Найти юриста / адвоката / эксперта
В журнале «Уголовный процесс» (№5, май 2019) прочел интервью c заместителем Председателя Верховного Суда РФ, председателем Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ Давыдовым В.А. под заголовком «Процесс формирования кассационных судов близится к завершению».
Во вступительной части интервью привлекли внимание указанные им сведения о том, что в 2018 году было оправдано 2087 лиц, в отношении 1722 лиц дела прекращены по реабилитирующим основаниям. Таким образом, право на полную реабилитацию обрели 3809 лиц, или примерно 0,5% от числа всех лиц, в отношении которых судами рассмотрены дела, или 1,4% от числа лиц, уголовные дела в отношении которых были рассмотрены в общем порядке с исследованием доказательств (250 тыс.дел в отношении 280 тыс. лиц). Эти цифры – добавил интервьюируемый – сопоставимы с аналогичными показателями в зарубежных странах со смешанным типом уголовного процесса, например в Германии.
Порылся в сети интернет, действительно, во многих публикациях указывается на низкий процент оправдательных приговоров не только в Германии (0,9%), но и в других странах, в том числе и европейских: Португалия – 0,6%, Чехия – 0,3%, Бельгия – 0,3%, Венгрия – 0,2% (информация за 2017 год).
«Неужели — мелькнула мысль – понапрасну все эти разговоры об обвинительном уклоне наших судов?!».
Я уже собрался было утвердиться в данном мнении, но тут случайно наткнулся на статью Марии Шклярук, научного сотрудника Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге «Траектория уголовного дела в Германии: оправдательный уклон?» (Санкт-Петербург 2017), которая удержала меня от опрометчивого шага.
В статье анализируются статистические данные по Германии преимущественно за 2014 – 2016 года, которые, полагаю, кардинально не изменились к настоящему времени, как и данные по оправдательным приговорам в России.
Автор указывает, что обычным упреком для российского уголовного процесса является «обвинительный уклон» — низкий процент оправдательных приговоров, однако в такой логике «обвинительный уклон» может быть приписан и немецкой системе уголовного преследования, где доля оправданий около 4%. Но при обращений к статистике досудебной стадии видно, что в России не более 2% подозреваемых отсеивается на досудебной стадии, в то время как в Германии не меньше 40%.
В Германии прокуратура обязана прекратить расследование, если в ходе дознания начальное подозрение (о событии преступления или в отношении лица) не подтвердилось или не удалось собрать достаточно доказательств виновности подозреваемого. И прокуратура может прекратить расследование уголовного проступка исходя из принципа целесообразности, когда минимальный размер наказания составляет меньше 1 года лишения свободы или штраф.
У нас, как Вы знаете, с 2007 года прокуратура лишена права прекращать поступившее с обвинительным заключением уголовное дело либо уголовное преследование в отношении отдельных обвиняемых полностью или частично.
В 2014 году прокуроры Германии направили в суд 1/5 всех завершенных расследовании (около 1 млн. дел из 4,6 млн.), направление дел в суд с обвинением не является главным итогом их работы. Приведены интересные результаты опроса прокуроров – прокуроры ориентируются на некоторый средний итог общей работы – 70% прекращений, 30% в суд. При этом прокуроры, которые прекращают 90% расследований или направляют более половины дел в суд, не задерживаются долго в прокуратуре.
Система уголовной юстиции в Германии, указывает автор, функционирует в виде своеобразной системы фильтров, порождающей «эффект воронки» или «истощения», каждый из фильтров успешно делает свою работу – примерно половину дел полиция не передает в прокуратуру, примерно 70% прокуратура не направляет в суд, и наконец, 21,6 % подсудимых не было приговорено к наказанию.
А как у нас? В 2014 году на стадии предварительного следствия было прекращено 2,2% уголовных дел. Из них 0,27% — в связи с отсутствием вины привлекаемого лица, остальные – по причине примирения сторон или деятельного раскаяния.
Вряд ли ситуация в настоящее время существенно изменилась. Опять же в сети интернет прочел, что подводя итоги работы органов предварительного следствия МВД России в первом полугодии 2018 года заместитель МВД России – начальник следственного департамента на совещании среди позитивных результатов отметил снижение количества прекращенных уголовных дел.
Подразделения дознания МВД России за аналогичный период также «похвалились» тем, что на 20,6% сократилось количество лиц, в отношении которых производство прекращено по реабилитирующим основаниям на стадии дознания.
То есть наши «фильтры» если и существуют, то «эффект воронки» явно не порождают, а вся система напоминает сплошную сливную трубу.
Согласитесь, уже по иному смотришь на упомянутые интервьюируемым 0,5% оправдательных приговоров и его сопоставление с аналогичными показателями в зарубежных странах….
Во вступительной части интервью заместитель Председателя Верховного Суда РФ указав, что за 2018 год в отношении 191 тыс.лиц уголовные дела были прекращены по нереабилитирующим основаниям посетовал, что в суды продолжают поступать значительное количество уголовных дел, которые могли и должны были быть прекращены на предварительном следствии.
Но разве следователи и дознаватели будут прислушиваться к председателю Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ, если они и адвокатов не слушаются?
Уважаемый Ильдар Салихьянович, спасибо за интересный анализ и сравнение эффективности систем уголовного преследования! Действительно, подходы совершенно разные, и статистика соответственно тоже.
Уважаемый Иван Николаевич, спасибо за столь высокую оценку!
Уважаемый Ильдар Салихьянович, у нас есть еще один фильтр — доследственная проверка, по результатам которой может быть вынесено постановление об отказе в ВУД. А как с этим обстоит в Германии?
Уважаемый Фаниль Рафисович, справедливый вопрос (Y) Мощнейший первичный фильтр, пролезать через который порой — занятие на несколько лет. Это при наличии упорства. При его отсутствии фильтр может оказаться бетонной плитой(headbang)
Уважаемый Фаниль Рафисович, спасибо за внимание! Видимо в Германии материалы, по которым не было возбуждено уголовное дело, и входят в категорию дел, не переданных полицией в прокуратуру.
Уважаемый Ильдар Салихьянович, уголовное судопроизводство, это только часть государственной политики.
Германии нужны зажиточные граждане, которые делятся с государством частью своих доходов.
В России нужны запуганные холопы, которые не мешают воровать боярам.
Сейчас, слава Богу, бояре друг-другу бороды и горло рвут — корыто усохло, на всех уже не хватает.
Уважаемый Андрей Борисович, похоже, что бояре, в стремлении запугать холопов, создали адскую машину, которая стала пожирать создателей...
Уважаемый Ильдар Салихьянович, так всегда с адскими машинами. Особенно, когда основное сырьё стало настолько истощённым, что и жрать нечего.
Уважаемый Ильдар Салихьянович, все по незабвенному Г.Климову)
Уважаемый Ильдар Салихьянович, справедливо отмечено, что сам по себе процент оправдательных приговоров — ни о чем не говорящая цифра (я уже тоже сподобился написать об этом большую статью, на днях опубликую). Чтобы хотя бы юристы не говорили глупостей о качестве правосудия, глядя только на эту цифру.
Во всем остальном — да, надо разбираться в деталях.
Уважаемый Олег Витальевич, особенно смешно, когда юристы (ладно уж не юристы — им простительно) сравнивают нашу статистику оправдательных приговоров с аналогичным показателем стран с англо-саксонской системой права :D
Уважаемый Фаниль Рафисович, да, это тест на дилетанта.
Уважаемый Олег Витальевич, спасибо за внимание! Конечно же, ссылку высокопоставленных и не очень судейских и прокурорских чиновников на «процент оправдательных приговоров» встречаю не в первый раз, они поклоняются ему, словно древние какому-нибудь «фетишу».
Уважаемый Ильдар Салихьянович, сложный вопрос. Любую работу надо как-то оценивать. Для оценки придумываются какие-то нормативы (статистические показатели). Укладываешься в норматив — живешь дальше, не укладываешься — голова с плеч. Я хорошо помню занесенный над моей головой топор в период службы в прокуратуре, очень стимулирует.
А если не эти нормативы, то как оценивать работу? Хотя любая статистика — это весьма лукавая цифра... наверное. Не знаю, не специалист.
Уважаемый Олег Витальевич, это из той же примерно «оперы», когда Егорова О.А. в своем нашумевшем интервью, сравнивая проценты оправдательных приговоров в судах присяжных и по обычной процедуре, пришла к выводу о плохом качестве следствия.
Бастрыкин, помниться, по следам ее высказываний бросился свои «кадры» чихвостить.
А у меня тогда примерно такая оценка возникла — если суд не утруждает себя надлежащей оценкой работы следствия и бездумно «подмахивает» дословно скопированное обвинительное, оформляя его постановлением или приговором, откуда, позвольте поинтересоваться, у следствия будет стимул к улучшению качества своей работы, если «и так сойдет»?
Уважаемый Сергей Валерьевич, в нашей реальности (а не в сферическом правосудии в вакууме) лично я Егоровой благодарен уже за это. Что хоть иногда хоть в каких-то судах хоть по каким-то статьям суд начинает артачиться и делать нечно, что заставляет, по Вашим словам, Бастрыкина «чихвостить свои кадры». Мое дело в эту кампанию попало, и это было приятно — рядом со мной промелькнул призрак Правосудия. Хоть так :).
Уважаемый Олег Витальевич, а как бы начать священную охоту на этого призрака? Где он бродит?
Уважаемый Владислав Александрович, призраки неуловимы. Но можно создать комфортные условия, в которых они приживаются.
Уважаемый Ильдар Салихьянович, помню, в журнале «Новый мир» за 1987 год была статья «Лукавая цифра» о возможности манипуляции статистическими данными в области отраслевого планирования народного.
В современной судебной статистике методы манипулирования цифрами куда более совершенны, чем во времена СССР.
Но это — следствие. Причина кроется в том — каким целям служат правоохранительная и судебные системы. То, что не охране прав и интересов граждан, полагаю, никому доказывать не нужно.
Уважаемый Андрей Юрьевич,
Поставил+.
Грустно становится, когда иногда видишь по ТВ (я-то смотрю только прямые репортажи, а вот субъект семейного права смотрит всё подряд) такое (ссылка внизу) — так и хочется спросить:
от КОГО???
От Президента Российской Федерации?
-НЕ ВЕРЮ. Вы давно стали его подчинёнными. Хотя должны по своей правовой природе подчиняться тому органу госвласти, который принимает ФЗ.
Или от других граждан?
-Так для этого есть адвокаты и юристы. Хотя ФЗ позволяет и вам.
Очень напоминает протянутую руку госканалов ТФ относительно помощи детям. Переквалифицировались КАК-БЫ из госструктуры в благотворительную общественную организацию.
https://www.youtube.com/watch?v=JwXDILYaSuQ
Уважаемый Ильдар Салихьянович, вопросительное название Вашей публикации («Можно ли сравнивать количество приговоров...») позволяет дать четкий ответ: «Да, можно».
↓ Читать полностью ↓
Сущность в другом: «Нужно ли сравнивать? Есть ли смысл в сопоставлении статистики?».
Ответ простой: «Нет целесообразности в таком сравнении».
Следующий вопрос возникает автоматически: «Что именно мы можем сравнивать в уголовном процессе РФ и Германии (кроме количества обвинительных приговоров)?»
Материала для сравнительного анализа и последующего выявления порочности уголовного процесса РФ предостаточно.
1) Национальный угол. процесс России возник как значительно ухудшенная копия французского процесса в 1864 году и этот уровень качества не превзойден до настоящего времени.
2) В эпоху СССР и РФ российский угол. процесс окончательно превратился в убогий паллиатив, который удалился от ДВУХ господствующих в Европе тенденций (ФРГ и Франция).
3) Угол. процесс РФ ближе к немецкому, чем к французскому аналогу, поэтому сравнивать национальный угол. процесс желательно именно с немецким вариантом.
4) Вариант Франции — это дорого и престижно (премиум), вариант ФРГ — это недорого и относительно эффективно (полицейское дознание под полным контролем прокурора БЕЗ всякой доследственной проверки).
5) Российский процесс можно легко адаптировать под немецкий вариант, но законодатель никак не желает порвать с советским прошлым, недостатки которого сформировались в эпоху Сталина и Хрущева.
6) Нет ничего сложного в том, чтобы убрать (переименовать) следователей, подчинив дознавателей прокурору, который будет руководить расследованием (система СК РФ должна исчезнуть).
7) В России никогда не было следственных судей (даже в царское время), но до октября 1917 года существовали судебные следователи. Хватит врать, нужно устранить всякое упоминание о «следователях» (якобы обладающих самостоятельностью).
8) Есть, правда, один якорь, который убрать непросто — это так называемая "доследственная проверка", неизвестная ни англосаксам, ни франкам, ни арийцам. Такой позор существует только в некоторых странах бывшего СССР.
9) Доследственная проверка — это порождение деспотического государства, поэтому попытки устранить ДП в странах бывшего СССР потерпели неудачу: нужно менять приоритеты государства, чтобы отказаться от ДП.
10) Выводы. Российскому угол. процессу необходимо постоянно сравнивать себя с немецким аналогом, чтобы выявить ущербность УПК РФ. Немецкий угол. процесс — это вариант, подходящий для России (его можно и нужно копировать).
Уважаемый Андрей Павлович, браво..
вот здесь нужно устранить всякое упоминание о «следователях» (якобы обладающих самостоятельностью). хочу сказать, что они и устранили — следователь сторона обвинения и этим все сказано. Перекос равноправия уже на стадии проверки и расследования.
Уважаемый Евгений Александрович, даже ХОРОШИЙ следователь (наверное, такой существует в РФ) является военизированным элементом, над которым нависла вертикаль исполнительной власти.
Иерархия и погоны не сочетаются с независимостью, поэтому военные суды — это средневековое безобразие (такое же, как и российские следователи, которых необходимо переименовать в дознавателей).
Дознаватели и дознание по ВСЕМ угол. делам под тотальным контролем прокурора — это честный вариант.
Уважаемый Андрей Павлович,
Дознаватели и дознание по ВСЕМ угол. делам под тотальным контролем прокурора — это честный вариант.К этому всему бы еще усилить процессуальное положение адвокатов. А то временами создается впечатление, что некоторые должностные лица следственных органов и прокуратуры, да и судьи иногда, считают, что адвокаты существуют, чтобы обслуживать их деятельность в части исполнения обязанностей по соблюдению конституционных и процессуальных прав граждан.
Уважаемый Андрей Павлович, не могу не согласиться с Вами в том, что система СК — мертворожденное дитя. Не думаю, что для кого-то секрет, с какой целью он был создан. Достаточно обратиться к соответствующему закону и из его содержания выяснить, что СК находится в прямом подчинении президенту. Под него же перекроили весь уголовный процесс.
↓ Читать полностью ↓
Еще в 2010 году, когда СК только был образован, мы с коллегами сделали «веерную» рассылку жалоб на одного из следователей регионального СК по линии, собственно, СК и по линии прокуратуры, начиная с региона и заканчивая федеральными структурами. Результатом стало то, что все жалобы по вертикали спустились к одному и тому же должностному лицу — начальнику следственного отделения (!), то есть непосредственному руководителю этого самого следователя, который любезно сообщил нам, что в действиях его подчиненного не усматривается нарушений закона. Выводы сами собой напрашиваются.
Система следственных органов (СК или МВД — не имеет значения!) в уголовно-правовом смысле закольцована сама на себя и потому нежизнеспособна с точки зрения Закона и демократических ценностей и уж ни в коем случае не решает своей главной задачи — защиты прав граждан.
По поводу такого явления как доследственная проверка, не знаю как Вы и коллеги, а я до сих пор не могу понять, на основании какой процессуальной нормы ее проводят участковые инспекторы.
В этой связи вспоминается одна забавная история. Когда я был слушателем-заочником Волгоградского юридического института МВД России, на втором курсе мы пришли на первую лекцию по уголовному праву. Предмет вел начальник кафедры уголовного права профессор Валерий Григорьевич Беляев. Гениальный, на мой взгляд, ученый, но… человек своеобразный! Так вот, он вошел во аудиторию, поприветствовал нас, представился и задал самый первый вопрос, есть ли в аудитории участковые? Ну, естественно, участковые радостно стали выкрикивать с места, что да, нас много, смотрите. А Валерий Григорьевич в ответ вежливо попросил их встать и покинуть аудиторию, поскольку он не считает целесообразным читать уголовное право участковым.
Жестоко, конечно, но я с ним согласен. Уголовное право не должно быть профильным направлением для участковых, у них совсем другие, не менее важные задачи.
Я все время прошу руководителей разного уровня в структурах МВД разъяснить мне бестолковому, почему раньше доследственной проверкой заявлений о преступлениях, предусмотренных ст. 163 УК РФ, занимались оперативные службы по борьбе с организованной преступностью, а теперь участковые. То есть, вместо того, чтобы проводить оперативную работу по заявлениям и раскрывать преступления, они направляются участковым. Зачем?!
Уважаемый Владимир Борисович, доследственная проверка сообщений (далее — ДПС) является порочной независимо от статуса лиц, которые проводят ДПС.
ДПС — это зло, которое необходимо полностью уничтожить. В 30-е (или 40-е — сейчас не вспомню) годы 20-го столетия процедура ДПС возникла в порядке произвола (без всякого закона).
В УПК РСФСР 1960 года ДПС была легализована, однако не нужно забывать, что ДПС — это реализация основного принципа СССР и РФ (принципа практической целесообразности).
ДПС обеспечивает: соблюдение сроков расследования, собирание доказательств виновности без возбуждения УД, без участия адвоката и проч.
ДПС являтся частью стадии возбуждения УД и требует реформирования вместе с возбуждением УД.
Главный вопрос (необходимость угол. преследования) решается на этапе ДПС, в случае положительного ответа возбуждается УД, после чего следователь начинает проталкивать УД в суд.
Уважаемый Андрей Павлович,
↓ Читать полностью ↓
Главный вопрос (необходимость угол. преследования) решается на этапе ДПС, в случае положительного ответа возбуждается УД, после чего следователь начинает проталкивать УД в суд.Вот в этом главное зло современных уголовно-правовых институтов. И состоит оно, продолжая Вашу мысль, если позволите, в том, что доследственная проверка сообщений о преступлениях своим существованием извратила само содержание определения предварительного следствия, где ключевое слово — «предварительное».
Задача предварительного следствия — получив сообщение, содержащее в себе признаки преступления, с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, провести расследование обстоятельств, установить виновных и привлечь их к уголовной ответственности. Если же нет события преступления, нет состава в действиях лица, указанного в сообщении, дело должно быть прекращено, либо приостановлено до установления лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности.
Современное следствие считает, что если дело возбуждено, оно безусловно должно быть направлено в суд с обвинительным актом.
На этой почве развиваются атавизмы, связанные с субъективным восприятием закона должностными лицами. Например, нет лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности, нет безусловных доказательств, субъект какой-нибудь высокопоставленный или состоятельный, а «команды» привлечь его не поступило и т.д. — и должностное лицо любой ценой (включая совершение должностных преступлений) будет стремиться не принять заявление либо отказать в возбуждении дела.
До парадоксов доходит временами! С потерпевшим обращаешься в полицию с заявлением о преступлении, а оперативник потерпевшему вопрос задает: «Чем доказывать будем?» Я бы в свое время такой вопрос задал, еще вчера был бы уволен!
Не принципиально какое будет название — следователь или дознаватель. В одном и Вы, и коллеги выше правы, — закольцованность следствия на себя должна быть исключена. Должен быть возвращен в уголовный процесс жесткий прокурорский надзор и восстановлена процессуальная самостоятельность следователя.
Уважаемый Ильдар Салихьянович, спасибо за разъяснения лукавым чиновникам) то что очевидно всем нам и без цифр, видимо им самим невдомек. Впрочем давно уже создана отдельная система их существования. Невольно вспоминаются лекции по древневосточным деспотиям.
Уважаемый Ильдар Салихьянович, соглашусь с мнением Андрея Юрьевича!
Проблема законности отправления уголовного преследования напрямую зависит от той цели, которую преследует государство. Поэтому при нынешней власти не стоит ожидать каких-либо изменений в сторону соблюдения законности.