31. Мужество познания. В начале своего пути каждый из нас обнаруживает истины, которые вполне могут быть поняты и пойманы вне собственного эмпирического познания. Одной из них является необходимость мужества познания. В чем же заключается мужество? Этот извечныйвопрос сократовской маефтики? О каком мужестве может идти речь применительно к области мысли в области мысли, при том, что, как мы выяснили, сама по себе мысль не является объектом волевого усилия со стороны самого творца… можно ли сказать, что мужество необходимо понимать как категорию жизни именно повседневной чувственной жизни, как то, благодаря чему возможно каждый день садиться за письменный стол, становиться за мольбертом или выходить на одинокие прогулки?
Что же есть это мужество познания? Насколько оно оправданно с точки зрения возможности тоталитарного отношения к себе и где можно констатировать наличие его антипода – трусости в отношении самого познания? Можно ли вообще к области мысли применять такие терминологические значения, сущность которых пропитана духом общественного и, соответственно, самого что ни на есть истинно человеческого?
Ответ на данный вопрос, прежде всего, надо искать, исходя из того, что мы исследуем субъект, прошедший все формы личного отрицания, все формы предательства и все, что ни есть жуткого для среднего обывателя и средней души познания. Представим себе, что вам каждый день приходится понимать, что вы не правы в том, что держит вас и от чего уже не уйти.
Именно вы понимаете, что вы не правы, не можетеповерить в то, что заблуждаетесь, не можете заставить себя на основе своих выводов в корне изменить свою жизненную позицию, или наоборот усилить ее.Для вас существует вера и необходимость, следование которой и заставляет вас признавать себя не правым в части стратегии судьбы со стороны тех принципов и норм, которыми руководствуется общество в отношении познания, структурирования жизни, наконец, просто в отношении вас как индивидуума.
И при этом вы понимаете, что ваше собственное бытие в возможности уже вам не принадлежит, что вы не есть форма собственной судьбы и вам абсолютно не свойственно отстаивать свою позицию, так как вы прекрасно понимаете, чего стоят все позиции в отношении времени и некоторый суммы усилий познания… но каждый день вам озвучивают ваши собственные мысли тысячи доброжелателей, каждый день вам ставят на вид, что именно заблуждение спутник ваш, и, что никто в данной ситуации не совершил бы больше глупостей, чем вы и, соответственно, не увяз бы в ситуации так сильно как вы… все это есть форма вашей неуверенности, форма вашего стремления к тому, чтобы быть самим собой, а, соответственно, в некотором роде противопоставить себя человеку.
Все это становится предметом обсуждения как вас самих, так и вне вас, за вашей спиной, при этом ваш рассудок это прекрасно понимает и осознает и более того во многом согласен с данными рассуждениями, поскольку он может уже примерять различные формы выводов безотносительно их содержания к любой сфере бытия. Но… при этом вы не можете изменить свою позицию, не можете, потому что вам каждый день являются ничем не обусловленные откровения мысли, вспышки собственной разумности и собственного миропорядка, с которыми вам приходится работать и которые вам приходится переварить таким образом, чтобы оправдать свое бездействие с точки зрения общественного бытия в возможности. Каким образом вы можете поступить в данном случае?
Можете ли вы сказать что то, что вы делаете, есть форма уверенности чувственного плана, или же все таки это может быть некоторая потусторонность и отрешенность в отношении неопределенного круга чувственной материи, наряду с миром идей и образов, которые не дают вам спать по ночам?
Мужество понимаемо нами как сознательное не принятие тех форм, которые предоставляет вам общественное бытие в возможности, мужество как сознательный выбор в пользу внечувственной верификации в форме структурирования собственного бытия в возможности, мужество как форма уверенности в самое себя при том понимании, что это самое себя лишь присутствие при рождении не тобою зачатого и выношенного ребенка.
Мужество- это не поддаться страху самое себя, перед тем, какое ты чудовище, мужество — это умение признаваться в своем ничтожестве как человека, мужество — это умение понимания, что слава и отчаяние не твоих форм понимания самое себя. Мужество — это постоянность каждодневных усилий, это форма любви к ненависти самое себя.
Мужество как бремя, как лично — определенная необходимость. Как оно рождается? Оно происходит от того, что есть избавление, избавление как форма адаптации … впервые проба избавления приходит вполне рано после того, как вы открыли себя, после того как бессонные ночи и пробы истощили вас. Мысль о побеге, о возможности бросить все это и уйти туда, где тебе лучше всего – это первичные формы борьбы с тем, что есть в тебе.
Да, мы бросаем его, бросаем на несколько дней, может быть лет, но; что бывает с нами в момент возвращения нашей оставленной системы ценностей, нашего мировидения? Мысль о потерянном времени, мысль об индивидуальности судьбы, все это трансформированное в экзистенциальные страхи в форму претворения самое себя находит нас в ужасе соприкосновения с самими собой, это позволяет нам быть формой неуверенности, это есть наша форма отчаяния и это есть наша форма проклятия самих себя.
Становишься в одном случае и палачом и жертвой. В моменты учредительного характера, в моменты захвата тебя бытием в возможности, действует весьма простой принцип- два бытия в возможности, составляющие противоречия по природе, не могут быть совмещены в рамках одного и того же сознания человека, они вытесняют одно, другое. И все формы компромисса, оправданные пусть даже собственно- чувственной стороной бытия, не являются спасением от войны миров, от своей собственной войны.
И с этим приходится жить достаточно долго на протяжении достаточно длительного времени, уживаться и понимать, что это и есть форма твоей жизни. Из таких отречений и поступательных возвращений складывается уверенность в невозможности избавления от своей ноши, в этом ее необходимость и это становится основанием для принятия хаоса в тебе как основания для стабильности в своей жизни.
Мужество не есть свойственность личности, это есть ее необходимость, которая убивает ее, в рамках макро –причинной связи и является ее убийцей, но рациональность понимания времени здесь не действует по той причине, что человеку легче пожертвовать всей жизнью перед одним днем собственно творчества, чем одним днем перед всей жизнью формы и предмета персонификации не собственного бытия в возможности.
Присваивание бытия в возможности достаточно быстро проходит и остается единственно что – необходимость быть в определенном месте и в определенный час за столом, за мольбертом, на прогулке. Отсутствие возможности регулирования в области содержания оборачивается тоталитарностью регулирования в области ритуальности и поддержанию данного ритуала, несмотря ни на что, ни на какие формы внешнего противодействия миру ( «отойди – ты заслоняешь мне солнце..»), -есть первейшая форма персонификации мужественности познания. В дальнейшем, придется еще несколько раз проговориться о том, что есть форма уверенности в самое себя по принципу невозможности измены самое себя, при всем желании отказаться от самое себя.
Почему мы говорим о мужестве применительно к личному моменту в познании? Именно потому, что в данном случае личности не на что опереться, за ней нет ничего, что гарантировало бы ей ее правоту- только собственная мысль, основание которой опять же собственность мышления в отношение чужеродного ей как общественному животному познанию. Изначально правда, она еще полагает в отношении самое себя общественную полезность и в зависимости от того, насколько оправданно общественным ее действие, можно судить о том, что она из себя представляет и как она взаимодействует сама с собой. Но в дальнейшем и эта иллюзия перестает ее беспокоить как раз в тот момент, когда она понимает, что то, что она создает, нуждается так же в зрителях, и ценителях, в субъектах восприятия; она понимает, что ей же еще и придется воссоздавать данных субъектов и делать их таковыми.
Именно в данный момент представляется возможность проверки того, что порождает мужество – личному бытию в возможности. Мужество зиждется только на самом себе, оно есть самое себя во всем, начиная от суждения о бытии в возможности вообще, и заканчивая самыми редкими бытовыми проблемами, которые решаются либо собственно – личной персонификацией в них, либо полным неприятием последних. Мужество так же первейшая форма утверждения своего БВВ в мире. Умение не изменять самому себе вне зависимости от тягот повседневного в части распорядка дня, в части структурирования, сообщает удивительную форму уверенности в самом себе, в том, что делаешь, является формой оправдания самого себя перед любыми неудачами в области общественной жизни, если конечно в общественной жизни принимаешь хоть какое – то участие.
Трусость в отличие от мужества является именно формой позитивизма со стороны общественных институтов организации общественной материи, это есть обращение за советом к общественному, к тому что не есть ты сам по себе, это есть форма нахождения компромисса и попытка выявить общий знаменатель для того, что ты делаешь. Это желание быть проданным и желание быть потребленным в рамках единого с тобой как человека отрезка времени, отрезка и меры чувственного. Это все та же боязнь неудачи и поражения перед общественными формами познания и, соответственно, перед самим собой как человеком. Необходимо понимание, что мужество рождается из мысли о том, что именно таким образом, именно в таких условиях возможно придется провести весь остаток жизни.
Мужество как форма взаимодействия, которая не терпит какого -либо сомнения в самое себя и тем более откладывания того или иного вопроса «на потом», на ту область, в которой можно будет сказать именно это. Наш субъект никогда не ждет разрешения мыслить, он не ждет возможности говорить, он говорит, потому что он еще жив…
Возможно ситуация в отношении корреспондирования бытия в возможности, конечно же, изменится и приобретет несколько другие формы, станет более лояльной в отношении того или иного круга вопросов, но при этом она должна быть лояльной так же в отношении понимания человека, ибо можно же сказать, что человек — это именно часть совокупности того или иного момента в познании личного характера, при том, что последний есть количественное сложение различного по качеству, умноженного на временную дифференциацию восприятия человеками о самих себя.
Таким образом, данный вопрос всегда так же решается в одиночку. Но, что мы можем здесь посоветовать нашему человеку? Именно понимать то, что это есть форма имманентной присущности по форме структурирования бытия в возможности, именно как форма бытия в возможности, именно как форма бытия только самое себя, именно как форма победы над самим собой в рамках бытия «здесь и сейчас», — вот она цель мужественности.
И наконец, последнее в данном вопросе — понимание субстрата того, что ты делаешь, как основания своего физического существования – это тоже часть мужества, понимание и желание умереть за то, что ты делаешь - это результат мужественного отношения к истине, ибо за такой род женщин обязательно умирать, если не сразу, то каждый день…
Что же есть это мужество познания? Насколько оно оправданно с точки зрения возможности тоталитарного отношения к себе и где можно констатировать наличие его антипода – трусости в отношении самого познания? Можно ли вообще к области мысли применять такие терминологические значения, сущность которых пропитана духом общественного и, соответственно, самого что ни на есть истинно человеческого?
Ответ на данный вопрос, прежде всего, надо искать, исходя из того, что мы исследуем субъект, прошедший все формы личного отрицания, все формы предательства и все, что ни есть жуткого для среднего обывателя и средней души познания. Представим себе, что вам каждый день приходится понимать, что вы не правы в том, что держит вас и от чего уже не уйти.
Именно вы понимаете, что вы не правы, не можетеповерить в то, что заблуждаетесь, не можете заставить себя на основе своих выводов в корне изменить свою жизненную позицию, или наоборот усилить ее.Для вас существует вера и необходимость, следование которой и заставляет вас признавать себя не правым в части стратегии судьбы со стороны тех принципов и норм, которыми руководствуется общество в отношении познания, структурирования жизни, наконец, просто в отношении вас как индивидуума.
И при этом вы понимаете, что ваше собственное бытие в возможности уже вам не принадлежит, что вы не есть форма собственной судьбы и вам абсолютно не свойственно отстаивать свою позицию, так как вы прекрасно понимаете, чего стоят все позиции в отношении времени и некоторый суммы усилий познания… но каждый день вам озвучивают ваши собственные мысли тысячи доброжелателей, каждый день вам ставят на вид, что именно заблуждение спутник ваш, и, что никто в данной ситуации не совершил бы больше глупостей, чем вы и, соответственно, не увяз бы в ситуации так сильно как вы… все это есть форма вашей неуверенности, форма вашего стремления к тому, чтобы быть самим собой, а, соответственно, в некотором роде противопоставить себя человеку.
Все это становится предметом обсуждения как вас самих, так и вне вас, за вашей спиной, при этом ваш рассудок это прекрасно понимает и осознает и более того во многом согласен с данными рассуждениями, поскольку он может уже примерять различные формы выводов безотносительно их содержания к любой сфере бытия. Но… при этом вы не можете изменить свою позицию, не можете, потому что вам каждый день являются ничем не обусловленные откровения мысли, вспышки собственной разумности и собственного миропорядка, с которыми вам приходится работать и которые вам приходится переварить таким образом, чтобы оправдать свое бездействие с точки зрения общественного бытия в возможности. Каким образом вы можете поступить в данном случае?
Можете ли вы сказать что то, что вы делаете, есть форма уверенности чувственного плана, или же все таки это может быть некоторая потусторонность и отрешенность в отношении неопределенного круга чувственной материи, наряду с миром идей и образов, которые не дают вам спать по ночам?
Мужество понимаемо нами как сознательное не принятие тех форм, которые предоставляет вам общественное бытие в возможности, мужество как сознательный выбор в пользу внечувственной верификации в форме структурирования собственного бытия в возможности, мужество как форма уверенности в самое себя при том понимании, что это самое себя лишь присутствие при рождении не тобою зачатого и выношенного ребенка.
Мужество- это не поддаться страху самое себя, перед тем, какое ты чудовище, мужество — это умение признаваться в своем ничтожестве как человека, мужество — это умение понимания, что слава и отчаяние не твоих форм понимания самое себя. Мужество — это постоянность каждодневных усилий, это форма любви к ненависти самое себя.
Мужество как бремя, как лично — определенная необходимость. Как оно рождается? Оно происходит от того, что есть избавление, избавление как форма адаптации … впервые проба избавления приходит вполне рано после того, как вы открыли себя, после того как бессонные ночи и пробы истощили вас. Мысль о побеге, о возможности бросить все это и уйти туда, где тебе лучше всего – это первичные формы борьбы с тем, что есть в тебе.
Да, мы бросаем его, бросаем на несколько дней, может быть лет, но; что бывает с нами в момент возвращения нашей оставленной системы ценностей, нашего мировидения? Мысль о потерянном времени, мысль об индивидуальности судьбы, все это трансформированное в экзистенциальные страхи в форму претворения самое себя находит нас в ужасе соприкосновения с самими собой, это позволяет нам быть формой неуверенности, это есть наша форма отчаяния и это есть наша форма проклятия самих себя.
Становишься в одном случае и палачом и жертвой. В моменты учредительного характера, в моменты захвата тебя бытием в возможности, действует весьма простой принцип- два бытия в возможности, составляющие противоречия по природе, не могут быть совмещены в рамках одного и того же сознания человека, они вытесняют одно, другое. И все формы компромисса, оправданные пусть даже собственно- чувственной стороной бытия, не являются спасением от войны миров, от своей собственной войны.
И с этим приходится жить достаточно долго на протяжении достаточно длительного времени, уживаться и понимать, что это и есть форма твоей жизни. Из таких отречений и поступательных возвращений складывается уверенность в невозможности избавления от своей ноши, в этом ее необходимость и это становится основанием для принятия хаоса в тебе как основания для стабильности в своей жизни.
Мужество не есть свойственность личности, это есть ее необходимость, которая убивает ее, в рамках макро –причинной связи и является ее убийцей, но рациональность понимания времени здесь не действует по той причине, что человеку легче пожертвовать всей жизнью перед одним днем собственно творчества, чем одним днем перед всей жизнью формы и предмета персонификации не собственного бытия в возможности.
Присваивание бытия в возможности достаточно быстро проходит и остается единственно что – необходимость быть в определенном месте и в определенный час за столом, за мольбертом, на прогулке. Отсутствие возможности регулирования в области содержания оборачивается тоталитарностью регулирования в области ритуальности и поддержанию данного ритуала, несмотря ни на что, ни на какие формы внешнего противодействия миру ( «отойди – ты заслоняешь мне солнце..»), -есть первейшая форма персонификации мужественности познания. В дальнейшем, придется еще несколько раз проговориться о том, что есть форма уверенности в самое себя по принципу невозможности измены самое себя, при всем желании отказаться от самое себя.
Почему мы говорим о мужестве применительно к личному моменту в познании? Именно потому, что в данном случае личности не на что опереться, за ней нет ничего, что гарантировало бы ей ее правоту- только собственная мысль, основание которой опять же собственность мышления в отношение чужеродного ей как общественному животному познанию. Изначально правда, она еще полагает в отношении самое себя общественную полезность и в зависимости от того, насколько оправданно общественным ее действие, можно судить о том, что она из себя представляет и как она взаимодействует сама с собой. Но в дальнейшем и эта иллюзия перестает ее беспокоить как раз в тот момент, когда она понимает, что то, что она создает, нуждается так же в зрителях, и ценителях, в субъектах восприятия; она понимает, что ей же еще и придется воссоздавать данных субъектов и делать их таковыми.
Именно в данный момент представляется возможность проверки того, что порождает мужество – личному бытию в возможности. Мужество зиждется только на самом себе, оно есть самое себя во всем, начиная от суждения о бытии в возможности вообще, и заканчивая самыми редкими бытовыми проблемами, которые решаются либо собственно – личной персонификацией в них, либо полным неприятием последних. Мужество так же первейшая форма утверждения своего БВВ в мире. Умение не изменять самому себе вне зависимости от тягот повседневного в части распорядка дня, в части структурирования, сообщает удивительную форму уверенности в самом себе, в том, что делаешь, является формой оправдания самого себя перед любыми неудачами в области общественной жизни, если конечно в общественной жизни принимаешь хоть какое – то участие.
Трусость в отличие от мужества является именно формой позитивизма со стороны общественных институтов организации общественной материи, это есть обращение за советом к общественному, к тому что не есть ты сам по себе, это есть форма нахождения компромисса и попытка выявить общий знаменатель для того, что ты делаешь. Это желание быть проданным и желание быть потребленным в рамках единого с тобой как человека отрезка времени, отрезка и меры чувственного. Это все та же боязнь неудачи и поражения перед общественными формами познания и, соответственно, перед самим собой как человеком. Необходимо понимание, что мужество рождается из мысли о том, что именно таким образом, именно в таких условиях возможно придется провести весь остаток жизни.
Мужество как форма взаимодействия, которая не терпит какого -либо сомнения в самое себя и тем более откладывания того или иного вопроса «на потом», на ту область, в которой можно будет сказать именно это. Наш субъект никогда не ждет разрешения мыслить, он не ждет возможности говорить, он говорит, потому что он еще жив…
Возможно ситуация в отношении корреспондирования бытия в возможности, конечно же, изменится и приобретет несколько другие формы, станет более лояльной в отношении того или иного круга вопросов, но при этом она должна быть лояльной так же в отношении понимания человека, ибо можно же сказать, что человек — это именно часть совокупности того или иного момента в познании личного характера, при том, что последний есть количественное сложение различного по качеству, умноженного на временную дифференциацию восприятия человеками о самих себя.
Таким образом, данный вопрос всегда так же решается в одиночку. Но, что мы можем здесь посоветовать нашему человеку? Именно понимать то, что это есть форма имманентной присущности по форме структурирования бытия в возможности, именно как форма бытия в возможности, именно как форма бытия только самое себя, именно как форма победы над самим собой в рамках бытия «здесь и сейчас», — вот она цель мужественности.
И наконец, последнее в данном вопросе — понимание субстрата того, что ты делаешь, как основания своего физического существования – это тоже часть мужества, понимание и желание умереть за то, что ты делаешь - это результат мужественного отношения к истине, ибо за такой род женщин обязательно умирать, если не сразу, то каждый день…
Рустам Павлович… А вот здесь заинтересовали. А были ли у Вас исследования в области женственности? Если да, то не поделитесь ли результатами?
Сейчас как раз пишем одно такое исследование, но пока на стадии сбора фактического материала.А так тема вообще то (пока) не исчерпаемая:))
Очень интересный труд!
Замечательно.
Главное, умирая возрождаться вновь и продолжать понимать что ты делаешь, и опять, и снова желать умереть, за то что Ты делаешь. И каждый раз одерживать победу над самим собой «Здесь и сейчас».
Глубоко! Но как -то печально:))На самом деле человек не понимт своего рождения, не увидит и смерти все. чтоу нас есть -сейчас. Надо больше оптимизма.:))Но за комментарий огромное спасибо!!!