Найти юриста / адвоката / эксперта
О праве на своё изображение, его использование в том или ином виде, с теми или иными целями в семейных, трудовых, договорных и других отношениях и после их окончания, уже шла речь в некоторых моих предыдущих публикациях. Но вот и трудового права коснулись вопросы, которые оказались на стыке сразу нескольких правовых сфер и предлагаются в качестве иллюстрации этой публикацией.
Когда работник на своём рабочем месте регулярно «мелькает» и когда его видят все сотрудники, посетители и заказчики компании – это нормально и не вызывает ни у кого никаких вопросов. Человек работает и его видно. Никто не говорит ему «уйдите из кадра» или «не заслоняйте декорацию».
Но мелькнуть можно и так, что несколько секунд того или иного чужого авторского материала станут предметом судебного разбирательства с целым набором «правового боекомплекта». Так и произошло в случае, при рассмотрении которого в ход шли нормы и гражданского, и трудового, и авторского права и даже конституционные права человека, о которых так любят порассуждать, когда совсем больше сказать нечего.
Сама же возникшая исходная ситуация была, казалось бы, проста. Будучи сотрудником большой компании, которая занималась производством и монтажом холодильного и климатизирующего обородования, истец занимал должность монтёра. С отвёрткой и ключём, с лестницей и дрелью его часто видели в цехах, приветливого и доброжелательного, трудолюбивого и всегда в своём синем комбинезоне. В общем все знали его в лицо.
И вот компания заказала съёмку рекламного ролика о себе, o своих площадях, оборудовании, сотрудниках и о всех достижениях за пару минут. Видео сняли, разместили на собственном сайте в разделе «о нас», приговаривая «ловись рыбка большая и маленькая» и… и забыли об этом. Забыли и о том, что в нескольких кадрах ролика на протяжении 2-3 секунд появился всё тот же монтёр в синем, с отвёрткой у монтажного шкафа и просто на стуле с коллегами.
И это была только присказка. Спустя некоторое время, что называется «клюнуло» и началась сказка, ведь рыба была теперь не «своя», а как бы уволенная и уже «чужая».
В рамках обычного процесса о компенсации работнику при увольнении, о выплате т.н. рождественских вознаграждений и тринадцатых зарплат, об учёте отпускных и премиальных вспомнил работник и о своём имидже в рекламном ролике, разрешение на использование которого так же предстояло либо выразить в сумме евро, либо обязать ответчика запретить использование. Так и получилось.
Свои требования к компании-ответчику истец обосновал целым рядом норм, а именно § 823 и § 1004 BGB (Гражданского Кодекса), регулирующие требование о прекращении противоправных действий; § 22 и § 23 KUG (Закон об авторстве в изобразительном искусстве ), регулирующих права мастера, автора или исполнителя; Ст. 1 абз. 1 GG, и Art. 2 абз. 1 GG (Конституции), где разумеется человек превыше всего, включая его т.н. «облико морале».
Следует отметить, что компания, имея своевременную правовую поддержку мероприятия по съёмке ролика, заранее позаботилась о правовых рамках этого события и подготовила для подписи всеми сотрудниками т.н. заявления о согласии (Einverständniserklärung), которое было подписано всеми десятками сотрудников, включая данного монтёра. Суть «согласия» разумеется относилась к «… пониманию того, что работник может стать частью фильма компании, соглашается с использованием его имиджа и отказывается от претензий или требований к компании...».
Аргументация истца состояла в следующем. Согласие было подписано им на отдельном приложении к тексту заявления, который относился к «команде компании» и было этой «командой» подписано. Согласно трактовке этой подписи совместно с текстом заявления, осуществлялась она мотнтёром в качестве «члена команды», а не в качестве частного лица. То есть согласие с использованием своего образа ограничивалось лишь наличием статуса подписанта как «члена команды», то есть будучи работником компании.
После же разрыва трудовых отношений и потери такого статуса, согласно логике истца, и его согласие должно терять правовой смысл, заложенный в момент подписания. Более того, в момент подписания работник изначально исходил из того, что т.н. конклюдентно сторонами подразумевалось, что согласие распрстранялось лишь на срок нахождения в «команде» о которой шла речь в подписанном тексте. К тому же работник направил отдельный отзыв своего согласия в рамках процесса.
В своём решении по этому делу (см. ном акт. 8 Sa 36/13) Земельный Трудовой Суд г. Майнц со ссылкой на подобные прецедентные решения других инстанций (напр. Земельного Трудового Суда г. Кёльн, с ном. акт. 7 Ta 126/09), аргументировал, что согласие, высказанное работником относительно использования его образа работодателем для общественного доступа в интернете не отменяется автоматически с окончанием трудовых отношений или по другим причинам. Особенно это относится к тем случаям, в которых такое использование осуществляется только в иллюстративных целях, а не с целью обращения внимания на индивидуальность или иные персональные качества и характеристики конкретного работника в кадре.
Поскольку в данном конкретном фильме зрителю ни коим образом не преподносились какие бы то ни было качества конкретного работника, а целью было предоставить общее представление о производственных процессах и их участниках, то с окончанием трудовых отношений между монтёром и компанией суд не усмотрел особого т.н. «обоснованного интереса» работника в прекращении использования компанией его образа в рамках общеинформационного и иллюстративного видеоряда.
Относительно же действенности отзыва высказанного однажды согласия, как предлагается в § 22 KUG в практике применения нормы существуют разные требования и условия, определяющие необходимость наличия особых причин и их веса. Рассмотрев доводы истца в рамках всех существующих требований к действительному отзыву своего согласия, суд так и не усмотрел в них тех существенных, значимых и весомых факторов, которые могут кардинально повлиять на т.н. «внутреннее убеждение» работника о своём согласии и повлечь за собой правовое обоснование отзыва.
Соответственно и требование о прекращении неправомерных действий по использованию образа личности никак не обосновано, т.к. конституционные «права личности» в данном случае не нарушились. Ведь на все 3 секунды использования своего образа личность дала своё согласие в виде подписи на заведомо подготвленном для таких случаев документе, а обоснованный отзыв не удался.
Вот и получилось, что требуемые монтёром за использование своего образа компенсации и возмещения в размере более 6 тысяч евро суд отклонил.
Что ж, к искусству можно отнести не только 3-ёх секундную роль «случайной звезды экрана» в комбинезоне, но и вовремя составленный правовым отделом компании текст, без заблаговременного наличия которого, требование выплаты более 6000 евро имело все шансы на успех.
__________________________________________________________________________
V.Haupt, V.Haupt & Partner, Hannover, +049-511-1613948 — о немецком праве на русском.
Когда работник на своём рабочем месте регулярно «мелькает» и когда его видят все сотрудники, посетители и заказчики компании – это нормально и не вызывает ни у кого никаких вопросов. Человек работает и его видно. Никто не говорит ему «уйдите из кадра» или «не заслоняйте декорацию».
Но мелькнуть можно и так, что несколько секунд того или иного чужого авторского материала станут предметом судебного разбирательства с целым набором «правового боекомплекта». Так и произошло в случае, при рассмотрении которого в ход шли нормы и гражданского, и трудового, и авторского права и даже конституционные права человека, о которых так любят порассуждать, когда совсем больше сказать нечего.
Сама же возникшая исходная ситуация была, казалось бы, проста. Будучи сотрудником большой компании, которая занималась производством и монтажом холодильного и климатизирующего обородования, истец занимал должность монтёра. С отвёрткой и ключём, с лестницей и дрелью его часто видели в цехах, приветливого и доброжелательного, трудолюбивого и всегда в своём синем комбинезоне. В общем все знали его в лицо.
И вот компания заказала съёмку рекламного ролика о себе, o своих площадях, оборудовании, сотрудниках и о всех достижениях за пару минут. Видео сняли, разместили на собственном сайте в разделе «о нас», приговаривая «ловись рыбка большая и маленькая» и… и забыли об этом. Забыли и о том, что в нескольких кадрах ролика на протяжении 2-3 секунд появился всё тот же монтёр в синем, с отвёрткой у монтажного шкафа и просто на стуле с коллегами.
И это была только присказка. Спустя некоторое время, что называется «клюнуло» и началась сказка, ведь рыба была теперь не «своя», а как бы уволенная и уже «чужая».
В рамках обычного процесса о компенсации работнику при увольнении, о выплате т.н. рождественских вознаграждений и тринадцатых зарплат, об учёте отпускных и премиальных вспомнил работник и о своём имидже в рекламном ролике, разрешение на использование которого так же предстояло либо выразить в сумме евро, либо обязать ответчика запретить использование. Так и получилось.
Свои требования к компании-ответчику истец обосновал целым рядом норм, а именно § 823 и § 1004 BGB (Гражданского Кодекса), регулирующие требование о прекращении противоправных действий; § 22 и § 23 KUG (Закон об авторстве в изобразительном искусстве ), регулирующих права мастера, автора или исполнителя; Ст. 1 абз. 1 GG, и Art. 2 абз. 1 GG (Конституции), где разумеется человек превыше всего, включая его т.н. «облико морале».
Следует отметить, что компания, имея своевременную правовую поддержку мероприятия по съёмке ролика, заранее позаботилась о правовых рамках этого события и подготовила для подписи всеми сотрудниками т.н. заявления о согласии (Einverständniserklärung), которое было подписано всеми десятками сотрудников, включая данного монтёра. Суть «согласия» разумеется относилась к «… пониманию того, что работник может стать частью фильма компании, соглашается с использованием его имиджа и отказывается от претензий или требований к компании...».
Аргументация истца состояла в следующем. Согласие было подписано им на отдельном приложении к тексту заявления, который относился к «команде компании» и было этой «командой» подписано. Согласно трактовке этой подписи совместно с текстом заявления, осуществлялась она мотнтёром в качестве «члена команды», а не в качестве частного лица. То есть согласие с использованием своего образа ограничивалось лишь наличием статуса подписанта как «члена команды», то есть будучи работником компании.
После же разрыва трудовых отношений и потери такого статуса, согласно логике истца, и его согласие должно терять правовой смысл, заложенный в момент подписания. Более того, в момент подписания работник изначально исходил из того, что т.н. конклюдентно сторонами подразумевалось, что согласие распрстранялось лишь на срок нахождения в «команде» о которой шла речь в подписанном тексте. К тому же работник направил отдельный отзыв своего согласия в рамках процесса.
В своём решении по этому делу (см. ном акт. 8 Sa 36/13) Земельный Трудовой Суд г. Майнц со ссылкой на подобные прецедентные решения других инстанций (напр. Земельного Трудового Суда г. Кёльн, с ном. акт. 7 Ta 126/09), аргументировал, что согласие, высказанное работником относительно использования его образа работодателем для общественного доступа в интернете не отменяется автоматически с окончанием трудовых отношений или по другим причинам. Особенно это относится к тем случаям, в которых такое использование осуществляется только в иллюстративных целях, а не с целью обращения внимания на индивидуальность или иные персональные качества и характеристики конкретного работника в кадре.
Поскольку в данном конкретном фильме зрителю ни коим образом не преподносились какие бы то ни было качества конкретного работника, а целью было предоставить общее представление о производственных процессах и их участниках, то с окончанием трудовых отношений между монтёром и компанией суд не усмотрел особого т.н. «обоснованного интереса» работника в прекращении использования компанией его образа в рамках общеинформационного и иллюстративного видеоряда.
Относительно же действенности отзыва высказанного однажды согласия, как предлагается в § 22 KUG в практике применения нормы существуют разные требования и условия, определяющие необходимость наличия особых причин и их веса. Рассмотрев доводы истца в рамках всех существующих требований к действительному отзыву своего согласия, суд так и не усмотрел в них тех существенных, значимых и весомых факторов, которые могут кардинально повлиять на т.н. «внутреннее убеждение» работника о своём согласии и повлечь за собой правовое обоснование отзыва.
Соответственно и требование о прекращении неправомерных действий по использованию образа личности никак не обосновано, т.к. конституционные «права личности» в данном случае не нарушились. Ведь на все 3 секунды использования своего образа личность дала своё согласие в виде подписи на заведомо подготвленном для таких случаев документе, а обоснованный отзыв не удался.
Вот и получилось, что требуемые монтёром за использование своего образа компенсации и возмещения в размере более 6 тысяч евро суд отклонил.
Что ж, к искусству можно отнести не только 3-ёх секундную роль «случайной звезды экрана» в комбинезоне, но и вовремя составленный правовым отделом компании текст, без заблаговременного наличия которого, требование выплаты более 6000 евро имело все шансы на успех.
__________________________________________________________________________
V.Haupt, V.Haupt & Partner, Hannover, +049-511-1613948 — о немецком праве на русском.
Уважаемый Vitaliy Haupt, а если бы этого монтёра снимали не в «обычных производственных процессах», а попросили бы сыграть маленькую роль, улыбнуться, принять позу, сделать некий пасс с гаечным ключом? Ведь получилось бы, что уже используют индивидуальность, верно?
Уважаемый Владислав Александрович, действительно, но тогда к «составу» нарушения кроме «использования образа, его распространения и общественной демонстрации» и как следствие к требованию прекращения и компенсации, прибавился бы целый ряд и других, напр. использование трудового и творческого ресурса, без определения гонорара (за актёрство), основание соавторского участия в произведении (фильм), что влечёт за собой целый ряд прав соавтора от требований оплаты творчекого труда до права запрета того или иного вида использования результатов, т.е. всего произведения (об этом в некоторых моих публикауиях серии «О чём...»). А если он ещё бы и «рот открыл», то список бы соответственно расширелся и так по нарастающей… Вывод: текст «согласия» зависит от сценария и предстоящих дейстий участников.
Спасибо за ответ. У нас эта область права менее развита на практике (хотя норм законодательства написано более чем достаточно).
У меня возник ещё один вопрос (и больше задавать не буду): А на ком лежала бы обязанность доказывать? Нужно ли будет монтёру, в случае если ему пришлось бы немного подыграть при съёмках, доказывать, что его об этом просили?
Уважаемый Владислав Александрович,
ответ на вопрос 1: думаю, что это прописная истина процесса: тот, кто что либо требует, тот и несёт бремя доказательства; ответ на вопрос 2: если от этого будет зависить принятие решения судом, то его обяжут нести такое бремя доказательства, а если это несущественно, то из этого просто исходили бы.
Почему «не буду больше спрашивать», спрашивайте, сколько Вам будет угодно, мы же именно для этого тут «праворубничаем»…
Прочитал статью с большим интересом, и на всём протяжении чтения, пытался угадать: «неужели удовлетворят?!», но слава Богу разум всё же победил!
К сожалению, некоторые «дети информационного века» (поколение Pepsi) размещая свои несуразные фотографии в соцсетях, выкладывая в сеть фотографии своих котиков, блюд и напитков, сдуру начинают считать себя «звёздами», а уж засветившись в ролике приличной компании, тут же начинают мечтать о гонораре.
На мой взгляд, все подобные действия и все подобные исковые требования должны квалифицироваться как
идиотизмзлоупотребление правом, и в защите подобных прав должно быть отказано в любом случае, даже независимо от наличия или отсутствия предварительного согласия такогоклоуна«актёра».Иное означало бы, к примеру, что каждый припёршийся к нам в коллегию, альтернативно-одарённый следователь и его не менее «талантливая» свита, автоматически запечатлённая камерами нашего внутреннего видеонаблюдения, могут требовать с коллегии гонорар за устроенную ими комедию, несмотря на то, что мы их не приглашали, и у себя дома можем снимать всё, что угодно, ни у кого не спрашивая разрешения.
Уважаемый Иван Николаевич,
не знаю как в России, но у нас, «текст», подразумевающий согласие любого «входящего» на фиксацию его образа в рамках обеспечения безопасности в виде камеры наблюдения предельно краток, размещается в виде наклейки на двери, рядом с надписью «Вход» или «Время работы...» и гласит обычно «Объект находится под видеонаблюдением» (+ картинка камеры). Уже сам «вход» без заявления «я против» — означает конклудентное согласие с текстом.
Так что, даже если на такой объект (напр. в Цитадель) «цирк приехал» и даже без приглашения, то разумеется «всё представление для Вас бесплатно» и ни какаой клоун не вправе требовать «смех», акробат должен сам оплачивать ремонт своих поломанных рёбер, а вот занесённый «зверъём» этого цирка навоз следует им же и разгребать.
Уважаемый Vitaliy Haupt, не совсем, конечно, радует, что суды и в Германии занимаются столь «мелкими» вопросами с явно надуманными исками.
Что касется «наших» видеороликов, то в качестве образцового примера можно посмотреть вот такое видео "Новости, работник ключ и… гайка". 8)
Уважаемый Владимир Михайлович, позволю Вас поправить: надуманные не иски, а раздутые требования в рамках обычного иска о компенсации после увольнения. А ролик с ключём и гайкой хороший, яркое подтверждение непрофессиональности журналистов, снимавших репортаж.
Уважаемый Vitaliy, видимо, работодатель очень сильно обидел этого горе-мастера, раз он решил взять по максимуму от «команды», которую когда-то считал своей. Или описанный Вами случай в Германии обычное дело?
Видимо, работодатель был готов к такому повороту, раз со всех сотрудников собрал согласие.
Уважаемая Алёна Александровна, да, скорее это обычное дело в рамках процесса по урегулированию требований после увольнений в виде максимальных требований со стороны уволенного и «ходьба на встречу» со стороны бывшего работодателя.
Суть моей публикации так же и в роли правового отдела компании, который обеспечивает т.н. «правовой риск менеджмент», к которому относится и моделирование процессуальных ситуаций при тех или иных мероприятиях, например при съёмке рекламного ролика с участием работников. Это делается не «с бухты-барахты», а с правовым сопровождением.