Психологические аспекты защиты в суде присяжных (и не только в нем). Часть 1.

Изучению психологического аспекта работы защиты в суде присяжных, в современной профильной литературе уделено значительное внимание. Однако, с сожалением приходится констатировать, что большинство работ по этой тематике страдают несколькими недостатками, порой, сводящими на нет всю их практическую ценность.

Во-первых, в силу специфичности предмета исследования, почти невозможно дать целостную и последовательную картину применения психологических знаний в судебном процессе. Это прежде всего обусловлено значительным количеством психологических школ, концепций и подходов (порой, конкурирующих между собой). Более того, для психологии, как сравнительно молодой и еще проходящей становление науки, характерно обилие антинаучных гипотез и направлений, которые обещают своим адептам «золотые горы» при минимуме усилий (оставляя их в конечном счете у груды битых черепков).

Во-вторых, обилием конкретных ситуаций, которые могут складываться в судебном процессе, значительным количеством субъектов и объектов взаимодействующих в ходе судебного заседания простои колоссальным количестве факторов, влияющих на те или иные ситуации складывающиеся в зале суда.

Поэтому, начиная рассмотрение заявленного вопроса, хотелось бы прежде всего определиться с тем базисом, на котором, собственно, и будет строиться все дальнейшее рассуждение. Возьму на себя смелость утверждать, что ко всем тактическим приемам стороны защиты, используемым в суде присяжных заседателей, применимы три принципиальных требования, не играющих существенной роли в процессе с профсудьей — Понимаемость, Запоминаемость и Убедительность.

То есть, предъявляя доказательства ли, допрашивая свидетелей, либо, например вступая в словесную перепалку с судьей или прокурором, позиция защиты так же должна быть в глазах присяжных понятна, запоминаема и убедительна.

Конечно, это утверждение выглядит несколько спорно, особенно с учетом того, что я говорю о первостепенном значении этих требований именно для суда присяжных, а не для судопроизводства вообще. Попробую пояснить свою мысль.

Конечно, нет ничего плохого в том, что тактические приемы, реализуемые в суде с профсудьей, будут им правильно поняты, запомнены и признаны убедительными, однако именно для процесса с профсудьей это имеет далеко не первостепенное значение.

Главная причина такой разницы между судом с присяжными и без него, это очевидный обвинительный уклон нашего правосудия. Любое доказательство, изученное в суде, будет трактоваться профсудьей прежде всего с обвинительных позиций. Оно будет «понято и запомнено» как обвинительное и убедительность доказательства так же будет зависеть прежде всего от того, подтверждает или опровергает оно позицию обвинения. Как мрачно шутит один мой коллега: «Главным доказательством вины является постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Раз обвинение предъявили, значит виновен».

Нет, конечно, я готов допустить, что есть в нашей судебной системе и честные, объективные и законопослушные судьи…

Продолжая же рассуждать по затронутой теме, следует так же отметить существенную разницу в процессуальных возможностях профессионального судьи и присяжного заседателя. К услугам профессионального судьи все материалы дела в любое время и в любом объеме. К его услугам протокол судебного заседания (пусть до поры и в виде черновика). Судья имеет обширные полномочия по активному участию в исследовании доказательств. В конце концов, судья и никто другой определяет ход дела, пределы исследования доказательств, условия и ограничения на действия сторон.

А что же присяжные? А ничего. Ни протокола судебного заседания, ни материалов дела, ни вещественных доказательств у них ни в ходе процесса, ни в совещательной комнате не будет. Единожды увидев то или иное доказательство, единожды услышав те или иные показания, они должны их понять, запомнить, проанализировать, сопоставить с другими доказательствами, изученными в другие дни процесса, и потом, в стрессовом состоянии, в условиях жесточайшего ограничения по времени, принять решение по многим десяткам (а иногда и сотням) вопросов вопросного листа, полагаясь только на свою память, да краткие черновые записи (в большинстве случаев совершенно наивные и путанные).

Полагаете, это справедливо и соответствует требованию законности, обоснованности и справедливости судебного решения? Впрочем, это не вина присяжных заседателей, это гримасы нашего законотворческого процесса и судебной системы.

Вот именно поэтому для суда присяжных крайне важно, чтобы любое действие защиты (и прежде всего предъявляемые ей доказательства) было правильно, однозначно, быстро и легко понимаемо присяжными заседателями. Понятое должно быть запомнено присяжными заседателями как минимум до вынесения ими вердикта. И, наконец, понятое и запомненное должно убедительно доказывать позицию защиты, обосновывать ее истинность и справедливость, поняты, запомнены и признаны убедительными (достоверными). При этом не суть важно, что именно вы делаете — допрашиваете свидетеля, изучаете вещьдоки или спорите с судьей.

Вот теперь, можно переходить к вопросу об использовании психологических знаний в деятельности адвоката. Конечно, нижеприведенный текст ни в коем случае не претендует ни на полноту, ни на абсолютную истинность. Однако, при его написании я видел свою задачу именно в том, чтобы указать читателям основные направления поиска средств и методов работы с коллегией присяжных. Подтолкнуть к самостоятельному изучению психологической литературы соответствующего профиля.

Понимаемость.

Оглашая доказательства или допрашивая свидетелей, необходимо иметь в виду, что присяжные заседатели вообще-то первоначально «не в теме» дела и будут «не в теме» достаточно долго, в зависимости от объемов дела. Какой смысл в доказательстве, если оно останется не понятым или понятым неправильно? Соответственно, первым требованием к любому тактическому приему стороны защиты является его понятность для присяжных.

Легко сказать, но как этого добиться на практике? Вот тут следует обратиться к психологическим изысканиям по вопросу межличностных коммуникаций.

Ну вот например, одной из известных проблем восприятия, является длительное удержание внимания воспринимающего. Непроизвольное внимание, как правило, быстро проходит. Если же внимание поддерживается специальными средствами и приемами, оно становится более длительным, однако отнюдь не бесконечным. Иногда оно ослабляется или усиливается, или исчезает совсем. Экспериментально доказано, что удержать внимание свыше 45—50 минут практически невозможно.

Соответственно, для адвоката, тем более работающего с присяжными, неплохо было бы знать способы активации и удержания внимания присяжных заседателей на значимых для защиты вопросах. Так же следует планировать свою работу таким образом, чтобы чередовать фазы, когда от присяжных требуется повышенное внимание (например, при предъявлении каких-то важных, узловых доказательств) и фазы расслабления и отдыха (при предъявлении проходных доказательств, не представляющих большой ценности).

Самым простым, вполне законным и достаточно эффективным способом обратить внимание на тот или иной момент в доказательствах (который почему-то редко используется на практике) является прямая просьба к присяжным…. обратить на этот самый момент внимание. Например, оглашая многостраничный протокол следственного действия и подходя именно к тому моменту, который является для защиты принципиальным, вполне допустимо сказать «А сейчас, уважаемые присяжные, хочу обратить Ваше внимание на следующую цитату: «… .»» или «Прошу минуточку внимания….» или… да впрочем вы и сами придумаете не мало таких форм обращения.

При работе с присяжными всегда надо учитывать, что восприятие ими информации идет не чисто механически, опосредованно исключительно практическим опытом, познанием и осмыслением, но почти всегда сопровождается переживанием, эмоциональной реакцией (приятно — неприятно, интересно — неинтересно и т.д.). Соответственно, надо стремиться к тому, что бы демонстрация доказательств присяжным происходила на должном эмоциональном фоне.

Как минимум допросы свидетелей дающих показания в пользу подсудимого и демонстрация вещественных доказательств должны быть интересны присяжным заседателям, как максимум, это должно делаться на фоне общего положительного настроя присяжных в отношении подсудимого. Соответственно задачей защиты является не только выбор сведений, которые необходимо донести до присяжных, но выбор формы и момента их подачи, благо при предъявлении доказательств стороной защиты, она сама устанавливает их конкретный порядок.

Следует учитывать, что психологи уже давно разделяют людей по приоритетному каналу восприятия информации. При этом, согласно изысканий психологов 87% информации поступает в мозг через зрительные рецепторы, 9% через слуховые и 4% через другие органы чувств.

В основном выделяют визуальный, аудиальный, кинестетический (восприятие информации с помощью физических ощущений — прикосновений, ощупываний и т.п.) и дигитический (концентрация на абстрактно-логических образах, внутренних взаимосвязях между блоками информации, анализе поступивших сведений) каналы восприятия.

Естественно, что работая с коллегией присяжных у вас не будет возможности выяснить доминирующие каналы восприятия конкретных присяжных заседателей. Впрочем, это и не требуется. Ценность данной идеи заключается в том, что защитнику необходимо максимально использовать все имеющиеся каналы восприятия. Стремиться к тому, чтобы то или иное доказательство, та или иная информация нашла свое отражение и в зрительных, и в слуховых, и в кинестетических образах.

Вещественное доказательство предъявляемое присяжным заседателям следует и показать им, и дать подержать в руках, и прочитать его описание в протоколе осмотра. Свидетель, дающий показания, не должен стесняться при наличии такой возможности, демонстрировать документы и предметы относящиеся к его показаниям. Если какое-либо следственное действие (естественно, с результатами в пользу защиты) отражено на фотографиях или видеозаписи, они также должны быть продемонстрированы присяжным. Та или иная форма подачи материала найдет своего благодарного слушателя (или зрителя).

Это особенно актуально в связи с другим выводом психологов об особенностях и свойствах восприятия. Так, установлено, что одним из свойств восприятия является целостность. То есть восприятие идет не в виде отдельных ощущений, а в виде их совокупности, формирующей целостный образ предмета или явления. Например, если речь идет об орудии преступления, то оно и воспринято будет куда лучше и запомнится детальнее, если о нем рассказали, показали его и дали подержать в руках.

Еще одним свойством восприятия называют его структурность или ассоциативность. Психика человека обладает способностью (и необходимостью) систематизировать материал. Так он элементарно лучше и усваивается, и запоминается. Группировка отдельных частей происходит по признакам максимальной простоты, близости, равновесия. Это связано со свойством мозга группировать одни элементы по признакам сходства с другими (ассоциативно). Соответственно, важно давать информацию присяжным согласуя последовательность подачи материала с этим принципом, например, поэпизодно или по общему источнику информации, по объекту, в отношении которого содержаться сведения в доказательствах и т.д…

Психологи установили, что субъект может охватить не более 4—5 независимых друг от друга объекта.

Соответственно, необходимо стремиться к тому, что бы факты и сведения последовательно представляемые присяжным заседателям, имели очевидные для них взаимосвязи. При подаче материала, естественно, следует стремиться к его приведению как можно более простому и понятному виду. Порой лучше разбить какое-то событие на отдельные смысловые блоки, чем пытаться «скормить» его присяжным целиком.

Конечно, это не всегда возможно реализовать в рамках имеющихся процессуальных ограничений. Что ж, на то в деле и адвокат, что бы искать нетривиальные решения в казалось бы безвыходных ситуациях.

Например, в одном из процессов доводилось реализовывать такую своеобразную тактику предъявления доказательств. Подсудимый согласился дать показания в самом начале предъявления доказательств стороной защиты. Изначально показания были даны в ограниченном объеме, однако в дальнейшем, при демонстрации тех или иных доказательств, подсудимый возвращался к даче показаний, что существенно дополняло и проясняло смысл изучаемых в присутствии присяжных доказательств.

Наконец, важно отметить и такое свойство восприятия как осмысленность. Человек не просто воспринимает предметы и явления, он делает это осмысленно, целенаправленно, предвидя определенный результат и стремясь к нему.

Так, например, студенты слушают лекцию для того, чтобы успешнее сдать зачет или экзамен. То есть в идеале, защита должна стремиться не только к тому, что бы продемонстрировать какое-либо доказательство, но также объяснить для доказательства или опровержения какого факта это делается.

С этим обычно возникают проблемы. Если суд еще готов мириться с тем, что защита предъявляет присяжным свои доказательства, то вот комментирование их, будет однозначно пресечено председательствующим. Что ж, легких путей никто и не обещал. На то в процессе и адвокат, чтоб искать нестандартные пути выхода из тупиковых ситуаций.

Разъясняйте значение тех или иных доказательств и фактов устами свидетелей защиты в ходе их допросов, комбинируйте последовательность предъявления доказательств таким образом, что бы она очевидным образом указывала на их значение для разрешения вопроса виновности подсудимого, короче говоря — проявляйте творческий подход.

В организации информационного материала необходимо учитывать, что мозг человека испытывает перегрузку, если он не в состоянии сделать выбор среди слишком большого количества сигналов. Важную информацию надо давать дозировано. Важная информация — неважная информация, что бы мозг успел переработать полученное.

Впрочем, возможен и обратный, парадоксальный вариант, основанной на умышленной перегрузке сознания присяжного, активном его отвлечении от слабо аргументированных фактов и неубедительных доказательств.

В частности Карл Ивер Ховланд отмечал, что убедительность сообщения можно повысить не только концентрируя внимание слушателей на деталях сообщения, но и наоборот — отвлекая их от него. Это способствует тому, что слушатель, рассредотачивая свое внимание на различные, не относящиеся к сообщению, факторы, теряет возможность детально проанализировать содержание аргументов и контраргументов, в итоге не замечают противоречий в позиции говорящего, лишаются возможности детально проанализировать и подвергнуть критике наиболее слабые позиции в его сообщении.

Само отвлечение внимания может производится в самых разнообразных визуальных, аудиальных или кинестетических формах — демонстрация большого количества графического материала (имеющего весьма отдаленное отношение к повествованию), обширные объемы речевой информации, так же слабо затрагивающей наиболее принципиальные вопросы, наконец, внешний вид и поведение коммуникатора также весьма эффективно отвлекают внимание слушателей от наиболее слабо аргументированных утверждений.

Признаться, сам я такую методику не использовал никогда, однако был свидетелем ее использования на различных «семинарах» и «тренингах» формата: «Принесите нам ваши деньги сегодня, и мы пообещаем вас сделать богатыми — завтра».

Правда однажды, пришлось стать свидетелем применения подобной тактики стороной обвинения. В одном из дел прокуратура по эпизоду вымогательства специально пыталась запутать присяжных с тем, чтобы они «сдались и капитулировали» в своих попытках разобраться в сути дела и приняли обвинительную версию без анализа, просто под честное слово. Сторона обвинения посвятила чуть ли не десяток судебных заседаний анализу деятельности ООО «Рога и копыта». Изучалась (естественно, выборочно и фрагментарно) его хозяйственная документация, допрашивались его работники и пр. и пр. Все это делалось обвинением с очень важный и многозначительным видом.

До поры до времени, я молча за всем этим наблюдал. Наконец, когда дело дошло до допроса директора и владельца фирмы (который, собственно и заявлял о факте вымогательства), я демонстративно пресек все его попытки уйти в рассуждения о хозяйственной деятельности и стал выяснять кто, в каких выражениях высказывал ей угрозы, какие высказывали требования и как все это она может подтвердить, кроме своего честного слова.

Это было таким разительным контрастом, со всем прочим ходом судебного заседания, что полная бездоказательность обвинения по этому эпизоду стала предельно очевидна. Когда же дело дошло до прений, я откровенно схулиганил, заявив, что так и не разобрался в схемах деятельности ООО «Рога и копыта», однако, поскольку в отношении данного ООО совершено вымогательство, то разбираться в схемах его функционирования и нет необходимости. Куда важнее ответить на главный вопрос — были угрозы или нет, было требование денег или нет? В итоге, по этому эпизоду вердикт был оправдательный.

Внимание — форма психической деятельности, которая выражается в особой связи сознания и объекта восприятия; выделение сознанием воспринимаемых объектов с одновременным отвлечением от других. Это направленность сознания на определенный объект. Во внимании проявляется избирательность сознания.

Часто внимание достигается с помощью воли, особой формы психического состояния, помогающей осознанию цели и удовлетворению ее достижения. Поэтому необходимо дать человеку настроиться на восприятие. Предупредить о важности той или иной информации. При опосредованном внимании объект связан какими-то ассоциациями с интересующими индивид объектами. Опосредованное, пассивное или рефлекторное внимание называют еще произвольным. Оно продолжается всего несколько секунд. Для поддержания внимания объект должен изменяться. Задача коммуникатора — находить в объекте все новые и новые стороны.

Представление доказательств следует производить таким образом, чтобы обеспечить высокий уровень внимания при именно на передаче особо важных сведений, сакцентировать внимание аудитории на ключевых моментах. При этом, помимо прямого сообщения присяжным о необходимости обратить особое внимание на тот или иной момент, можно использовать и технологии создания непроизвольного внимания. Оно возникает при неожиданном раздражении, которое может быть вызвано громкостью, резкостью, цветом, движением и т. д.

Еще одним важным элементом взаимодействия с присяжными заседателями является повторение наиболее узловой информации. Да, конечно в этом деле важна умеренность, однако единожды прозвучавшие в присутствии присяжных заседателей сведения могут быть ими элементарно не услышаны или неправильно поняты. Поэтому важно повторять основную мысль, включая ее в контекст соответствующих сведений и впечатлений.

В частности, примером такой тактики являлись действия одного прокурорского работника в деле по обвинению группы скинхедов в совершении ряда нападений на инородцев. На персональном компьютере одного из подсудимых были обнаружены ролики с нападениями на инородцев скаченные им из Интернета и не имеющим никакого отношения ни к рассматриваемым эпизодам, ни к подсудимым. Однако видеозаписи были весьма натуралистичны и производили тяжелое впечатление при их просмотре, особенно в сравнении с остальной, весьма невыразительной доказательственной базой по делу.

В итоге, эти видеозаписи были обвинителем продемонстрированы присяжным под предлогом выявления националистического мотива совершения преступлений, после чего прокурор неоднократно возвращался к содержанию этих записей при допросах подсудимых, задавал по ним вопросы, демонстрировал распечатки отдельных кадров этих видеозаписей и т.д.

В памяти лучше всего запечатлеются сведения, «набираемые памятью постепенно, день за днем, в связи с различными контекстами, освещенные с разных точек зрения, связанные ассоциациями с другими событиями, неоднократно подвергавшиеся обсуждению. Еще лучше, если новые сведения подаются присяжным заседателям с опорой на уже изученную и запомненную информацию, как бы нанизывая информационные «бусины» на «нитку» сформированную еще в момент произнесения адвокатом вступительного слова. Недостаточно только заострить внимание присяжного заседателя на каком-то отдельном факте, необходимо стараться воссоздать всю последовательность значимых для оценки событий.

Также следует учитывать один специфический момент в случае с коллегией присяжных заседателей. Дело в том, что коллегия присяжных заседателей обладает своего рода «коллективной памятью», образованной из воспоминаний всех ее участников. Это с одной стороны мешает работе участников процесса (поскольку одни и те же события могут быть восприняты и запомнены разными присяжными заседателями по разному, с другой – помогает, поскольку отдельные запомненные разными присяжными «фрагменты», в результате коллективного обсуждения в совещательной комнате синтезируются в единую картину происшествия, при этом наиболее искаженные воспоминания о тех или иных событиях, как правило, не проходят проверки на достоверность и не учитываются при принятии решения.

Это особенно важно с учетом того, что удаляясь в совещательную комнату присяжные заседатели лишены возможности обращаться к протоколу судебного заседания, исследованным доказательствам или показаниям допрошенных в деле лиц. Здесь играет свою заметную роль вышеуказанное деление людей по доминирующему каналу восприятия. Да, конечно это не дает стопроцентной гарантии от ошибок восприятия и запоминания, однако существенно снижает их вероятность.

Однако следует воздерживаться от примитивного повторения одной и той же информации, одними и теми же словами и методами, в одной и той же не меняемой последовательности, выраженной одними и теми же словесными формулами. Неоднократно прослушанная и просмотренная, она производит впечатление навязывания, и у человека срабатывает психологический механизм защиты.

В профильной литературе описан «эффект насыщения», согласно которому повторение в массовой коммуникации полезно лишь до определенного предела, после которого начинается негативная реакция слушателей (или зрителей), направленная на избежание контактов с повторяемой информацией. То есть не надо сводить донесение информации к тупому повторению. Проявляйте творческий подход, учитесь формулировать одни и те же идеи в разных интерпретациях.

Считается, что наиболее запоминаются сведения, совпадающие с позицией человека, воспринимающего информацию. Именно поэтому крайне важно с первых же заседаний, если и не сформировать у присяжных заседателей симпатию к стороне защиты, то уж во всяком случае не вызвать у них к себе антипатии и дать им проникнуться доверием к позиции стороны обвинения. А для этого лучше всего подходит правильно составленное и произнесенное вступительное слово.

Кстати, вспомните вышеописанный пример про «дорогой костюм адвоката». Как по вашему, поможет это защитнику подчеркнуть совпадение его позиции с присяжными (которые, как мы понимаем, значительными доходами похвастаться не могут)? То есть вариант — демонстрировать всеми способами совпадение позиций, очевидным образом противоречит варианту — придать себе вид солидный и респектабельный. Какой же из двух вариантов выбрать — решать конкретному адвокату, в конкретной ситуации.

Также отмечается, что наилучшее усвоение материала происходит, когда защитник побуждает присяжного к активной умственной деятельности, когда возникает напряженное обдумывание сообщений, соучастие в поиске объяснения тому или иному факту, той или иной трактовке доказательства.

Естественно, что в ходе исследования доказательств нельзя напрямую обращаться к присяжным заседателям с предложением поразмыслить над тем или иным обстоятельством. Однако это можно делать опосредованно, например, формулируя в ходе допроса свои вопросы таким образом, чтобы у присяжных возникало желание поучаствовать в их разрешении, вместе «докопаться» до истины. То есть присяжным должны быть интересны не только ответы на вопросы, но и сами вопросы.

Эмоциональное сопровождение подачи доказательств крайне важно для усвоения и запоминания информации, однако следует помнить, что оно не просто ведет к запоминанию фактов, а вызывает одобрение или неодобрение человеком информации, принятие или неприятие ее.

От положительного или отрицательного знака эмоции зависит удовольствие или огорчение при восприятии сообщения, усиление или уменьшение восприятия вплоть до полного отказа от ее восприятия. Именно поэтому важно, что бы эмоционально присяжные заседатели как можно чаще находились на стороне подсудимого и его адвоката. А это в свою очередь означает, что адвокат должен уметь взглянуть на свое поведение со стороны. Здесь имеет смысл снова обратиться к разделу книги, описывающему внепроцессуальный конфликт в процессе с участием присяжных заседателей.

Бесценным способом донесения до присяжных заседателей целостной картины версии защиты, либо хотя бы отдельных эпизодов, является прежде всего вступительное слово, показания подсудимого, показания узловых свидетелей защиты (а иногда и обвинения), и конечно же прения.

Дело в том, что именно в ходе этих следственных действий есть возможность дать присяжным информацию в виде целостной и последовательной (соответственно, лучше понимаемой и запоминаемой и более убедительной) версии защиты, с вписанными в нее доказательствами и с их трактовкой в защитительном аспекте. В редких случаях, сильным ходом защиты может стать допрос подсудимого в первые дни начала судебного следствия. Фактически, это возможность донести до присяжных свою позицию, задать тон всему дальнейшему процессу. Впрочем об этом подробнее будет сказано позднее.

Здесь важен и язык подачи сведений, и их последовательность, и вообще отбор фактов, которые следует перед присяжными осветить. Даже если доказательство изложено юридическим языком трудным для понимания, необходимо изыскать способы перевести его на «человеческий». Согласитесь, что, например, фраза «в период не ранее 1 марта и не позднее 5 апреля» пусть и более грамотная с точки зрения уголовного процесса, звучит слишком монструазно, особенно в сравнении с ее более «человеческим» аналогом — «в начале весны».

Подобная замена вполне допустима, если на этот период не приходится каких-то иных событий и у защиты нет необходимости концентрировать внимание присяжных заседателей именно на конкретной дате — ограничении. В свою очередь такой перевод с юридического на человеческий, без ущерба для сути дела позволит присяжным гораздо лучше понять и запомнить, когда именно произошло исследуемое событие.

Аналогично с адресами, или, например, идентификацией оружия. Т.е. не «автомат АК-47 №ХХХХ изъятый в ходе осмотра места происшествия от 12.01.1989 г.» а «автомат с места убийства гражданина Петрова». То есть точность формулировки иногда имеет смысл принести в жертву понятности.

Доказательства должны излагаться простым языком, без юридических изысков, доступным для понимания врачей, учителей, мелких чиновников, пенсионеров и безработных, то есть всех тех, из кого как правило и состоит большая часть коллегии присяжных заседателей. Если оглашаете протокол следственного действия, это необходимо делать четко, внятно с паузами, выделяя наиболее важные места протокола громкостью и интонацией голоса.

(часть 2)