Допрос в суде присяжных (3)

Глава из книги «Суд присяжных: последний шанс Фемиды»

Часть третья

(часть первая)

(часть вторая)

Типичные приемы саботажа допроса.

Говоря о допросе в суде присяжных, нет никакой возможности обойти стороной тему саботажа допроса, проводимого защитой, со стороны председательствующего. Да, слово «саботаж» звучит несколько грубо и непривычно в контексте действий судьи, однако, если что-то выглядит как саботаж, звучит как саботаж и используется с целями саботажа, то, скорее всего, оно саботажем и является. Дело в том, что победить защиту процессуально, возможно далеко не всегда. Что ж, у суда есть достаточно внепроцессуальных способов для этого. Вот их-то я и называю саботажем.

Чтобы обосновать справедливость использования выбранного термина, я бы хотел дать ссылку на один прелюбопытнейший документ — «Коллективную жалобу от свидетелей в Мосгорсуде» (дело полковника ГРУ Банова А. Ю.). Текст ее столь красноречив, что я привожу его полностью:

«Мы, граждане Российской Федерации, Савватеева Ирина Григорьевна, Змеева Фаина Александровна, Яковлева Татьяна Геннадьевна, Здоровцова Алла Николаевна, Банова Ольга Александровна, Зайцев Дмитрий Николаевич, Журавлев Антон Александрович, судьёй Московского городского суда были вызваны для дачи показаний по делу Банова А.Ю., по обвинению его в организации убийства своего партнёра по бизнесу.

Переполненные волнением от удостоенной чести быть полезными правосудию и  желанием достойно выполнить возложенную на нас функцию и помочь суду разобраться в деле, мы прибыли (из разных мест, в том числе, из Екатеринбурга) в суд для допроса в качестве свидетелей в указанные в повестках сроки. 

Кто-то из нас несколько часов, а кто-то и несколько дней ожидал под дверью возможности быть допрошенными, есть те, кто после допроса оказался в больнице, а потом снова несколько дней был вынужден ожидать продолжения неоконченного допроса, но так и не был допрошен.  Тех из нас, кто пытался зайти в судебный зал, объясняя, что прибыли в точно указанное судьей для их допроса время, многочисленные люди в форме, ссылаясь на распоряжение председательствующего в процессе судьи Костюкова А.В., не допускали в судебный зал, в весьма грубой форме требовали покинуть этаж, на котором проходило заседание.

Еще до начала допросов стало понятно, что известные нам по делу обстоятельства суду не интересны и не нужны, мы были вызваны из разных городов просто для того, чтобы соблюсти формальности. Создавалось впечатление, что приговор по делу вынесен ещё до допроса свидетелей, наши допросы не имеют никакого смысла и могут лишь помешать тем, кто уже всё по этому делу решил. В то же время нам было известно, что решение о виновности или невиновности подсудимого по данному делу должны принимать присяжные заседатели. Кроме того, статус свидетеля по указанному делу мы получили ещё до суда.

Удостоверившись в ходе допросов в том, что каждому из нас известны обстоятельства, имеющие значение для разрешения указанного уголовного дела, следователь включил нас в список лиц, подлежащих вызову в суд, кого-то из нас со стороны обвинения, кого-то со стороны защиты, предупредив об обязательности явки по вызову суда и принятии принудительных мер, в случае отказа выполнить свой долг. В итоге, каждый из нас решил не покидать суд, на даче показаний настаивать, проявив упорство и терпение в своём желании сообщить суду известные по делу обстоятельства.

Допрос каждого из нас судья сначала проводил без присяжных, некоторым разъяснял при этом, что, если при присяжных ответим на вопрос иначе или сообщим то, что у нас именно сейчас не спрашивали, будем оштрафованы, привлечены к ответственности. Возражения участников процесса против оказания на нас давления таким способом вызывали усмешку судьи. Свидетеля Здоровцеву, знавшую погибшую с 2002 года, подсудимого Банова с 2008 года, работавшую с ними в компании «Милкинг», из-за доли в которой, по версии обвинения, была убита Медведева, до допроса при присяжных не допустили и выдворили из зала после того, как она на вопрос прокурора ответила, что общалась с бывшими коллегами вплоть до убийства Медведевой, участие Банова в организации убийства Медведевой считает абсурдом. Считаем, что ей повезло, поскольку те из нас, кто был допущен до допроса при присяжных подверглись незаслуженным, по нашему мнению, оскорблениям, угрозам и унижениям.

От имени государственного обвинения нас допрашивала женщина (прокурор Семененко М.Э.), чей форменный мундир был явно перешит для публичной демонстрации её телесных форм. Вызывающе короткая юбка, расстёгнутая блузка на прокуроре оскорбляли память о погибшей  и чувства тех, кто считал судебное разбирательство дела об убийстве серьёзным занятием. Поведение женщины в ходе допросов шокировало не меньше, чем её внешний вид. Когда, как мы поняли, наши ответы противоречили выдвинутой обвинением версии убийства, прокурор, заглушала наши ответы криками с места: Во врёт-то, Кто ж так врать научил, Сколько вам заплатили?, Их подготовили, Пока что Вы свидетель и пр., оказывая тем самым серьёзное влияние на оценку присяжными правдивости наших показаний.

В адрес защитников, возражавших против оказания неправомерного влияния на процесс отправления правосудия, сыпались угрозы их уголовного преследования, оскорбления, требования «сидеть и молчать», присяжным сообщалось, что адвокаты тут деньги отрабатывают, в то время как она (Семененко) в форме, при погонах и со стороны государства. Нас, как и других участников процесса, просто запугивали и это не где-нибудь в подворотне, где стоит этого опасаться, а в суде, где, как мы полагали, вершится правосудие.

Все мы отметили, что судье было неловко, но перечить он не смел, за агрессивное и оскорбительное по отношению к другим участникам процесса поведение прокурора, он делал замечания защитникам, которые своими возражениями против такого поведения прокурора, как он выражался, мешали ей работать. Полагаем, что, в том числе, под влиянием демонстрации прокурором своего безграничного влияния, у присяжных, как и у нас (свидетелей), в тот момент сформировалось глубокое убеждение в том, что по указанию прокурора Семененко М.Э. любого из нас схватят и посадят в тюрьму, в случае, если мы посмеем высказать точку зрения отличную от ею всем навязываемой.

Трудно выразить словами все то, что мы испытали в ходе допросов, на которые были вызваны судом и добровольно прибыли из разных городов для оказания, как мы наивно полагали, суду помощи в разбирательстве серьёзнейшего дела. Мы уже давно взрослые люди, но более униженного и беспомощного состояния никогда не испытывали.

Посчитав, что ничего общего с отправлением правосудия то, что мы видели не имеет, любое решение, принятое в такой обстановке не может быть справедливым и понятным, а именно такое решение может быть признано законным, желая, чтобы при проверке законности такого решения Верховный суд обратил внимание на оказываемое на нас, других участников процесса в нашем присутствии, давление, мы обратились в суд с просьбой ознакомить нас с тем, как были зафиксированы наши допросы в протоколе судебного заседания. Получив протокол, мы обнаружили отсутствие в нём угроз и оскорблений,  которым подвергались сами, в нашем присутствии другие участники процесса, неполноту и искажение наших показаний в пользу обвинения, отсутствовала в протоколе и оценка недостоверности наших показаний, которую судья и прокурор давали присяжным, прямо в процессе наших  допросов, из чего мы сделали окончательный вывод о том, что судья с прокурором Семененко знали, что действуют незаконно, но оказывали давление на поведение и мнение участников процесса, в чём правосудие, как нам представляется, не нуждается. Каждый из нас подал замечания на протокол, которые в полном объёме отклонены тем же судьёй. Свидетели Яковлева и Зайцев ждут решения судьи по поданным несколько месяцев назад замечаниям  до сих пор.

То, с чем мы столкнулись страшно и очень опасно тем, что абсолютно любой человек, независимо от наличия или отсутствия в его действиях угрозы для общества, может быть осуждён на длительный срок посредством угроз и запугивания участников судебного процесса. Мы просим удостовериться в правдивости наших доводов посредством истребования из Московского городского суда аудио и видеозаписей указанного судебного заседания, которые, как и записи других заседаний, согласно публичному интервью одного из заместителей руководителя Московского городского суда, хранятся в архиве суда и могут быть воспроизведены в любой момент. Мы просим разобраться в случившемся с нами в суде, просим вернуть нам веру в правосудие, в случае подтверждения изъятыми записями изложенных нами доводов, предоставить возможность честно, открыто и спокойно выполнить свой гражданский долг.»

http://narodedin.com/...-polkovnika-gru-banova-a.-ju./

Со своей стороны остается сказать, что многим изложенным в заявлении фактам я и сам не раз был свидетелем в различных судебных процессах. Полагаю, процитированный документ дает достаточные основания утверждать об актуальности темы саботажа работы защиты со стороны суда и обвинения. 

Ранее я уже касался вопроса саботажа деятельности защиты со стороны суда и обвинения. Особую остроту эта проблема приобретает в ходе проведения допросов. Наиболее часто приходится сталкиваться со следующими формами саботажа:

Вмешательство в ход допроса. По сути это не отдельный прием, а их совокупность. Частные случаи такого метода будут разобраны отдельно, пока же следует знать, что данный прием заключается во вмешательстве судьи (иногда в паре с прокурором) под различными предлогами в ход допроса, проводимого стороной защиты. Цель такого вмешательства — сбить с мысли и защитника, и допрашиваемого, усложнить правильное понимание или запоминание оглашенных в ходе допроса сведений присяжными, сорвать или вообще исключить возможность получения ответов по наиболее неприятным для обвинения вопросам.

Основанием для такого вмешательства может стать что угодно. Как правило, это выявленные судом явные и мнимые нарушения требований закона, судебной практики, требований самого судьи, требований «голосов в голове» у судьи и пр. В ход идут мелкие придирки к формулировкам, содержанию, тематике вопросов. Судья может регулярно «усматривать» в вопросах защиты «наводящие вопросы» (в т.ч. и в случаях, когда их нет и в помине), придираться к некорректным и «некорректным» формулировкам, выявлять пресловутую «процессуальность», неотносимость и недопустимость. 

В борьбе с этим методом играют свою роль как действия защитников, которые должны возражать против действий председательствующего и пытаться их пресекать по мере сил и возможностей, так и соответствующая активность допрашиваемого (свидетеля или подсудимого).

Так же свидетель должен быть проинструктирован о возможном искусственном нагнетании конфликта со стороны прокурора или судьи с целью срыва допроса вплоть до удаления свидетеля из зала суда. Основания таких конфликтов могут быть самые разнообразные. Например, очень часто судьи любят разыгрывать целый спектакль с элементами драмы в случае, если задан недопустимый, по их мнению, вопрос или дан ответ, затрагивающий темы, которые не должны быть затронуты. В итоге, вместо того, чтобы снять вопрос или прервать дачу ответа, судьи начинают сообщать присяжным свои измышления о том, что все это делается стороной защиты специально, и защитники со свидетелями должны заранее знать, а то и предугадывать мнение судьи по тем или иным еще не высказанным вопросам. Свидетель защиты воспринимается судом и обвинением как личный враг. При этом враждебность к нему тем больше, чем менее выгодны его показания стороне обвинения.

Переформулирование вопросов защиты. В описываемом случае судья регулярно изменяет и корректирует вопросы, задаваемые стороной защиты, якобы приводя их в соответствие с законом. Цель у этого приема может быть самая разнообразная. Здесь может быть саботирование допроса, изменение вопроса с тем, чтобы не получить негативного для обвинения ответа или «подсказать» нужному свидетелю правильный ответ (и да, вы правильно поняли, в этом случае судья применяет наводящие вопросы совершенно беспардонно).

Соответственно, защите необходимо фиксировать такие действия судьи, выяснять, снят ли вопрос в формулировке стороны защиты, и если снят, то на каком основании.

Комментирование вопроса или ответа. В данном случае, цели те же, что и предыдущие. Сам прием заключается в том, чтобы либо придать ответу нужное значение, либо просто комментарием на грани хамства сбить допрашиваемого с мысли, внести неразбериху в ход дачи показаний.

В самых экстремальных случаях судьи умудряются опускаться до комментариев, носящих ясно выраженный характер сомнения в ответе свидетеля (защиты, естественно), а порой, и до оскорблений допрашиваемого, разной степени «закамуфлированности». В одном из процессов в привычке председательствующего было систематическое комментирование не нравящихся ему ответов свидетелей репликой «Все всем и так понятно», что должно было означать его очевидное недоверие к показаниям. Нередко судьи пытаются «уличать» свидетелей защиты во «фрагментарной памяти» с целью формирования недоверия к показаниям свидетеля. Здесь в ход идут реплики типа «А почему это Вы так хорошо помните информацию, интересующую защиту, но забываете то, о чем спрашивает Вас обвинение?».

Еще одна сфера использования этого приема — корректировка неудобных ответов допрашиваемого. Вплоть до того, что судья заявляет, что именно имел в виду допрашиваемый, или как именно следует понимать его слова. Например, известны ситуации, когда председательствующий в ответ на вопрос защиты дает ответ за допрашиваемого, исходя из трактовок ранее данных им ответов. В частности, на вопрос:  «Знакомы ли Вы с подсудимым?», судья вполне может «помочь» допрашиваемому, заявив: «Не знаком, он же ранее говорил, что видит его первый раз» (прекрасно понимая, что знакомство могло носить и заочный характер).

Так, в одном из процессов, отвечая на вопрос: «Кому еще известно о том, что подсудимый имел отношение к криминалу?», свидетель обвинения ответил, что это известно всему поселку (в котором происходили события). Председательствующий, прекрасно понимая, что этот неосторожный ответ предоставляет защите прекрасную возможность привести несколько десятков жителей этого поселка и показательно опровергнуть заявление свидетеля обвинения, уличив его во лжи, тут же заявил, что это следует понимать иносказательно.

Противодействие этому приему должно вестись совместно и защитником, и допрашиваемым, и состоять в систематических просьбах к председательствующему не комментировать ответы, поскольку это не только не законно, но и, как минимум, не этично.

Запугивание. Еще один эффективный прием в багаже судьи. Задача: используя малозначительные предлоги (или вообще действуя в их отсутствии), фактически запугать свидетеля, сломить его волю к любому противодействию председательствующему. Тут вход идет все что угодно, порой доходя до примитивного: «Не так стоишь, не так смотришь». Ну а в дальнейшем, если это сработало, сформированный страх перед судьей последний использует для пресечения любых показаний, идущих на пользу подсудимому.  Сюда же можно отнести и необоснованно частое упоминание к месту и не к месту об ответственности за дачу заведомо ложных показаний.

Свидетелю необходимо разъяснить возможную ответственность за нарушение требований председательствующего (поскольку, как правило, свидетели воспринимают ее гипертрофированно преувеличенной, как говорится,  «у страха глаза велики»).

Снятие вопросов и запрещение дачи ответов. Следующий прием, суть которого ясна без всяких комментариев. Причины снятия вопросов и запрещения дачи на них ответов могут быть самыми разными: от сколько-нибудь обоснованных до Пикассовского «Я так вижу». В данном случае можно порекомендовать добиваться того, чтобы судья все-таки дал произнести вопрос, чтобы он был отражен в протоколе судебного заседания.

Прерывание допроса и запрещение производства допроса вообще. Один из самых радикальных методов. Применяется в ситуациях, когда  ситуация выходит из-под контроля окончательно. Основанием прерывания допроса может быть как какое-то мелкое нарушение со стороны участника процесса, так и неожиданное решение судьи о том, что сегодняшний рабочий день заканчивается как раз в самый пиковый момент допроса.

Запрет дальнейшего допроса обычно мотивируется нарушениями, допущенными допрашиваемым. В этом случае допрашиваемый удаляется, а допрос судья объявляет оконченным.

Ограничение времени допроса или количества задаваемых вопросов. Так же вполне очевидный из заглавия метод. Незаконно? Ну да, незаконно… с точки зрения УПК РФ. Впрочем, есть и вариант этого метода, когда судья торопит стороны (защиту, естественно) в ведении допроса, однако в ответ на прямой вопрос защитника: «Вы запрещаете дальнейший допрос?» идет на попятную и продолжает допрос как ни в чем не бывало. То есть имеет место, как говорят клиенты адвокатов, «взятие на понт».

 Предварительный допрос. «Гениальное» изобретение нашей судебной системы. Одним из излюбленных приемов при работе со свидетелями защиты, особенно с теми, кто не давал показания на предварительном слушании, является предварительный допрос свидетеля, в отсутствии присяжных заседателей. Что? Говорите, такой процедуры в УПК РФ не прописано? Ну да,  не прописано. Но если председательствующему хочется, значит, можно. А хочется ему очень.

Суть этого приема заключается в том, что пришедший в суд по инициативе защиты свидетель изначально кратко допрашивается судьей в отсутствие присяжных заседателей, и только после этого председательствующий принимает решение о его допросе в присутствии присяжных заседателей. Законно ли это? С точки зрения ВС РФ однозначно законно, хотя никаких норм права, прямо разрешающих указанное действие судьи, ВС РФ в своих решениях привести не может.

Так, в Кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 апреля 2012 г. N 51-О12-15сп в ответ на довод кассационной жалобы стороны защиты о незаконности предварительного допроса указано:

«С учетом особенностей судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей, указанных в статье 335 УПК РФ, председательствующим судьей не допущено нарушения прав подсудимых тем, что допрос свидетелей по заявленным стороной защиты ходатайствам проводился председательствующим вначале без участия присяжных заседателей. Доводы кассационных жалоб в этой части являются несостоятельными».

По мнению ВС РФ «предварительный допрос» направлен на выяснение в отсутствии присяжных заседателей фактов, могущих ставить под сомнение допустимость или относимость доказательств. Вообще-то у суда есть право прерывать показания свидетеля и снимать вопросы, направленные на выяснение допустимости доказательств. Но этого судьям мало, поэтому они присвоили себе новое право, благо, за руку их одернуть и потребовать положить на место то, что им не принадлежит, некому. Ну, а раз такое право они себе придумали, то грех им не воспользоваться для того, чтобы облегчить работу обвинению. Короче говоря, что бы адвокаты не говорили, ВС РФ занимает ту позицию, которую занимает.

Аналогичной позиции придерживается ВС РФ в Апелляционном определении от 14 ноября 2013 г. N 14-АПУ13-12. Вообще, т.н. «предварительный допрос» не может иметь законного обоснования. Те ссылки, которые в указанном решении приводит ВС РФ, приходится признать убедительными исключительно в силу того, что каких-либо процедур, позволяющих качественно оспорить это экстравагантное мнение суда в нашем законодательстве, не предусмотрено. Т.е. если бы суд признал законность «предварительного допроса», мотивировав это ссылками на Сенчурии Нострадамуса, или обосновав свое мнение фазами Луны, то и в этом случае защитникам осталось бы просто принять это к сведению.

В то же время перечисленные ВС РФ нормы права могут быть прекрасно соблюдены и без всяких «предварительных допросов». Суд наделен достаточными полномочиями, чтобы снимать вопросы, не подлежащие обсуждению, либо прерывать показания свидетеля в части, не подлежащей изучению в присутствии присяжных заседателей.

В Кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22 июня 2011 г. N 56-О11-52сп ВС РФ сделал вывод о том, что предварительный допрос не влияет на мнение присяжных заседателей:

«Предварительный допрос свидетеля В. в отсутствие присяжных заседателей не следует расценивать нарушением уголовно-процессуального закона. Данная процедура допроса свидетеля (вначале допрос свидетеля без присяжных заседателей, а затем с их участием) никоим образом не могла повлиять на мнение присяжных заседателей при вынесении ими… вердикта»

Полностью согласен в данном случае с ВС РФ. Предварительный допрос действительно выдуман судьями не для оказания влияния на присяжных. Задачи его совершенно иные. В итоге остается только учиться работать с этим юридическим изыском. В чем опасность данного действа для стороны защиты?

Если судья действительно пытается выяснить, насколько планируемые показания допустимы и относимы, это еще полбеды. Более того, я даже отчасти готов с этим согласиться. Однако имеются случаи, когда «предварительный допрос» используется судьями для выяснения уровня опасности свидетельских показаний для обвинения и нейтрализации показаний свидетеля защиты любым путем.

Так, один из судей регулярно пользовался следующим приемом. Первым же вопросом на «предварительном допросе» он спрашивал у свидетеля: «Что Вам известно по существу дела?». Да, именно так. Очевидно, что свидетель, как правило, весьма смутно представлял себе, о чем именно его будут спрашивать, и как это относится к рассматриваемому делу. Естественно, свидетель от неожиданности отвечал: «Ничего». После чего судья второпях, не слушая никаких аргументов, принимал решение о запрете допроса свидетеля, по причине того, что он не обладает сведениями о предмете судебного разбирательства. На любые возражения со стороны защиты судья «включал дурака» и демонстративно «не понимал», что ему говорили. Впрочем, закончилось для этого судьи все печально. Он вынужден был взять из дела самоотвод.

Еще одна опасность «предварительного допроса» в том, что сторона обвинения загодя узнает, кто и по каким вопросам будет допрошен. В итоге у обвинения появляется некоторый «задел во времени» для наведения справок о свидетеле защиты, выяснении его отношений с подсудимыми и пр.

Так же предварительный допрос часто используется в качестве эффективного метода воздействия на свидетеля. Благо, что присяжные заседатели этого не видят и не слышат, а потому не могут составить свое мнение об объективности и непредвзятости председательствующего, когда он откровенно давит на свидетеля и запугивает его возможными последствиями «дачи заведомо ложных показаний», а так же загодя выдвигает свидетелю требования не сообщать присяжным заседателям ту или иную информацию.

Особенно опасен предварительный допрос в случаях, когда сторона защиты пытается использовать определенные тактические приемы по доведению до присяжных тех или иных «запретных сведений», например, применение к подсудимому пыток или обмана, наличие сведений о причастности к преступлению иных лиц, либо имеющихся у свидетелей обвинения мотивов для оговора подсудимого. Растерявшись, свидетель может озвучить эти «заготовки»  председательствующему со всеми вытекающими отсюда последствиями. Соответственно, свидетель защиты должен быть подготовлен к «предварительному допросу», ему должно быть понятно, какую информацию он может, а какую не должен озвучивать в отсутствие присяжных заседателей.

Наконец судьи часто используют предварительный допрос для ограничения объемов показаний, выяснения того, какую информацию, не подлежащую доведению до присяжных, свидетель может огласить. Наконец имеют место случаи, когда судья не позволяет в присутствии присяжных выяснять у допрашиваемого те вопросы, которые ранее не были заданы допрашиваемому в отсутствии присяжных.

То есть предварительный допрос служит, во-первых, для выяснений обстоятельств, по которым свидетель будет давать показания, во- вторых, для ограничения объема и тематики его показания, и наконец, для создания повода запрета на допрос свидетеля.

Таким образом, свидетеля необходимо проинструктировать о возможности такого «предварительного допроса» и о том, какие именно ответы следует давать, и как себя вести. Более того, в некоторых случаях, имеет смысл согласиться на «предварительный допрос»,  а порой, и самому о нем ходатайствовать. Задачей свидетеля в данном случае является не столько подробно и полно ответить на задаваемые ему вопросы, сколько показать, что он действительно обладает сведениями, непосредственно касающимися  существа дела и при этом не затрагивающими вопросы допустимости доказательств. 

Допрос без присяжных — любопытная форма допроса, характерная исключительно для суда с присяжными (уж, извините за каламбур). Самое удивительно, что допрос без присяжных или «преддопрос» бывает ценен и для стороны защиты. Нужен он для обсуждения каких-то процессуальных вопросов. Так, иногда приходится пользоваться этой формой допроса для того, чтобы зафиксировать в протоколе судебного заседания факт того, что тот или иной свидетель обладает конкретными сведениями, относящимися к существу дела. В дальнейшем на основе этих показаний можно либо ходатайствовать о допросе этого свидетеля с присяжными, либо, в случае отказа, ссылаться на эти показания в апелляционной жалобе в обоснование заявления об ограничении стороны защиты в предоставлении доказательств. Из этой же серии, кстати, и подача ходатайств с приложением объяснений требуемого свидетеля.

Ограничения в праве пользоваться личными записями и документами. Еще один привет из параллельной правовой реальности. Если б сам с ним не сталкивался, в этот список не включил бы как очевидно нереальный… но, к сожалению, сталкивался.

Ограничение в праве демонстрации свидетелю каких- либо доказательств. Тоже известный и широко практикуемый прием. Еще один пример судейской софистики. Судья запрещает говорить свидетелю о каких-то документах или предметах на том основании, что «мы их еще не изучали», зато, когда защита поднимет вопрос об их изучении, заявит в дальнейшем, что нет оснований их изучать. Странная позиция, поскольку, если это доказательство не будет фигурировать в показаниях, то какие тогда  основания его изучать? Еще один судейский мотив отказать в предъявлении доказательства- заявить, что свидетель допрашивается в рамках представления доказательств стороной обвинения а она о демонстрации доказательства не ходатайствовала. Ну, или еще вариант: «Сейчас у нас идет допрос свидетеля, а не предъявление вещественных доказательств. Вот после окончания допроса и будете предъявлять».

Подыгрывание обвинению и избирательная «внимательность». Можете быть уверены, все выше и нижеперечисленные приемы саботажа «чудесным образом» будут применяться к стороне защиты и миновать сторону обвинения. Большинство судей почему-то «не слышат» наводящих вопросов и комментариев ответов со стороны обвинения, хотя до этого прекрасно слышали все это в вопросах стороны защиты.

Детализация показаний и повторные вопросы. Вроде бы вполне законный метод выявления неискренности в показаниях свидетеля. Однако в суде присяжных он становится серьезной «дубиной» в руках обвинения, приобретая новые черты и грани. Неоднократное повторение одного и того же вопроса в разных редакциях (позволяет создать мнимые противоречия либо вынудить свидетеля произнести ответ так, как нужно прокурору).

Свидетель защиты должен быть готов к максимальной детализации его показаний со стороны прокурора и судьи. Порой, эта детализация принимает совершенно неприличные формы, когда тема допроса уходит далеко в сторону не только от предъявленного обвинения, но и от существа дела в целом. Свидетель должен быть готов к этому и терпеливо отвечать на все эти изыски стороны обвинения. Одним из самых экстремальных способов уйти от этой детализации является отказ от дачи ответа на вопрос с использованием ст. 51 Конституции РФ. Однако этот маневр должен быть досконально продуман и реализован. Присяжные должны понять, что свидетель отказывается отвечать на вопросы прокурора или судьи не потому, что он реально опасается, что его показания будут использованы против него самого или его близких, а именно в качестве протеста против очевидно бессмысленных и утомительных вопросов обвинения.

На попытки обвинения или судьи задавать подсудимому повторяющиеся вопросы, «выведения его на чистую воду» путем шизофренической детализации показаний,  можно порекомендовать ему после дачи двух-трех ответов обратить вопрошающего к протоколу судебного заседания и в нем посмотреть, как именно ответил на этот вопрос он ранее.

Так же не следует стесняться селективного подхода к ответам на вопросы суда и обвинения. Подсудимый в силу своего статуса вполне может это себе позволить. То есть в ходе допроса, подсудимый сам решат, на какие вопросы ему имеет смысл ответить а на какие (прежде всего провокационные)- нет.  При этом как-то раз пришлось воспользоваться любимой судейской тактикой. Отказываясь отвечать на очередной вопрос председательствующего,  подсудимый мотивировал свой отказ тем, что вопрос судьи выходит за рамки предъявленного обвинения или призван оказать на присяжных недопустимое воздействие. Ох, как приятно было после этого посмотреть на реакцию председательствующего… Причем это самое удовольствие получил не только я и подсудимый, но и присяжные заседатели, участвовавшие в этом процессе. Для них-то к тому времени вся «непредвзятость» председательствующего уже давно стала понятна. 

Да, детализацию показаний может использовать и сторона защиты, однако, это сопряжено с известными трудностями. Прежде всего, с сопротивлением такой форме допроса со стороны председательствующего

Кстати, справедливости ради следует сказать, что иногда запреты председательствующего идут только на пользу стороне защиты, поскольку, протестуя против них, у защиты (при должном уровне импровизации) появляется неплохой шанс донести до присяжных гораздо больше информации и гораздо более ценной, чем та, которую бы они почерпнули из ответа допрашиваемого.

Еще один эффект от легких препирательств с судьей- привлечение внимания присяжных. Как говорил мне один из присяжных: «Как только судья заявляет: «Присяжные, не принимайте это во внимание», значит, надо проснуться и послушать, потому что что-то интересное происходит».

Тенденциозные вопросы. Приходилось встречать в практике суда и обвинения и более тонкие приемы получения нужных ответов от свидетеля. К ним, прежде всего, относятся тенденциозные вопросы, то есть вопросы, направленные на акцентуацию внимания присяжных на выгодных для обвинения моментах.

В частности, в одном из процессов свидетель в ходе допроса давал показания в пользу подсудимого. Судья задал вопрос: « Вы знакомы с кем-то из родственников подсудимого?» Свидетель честно ответил, что знаком с его матерью. На этом судья вопросы задавать прекратил. Прекрасно понимая, к чему это было сделано, защита продолжила задавать вопросы:

— А мать подсудимого просила Вас изменить показания или как-то иным путем помочь сыну?

— А если бы такая просьба была, Вы бы ее выполнили бы?

— Желаете ли Вы, чтобы подсудимый избежал заслуженного наказания, если он действительно совершил преступление?

Естественно, что защитой были получены отрицательные ответы на все указанные вопросы, в результате чего  эффект «нужного» обвинению ответа был сведен к нулю. Однако далеко не всегда удается вовремя заметить такие вопросы и оперативно придумать против них «противоядие».

Да, кстати, описываемый прием постановки тенденциозных вопросов, прекрасно работает и в обратную сторону, так что имеет смысл его запомнить.

Форсированный темп допроса. Еще один излюбленный прием обвинения (и судьи) – использование форсированного темпа допроса с постоянной сменой темы вопросов. Это здорово сбивает с толку неподготовленного человека, вынуждает его делать ошибки и допускать неточности. Даже если свидетель честнейший человек и говорит только правду, даже в этом случае его могут просто напросто сбить с мысли, заставить заикаться, и т.п. Более того, это вынуждает допрашиваемого выдавать первые пришедшие в голову (и далеко не самые удачные) формулировки своих ответов.

Форсированный темп допроса, да еще вкупе с наведенной председательствующим нервозностью (вплоть до придирок к свидетелю «не так стоишь, не так глядишь») опасен еще и тем, что позволяет реализовывать совершенно софистские и демагогические приемы, связанные с подменой понятий, игрой со смыслом, неоднозначности формулировок и т.п.

Присмотритесь к председательствующему. Если описанный прием им практикуется, готовьте свидетеля к нему и морально и фактически. Соответственно, допрашиваемый должен иметь хотя бы начальный навык по поиску в заданных ему вопросах двойных смыслов, подбору необходимых терминов и выражений, уметь менять темп допроса, переводя его с форсированного режима на нормальный темп и т.п. Дайте свидетелю несколько вариантов действий в таких ситуациях, отработайте их применение до автоматизма. Например, неплохо себя зарекомендовали реплики:

— Ваша честь, Вы задаете вопросы слишком быстро, я еще не ответил до конца на ваш предыдущий вопрос. Надо ли мне на него отвечать, или Вы его снимаете?

— Ваша честь, Вы спрашиваете меня об  обстоятельствах, которые имели место достаточно давно, мне необходимо некоторое время чтобы вспомнить их в деталях и сообщить Вам, не допустив невольных ошибок.

— Ваша есть, не могли бы Вы повторить вопрос, я несколько глуховат.

— Ваша честь, я не понял Вашего предыдущего вопроса, что конкретно Вы имели ввиду, утверждая в нем, что …?

И т.п.

Свидетелю не следует бояться уточнять позицию судьи по тому или иному вопросу. Например, судья задает вопрос не дождавшись окончания ответа на предыдущий:

— Могу ли я продолжить ответ на предыдущий вопрос, я еще не все сказал? 

— Нет? Вы сняли предыдущий вопрос?

— Не сняли? Вы запрещаете мне на него отвечать? Если нет, я бы хотел продолжить, поскольку частичный ответ на него будет не правильно понят и введет стороны в заблуждение.

Еще один излюбленный прием председательствующих, строго-настрого запрещенный защите и милостиво дозволяемый себе любимому. Допрашиваемому задается серия вопросов, направленных на выяснение какого-либо обстоятельства, при этом даваемые им ответы игнорируются ровно до того случая, пока не будучи окончательно сбитым с толку он не озвучивает нужного обвинению варианта. В этом случае допрашиваемый должен четко понимать, о чем именно его спрашивают и не стесняться давать на повторные вопросы один и тот же ответ:

— Свидетель, какого цвета была шапка на потерпевшем?

— Зеленая.

— Вы уверены?

— Да

— Вы могли перепутать ее цвет?

— Нет.

— Может быть, освещение было недостаточным?

— Достаточным для того, чтобы разглядеть цвет шапки.

 Сюда же относится и гипертрофированная детализация показаний:

— Свидетель, когда произошли описываемые события?

— В конце лета 2003 года

— В конце- это когда именно, в каком месяце?

— Не помню, в каком месяце, помню, что это было в конце лета.

— Конец лета в вашем понимании -это август, или июль, или июнь?

— Я не помню месяца, у меня в памяти отложилось только то, что это был конец лета.

— Это могло быть, например, в июле?

— Это было в конце лета 2003 года.

Полагаю, из перечисленного становится ясно, что, приглашая в суд с участием присяжных заседателей свидетеля защиты, не следует пренебрегать его предварительным инструктажем. В данном случае речь идет не о том, что говорить (это каждый из вас решит самостоятельно в зависимости от обстоятельств дела), а о том, как говорить и как реагировать на те или иные «милые шуточки» суда и обвинения. Я обычно инструктирую свидетелей в том числе по следующим пунктам:

— Свидетель должен понимать, что любые выкрики и паясничание прокурора не имеют к нему никакого отношения и не являются препятствием для дачи показаний, пока вопрос не будет