Очная ставка и ее последствия

В дополнение к высказанным уважаемыми коллегами Матвеевым Олегом Витальевичем и Филипповым Сергеем Валерьевичем мнениям об очной ставке позволю себе дополнить своим, касающимся не самой очной ставки, а ее последствий на стадии судебного рассмотрения дела.

Очная ставка, как было уже сказано, как правило проводится по стандартной схеме: назначается дата, следователь предварительно инструктирует потерпевшего или свидетеля обвинения, защитник – подзащитного, стороны остаются при своем, следователь выставляет результаты в свою пользу, защитник – в свою, суд может упомянуть данное действие в приговоре, а может и проигнорировать.

На очной ставке потерпевший, свидетель обвинения под руководством следователя закрепляют свою позицию, но главное – у них формируется четкий негативный образ оппонента – это сторона, которая преследует совершенно иные цели, противоречащие твоим интересам!  И встречаясь с данным оппонентом в суде инстинктивно этот образ всплывет и напомнит о своей позиции, от которой он уже вряд ли отступит.

А если очной ставки не было, и во время предварительного следствия не встречались? Прошло много времени, чувства притупились, многое забылось, и могут возникнуть сомнения — разве может этот прилично одетый, такой подавленный и несчастный, быть таким злодеем, каким пытается представить его прокурор?

И адвокат говорит, что все произошло случайно, по недоразумению, этот несчастный все осознал и давным — давно раскаялся, которую ночь не спит, а может быть этого и не было, оговорили… При удачно сложившихся обстоятельствах потерпевший и свидетель обвинения могут изменить показания в пользу подзащитного.

Приведу пример из собственной практики. Подзащитному, задержанному с наркотическими средствами, было предъявлено обвинение в приготовлении к незаконному сбыту наркотических средств в крупном размере – по ч.1 ст.30 – п. «г» ч.4 ст. 228.1 УК РФ. Весь период следствия мы придерживались одной позиции – подзащитный действительно приобрел у незнакомых лиц наркотические средства, но для себя, и намерения сбыть их не имел.

Наиболее существенными доказательствами обвинения в приготовлении к незаконному сбыту наркотических средств являлись показания свидетеля о том, что ранее он приобретал у него наркотические средства, и запись телефонных переговоров подзащитного с данным свидетелем, в которых, по мнению обвинения, велись разговоры о приобретении и сбыте наркотических средств.

В ходе предварительного следствия основной свидетель обвинения на очную ставку с подзащитным не явился, защита не настаивала. Начался суд, на первом этапе данный свидетель дал показания о том, как он, предварительно договорившись по телефону с подсудимым, встретился с ним и приобрел у него наркотические средства. 

Затем по моим вопросам он уточнил детали, каким образом оговорили при телефонном разговоре вид, размер и стоимость наркотических средств и место, где должна была быть реализована сделка.

Приостановив допрос свидетеля я с разрешения суда огласил запись телефонных переговоров, в которых произносились выражения «один большой» и «половиночка», но, как объяснил подзащитный после оглашения, в связи с его предпринимательской деятельностью он часто в разговорах пользуется подобными словами, которые могут обозначать, например, «размер оплаты» за произведенную им мебель.

Сразу же после оглашения на последовавшие мои вопросы свидетель показал, что не приобретал у подзащитного наркотические средства, речь шла о встрече для решения вопроса о приобретении мебели.

В ходе прении я попросил суд принять за истину показания свидетеля, данные им в ходе судебного рассмотрения уголовного дела, а не во время предварительного следствия, и сослался по Постановление ЕСПЧ от 25.04.2013 по делу «Эркапич против Хорватии», указавшему, что следует придавать большее значение показаниям, данным в суде, по сравнению с протоколами допросов свидетелей на предварительном следствии, поскольку последние представляют собой, прежде всего, процесс сбора стороной обвинения информации в поддержку своей позиции.

Суд переквалифицировал действия подзащитного на ст.30 ч.3 ст. 228 УК РФ, не усмотрев в его действиях приготовление к сбыту наркотических средств, и назначил наказание в виде 3 лет лишения свободы условно, с испытательным сроком 3 года. Апелляционное представление гособвинителя было оставлено без удовлетворения.

А каков результат был бы, если бы очная ставка свидетеля с подзащитным все-таки состоялась?  Почти уверен, что в суде свидетель бы придерживался показаний, данных на предварительном следствии, со всеми вытекающими для подзащитного негативными последствиями. Приговор приведен с сокращениями.