разъясняющими вопросами никогда никому не помогало. Поверь мне, существуют такие истины, о которых можно только попытаться молчать или опять же только выписывать их в тайниках своей души.
Не пытайся объяснить себе, почему ты такой и что создало тебя таким.
Во-первых, ты только сможешь сформировать в отношении себя круг своего же незнания, который в этот раз будет продиктован тебе твоим же сознанием, а значит и будет тобой же наделен властью в отношении тебя самого. Это удваивание терминов, которое может привести только к одному, к формированию того, что есть смерть для каждого страждущего духом.
Во-вторых, тебе придется постоянно давать себе ответы, так как каждый день ты становишься все больше новым в отношении себя самого. Не суетись под истиной, она все равно быстрее и умнее тебя. Если тебя поражает та или иная форма значений, понимай, что это неизбежно именно в силу того, что данность значения сотворена не тобой. Затем в тебе необходимо заслужить это и понять как форму своей будущей перцепции творца своего мира, не принадлежащей тебе уже жизни.
Таково послание тем, кто слеп пока еще в отношении себя, но желает прозреть, как только солнце станет во тьме их. В конечном счете, не все ли равно как сложится колода карт? Есть форма мышления, за пределами которой, превозмогая которую вдруг понимаешь абсурдность данного мира и в особенности способность мыслить в нем. Понимаете ли вы, что все равно ничто, и что все ничто в части любого полагания.
Страх перед возможностью признаться себе в том, что в области возможности познавать и быть познанным уже тебя ничего не беспокоит, дарит возможность совершенно наплевательского отношения ко всему, абсолютно ко всему, усмешка всегда не сходит с уст того, кто понимает это. И легкость есть продукт именно тяжести, удельной тяжести одной этой мысли, ибо после нее ни одна тягота повседневности в части внечувственности уже не кажется возможностью для серьезного анализа и тем более расстройства.
Отдаление от данной истинности ужаса может быть компенсирована тобою самим, но лишь частично, при полагании самого себя как альфа и омега познания в настоящем. Но эхо в дальнейшем еще не раз побеспокоит тебя в той или иной операции, того или иного прикрытия, структурирования. Но мысль о ничтожности этого мира никогда не покинет тебя.
И потому слова о «философской направленности» будут тошны для тебя из уст обывателя. Эта идея разрушает в человеке мир ценностей общественного порядка, она разрушает его первичную основу – бытие в возможности. Человек понимает, снимая все одежды с мира, что его просто нет, нет того, что есть основание мира - мысли, мысль не существует таким образом, каким она существует в рамках здесь и сейчас – целесообразно, оправданно, разумно.
Все то, что есть разумное в чувственном, всегда уничтожается в рамках глобальности, но оно есть в рамках данной глобальности, ничто и никогда не будет ничем. Именно с этой то пустоты начинается личный момент, именно здесь человек понимает необходимость воссоздать данный мир, воссоздать его с тем, чтобы выжить воссоздать его в отношении самое себя и он начинает по- новому, совершенно заново образовывать мир, структурировать его в пределах своего сознания, только с одной целью- избежать этой мысли, что ничего нет и, что все не имеет совершенно никакого значения в переделах своего познания.
Если бы он знал, что такой вывод продиктован самими свойствами организации бытия в возможности общественного характера, что все намного проще, что это вызвано всего лишь некоторыми особенностями перехода чувственного во внечувственное, при той ли иной совокупности причин бытия в части целевой причины и материальной, при устранении возможного субстрата, на полагании материи именно как материи уже в виде формы, то, соответственно, и подобная форма мышления никогда бы в нем не родилась, и он бы никогда не задумался о конечности познания и конечности бытия в возможности, но таков мир.
Сама организация общественного бытия в возможности предполагает необходимость некоторых личностей в отношении некоторых аксиом именно приходить к выводу о бесконечности конечности и ее бессмысленности в области любого метания, и здесь собственно — личный момент неистребим в части человеческого.
И суета под истиной так же есть форма реагирования на тяжелейшую болезнь, в конечности откровенного познавания познания в одиночку и познания себя, и всего как Бога, и Богом.
Поэтому необходимо стать Богом, если учесть, что и сам он продукт таковой вот возможности нахождения бессмысленности, применительно к общему знаменателю чувственной разумности и целесообразности неперсонифицированного круга лиц.
Стань богом, мой друг, —это единственный выход для тебя снова обрести значение, и помни, что ты для людей в части своей физиологии сношения с истиной всегда останешься дьяволом.
Чему же удивляться, что жизнь после этого стала для тебя адом?
Здесь мы погорим о чистоплотности отношения к себе. Именно о чистоплотности понимания себя, своего познания. Совершенно не зря modusvivendi является одной из форм понимания и закрепления того, что является бытием в возможности для субъектов данного образа жизни. И церковь и философия, и государство это в достаточной степени хорошо понимают.
Ибо, с одной стороны, это позволяет совершенно по новому закрепить структуру организации бытия в возможности в отношении бытия в действительности; новое бытие в возможности может быть просто вплетено в чувственное начало, при этом последнее уже не сможет обнаруживать себя без той значимости, которую придает частно — эмпирическому общее направление детализации реальности, с другой стороны, это позволяет гарантировать самое себя себе подобных от излишнего рвения в области познания, ибо каждый шаг познания означает шаг в области чужого чувственного, а это намного тяжелее для индивидуума, чем просто скачки фантазии того же бессистемного разума.
Возможно именно это в основе организации социума, но в крайнем случае это не последнее основание для бытия той или иной области значения. Порой, иногда услышишь о ком-нибудь, что его доля тяжка и что его творческий путь не состоялся в силу тех или иных причин неприятия его, либо даже весьма сложной экономической ситуации, или оков духа, болезни близких, смерти и так далее… не верьте речам таким. Не был и не будет никто и никогда тем, кем он должен быть, если не выкует в себе железо воли к тому, чему ему должно быть. И как бы ни искали мы судьбы и злого рока или наоборот удачи, всегда мы понимаем, что она есть плод мыслей наших, плод крови нашей и поэтому «если хочешь, чтобы тебя учили наизусть, пиши кровью».
Больше работать, но не терять кругозор беспредельности, больше думать, но не впадать в метания от глобальности, быть профессионалом своего хаоса и своих драконов, –все это из одного- собственно каждодневного «нет» возможности отказаться, отрешиться, отречься, убрать самое себя из потока творческого напряжения Борьбы.
При этом совершенно пусты и абсолютно бесполезны общие ориентиры и главенствующие предписания в отношении того или иного круга проблем и задач. Нет общей меры напряжения жизни — каждый сам должен определять ее себе. Напряжение же борьбы — вещь в действительности необходимая.
Если ты приучен воротить горами, то таскание щебня явно не для тебя. Но, если твои руки созданы быть ювелиром, то и наковальня — не твоя форма изменения мира. Выбор весьма труден и во многом определяется случайностью. Каждая случайность есть последствия причины, и нет возможности моделировать еще раз одну случайность, воспринимающуюся как то, что есть лучшее в отношении того, как должно быть, здесь есть большой соблазн увязнуть в вечных формах самоопределения и вечных формах формулирования самого себя.
Познание необязательно связано с результатом восприятия, доступным в отношении форм кодировки. Познание может осуществляться в каждодневности тех или иных форм свершений, сражений, политическом управлении и тому подобное. Так или иначе, но результат данного познания закрепляется в формах доступных для восприятия неперсонифицированным кругом лиц, здесь уже важны акценты людологического характера, а не само содержание.
Кто, например, чтит Цезаря как автора «Записок о Галльской войне»? но это тоже форма… возможно именно в данной форме причинность личности Цезаря чувствуется более индивидуально, чем форма общественного полагания. Первое, чему должна научиться наша личность,- это напряжение работы в отношении результативности познания.
При этом исходными формами являются, конечно же, определение того, что есть результат, то есть формирование материальной причины и ее краев реализации, что тоже является почти невозможным, учитывая сам процесс познания от страха- к неведомому в момент структурирования. Именно поэтому рекомендуется заземлить саму результативность на алгоритм внешности воздействия (количество страниц в день, количество войн в год и так далее, определяется по вкусам). В дальнейшем так же необходимо определить систему отсчета, это так же определяющий момент, так как он является формой объективации бытия в возможности в части движущей причины в отношении бытия в действительности.
Систематизированность означает, что идеальное бытие в возможности субъекта познания, является практически формой результативности алгоритма в целом. При том, что остается совершенно очевидным, что данная форма познания реализуется в отрезке длиною в жизнь; необходимо понимание того, что само сознание должно быть нацелено на цикличную конечность. Нельзя всю жизнь строить только одну парадигму, необходимо выстраивать цепочки парадигм, каждая из которых реализуется в части общего замысла таким образом, что подменяет собой целостную парадигму представлений по тому или иному кругу вопросов (общество).
Соответственно, постановка задач должна носить именно такой цикличный характер. Необходимо понимать, что чувственная сфера бытия в возможности является сама по себе сферой, в которой в остаточном порядке могут оседать те или иные формы общественного бытия в возможности.
В данном случае они могут быть представлены формой самореализации сознания тех, с кем ты находишься постоянно в области одного и того же чувственного поля, не стоит пытаться приобщить их к своей форме рассуждения, к своему видению мира – это создает лишь конфронтацию. Даже, если они примут тебя таким, какой ты есть – не забывай, что ты развиваешься и в дальнейшем они будут полагать в отношении тебя именно то, каким ты был в прошлом, то есть помимо конфликта «сбрасывания кожи» внутреннего характера, перед тобой встанет конфликт того же самого внешнего. Здесь опять же уместны операции прикрытия.
Деньги в этом отношении – гениальное изобретение. Не надо подстраиваться в каждодневности образа жизни под души тех, кто тебя должен и хочет услышать. Живя в кругу многих зверей, научись говорить на разных языках, но при этом не забывай своего родного. Необходимо говорить иногда так, чтобы тебя только слышали, но не слушали – излишнее приставание с разъясняющими вопросами никогда никому не помогало. Поверь мне, существуют такие истины, о которых можно только попытаться молчать или опять же только выписывать их в тайниках своей души.
Не пытайся объяснить себе, почему ты такой и что создало тебя таким.
Во-первых, ты только сможешь сформировать в отношении себя круг своего же незнания, который в этот раз будет продиктован тебе твоим же сознанием, а значит и будет тобой же наделен властью в отношении тебя самого. Это удваивание терминов, которое может привести только к одному, к формированию того, что есть смерть для каждого страждущего духом.
Во-вторых, тебе придется постоянно давать себе ответы, так как каждый день ты становишься все больше новым в отношении себя самого. Не суетись под истиной, она все равно быстрее и умнее тебя. Если тебя поражает та или иная форма значений, понимай, что это неизбежно именно в силу того, что данность значения сотворена не тобой. Затем в тебе необходимо заслужить это и понять как форму своей будущей перцепции творца своего мира, не принадлежащей тебе уже жизни.
Таково послание тем, кто слеп пока еще в отношении себя, но желает прозреть, как только солнце станет во тьме их. В конечном счете, не все ли равно как сложится колода карт? Есть форма мышления, за пределами которой, превозмогая которую вдруг понимаешь абсурдность данного мира и в особенности способность мыслить в нем. Понимаете ли вы, что все равно ничто, и что все ничто в части любого полагания.
Страх перед возможностью признаться себе в том, что в области возможности познавать и быть познанным уже тебя ничего не беспокоит, дарит возможность совершенно наплевательского отношения ко всему, абсолютно ко всему, усмешка всегда не сходит с уст того, кто понимает это. И легкость есть продукт именно тяжести, удельной тяжести одной этой мысли, ибо после нее ни одна тягота повседневности в части внечувственности уже не кажется возможностью для серьезного анализа и тем более расстройства.
Отдаление от данной истинности ужаса может быть компенсирована тобою самим, но лишь частично, при полагании самого себя как альфа и омега познания в настоящем. Но эхо в дальнейшем еще не раз побеспокоит тебя в той или иной операции, того или иного прикрытия, структурирования. Но мысль о ничтожности этого мира никогда не покинет тебя.
И потому слова о «философской направленности» будут тошны для тебя из уст обывателя. Эта идея разрушает в человеке мир ценностей общественного порядка, она разрушает его первичную основу – бытие в возможности. Человек понимает, снимая все одежды с мира, что его просто нет, нет того, что есть основание мира - мысли, мысль не существует таким образом, каким она существует в рамках здесь и сейчас – целесообразно, оправданно, разумно.
Все то, что есть разумное в чувственном, всегда уничтожается в рамках глобальности, но оно есть в рамках данной глобальности, ничто и никогда не будет ничем. Именно с этой то пустоты начинается личный момент, именно здесь человек понимает необходимость воссоздать данный мир, воссоздать его с тем, чтобы выжить воссоздать его в отношении самое себя и он начинает по- новому, совершенно заново образовывать мир, структурировать его в пределах своего сознания, только с одной целью- избежать этой мысли, что ничего нет и, что все не имеет совершенно никакого значения в переделах своего познания.
Если бы он знал, что такой вывод продиктован самими свойствами организации бытия в возможности общественного характера, что все намного проще, что это вызвано всего лишь некоторыми особенностями перехода чувственного во внечувственное, при той ли иной совокупности причин бытия в части целевой причины и материальной, при устранении возможного субстрата, на полагании материи именно как материи уже в виде формы, то, соответственно, и подобная форма мышления никогда бы в нем не родилась, и он бы никогда не задумался о конечности познания и конечности бытия в возможности, но таков мир.
Сама организация общественного бытия в возможности предполагает необходимость некоторых личностей в отношении некоторых аксиом именно приходить к выводу о бесконечности конечности и ее бессмысленности в области любого метания, и здесь собственно — личный момент неистребим в части человеческого.
И суета под истиной так же есть форма реагирования на тяжелейшую болезнь, в конечности откровенного познавания познания в одиночку и познания себя, и всего как Бога, и Богом.
Поэтому необходимо стать Богом, если учесть, что и сам он продукт таковой вот возможности нахождения бессмысленности, применительно к общему знаменателю чувственной разумности и целесообразности неперсонифицированного круга лиц.
Стань богом, мой друг, —это единственный выход для тебя снова обрести значение, и помни, что ты для людей в части своей физиологии сношения с истиной всегда останешься дьяволом.
Чему же удивляться, что жизнь после этого стала для тебя адом?
Эх, Рустам Павлович… Вот думаю порой, наверняка под какой-нибудь праздник Вы объяснили бы тоже самое, но понятно. Ведь пытаетесь сказать что-то важное, но оно теряется в многосложных терминах. Не применить ли к Вашей теории «принцип чистоты» и не убрать ли засоряющие пространство Вашей публикации словосочетания и термины…