И поражение обратим во благо...

Ранее я уже писал о том, каким неприятным сюрпризом может быть появление «ручного» адвоката, обслуживающего следствие и суд, для адвоката, работающего на доверителя.

В качестве примера я привел дело, которым занимаюсь уже несколько месяцев, по обвинению своего доверителя по нескольким эпизодам ч.ч.3 и 4 ст. 159 УК РФ, а именно — появление адвоката по назначению при предъявлении моему доверителю обвинения в том момент, когда он находился в больнице.

Но на то мы профессионалы, чтобы, и при таких «сюрпризах» не терять присутствия духа, а быстро, перестроив тактику защиты, нанести ответный удар.

Итак, действия:

1. Опрашиваем доверителя и его родственников, присутствовавших при этом безобразии (я — про предъявление обвинения).

2. Готовим жалобу в порядке ст. 124 УПК РФ на имя руководителя следователя, держащего при себе «ручного» юриста с требованием отменить незаконное постановление, вынесенное с нарушением права на защиту. Поскольку все эти руководители предсказуемы, как мыши при виде моего кота, ждем постановление о полном отказе в удовлетворении жалобы и бе-е-ережно храним его вместе с копией жалобы — они нам еще, ох как пригодятся...

Кстати, постановление о полном отказе в удовлетворении жалобы, тоже обжалуем с тем же результатом.

И избави Вас всевышний от подачи жалобы в порядке ст. 125 УПК РФ — все дело загубите.

3. Готовим жалобу на имя Президента АП (в данном случае — АПМО). Доводы:

«1. Согласно ст.4 КПЭА, адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии. В случаях, когда вопросы профессиональной этики адвоката не урегулированы законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре или Кодексом профессиональной этики, адвокат обязан соблюдать сложившиеся в адвокатуре обычаи и традиции, соответствующие общим принципам нравственности в обществе.

В данном случае адвокат Л., зная, что защиту Г. осуществляет адвокат по соглашению, не имела права принимать на себя его защиту, предварительно не получив на это согласия Гамина Д.С и не ознакомившись с линией защиты, выработанной мной, совместно с Г.

Согласно п.1 Решения от 27 сентября 2013 года (протокол N 1) ФПА РФ, адвокат в соответствии с правилами профессиональной этики не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем.

Полагаю, что данная рекомендация, в равной мере, применима и к стадии предварительного расследования.

Кроме того, неправомерность участия адвоката в процессе в качестве защитника-дублера по назначению подтверждается правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в его определении от 8 февраля 2007 г. N 251-О-П: »… реализация права пользоваться помощью адвоката (защитника) на той или иной стадии уголовного судопроизводства не может быть поставлена в зависимость от усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, т.е. от решения, не основанного на перечисленных в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, предусматривающих обязательное участие защитника в уголовном судопроизводстве, в том числе по назначению".

2. Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» от 31 мая 2002 года N 63-ФЗ и пп. 1, 2 ч. 1 ст. 9 КПЭА, адвокату запрещается занимать по делу позицию вопреки воле доверителя и действовать вопреки его законным интересам.

Адвокат Л. не дала оценки тем фактам, что, во-первых, Г. при совершении сделок, действовал, осуществлял предпринимательскую деятельность, поскольку является Ген.директором… и представителем по доверенности ООО ....., следовательно, его действия не могли квалифицироваться по ч.4 ст.159, ч.3 ст.159, ч.3 ст.159, ч.3 ст.159, ч.3 ст. 159 УК РФ — с 29.11.2012, согласно ФЗ № 207, мошенничество в сфере предпринимательства образуют самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 159.4 УК РФ; во-вторых, большинство из действий, вменяемые Г., как преступные, совершены не на территории САО г. Москвы, а самое тяжкое из них – на территории г.

Химки Московской области.

Адвокат Л. не принесла жалобы на действия следователя, действуя, исключительно, в его интересах и вопреки интересам Г, т.е. действовала не квалифицировано, формально, лишь создавая видимость оказания юридической помощи.

Также, адвокатом Л. вообще не было проведено правового анализа содержания постановления о привлечении Г. в качестве обвиняемого; даже поверхностное ознакомление с данным документом позволяет сделать вывод об отсутствии в действиях Г. состава преступления, поэтому, фактически способствуя нарушению закона при предъявлении Г. обвинения в преступлениях, участие в которых отрицал и сам Г., адвокат Л. заняла позицию вопреки его воле и действовала вопреки его законным интересам.

3. Согласно п. 1 ст. 15 Кодекса, адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав.

Адвокат Л., заведомо располагая информацией о том, что интересы Г. осуществляет адвокат по соглашению, не пыталась связаться со мной, полностью игнорируя мои профессиональные права, вмешиваясь в выработанную между мной и Г. линию защиты, фактически, полностью ломая ее своим незаконным вмешательством.

Квалификационная комиссия вынесла такой вердикт:

Зная о наличии у Г. защитника по соглашению, адвокат Л. не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом. Комиссия не может признать данное обстоятельство в качестве надлежащего исполнения адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката (д.п. № 13-05/2015). 16.04.2015 г. в АП МО поступила жалоба адвоката Н. в отношении адвоката Л., из которой следует, что адвокат Л. была привлечена следователем в порядке ст. 51 УПК РФ для защиты доверителя адвоката Н. – Г. при предъявлении ему обвинения. При этом адвокату Л. было известно, что у доверителя имеется адвокат по соглашению, которого просил пригласить доверитель.

Адвокатом Н. было подано ходатайство, в котором адвокат просил следователя воздержаться от проведения следственных действий в отношении его доверителя в связи с его болезнью.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов: — ходатайство от о5.03.2015 г. об отложении следственных действий; — постановления о признании Г. обвиняемым; — объяснений Г.; — рапорта следователя; — жалобы прокурору САО г. Москвы. Адвокат Н. в заседание комиссии явился, поддержал доводы жалобы, на вопросы членов комиссии пояснил, что у него была полностью отработана линия защиты Г., которая предусматривала всё, за исключением явки по вызову следователя адвоката по назначению. Л. при предъявлении обвинения присутствовала формально, протокол этого следственного действия адвокат Н. не видел до настоящего времени.

По ходатайству адвоката Н. в заседании комиссии заслушан его доверитель Г., который пояснил, что следователь и адвокат Л. приехали для предъявления обвинения к нему в больницу. На момент предъявления обвинения Г. уже семь дней лежал в больнице.

Он говорил следователю, что у него есть адвокат по соглашению, но следователь сказала, что «всё по закону». Г. отказался писать заявление об отказе от защитника, не видел, что подписывал.

Адвокат Л. не согласилась с доводами жалобы, прояснив, что участвовала в защите Г., которой находился в больнице, по просьбе следователя, в порядке ст. 51 УПК РФ. Следователь пояснила, что у Г. есть адвокат по соглашению, но он отказался участвовать в следственных действиях 05.03.2015 г. – передал следователю справку о том, что Г. находится в больнице и ушёл. В больнице врач выдал справку, что с Г. можно проводить следственные действия. Адвокат объяснила Г., что он может письменно отказаться от её услуг, но тот ничего писать не стал.

Также разъяснила Г. его права, сущность предъявленного обвинения. Адвокат настояла, чтобы в протоколе допроса было указано, что дальнейшие следственные действия проводились с участием адвоката Н.

Адвокатом Л. представлены письменные объяснения аналогичного содержания. Также в заседании комиссии оглашены представленные адвокатом копии: — справки МКА «З» от 29.04.2015 г. № 52 о том, что заявка следователя на выделение адвоката в порядке ст. 51 УПК РФ для защиты Г. была распределена адвокату Л.; — справки от 05.03.2015 г., выданной врачом Х-ой ЦГБ, о том, что Г. по состоянию здоровья может участвовать в следственных действиях.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений адвоката, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

05.03.2015 г. адвокат Л. участвовала в следственных действиях в отношении Г., находящегося в Х-ой ЦГБ. При этом Л. было известно, что Г. защищает адвокат по соглашению.

Как указывается в Решении Совета ФПА РФ от 27.09.2013 г. «О двойной защите» (прот. № 1), адвокат в соответствии с правилами профессиональной этики не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. Отказ подсудимого от защитника-дублера в данной ситуации является обоснованным и исключающим вступление адвоката в дело в качестве защитника по назначению. Однако, в заседании комиссии Г. пояснил, что он отказался писать отказ от адвоката по назначению.

Комиссия полагает, что отсутствие письменного отказа от защитника по назначению, не позволяет последнему покинуть следственное действие. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности. Являясь независимым профессиональным советником по правовым вопросам (абз. 1 п. 1 ст. 2 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»), адвокат самостоятельно определяет тот круг юридически значимых действий, которые он может и должен совершить для надлежащей защиты прав и законных интересов доверителя.

Пределами самостоятельности адвоката здесь выступают требования соответствующего процессуального законодательства и положения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката. Поэтому Квалификационная комиссия не вправе вмешиваться в тактику, определяемую самим адвокатом при ведении конкретного дела и претензии к адвокату, касающиеся тактики ведения дела, в частности «не принесла жалобы на действия следователя», «не было проведено правового анализа постановления…» и пр., не могут служить основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.

Вместе с тем, зная о наличии у Г. защитника по соглашению, адвокат Л. не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом. Комиссия не может признать данное обстоятельство в качестве надлежащего исполнения адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката. Комиссия не может согласиться с доводами жалобы о том, что участвуя при предъявлении обвинения Г., адвокат Л. тем самым полностью проигнорировала профессиональные права заявителя, чем нарушила п. 1 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку участие адвоката в защите в порядке ст. 51 УПК РФ само по себе не может рассматриваться как неуважение и несоблюдение прав адвоката по соглашению.

Заявителю было известно о следственном действии в отношении Г. и он самостоятельно принял решение в нём не участвовать.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Л. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившееся в том, что адвокат 05.03.2015 г. при предъявлении обвинения Г., зная о наличии у него защитника по соглашению, не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом. Источник тут:  http://apmo.ru/uid19/?show=theme&id=827

Совет палаты вынес Л. предупреждение. Скажите — слишком гуманно? Согласен, но у меня-то другая задача — использовать данную ситуацию во благо линии защиты, естественно, не торопя события… Как? Ну, об этом потом — дело-то еще не закончено…