Вопросный лист в суде присяжных 2

часть 2
(начало)

Объединение в одном вопросе нескольких подсудимых.

В вопросных листах, составленных по делам с большим количеством подсудимых, систематически возникает проблема, когда формулируемый судом вопрос охватывает сразу несколько соучастников преступления. Соответственно, в случаях когда один или несколько соучастников-подсудимых отрицают свою причастность к конкретному деянию, вопросный лист превращается для них в своего рода капкан. То есть, расписывая деяние и причастность к деянию нескольких подсудимых, судья вынужден (будем считать, что он сам от этого не в восторге) упоминать каждого из подсудимых неоднократно, указывая на совершенные им действия.

В итоге вопрос встающий перед присяжными оказывается весьма хитроумным переплетением фамилий подсудимых и приписываемых им действий, в которых далеко не сразу разберется и опытный юрист. В результате, если присяжные придут к мнению о недоказанности соучастия в деянии кого либо из подсудимых, им предстоит кропотливая и трудная работа по нахождению и выписыванию всех цитат с упоминанием этого подсудимого (а именно путем дословного указания какое либо утверждение вопросного листа признается недоказанным). При этом делать это надо таким образом, что бы в результате в вопросном листе не возникли противоречия. Можете себе представить насколько это титаническая работа, а если вы представить все таки не можете, приведу конкретный пример из реально существовавшего вопросного листа:
Вопрос 1. Доказано ли, что имело место следующее деяние: 11 октября 1997 года примерно в 13 часов около корпуса №4 дома №4 по ул. Сущинского (…) по автомобилю марки «ВАЗ-2110» государственный регистрационный знак А(…) регион под управлением Ю.Р.В., в котором также находились Л.Е.В., Г.Р.Х. и Ч.В.В., было произведено не менее одиннадцати выстрелов из автомата «Калашникова» калибра 7,62 мм и не менее трех выстрелов из пистолета «ПМ» калибра 9 мм. В результате этого ЮР.В. были причинены: (…). Смерть Ю.Р.В., Л.Е.В., Г.Р.Х. и Ч.В.В. не наступила, поскольку им удалось скрыться с места происшествия?

Вопрос 2. Если на 1-й вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что описанное в нем деяние совершил Ш. в составе созданной им совместно с другим лицом не позднее 11 октября 1997 года и им руководимой устойчивой и сплоченной группы людей, имевшей цель совершение нападений и лишение жизни участников аналогичных противоборствующих групп, действовавших на территории (…), для последующего взятия под свой криминальный контроль коммерческих объектов (…), контролировавшихся этими группами, а также для лишения жизни иных лиц, препятствующих осуществлению противоправной деятельности участников указанной группы. Не позднее 11 октября 1997 года в (…) Ш. при личной встрече дал указание участнику группы О. совместно с другим членом группы Б. провести слежку за участником противоборствующей группы Ю.Р.В., совершить на него нападение и лишить его жизни, а также лишить жизни лиц, его охранявших. При нападении Ш. в поручил О. использовать переданные им до 11 октября 1997 года в (…) О. исправные и пригодные для стрельбы: автомат «Калашникова» калибра 7,62 мм, не менее 30 боевых патронов к нему, и пистолет «ПМ» калибра 9 мм, не менее 8 боевых патронов к нему. При этом Ш. понимал, что при нападении будут подвергаться опасности жизнь иных лиц, проходящих либо проезжавших мимо места совершения нападения?

Вопрос 5. Если на 1-й вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что описанное в нем деяние совершил О. в составе устойчивой и сплоченной группы людей, созданной не позднее 11 октября 1997 года с целью совершения нападений и лишение жизни участников аналогичных противоборствующих групп, действовавших на территории (…) для последующего взятия под свой криминальный контроль коммерческих объектов (...), контролировавшихся этими группами, а также для лишения жизни иных лиц, препятствующих осуществлению противоправной деятельности участников указанной группы. Не позднее 11 октября 1997 года О., согласившись с указаниями Ш. лишить жизни участника противоборствующей группы Ю.Р.В., а также лиц, его охранявших, совместно с Б., передав ему указания Ш. о лишении жизни Юничева и охранявших его лиц, используя при этом переданные ему Ш. до 11 октября 1997 года автомат «Калашникова», не менее 30 боевых патронов к нему, и пистолет «ПМ», не менее 8 боевых патронов к нему, разработали план нападения, распределили роли и осуществили слежку за Ю.Р.В. Выследив Ю.Р.В., 11 октября 1997 года в утреннее время О. и Б. подошли к гаражам, расположенным напротив корпуса № 4 дома № 4 по ул. Сущинского (…), где О., выполняя указания Ш., передал Б. пистолет «ПМ», снаряженный не менее 8 боевыми патронами, оставив себе автомат «Калашникова», снаряженный не менее 30 боевыми патронами. Затем с целью изменения своей внешности наклеил на свое лицо искусственные усы и бороду. Примерно в 13 часов того же дня, увидев автомобиль марки «ВАЗ-2110» государственный регистрационный знак А (…) регион под управлением Ю.Р.В., в котором также находились Л.Е.В., Г.Р.Х. и Ч.В.В., О. с целью лишения жизни указанных лиц произвел в указанный автомобиль из автомата «Калашникова» не менее 11 выстрелов. При этом О. понимал, что подвергает опасности жизнь других людей, проходивших и проезжавших мимо в автотранспорте?

Вопрос 8. Если на 1-й вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что описанное в нем деяние совершил Б. в составе устойчивой и сплоченной группы людей, созданной не позднее 11 октября 1997 года с целью совершения нападений и лишение жизни участников аналогичных противоборствующих групп, действовавших на территории (…), для последующего взятия под свой криминальный контроль коммерческих объектов (…), контролировавшихся этими группами, а также для лишения жизни иных лиц, препятствующих осуществлению противоправной деятельности участников указанной группы. Не позднее 11 октября 1997 года Б., узнав от О. об указаниях руководителя группы Ш. лишить жизни участника противоборствующей группы Ю.Р.В., а также лиц, его охранявших, дал свое согласие. Затем Б. и О. разработали план нападения, распределили роли и провели слежку за Ю.Р.В… 11 октября 1997 в утреннее время О. и Б. подошли к гаражам, расположенным напротив корпуса № 4 дома № 4 по ул. Сущинского (…), где Б.в получил от О. пистолет «ПМ» с 8 боевыми патронами, ранее переданный ему Шорчевым. Примерно в 13 часов того же дня, увидев автомобиль марки «ВАЗ-2110» государственный регистрационный знак А (…) регион под управлением Ю.Р.В., в котором также находились Л.Е.В., Г.Р.Х. и Ч.В.В., Б. с целью лишения жизни указанных лиц из имевшегося у него пистолета «ПМ» произвел в указанный автомобиль не менее 3 выстрелов. При этом Б. понимал, что подвергает опасности жизнь других людей, проходивших и проезжавших мимо в автотранспорте?
А вот теперь, ознакомившись с этим фрагментом, можете себе представить, как сложно будет присяжным его воспринять и осмыслить. Но это еще не все. Позиция защиты (защищал я как раз подсудимого Ш.) заключалась в том, что событие преступления имело место, но Ш. не имел никакого отношения к его организации. А вот теперь, вообразите себе, какой объем текста следовало переписать присяжным в вопросном листе, что бы признать участие Ш. в этом преступлении недоказанным. Так, присяжным следовало признать недоказанным вопрос №2, а затем скрупулезно и планомерно признать недоказанным (т.е. выписать конкретные цитаты вопросного листа, которые они признают недоказанными) из вопросов о роли О. и Б. Ну а для полноты картины следует отметить, что таких эпизодов в деле было 8 штук!

Впрочем, справедливости ради следует сказать, что присяжные в ходе судебного заседания пришли к выводу о том, что помимо недоказанности участия в преступлении подсудимого Ш., не доказано так же участие подсудимых О. и Б. Но ведь могло быть и по другому. Не оспаривая соучастия О. иБ. присяжные могли прийти в ужас от предстоящего объема работы в отношении подсудимого Ш. и пойти по пути наименьшего сопротивления- признать его виновным.

Казалось бы, что такие формулировки вопросов очевиднейшим образом нарушают требования ст. 339 УПК РФ предписывающей ставить вопрос в отношении каждого подсудимого отдельно. Было бы логично формулировать вопросы, заменив подсудимых Ш.О.и Б. обозначениями «Лицо1», «Лицо2», «Лицо3» с последующей конкретизацией личностей подсудимых в частных вопросах. Таким образом присяжным заседателям достаточно было бы признать, что (например) «Лицо1» не является подсудимым Ш. и т.д. Однако председательствующий в деле не для того, что бы облегчить жизнь присяжным заседателям. Такое предложение защиты принято не было.

Но самое грустное, заключается в том, что эта позиция председательствующего основывалась на судебной практике ВС РФ. Согласно позиции Верховного суда, в вопросе о причастности к преступлению конкретного подсудимого, вполне допустимо указывать фамилии других подсудимых и описывать преступные действия, которые были ими совершены. При этом факт того, что ответ присяжных на вопрос о доказанности будет фактически предопределять доказанность причастности и остальных подсудимых, Верховным судом деликатно «не замечается».

Так в Определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13.04.2005, по делу N 81-о05-26сп, суд согласился с доводами в представлении государственного обвинителя и усмотрел нарушение суда первой инстанции в том, что в вопросе о причастности конкретного подсудимого к инкриминируемому деянию фамилии остальных подсудимых были заменены на термине «другие лица» и изрек:
«Подсудимым предъявлено обвинение в том, что они завладели чужим имуществом с конкретными лицами, а не с другими лицами.»
После чего оправдательный приговор был отменен а дело направлено на новое рассмотрение.

Свое развитие эти юридические изыски получили в Кассационном определении ВС РФ от 24 октября 2013 г. N 56-О13-28сп.
«В соответствии со ст. 339 УПК РФ вопросы были поставлены в отношении каждого подсудимого отдельно. Вместе с тем, необходимо учитывать, что действующий уголовно-процессуальный закон не содержит запрета при формулировании вопросов упоминать действия других лиц в той мере, в какой эти действия охватываются предъявленным обвинением.»
Как видно из указанной цитаты, ВС РФ «не замечает» того факта, что упоминание других лиц, фактически приводит к неоднократному выяснению причастности подсудимых к одним и тем же деяниям, но в разных вопросах вопросного листа.

Еще одно Кассационное определение ВС РФ от 9 февраля 2010 г. N 4-О10-5сп. ВС РФ вновь указывает на законность указания в вопросах в отношении каждого из подсудимых фамилий других осужденных. При этом дополнительно указывает на то, что сторона защиты против таких формулировок не возражала, а присяжные заседатели вправе были исключить из любого вопроса указание на фамилию другого подсудимого и, тем самым, признать его невиновным в совершении преступления. Ну как выглядит это самое «исключение указания на фамилию» мы уже видели на вышеизложенном примере с вопросным листом.

Апелляционное определение ВС РФ от 15 мая 2014 г. N 80-АПУ14-8сп. В данном случае суд вновь объединил во 2 основном вопросе- вопросе о виновности подсудимого как самого подсудимого, так и фамилии соучастников преступления. На доводы апелляционной жалобы защиты о незаконности постановки вопроса в такой форме, ВС РФ возразил:
«Что касается фамилий других осужденных Новикова и Беспалова, то они правильно указаны в основном вопросе N 5 в отношении Эминова, так как он обвинялся в совершении преступлений вместе с ними в составе организованной группы.»
Наиболее же подробно ВС РФ озвучивает свою позицию по данному вопросу в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28.06.2006, дело N 67-о06-36сп. При этом в обосновании своей позиции ВС РФ ссылается на часть 8 ст. 339 УПК РФ требующей постановки вопросов перед присяжными в понятных присяжным заседателям формулировках, которую ВС РФ по факту ставит выше, чем прямое указание на необходимость постановки отдельных вопросов по каждому подсудимому в ч.7 той же ст. 339 УПК РФ
«Так, из протокола судебного заседания одного из уголовных дел следует, что в прениях государственный обвинитель поддержал обвинение В. и Г. в совершении квалифицированного разбойного нападения (группой лиц по предварительному сговору, с применением предмета, используемого в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище) на потерпевших Б. и Б.Н., в ходе которого, выйдя за пределы договоренности, В. убил потерпевших, после чего В. и Г. завладели чужим имуществом. Другие лица по делу не проходят.

Во втором основном вопросе речь идет о доказанности совершения В. вместе с «другим лицом» (не указано, что это он сделал с Г.) определенных действий, поддержанных в прениях государственным обвинителем. Здесь же изложены действия, совершенные «другим лицом». Аналогичная конструкция формулирования вопроса изложена в 5-м вопросе (в нем идет речь о доказанности совершения Г. совместно с другим лицом определенных действий).

Таким образом, суд не поставил на разрешение присяжных заседателей вопрос о доказанности совершения В. вместе с Г. определенных действий. Непонятно, о каком другом лице говорится в вопросном листе (на скамье подсудимых перед присяжными заседателями находились конкретные лица — В. и Г.).

В первом основном вопросе изложено событие преступления. Однако событие сформулировано без учета обвинения В., оно изложено таким образом, что речь идет о доказанности совершения убийства (безмотивного), после чего совершена кража.

Ответы на 2-й и 5-й вопросы содержат (кроме неясностей, на которые указано выше) противоречия.

На 2-й вопрос присяжные заседатели дали отрицательный ответ (не сделав при этом никаких исключений и оговорок). Таким образом, они признали недоказанным совершение «другим лицом» (можно лишь предполагать, что под другим лицом суд имел в виду Г., а вопрос сформулирован в отношении В.) определенных действий. В то же время присяжные заседатели дали утвердительный ответ на 5-й вопрос (в нем речь идет о доказанности совершения Г. и «другим лицом» конкретных действий). Они же изложены и во 2-м вопросе, т.е. присяжные заседатели дали взаимоисключающие ответы»
Чем опасна формулировка вопросов в том виде, который навязывает в данных случаях ВС РФ? Прежде всего тем, что в случае, когда присяжные придут к выводу о том, что один из соучастников причастен к преступлению а другой- нет (или, этим соучастником являлось иное, не привлеченное в качестве подсудимого лицо) исключить такое двойное утверждение из нескольких вопросов вопросного листа будет для присяжных кране сложно. То есть говоря о своей позиции по делу, необходимо заявлять и подчеркивать, что не отрицая и не оспаривая причастности других подсудимых, защита оспаривает участие конкретного подсудимого. Однако ВС РФ такие доводы не убеждают. Вот и в и Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 21.12.2005, дело N 81-о05-91сп мы снова можем прочитать:
«Формулируя вопросный лист, первый основной вопрос председательствующий построил так: «Доказано ли, что потерпевшей были причинены кровоизлияния в мягкие ткани левой височной области, странгуляционная борозда с признаками асфиксии тяжелой степени от сдавливания шеи, два проникающих колото-резаных ранения левой половины грудной клетки с повреждением верхней доли легкого». Последние повреждения привели к острой кровопотере и шоку, от чего потерпевшая скончалась. Таким образом, на разрешение присяжных заседателей не был поставлен (в первом основном вопросе) вопрос о доказанности приведения С.Д. потерпевшей к бессознательному состоянию и коме.

Во втором основном вопросе речь идет о доказанности действий, вмененных в вину С.Д. (без указания действий С.А.). В этом вопросе речь также идет о доказанности совершения деяния, указанного в первом основном вопросе, С.Д. вместе с другим лицом.

Аналогичным образом сформулирован шестой основной вопрос — о доказанности совершения С.А. конкретных действий. Здесь же идет речь о доказанности совершения деяния С.А. с другим лицом. На второй основной вопрос присяжные заседатели дали утвердительный ответ, а на шестой — отрицательный. Дав утвердительный ответ (без каких-либо исключений), они признали доказанным совершение деяния.

Из вопросов и ответов на них следует, что на разрешение присяжных заседателей не были поставлены вопросы о доказанности совершения С.Д. и С.А. деяния, поддержанного государственным обвинителем в судебных прениях.

С.Д. и С.А. предъявлено обвинение в том, что они вдвоем совершили убийство. Каждому из них не предъявлялось обвинение в совершении убийства (как это сформулировано в вопросах) с другим лицом. В обвинении речь идет не о других лицах, а о конкретных подсудимых. Фактические обстоятельства, связанные с убийством, которые изложены во 2-м и 6-м основных вопросах, не соответствуют поддерживаемому государственным обвинителем обвинению.

Вердикт является противоречивым и неясным. Присяжные заседатели признали доказанным совершение деяния, а также совершение С.Д. конкретных действий: повалил потерпевшую на пол и завязал на ее шее шарф с наступлением определенных последствий. В то же время присяжные заседатели признали недоказанным нанесение С.А. двух ударов ножом в область грудной клетки потерпевшей. Однако, отвечая на первый основной вопрос (о доказанности деяния), присяжные заседатели признали факт нанесения двух ножевых ранений грудной клетки потерпевшей.
Нарушением- же, ВС РФ считает только буквальное объединение нескольких подсудимых в одном единственном вопросе о виновности вместе, что следует, в частности, из Кассационного определения от 7 апреля 2011 г. N 70-011-2сп или Кассационного определения от 18 марта 2013 г. N 35-О13-9сп. Аналогичное нарушение- объединение в одном вопросе о причастности к преступлению всех подсудимых ВС РФ отметил и в Определении ВС 28.04.2003, N 8-о03-17. Аналогично и в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19.12.2006, дело N 51-о06-57сп указано, что из приобщенного вопросного листа после основного вопроса N 1 о доказанности деяния председательствующий вопреки требованиям ст. 339 УПК РФ вопрос N 2 о доказанности совершения деяния поставил не в отношении каждого подсудимого персонально, а в отношении обоих.

Постановка вопросов при идеальной совокупности преступлений.

Многоэпизодные дела с большим количеством подсудимых для суда присяжных не исключение а скорее правило. В связи с этим, одним из камней преткновения при постановке вопросов в вопросном листе, является вопрос-по каким признакам следует членить обвинение на отдельные группы вопросов?

Не вдаваясь в теоретические рассуждения, сразу сошлюсь на судебную практику. Позиция ВС РФ заключается в том, что вопрос в вопросном листе ставится именно по деянию а не по составам преступлений, поскольку в соответствии со ст. 334 УПК РФ, устанавливают лишь фактическую сторону деяния, юридическая оценка которого дается судьей в приговоре. То есть, если подсудимый бросил гранату в результате взрыва которой был убит потерпевший А, а потерпевший Б получил телесные повреждения средней тяжести, имеет место идеальная совокупность преступлений и в вопросном листе это должно ставиться одним вопросом. Если же подсудимый сначала выстрелил в потерпевшего А причинив ему смерть, а потом в потерпевшего Б причинив ему телесные повреждения, в этом случае вопросов должно быть два.

Позиция ВС РФ о постановке вопросов, сформулирована в Постановлении Пленума ВС от 22 ноября 2005 г.
При идеальной совокупности преступлений, когда одно действие (бездействие) содержит признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, перед присяжными заседателями ставится один вопрос, поскольку они в соответствии с полномочиями, определенными ст. 334 УПК РФ, устанавливают лишь фактическую сторону деяния, юридическая оценка которого дается судьей в приговоре.
В качестве иллюстрации, можно сослаться на Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23.03.2005, дело N 50-о04-82сп, где идеальной совокупностью было признано совершение убийства в ходе разбойного нападения.
«В действиях осужденных усматривается идеальная совокупность преступлений. Законом предусмотрена постановка трех основных вопросов по каждому деянию, а не по каждому составу преступления, на чем настаивает адвокат Любушкин О.А.»
В жалобе, защита настаивала на постановке отдельных основных вопросов по каждому составу. В итоге, со ссылкой на то, что законом предусмотрена постановка трех основных вопросов по каждому деянию, а не по каждому составу преступления, в удовлетворении жалобе защиты отказал.

Идеальная совокупность (и как результат необходимость постановки одного вопроса) была усмотрена ВС РФ в еще одном деле об убийстве и грабеже. В Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 21.11.2006, дело N 56-о06-46сп указано:
«Таким образом, учитывая, что в данном случае разбой и убийство образуют идеальную совокупность преступлений, судьей правильно поставлен один вопрос о совершении деяния, квалифицируемого по двум статьям Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.»
Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18.01.2010, дело N 5-о09-272сп усмотрена идеальная совокупность взятки и превышения должностных полномочий:
«Вопреки доводам в жалобах осужденного Довгия, адвоката Баграева Ю.М., председательствующий правильно в вопросах N 1, 2, 3 указал обстоятельства обвинения, служившие основанием для квалификации действий, как взятки и как превышение должностных полномочий, поскольку эти обстоятельства являлись едиными действиями Довгия направленными на получение взятки. Данные действия председательствующего соответствовали требованиям ч. 1 ст. 339 УПК РФ, согласно которой вопрос ставится по деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый. Отдельных вопросов по получению взятки и по превышению должностных полномочий в данном конкретном случае не требовалось.»
Еще один пример постановки вопроса при наличии идеальной совокупности дает Апелляционное определение ВС РФ от 15 мая 2014 г. N 80-АПУ14-8сп. В данном случае в один вопрос были объединены действия подсудимых направленных на контрабанду и сбыт наркотического вещества.
«Из предъявленного обвинения следует, что осужденные Новиков, Эминов и Беспалов обвинялись в совершении в составе организованной группы покушения на незаконный сбыт на территории области гашиша приобретаемого по организованному ими каналу поставки с территории Республики. Поэтому председательствующий правильно поставил основной вопрос N 1 о доказанности или недоказанности данного деяния,»
Выше рассмотрены случаи, когда вопросы были сформулированы судом с соблюдением требований ст. 339 УПК РФ, однако имеются и примеры обратного, когда в одном вопросе судом объединяются деяния не образующие идеальной совокупности преступлении. Указанное нарушение признается ВС РФ в качестве достаточного основания отмены приговора постановленного на основании вердикта присяжных заседателей. Примером этого может быть Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 24.04.2008, дело N 5-о08-74сп.
«По данному делу подсудимые обвинялись в совершении в разное время различных преступлений: С. — в двух преступлениях, П., В., З. и У. — в трех преступлениях, а Ш. — в четырех преступлениях.

В судебном заседании при обсуждении проекта вопросного листа стороны, в том числе и государственные обвинители, в соответствии с ч.2 ст. 338 УПК РФ высказали свои замечания, указав, что подсудимые обвиняются в совершении в различное время нескольких преступлений, предусмотренных разными главами и статьями Уголовного кодекса Российской Федерации, и просили в соответствии с ч. 1 ст. 339 УПК РФ поставить в вопросном листе по каждому деянию три основных вопроса.

Однако председательствующий судья в нарушение этой нормы Кодекса объединил два первых основных вопроса по всем деяниям — незаконному прослушиванию телефонных переговоров, злоупотреблению должностными полномочиями, получению взятки — в один вопрос, а в отношении Ш. в один вопрос вошло и обвинение в должностном подлоге.

Такие нарушения уголовно-процессуального закона повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов и ответов на них.»
Кассационным определением ВС РФ от 26 февраля 2013 г. N 49-О12-79СП отменен обвинительный приговор именно на том основании, что Вопреки требованиям ст. 339 УПК РФ перед присяжными заседателями в вопросе N 1 о том, доказано ли, что деяние имело место, был поставлен вопрос о доказанности событий по всем трем преступлениям — похищению, разбойному нападению и убийству. При таких обстоятельствах доводы осужденных и их адвокатов о том, что постановка вопросов с нарушением положений уголовно-процессуального закона фактически лишила присяжных заседателей возможности правильно оценить существо дела и должным образом выполнить возложенные на них обязанности и реализовать права при вынесении вердикта, являются обоснованными

Объединение в одном вопросе разнородных деяний влечет за собой не только формальное нарушение закона, но и в ряде случаев приводит к вынесению присяжными заседателями противоречивого вердикта. В частности можно сослаться на Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 10.07.2008, дело N 19-О08-24СПМВ. Так, согласно обвинения подсудимые причинили смерть потерпевшему после чего завладели принадлежащими ему деньгами. В вопросном листе судом были поставлены два вопроса №1 И №5) в следующем виде:
«Доказано ли, что 19 мая 2007 г. за селом Александровским Ставропольского края С.М. ударили ладонью руки в область шеи, а затем рывком с поворотом его головы в сторону причинили вывих шейного отдела позвоночника с травмой спинного мозга, перелом хрящей гортани, а В. так же сильно ударили кулаком в горло, чем причинили перелом хрящей гортани, после чего забрали у них 46500 рублей?» На этот вопрос коллегия присяжных заседателей дала отрицательный ответ, заключив, что событие, описанное в нем, не доказано.

«Доказано ли, что 19 мая 2007 г. С.М. и В. за селом Александровским Ставропольского края были лишены жизни с изъятием у них 46500 рублей?» Коллегия присяжных заседателей ответила «Да, доказано», заключив, что данные события имели место.
Суд первой инстанции несмотря на очевидную противоречивость вердикта внимания на это не обратил, вынес приговор который в дальнейшем и был по этим основаниям отменен ВС РФ.

Постановка вопросов при продолжаемых преступлениях.

Определившись с идеальной совокупностью преступлений, следует разобраться с постановкой вопросов по продолжаемым преступлениям. ВС РФ допускает постановку одного основного вопроса по одинаковым инкриминируемым эпизодам. В этом случае можно привести пример из Определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27.12.2006, дело N 42-о06-18сп на представление государственного обвинителя:
«Органами предварительного следствия С. было предъявлено обвинение в вынесении четырех заведомо неправосудных судебных актов, т.е. в совершении одного преступления, предусмотренного частью 1 ст. 305 УК РФ. Поэтому председательствующим в вопросном листе перед присяжными заседателями первым был поставлен вопрос: «Доказано ли, что судья Арбитражного суда Республики Калмыкия С., осуществляя правосудие, в г. Элисте Республики Калмыкия вынесла заведомо для нее не соответствующие закону следующие судебные акты...» Далее содержалось четыре подпункта — «а», «б», «в», «г», соответствующих каждому из предъявленных судье четырех эпизодов обвинения. Такая постановка вопросов не противоречит и части 2 ст. 339 УПК РФ, поскольку в вопросном листе возможна также постановка одного основного вопроса о виновности подсудимого, являющегося соединением вопросов, указанных в части 1 данной статьи. Поэтому утверждение в представлении о том, что предложенная судом формулировка первого вопроса лишила присяжных заседателей возможности высказать свою позицию по каждому эпизоду предъявленного С. обвинения, также следует признать неубедительным.»Вопросный лист в суде присяжных (1)
Вопросный лист в суде присяжных (2)
Вопросный лист в суде присяжных (3)
Вопросный лист в суде присяжных (4)
Вопросный лист в суде присяжных (5)