Адвокат Владимир Бондарчук: "Я всегда демонстративно включаю диктофон перед началом процесса и прошу внести это в протокол. Это дисциплинирует судей".

Расскажите о вашем пути в адвокатуру 

Изначально я не хотел быть адвокатом, а мечтал быть следователем или судмедэкспертом – раскрывать убийства, осматривать трупы, ловить маньяков. 

Мой подростковый период выпал на 90-ые годы, когда открылись границы, и в нашу страну хлынул поток американских фильмов, среди которых было много триллеров и детективов. 

Больше всего мне запомнился фильм Дэвида Финчера «Семь», где главный герой, детектив, которого исполнял Брэд Питт, целыми днями гонялся за маньяком, а вечером приходил домой уставший, мокрый и пьяный. Я тоже так хотел, мечтал примерить на себя роль блюстителя закона. Эта профессия казалась мне по-настоящему мужской и крайне важной. 

Чтобы не терять два года в армии, после школы я решил поступить в Военный университет Министерства Обороны РФ, на прокурорско-следственный факультет. Совместить, так сказать, полезное с приятным. Как потом я шутил: не хотел тратить на военную службу два года, а в итоге потратил на нее около десяти лет. 

К тому же мне пришлось на время сменить место проживания. По окончании университета меня распределили в республику Хакасию, город Абакан, где я и начал свое становление: вначале в роли следователя, а потом и прокурорского работника – проводил прокурорские проверки, поддерживал государственное обвинение в суде. 

Постепенно я стал осознавать, что не все идет так, как мне этого хотелось. Например, тот, кто, на мой взгляд, не заслуживает наказания, отправляется в колонию, а кто его заслуживает, разгуливает на свободе. При этом у меня нет достаточных полномочий, чтобы изменить ситуацию, так как я вынужден исполнять приказ. И я принял решение перейти на другую сторону баррикад. 

 Произошло это спонтанно. Я по натуре такой человек, что могу в один момент что-то резко поменять в своей жизни. 

Поводом для этого стало принятие в 2002 году Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», когда каждому желающему юристу, соответствующему определенным критериям, предоставили право сдать экзамен на адвоката. И я подумал, а почему бы и нет. 

В 2004 году я подал необходимые документы для сдачи экзамена. Днем продолжал заниматься прокурорской деятельностью, а по ночам готовился к экзамену, который успешно сдал с первой попытки. 

Как сейчас помню, так интересно совпало, что я в один день фотографировался в военной форме на прокурорское удостоверение по случаю присвоения очередного воинского звания «капитан юстиции» и в обычной рубашке на удостоверение адвоката. Оно у меня, кстати, сохранилось до сих пор. 

После этого каждый раз, когда я шел в суд поддерживать государственное обвинение, коллеги мне вслед кричали: «Ты сегодня в качестве кого в суд идешь – прокурора или адвоката?» 

Затем остро встал вопрос увольнения с военной службы, так как по закону я должен был в течение 6 месяцев избрать форму адвокатского образования и сообщить о ней в Адвокатскую палату, иначе у меня прекратился бы статус адвоката. А для этого нужно было срочно увольняться с военной службы. 

До истечения срока контракта оставался один год. Сперва я попытался уволиться по состоянию здоровья, лежал на обследовании в военном госпитале в Новосибирске. Не получилось, диагноз не подтвердился. 

В итоге мне помог мой военный прокурор, который посодействовал, чтобы меня уволили по собственному желанию при наличии уважительных причин. Перед увольнением мне предлагали перевод в московский регион, чтобы продолжить службу, я отказался. 

До сих пор не знаю, правильный ли выбор я тогда сделал. Я был карьеристом, мечтал дослужиться до генеральских лампасов. Но потом понял, что если мне не довелось родиться сыном или внуком генерала, то и ловить в этой системе больше нечего. 

Я сделал свой выбор в пользу адвокатуры. Так как я не снимался с регистрационного учета в Москве, чтобы потянуть время, пока меня увольняют, я подал заявление в Адвокатскую палату Хакасии о том, что я хочу сменить членство на Адвокатскую палату города Москвы, в связи со сменой места жительства. В качестве доказательства приобщил копию своего паспорта с московской пропиской. 

Меня исключили из Адвокатской палаты Хакасии, я взял отпуск, поехал в Москву и подал документы для принятия в московскую палату адвокатов. Меня приняли, и с этого момента у меня опять начали течь 6 месяцев для избрания формы адвокатского образования уже на территории Москвы. За это время я успел уволиться из прокуратуры. 

Таким образом, я на протяжении года был одновременно прокурором и адвокатом, не исполняя при этом своих адвокатских обязанностей. 

Перейти от работы в правоохранительных органах в адвокатуру — это было осознанное или вынужденное решение? Почему? 

Повторюсь, решение было осознанным. Мне захотелось стать более самостоятельным в отстаивании своей правовой позиции, без давления руководства. Кроме того, в связи с принятием нового УПК РФ возникла иллюзия, что у адвокатов появится больше полномочий, и они станут равноправными участниками уголовного процесса. За эту надежду я и ухватился, двигаясь на волне перемен.

Я был молод, жил мечтами. Хотелось попробовать что-то новое и интересное, поэтому я не задумывался над тем, что у меня не будет стабильного ежемесячного заработка.  На этот период я был свободен, не женат, детей не было, соответственно, все пути были открыты передо мной.

К тому же у меня появилась перспектива вернуться домой. В перспективе работа в военной прокуратуре не давала определённости. Меня могли отправить служить ещё дальше по стране, в другие регионы и без согласования со мной. У меня же было логичное желание вернуться домой, в Москву.

Я родился в городе Чехове, Московской области. Когда мне было 4 года, мы переехали в Москву, где отцу дали квартиру.

У меня и отец, и дед были военнослужащими.  Они хотели, чтобы я получил хорошее образование, которое пригодилось бы мне в жизни. Юридический факультет в Военном университете в Москве — это был самый оптимальный вариант: совместить и военную службу, и хорошее образование получить.

Как вы считаете, ваша служба в правоохранительных органах — это полезный опыт для адвокатуры или мешает смене правосознания? 

Лично для меня — это именно тот опыт, который дал мне возможность адаптироваться к работе адвокатом. А если этот опыт убрать, было бы вдвойне тяжело. Многие говорят, что это рутина, конвейер, где нельзя раскрыть свои способности. Видимо, мне повезло. 

 В подследственность военной прокуратуры входили любые преступления, где так или иначе были замешаны военнослужащие. Мы расследовали все, что только возможно. От наркотиков и краж до убийств и изнасилований, а также специальные военные составы преступлений, которые никто, кроме нас, расследовать не умел: самовольное оставление части, дезертирство, неуставные отношения и т.д. Так что конвейера у меня точно не было. 

Более того, тогда подход к расследованию у военных был более тщательным. Я никогда не забуду, как я принес прокурору на утверждение обвинительное заключение по уголовному делу о какой-то групповой краже. 

Это дело было направлено к нам по подследственности из милиции, поскольку среди гражданских лиц, совершивших это преступление, затесался один военнослужащий, находившийся в городе в увольнении. 

Прокурор забрал у меня дело и несколько часов его изучал. Потом пригласил меня к себе, и я увидел у него в руках целый свиток из скрепленных между собой степлером бумажных листов формата А4. Эти листы были исписаны его почерком вдоль и поперек. 

Вердикт был такой: полностью переделать все следственные действия, которые выполняли следователи ОВД. И мне пришлось за рекордно короткий срок фактически все расследование по делу проводить заново. 

Поэтому я не припомню за свою службу в военной прокуратуре ни одного уголовного дела, которое вернулось бы к нам обратно из суда. 

Не могу сказать, что я испытал резкую смену правосознания, когда стал работать адвокатом. Перед уходом с военной службы я уже постепенно готовил себя к смене приоритетов. Даже будучи следователем, я старался войти в положение обвиняемых и найти обстоятельства, их оправдывающие. 

Мне повезло поработать следователем пару лет еще при старом УПК РСФСР. Тогда я мог практически сам решать, заключать человека под стражу или нет. Я поднимался на второй этаж к военному прокурору и говорил ему, что, допустим, обвиняемый по этому делу может остаться на подписке, я ему доверяю. И прокурор мне давал добро, только отмечал при этом, что я сам буду исправлять ситуацию в случае, если мой подследственный убежит. 

Так и произошло однажды. Отпущенный мною под подписку парень, который, кстати, был гражданским, а не военным, сбежал. Мне пришлось ехать в командировку в другой город, и я вместо оперативника в буквальном смысле ловил по городу моего сбежавшего преступника. В общем, мы были, как говорится, мастера на все руки.

Скажу честно, даже имея такой опыт, мне было тяжело освоиться в роли адвоката. До этого я не задумывался, как я буду себя вести на месте адвоката-защитника.

Я делал свою работу следователя уже по определенному механизму. У меня были какие-то документы, шаблоны и так далее. Я понимал структуру работы: какие документы составить, что сформировать, чтобы в итоге направить дело прокурору.

Как себя ведёт защитник, какую тактику выбирает в разных следственных действий, как он свои отношения строит с подзащитным — это мне было неведомо.  Здесь же много идёт от психологии, отношений между людьми. Раньше я об этом не задумывался.

Начиная с того, что с подзащитным надо установить психологический контакт, правильно его настроить. Опять же, побудить его оплатить твои услуги. Об этом я раньше не думал. А тут люди начинают меня спрашивать: какой у меня опыт работы адвокатом? Получается ведь, что опыта у меня нет.

Я сейчас вспоминаю, когда в первый раз я устраивался в коллегию, решал, в какую коллегию в Москве перейти, на меня смотрели все скептически.

Несмотря на наличие статуса адвоката, в одной коллегии мне даже предложили работать какое-то время помощником адвоката. Потому что, по их мнению, опыт мой — следственный, а начиная работать адвокатом, мне нужно все осваивать с нуля.

Долгое время я был без клиентов. Пришлось мне походить в ОВД районный. Я ходил по бесплатным делам, ходил в выходные в том числе. Я был парень принципиальный, любил пописать ходатайства. Естественно, следователи таких адвокатов не любили.

Адвокаты, которые с ними взаимодействовали, в основном особо-то не сопротивлялись в проведении каких-то процессуальных действий. А мне надо было что-то написать, возразить где-то. В связи с этим были определенные проблемы. Особого желания приглашать меня у следователей не было.

Так что, если соглашение не заключить, по назначению меня звали неохотно. Человек, которого задержали, находится в подневольном состоянии. Он будет тебе обещать что угодно, и что оплатит твои услуги в том числе. Следствие торопит, давай скорее ордер, надо проводить следственные действия.

Потенциальный подзащитный давал мне телефон родственников. Я звоню родственникам, объясняю ситуацию, что сын задержан, надо оплачивать услуги. Нередко бывало, что получал ответ: «Пусть он сидит, сам виноват. Ничего платить не будем.» Ордер я уже приобщил и, соответственно, до конца расследования я участвовал в деле. Такие ситуации у меня были неоднократно.

Помните свое первое дело в статусе адвоката? 

Да, помню. Я назвал его «дело о пощечине». Одна женщина шлепнула другую ладонью по лицу. Обе были военнослужащими, а дело рассматривал один из военных гарнизонных судов Москвы. Я добросовестно подготовил многостраничную речь к прениям и просил оправдать мою подзащитную за недоказанностью преступления. Естественно, это не помогло. Ее признали виновной, назначив наказание в виде штрафа, что меня, конечно же, расстроило. 

Не было оснований для вынесения обвинительного приговора: прямых доказательств не было, свидетелей или очевидцев этого инцидента не установили. Со стороны обвинения не было доказательств. 

Проанализировав эту ситуацию, и, будучи на волне эйфории от участия в судебном процессе по нормам нового УПК, я подумал, что сейчас докажу невиновность своего подзащитного. 

В итоге оказалось, что суд проигнорировал мои доводы и дал минимальное наказание в виде штрафа. Я расстроился, когда понял, что не так уж много у адвоката возможностей. Даже если я проанализировав ситуацию, я прав, и суд должен быть на моей стороне. 

На ваш взгляд, чтобы быть знающим, востребованным, успешным адвокатом, стоит ли до того, как стать адвокатом, поработать в прокуратуре, полиции, других правоохранительных органах, или лучше сразу, после ВУЗа наработать юридический стаж и идти в адвокаты?

 Работа в правоохранительных органах не дает гарантию востребованности и успешности, поскольку это во многом зависит от воли случая. А вот знающим адвокатом вполне можно стать, но не каждому. 

Если у человека есть желание обучаться и приобретать профессиональные навыки, он таким станет. Если нет – ему ни работа в органах, ни что-либо другое не поможет. 

Если адвокат, будучи профессионалом в своем деле, будет сидеть на одном месте и ничего не делать, у него точно не будет клиентов. Конечно, потенциал адвоката, способности должны быть в нем заложены.

Но, как показывает моя практика, меня абсолютно случайно находили потенциальные доверители. Когда я впоследствии стал заниматься продвижением, создавал сайты, получалось, что меня находили совершенно случайно, по каким-то ключевым запросам, люди, которые меня абсолютно не знают. 

И клиент мог оказаться неплохой и платежеспособный. Я считаю, что это воля случая: клиент случайно нашел меня в поисковой системе, пообщавшись со мной, он понял, что его выбор верный.

Дальше я уже включал свои способности, чтобы клиента удержать. После этого было длительное, продуктивное взаимодействие. Такие случаи были. И такое взаимодействие было лучше, чем по сарафанному радио или через знакомых. 

В этой ситуации присутствует случай. Не зайди клиент в какой-то момент в интернет, не вбей ключевое слово в поисковик, он меня и не нашел бы. Потому что он ориентировался не по каким-то отзывам, а описал свою ситуацию и случайно на меня вышел.

Кто такой успешный адвокат? Успех и деньги – это равнозначные понятия? 

Для меня успешный адвокат – это не тот, кто не слезает с обложек глянцевых журналов или с экранов телевизора, и не тот, чей гонорар начинается от суммы с несколькими нулями, а тот, кто может привести конкретные примеры успешно завершенных дел со своим участием, и тот, которому благодарны люди, которым он помог. 

При этом благодарность не обязательно должна выражаться в деньгах, которые являются просто необходимым инструментом для того, чтобы адвокат мог полноценно и эффективно работать, не отвлекаясь на решение личных материальных проблем. 

У меня бывали такие ситуации, когда наибольшего успеха я достигал по делам, где люди не могли соразмерно оплатить мою работу. Если же смотреть по достигнутому результату, то этот результат должен стоить дороже. В силу же каких-то объективных или субъективных причин люди не могли оплатить мою работу соответствующим образом. 

Я же занимался этим делом, потому что видел перспективу. В последующем, когда результат мной был достигнут, используя свои инструменты, я выкладывал полученный результат в виде какого-то судебного решения.

В тоже время и сам человек, который был моим подзащитным, понимая, что достигнут хороший результат, рекламировал меня среди своих знакомых. Возникала такая цепочка: появлялись новые дела, новые клиенты. 

Были ситуации, когда я был обеспечен на какой-то период времени стабильной работой по аналогичным делам.  Поэтому я и говорю, что само по себе дело не было оплачено достойно, но я соглашался работать на этих условиях, потому что видел дальнейшую перспективу.

Как ни странно, самые серьёзные дела у меня почему-то получались за смешные гонорары. Не могу понять, почему такая тенденция, но это так. Я никогда не расстраивался, потому что это производило эффект домино. 

Что важнее для адвоката: знания, постоянное обучение, имидж, реклама и продвижение либо определенная сумма навыков и умений? 

Все Вами перечисленное имеет значение, но базовым фундаментом являются полученные знания, остальное является производной, но также неотъемлемой составляющей эффективной работы адвоката. 

Если нет знаний, не будут нарабатываться навыки и умения, а реклама и продвижение не принесут должного эффекта. 

Возможно, для кого-то не важны знания, разносторонний опыт. Мне кажется, это не интересно – работать в одной сфере. Все-таки интереснее работать с делами, которые отличаются друг от друга. 

Я не согласен, что адвокат должен специализироваться в какой-то конкретной отрасли. Я вот уже не первый раз убеждаюсь, что, используя свои навыки и опыт работы, можно в принципе разобраться в любом деле. 

Если поставить задачу, изучить нормативную базу, при этом сам гражданский или уголовный процесс ты понимаешь, то уже не зависит от того, какая там будет статья Уголовного кодекса либо статьи гражданского права, других отраслей. 

Можно взять любое дело и использовать свой опыт для его разрешения. Поэтому если есть интересное дело, перспектива нужного результата, тогда можно им заниматься и не нужно однообразной работы. 

Вот недавно ко мне обратились клиенты по статье Уголовного кодекса, которой я никогда в жизни не занимался. Я взял посмотрел теорию этой статьи, изучил нормативную базу, Пленум Верховного суда. 

Ознакомившись с обвинением, я понял, что оно несостоятельно, поскольку нет состава преступления. Процессуальные процедуры на следствии и в суде мне ясны и понятны. Каким образом я могу достигать своих целей, как составить ходатайство, как проанализировать все доказательства – все это я знаю.

Я выработал тактику защиты по делу и добился результата, которым поделился на Праворубе. У меня не было опыта работы по таким делам. Когда клиенты спрашивали меня об этом, я деликатно умолчал на эту тему и поддержал их позицию о том, что обвинение несостоятельно. 

Их мое объяснение удовлетворило, они не стали дальше копать, читать мои статьи. Это редкий случай, когда в первой инстанции произошла переквалификации, чего в московских судах я уже давно не встречал. Обычно я добивался изменения статьи или какого-то исключения из обвинения только на стадии обжалования.

Поэтому если ты понимаешь, о чём идёт речь, то можно эту тактику использовать и добиваться результата. Главное, я всегда говорю, что действовать нужно последовательно. 

Никогда не менять свою позицию. Как изначально выбрал одну позицию и, как говорится, ни шагу влево, ни шагу вправо. 

Я последовательно наращиваю аргументы, добавляю всё новые и новые. Очень часто бывает, что подзащитный то одни показания дает, то другие. Адвокат вроде как должен его наставлять на правильный путь, а он не контролирует этот процесс. 

Поэтому я сразу анализирую ситуацию, выбираю исходную позицию и действую только в этом направлении. Обычно я не иду на поводу у своего подзащитного, а сам диктую условия. Мое видение основано уже на сложившейся практике. 

Более того, если человек со мной не согласен, я могу отказаться его защищать, потому что буду понимать, что не будет достигнут результат, который необходим. 

Вот так было по одной кассационной жалобе, когда мой подзащитный хотел включить туда несколько доводов, которые я считал несостоятельными. После того, как я отмел эти доводы и решил включить только два из восьми, он все равно настаивал на своем. 

В конце концов, я сказал, что или подаем жалобу в моей редакции, или пускай подает жалобу другой адвокат, который и будет ее писать.

Он согласился, и это был как раз тот случай, когда все закончилось прекращением уголовного дела и реабилитацией. А если бы было множество иных аргументов, внимание судьи рассеялось бы, и не факт, что мы чего-то бы достигли.

Я всегда указываю только самую суть, понимая, что именно может повлиять на отмену решения, либо на его изменение. 

Адвокатская деятельность в большинстве своем проходит в конфликтной среде. Как адвокату реагировать на конфликтные ситуации, как избежать стресса?

 Для адвоката важно всегда сохранять спокойствие и самообладание, не поддаваться на провокации. В каких-то ситуациях выпады в свой адрес можно проигнорировать, в каких-то предупредить оппонентов о недопустимости такого поведения, либо обратить внимание следователя или суда на их недостойное поведение и попросить принять законные меры к его прекращению. 

В любом случае, на мой взгляд, адвокат не должен опускаться до ответных оскорблений, до нецензурной брани или иных противоправных действий в адрес зачинщиков конфликта. Особенно если адвокат находится в официальной обстановке, при исполнении, так сказать, если проводить аналогию с госслужащими. 

Я поддерживаю некий установленный регламент поведения, выступаю за определенный дресс-код адвоката. Видимо, дает о себе знать мое военное прошлое. Я считаю, что должны быть определенные правила, которым должны следовать все участники процесса, без исключения. Именно соблюдение таких правил повышает авторитет адвокатуры, а не участие в скандалах. 

Хотя находятся такие доверители, которые считают, что хорош тот адвокат, который способен перекричать своего оппонента. Лично мне с такими не по пути. 

Бывало, что неадекватное поведение оппонента заметно и судье. В таком случае я не считаю необходимым реагировать на оппонента. Я изначально понимаю, что такие действия будут во вред той стороне, и мне не стоит себя настраивать, вести себя так же непрофессионально. 

А если такая негативная реакция со стороны процессуального противника имела обоснованный характер, то есть в чём-то обвиняли меня или моего подзащитного, тогда я приводил соответствующие контраргументы, но делал это сдержанно, без оскорблений. 

Если свои мысли излагать на должном уровне, профессионально, это успокаивает оппонента, когда он понимает, что такие выпады бессмысленны и бесполезны. Ведь такие люди подпитываются энергией того, на кого они нападают, они хотят вывести его из равновесия и добиться, чтобы он также стал себя вести. Поэтому их поведение надо блокировать. 

Возможно, мне удается предупреждать такое поведение оппонентов и судей. Я всегда демонстративно включаю диктофон перед началом процесса и прошу внести данное записывающее устройство в протокол судебного заседания. 

Я начинаю так вести процесс, что судья понимает, что, видимо, человек разбирается и, возможно, потом будет использовать полученную запись. Ведь не каждому судье интересно, чтобы позже запись попала по назначению. Даже если от нее не будет толку при обжаловании, как это постоянно происходит, но тем не менее, судья понимает, что это некий инструмент, который адвокат может использовать. Это дисциплинирует судей. 

Например, попался мне такой судья, про которого говорили, что он может впасть в припадок в процессе, начать орать на оппонентов. Когда я применил этот метод в отношении него, а мои доверители присутствовали в зале судебного заседания, они были крайне удивлены, когда судья начал вести процесс в соответствии с законом. Вплоть до того, что, когда оглашались доказательства защиты, судья передавал мне материалы дела, чтобы я сам их зачитывал. Все происходило строго по регламенту. 

Вызывающих случаев, чтобы мне хамили в судебном заседании, у меня не было. Меня такая участь миновала. 

Как проходит ваш типичный рабочий день? На чем вы акцентируете внимание? Что стараетесь избегать? Как подробно вы планируете свой день, неделю? 

У меня каждый рабочий день очень насыщенный. Я даже не успеваю планировать свой распорядок дня. Отправными точками в планировании являются даты судебных заседаний и следственных действий с моим участием. 

В остальное время я занимаюсь продвижением своих проектов в Интернете: изучаю новые методики продвижения, отслеживаю изменения в алгоритмах поисковых систем, пишу статьи — как о своих делах, так и просто на различные правовые темы. 

Также могу проводить консультации случайных граждан, которые нашли меня в Интернете или через знакомых. Так что заняться всегда есть чем, и заранее все не запланируешь. 

Я считаю, чем больше ты используешь инструментов для продвижения, тем лучше. Один источник даёт один объём, когда же у тебя несколько источников привлечения клиентов, этот объём увеличивается.

Кто занимается продвижением профессионально, создает сразу много сайтов, например, по направлениям деятельности.

Праворуб, как инструмент продвижения, работает. Не могу сказать, что оттуда идут клиенты постоянно. Были у меня случаи, когда клиенты приходили с Праворуба. Но это зависело от моих публикаций, которые я там размещал.

Люди не просто находили меня по Праворубу, а по материалу, который я там выкладывал, и на основании него обращались за моими услугами. Если ты просто создаёшь аккаунт, заполняешь его минимально необходимой информацией, а после этого ничего не делаешь, шансов привлечь клиентов нет. 

Везде надо проявлять свою активность, неважно где это — на своём сайте или на каком-то из порталов. Информация на сайте — это только инструмент, который надо эффективно использовать. 

Такого не бывает, чтобы меня нашли произвольно как адвоката по уголовным делам. Ищут по категории дел, которая интересует потенциального клиента.

Я узнавал у человека, который приходил с Праворуба, как он меня нашел. Он ответил, что его заинтересовала моя публикация по конкретному делу. И поскольку он её обнаружил в интернете, через нее он вышел на меня. Соответственно, он не целенаправленно заходил на Праворуб или искал на Праворубе. Это поисковая система выдала ему мою статью на Праворубе. 

На своих сайтах я тоже размещаю свою практику. Очень эффективно работает такой инструмент, как размещение текста судебных решений с моим участием. Не обязательно писать какие-то глубокомысленный статьи, достаточно успешно завершить дело и потом разместить судебное решение, конечно, изъяв перед этим персональные данные участников процесса. 

Очень хорошо поисковые системы ранжируют сайты по такому решению. Люди часто ищут конкретные решения своих проблем, и поисковик тут же выдаёт решение по аналогичному делу. 

Здесь стоит иметь ввиду, что поисковые системы считывают текст. Поэтому если решение в ином формате, то я его преобразовываю в текст. Обычно я публикую статью и в ее завершении размещаю ссылку на текст решения. Либо решение публикую отдельно в разделе «практика». 

К сожалению, сколько я общался с коллегами, никто не хочет с этим заморачиваться. Нужно сначала сходить и получить решение в суде, потом, соответственно, преобразовать его в нужный формат, затем скопировать, разместить, всё проверить, данные изъять — все это большой объем работы. Но это того стоит, потому что этот метод работает. 

Так сделать даже проще, чем написать статью. Далеко не каждый умеет написать статью, а разместить решение – это хоть и рутинные, но простые телодвижения, которые может сделать любой. 

Я не отмечал специально, сколько у меня на это уходит времени. Я занимаюсь этим насколько у меня хватает времени: это может быть через день, через два. Но чем чаще я выполняю такую работу, тем лучше. 

Многие методы, которые я использовал прежде, уже не работают в продвижении. Сегодня надо писать статьи, которые будут иметь какую-то ценность. И очень большое место начинают занимать сейчас платные услуги, которые навязывают поисковики.

Уже менее эффективно может продвигаться сайт, если не платить за контекстную рекламу или еще за что-то. Поэтому надо стараться естественным образом продвигать свои сайты без больших дополнительных затрат. 

Я неоднократно пытался эту работу перепоручить, но, к сожалению, эти попытки не имели успеха. По той причине, что не было таких людей, которые поддержали бы меня в этой инициативе и стали бы что-то делать. 

Почему-то что опытные адвокаты, что более молодые, готовы получить дело, но ничего для этого не хотят делать. Они говорят: «ты мне лучше дело давай, я тебе процент заплачу, но заниматься этим, чтобы привлекать клиентов, я не могу». Они ссылаются на то, что не умеют это делать. Хотя это типичная лень.

Я возглавляю коллегию адвокатов. Коллегия у нас совсем молодая, небольшая. Мы ее зарегистрировали только в конце 2019 года. Поэтому мы всегда рады новым членам. Все условия обсуждаемые, хотелось бы расти и развиваться. 

Как выяснилось, очень тяжело найти нормальные кадры, которые бы действительно готовы были двигаться в одном с тобой направлении. У большинства принцип один и тот же: «давайте больше работы, а платить я хочу меньше». Чтобы на что-то сбрасываться, использовать рекламные инструменты, ни у кого такого желания нет. 

Так как я занимаюсь продвижением, я передаю дела членам коллегии, которые не могу сам охватить. У нас и дежурство в коллегии организовано. Дежурный адвокат отвечает на телефонные звонки. Я заметил такую особенность, что адвокаты даже не всегда хотят дело брать, если понимают, что надо какие-то усилия приложить, куда-то поехать, чтобы с человеком встретиться, либо территориально все это удаленно находится. 

С возрастом люди становятся менее мобильны и не хотят лишний раз заморачиваться, довольствуются чем-то малым. В тоже время есть адвокаты, которые уже будучи в преклонном возрасте готовы в любой момент выехать, им интересна до сих пор работа, им интересно общаться с людьми. Это очень ценные качества. Я бы хотел, чтобы такие качества у меня сохранились надолго.

 Сейчас много рекомендаций о том, что нужно утро выделять для настройки себя, получения энергии для выполнения поставленных задач. Вы каким-то особым способом настраиваете себя на работу? 

Нет, я этим не занимаюсь. У меня такое ощущение, что я всегда нахожусь на рабочей волне и в дополнительных настройках не нуждаюсь. Если не возникают проблемы со здоровьем, которые могут выбить меня из колеи, я, как говорится, «всегда готов». 

Как многие коллеги знают, бывают такие клиенты, которые ждут от тебя результата и просят гарантий. Но это не наш клиент, потому что никаких гарантий мы, как адвокаты, давать не можем. 

Я пошёл ещё дальше, и когда клиенты спрашивают меня: «Какие гарантии есть, что мы дело в суде выиграем?», я отвечаю: «Я могу дать 99% гарантии что мы его проиграем». 

Я никогда не настраиваю клиента на позитивный исход, но при этом рассказываю, что у меня есть успешный результат по таким делам. Судебная система у нас такая, что давать гарантии — это просто глупо, и для этого нет никаких оснований. 

Это помогает не создавать излишних иллюзий у клиента, а мне работать спокойно. Я сразу настраиваю, что, если решение будет не в нашу пользу, мы его будем обжаловать. 

Вот, например, есть такая категория дел по наркотикам, по провокациям. Люди прекрасно понимают, что невозможно это доказать в первой инстанции, невозможно доказать в апелляции.

Я им говорю, что надо идти до конца по таким делам, вплоть до Европейского суда по правам человека, но основу нужно закладывать уже в первой инстанции, формировать свою позицию, отражать ее в материалах дела. Надо заранее заложить базу для последующего успешного решения этой проблемы и не надеяться, что можно будет все решить в первой инстанции. Это помогает, люди не отворачиваются, и понимают, что предстоит долгая и упорная работа. 

Такие люди, готовые идти со мной до конца, находят меня по опубликованным успешным решениям. Они приходят уже подготовленные, поэтому перед ними не надо распинаться и доказывать, что я могу это сделать. Я вообще, поражаюсь, как может адвокат убеждать клиента взаимодействовать с ним, при отсутствии у него каких-либо положительных решений. 

Очень сложно убедить клиента в том, что надо выбрать именно тебя. В решении же человек видит ту самую гарантию результата. Ты ее обещать не можешь, но показать можешь. Положительное решение — это аналог той самой гарантии, которую мы давать не можем. 

Молодым адвокатам, которые пока еще не могут показать свои положительные решения клиенту, стоит присоединяться к более опытным, успешным адвокатам и совместно с ними добиваться успехов.

Человек получил статус адвоката. Куда, в первую очередь, направлять ему свое внимание? 

Многое зависит от предпочтений человека, в какой правовой отрасли он хочет видеть себя специалистом. Если он (она) хочет осуществлять защиту по уголовным делам, возможно, имеет смысл пообщаться с коллегами, которые в этой сфере уже работают длительное время, поучаствовать на вторых ролях по несложным уголовным делам, в конце концов, поработать по назначению, хотя лично мне этот способ никогда не импонировал. 

Если в приоритете цивилистика, то можно попросить коллег включить себя в доверенность и походить по судебным заседаниям, ну и так далее. 

Нужно понимать, что все это — вынужденные временные меры, которые необходимо использовать, чтобы подняться на новую ступеньку в своем становлении. Главное, не остаться на этом уровне надолго или навсегда. 

Если вам нужно получить представление, освоить новые знания, как вы это делаете? Есть какой-то алгоритм, которым вы готовы поделиться? 

Я пытаюсь вначале вникнуть в суть проблемы и разложить ее на составляющие, отбросив все лишнее. И вот когда я улавливаю суть проблемы, ее решение приходит ко мне само. 

Далее я начинаю выхватывать из различных нормативных источников подтверждение своим аргументам и систематизирую решение. Я бы назвал это озарением, которое в итоге воплощается в юридическую смысловую конструкцию. 

Кстати, в систематизации и отбрасывании всего лишнего мне, опять же, помогла работа на следствии. Именно тогда я научился грамотно составлять процессуальные документы, отражая в них только самое необходимое. 

Отмечали ли вы для себя какое количество времени в течение дня у вас уходит на работу по конкретным делам, мыслительную деятельность, сколько на рутинную работу? 

Нет, я не проводил анализ количества рабочего времени и не разграничивал, сколько тратится времени на те или иные дела. Я считаю, что особенность адвокатской деятельности, которую я отношу к творческой, заключается в спонтанности возникновения идей и в резкой смене событий, способных нарушить любое планирование. 

Например, даже находясь на отдыхе, адвокат может внезапно сгенерировать какую-то важную идею по любому из своих дел и начать, как говорится, «изливать ее на бумагу». Что это тогда будет – отдых или работа? Непонятно. Скорее, это образ жизни, как таковой. 

Можете поделиться, как вы готовитесь к работе по делу? 

Если речь идет о материалах дела, которые мне необходимо изучить, то я по старинке беру бумагу, ручку и начинаю выписывать для себя из дела главные моменты, отбрасывая все лишнее. 

Если готовлюсь к судебному заседанию, заранее планирую несколько вариантов развития событий в суде и на каждый из вариантов моделирую свое поведение, готовлю необходимые ходатайства. Всегда стараюсь готовить письменные ходатайства и приобщать их материалам дела, а также фиксировать судебный процесс на диктофон, чтобы не упустить важные моменты. 

Передаете ли вы рутинную работу другим лицам? Есть ли у вас личный помощник? 

На данный момент помощников у меня по делам нет. Если я понимаю, что у меня не хватает времени или желания принять в работу какое-то дело, я передаю его кому-нибудь из своих коллег. 

Что на ваш взгляд для адвоката лучше: много дел с небольшой стоимостью или работа с ограниченным количеством клиентов, но «дорогих»? 

Для меня лучше качество, чем количество. И лучше, чтобы каждое дело было неповторимым, чтобы головной мозг работал и генерировал новые идеи. Я где-то слышал, что, когда головной мозг много работает, его обладателю не грозит болезнь Альцгеймера, что, согласитесь, уже неплохо. 

Как вы относитесь к ошибкам в работе адвоката? Это неизбежность, или адвокат не имеет права на ошибку? 

Все мы живые люди, и каждый человек в любой профессии имеет право на ошибку. Если говорить языком уголовного права, при анализе ошибки имеет значение субъективное отношение к ней лица, ее совершившего. 

Если это прямой или косвенный умысел, то это уже не совсем ошибка, а целенаправленное действие, которое привело к негативным последствиям, а если неосторожность, то такая ошибка может быть простительна.

Я сразу говорю клиенту, что адвокат является только советником по правовым вопросам. Так это звучит дословно и в законе. В тоже время, свою голову другому не приставишь. Даже если ты с клиентом всё обсудил, согласовал, разработал какую-то тактику, всё равно реализовывать это придётся ему.

По уголовному делу это особенно важно. Если по гражданскому делу ты самостоятельно можешь представлять интересы клиента, то по уголовному делу, даже если была согласована позиция, но потом, например, в ходе дачи показаний она была искажена подзащитным, тут уже ничем не поможешь. Потому что он сам сказал так, как посчитал нужным. 

У меня были ситуации, когда все обсудили досконально, всё согласовали, а потом человек берёт и абсолютно другую версию в суде выкладывает. Вся созданная система моментально рушится. Поэтому я всегда предупреждаю, что я даю материал, который нужно использовать в верном направлении. Вплоть до того, что готовлю письменно показания. Задача подзащитного — изучить эти материалы, вникнуть в них и воспроизвести дословно.

Я сразу продумываю все варианты возможных вопросов со стороны оппонентов, согласовываю ответы на них. Я предупреждаю: «Если вы это выдержите, то все будет хорошо. Во многом будет от вас зависеть результат». 

Другая проблема, когда адвокат выбрал неверную позицию по делу. Но опять же здесь последнее слово за подзащитным. Здесь есть моральная сторона вопроса.

Когда адвокат чувствует, что он выбрал неверное решение, но процессуальных оснований для обвинения адвоката нет. Если подзащитный сам расписался во всех документах, то он сам и выбрал эту процессуальную позицию. Адвокат ему только посоветовал.

Было у меня несколько случаев, вплоть до сильных душевных терзаний, когда я понимал, что позиция, которую я выбрал, была ошибочная, а можно было бы добиться другого результата. Но как-то всё это у меня заканчивалось всегда более-менее нормально, не было тяжёлых последствий для моего подзащитного. Вероятно, потому что я всегда тщательно обдумываю позицию, выбираю ее раз и навсегда, и потом уже ее не меняю.

Один раз я столкнулся с тем, что клиент предъявил мне претензии относительно объема моих полномочий, указанных в соглашении и спросил у меня: «А что вы вообще сделали?».

После такого инцидента я стал соглашение составлять более тщательно и прописывать там все необходимые действия. Поэтапно я их выполняю и отчитываюсь, что, например, вот этот этап соглашения уже выполнен. Это что касается договорных отношений.

Если же идет речь о каком-то важном моменте, который повлечёт за собой определённые последствия для моего подзащитного, то я отбираю у него заявление в виде просьбы на моё имя: сделайте так и так. Я это фиксирую и кладу полученный документ в свое делопроизводство.

У меня даже в соглашении прописано, что все ходатайства, заявления, жалобы и иные документы направляются только после одобрения и согласования с подзащитным, являются следствием его воли, а не моей личной инициативы.

Как избежать выгорания в работе адвоката?

Побольше разнообразия, поменьше рутины. Постоянно познавать что-то новое, реализовывать себя в новых делах, совершенствовать свои знания, нарабатывать новые методики работы.

Я считаю, что в профессии практикующего адвоката выгорания быть не может. Эти ощущения, пусть и редкие, когда ты чувствуешь себя победителем, словами не передать. Это изюминка нашей профессии. И они стоят того, чтобы продолжать делать свою работу, несмотря ни на что.

Если же адвокат работает в провинции и большинство дел у него – это дела по назначению, ему нужно срочно оплачивать про-аккаунт на Праворубе и срочно публиковать статьи по своим делам.

Надо использовать все возможные инструменты для привлечения клиентов по месту. Интернет в помощь: делись информацией о себе в социальных сетях, создавай сайт в конце концов. Сейчас это стало гораздо проще и дешевле чем раньше. Рекламных инструментов сейчас множество. Если приспичит, то варианты всегда будут. Главное, не сидеть на одном месте, больше передвигаться, работать не только у себя по месту жительства, но и по другим регионам. 

Я работаю по всей России. Хотя и в Москве есть, где применить свои навыки, но я абсолютно спокойно могу полететь на другой конец страны, поучаствовать там в деле.

Самая большая удаленность у меня была — это Владивосток и Уссурийск. Я летал туда и по делу работал. Ничего страшного. Согласился и полетел. Что делать, если люди к тебе обращаются? Неважно, где это территориально. Надо себя реализовывать везде.

Есть у вас универсальный рецепт, как избежать конфликта с клиентом?

При первоначальном общении необходимо заранее расставить все приоритеты и объяснить возможные последствия в случае нарушения клиентом правил взаимодействия.

А вообще, в каких-то ситуациях лучше не нагнетать. Проще разорвать отношения с нерадивым клиентом, чем доказывать ему свою правоту, затрачивая на это свое время и нервы.

Сейчас распространено мнение, что адвокат должен быть маркетологом, продажником, сммщиком, рекламщиком, так ли это?

Я всем этим занимаюсь понемногу. Хочу отметить, что, если бы я этим не занимался, многих клиентов и дел, которые появились у меня из Интернета, просто бы не было. А среди них есть достойные клиенты и серьезные дела, которые полностью окупили мои физические усилия и материальные затраты на вышеперечисленные мероприятия.

Причем я не могу сказать, что у меня была какая-то тяга заниматься маркетингом и рекламой. Нет, я просто однажды решил для себя, что без этих вещей адвокату в современных реалиях не обойтись, и стал заниматься продвижением себя как специалиста. Как сказал однажды Билл Гейтс: «Если вашего бизнеса нет в Интернете, значит у вас нет бизнеса». Как-то так.

А причина, почему я стал заниматься этим лично, проста. На мой взгляд, все интернет-профессии, помогающие бизнесу продавать товары и услуги, очень похожи на адвокатскую деятельность: денег таким специалистам нужно платить прилично, а гарантий положительного результата нет. К тому же очень много обмана. Поэтому я решил взять все в свои руки: так надежнее.

Можете поделиться своими планами, мечтами?

Мечтаю вывести нашу коллегию адвокатов на уровень узнаваемого бренда. Чтобы каждый человек, который обращается к нам за помощью, знал, что специалистам нашего адвокатского образования можно доверять.

Так сложилось, что в нашей профессии гораздо эффективнее заниматься продвижением личного бренда, а не коллективного. Будем продолжать экспериментировать. Главное, не плюнуть на все, и не сменить род занятий, что, как я уже указал, делать я умею.

Как вы обычно отдыхаете от работы?

Посредством смены одной работы на другую. Это для меня и есть отдых. Мне вообще очень сложно расслабиться и бездельничать. Я считаю, что это время, выброшенное на ветер. А времени очень мало.

Есть ли среди адвокатов или людей иных профессий человек, который является для вас примером, за которым вы следуете?

Разные люди в разные периоды моей жизни были для меня примером. Я старался брать от каждого что-то особенное и использовать это в дальнейшем для достижения поставленных целей.

Что касается указания конкретных фамилий — не могу разглашать их персональные данные без их согласия, а на его получение уйдет много времени. Тем более, что некоторые из них сейчас занимают высокопоставленные должности. Кто его знает, может теперь они не хотят или не имеют возможности вспоминать о совместной работе со мной.

Вы взяли новое дело. Как правило, начинается работа по делу в условиях неочевидности – мало что известно. Какие вы эмоции испытываете в этот момент: тревога – сложно спрогнозировать результат, радость – классное дело, еще одна возможность себя показать и помочь клиенту?

Я бы назвал свои ощущения профессиональным волнением, особенно, когда я уже участвовал в аналогичных делах, и уже могу спрогнозировать возможный результат. И да, для меня каждое дело – это очередная возможность показать свои способности и помочь человеку в решении его проблемы. А еще чувство благодарности за то, что он выбрал именно меня.

К сожалению, специфика нашей работы такова, что после решения проблемы о нас, как правило, стараются забыть, как страшный сон, так как мы являемся составной частью этой проблемы, о которой многие вспоминать не хотят. Но бывают и исключения из этого правила, которых я желаю своим коллегам побольше.