Работник или субподрядчик? Таганский районный суд по трудовому спору об установлении факта трудовых отношений и взыскании заработной платы, вынес решение в пользу работодателя

История в трех действиях с итоговыми размышлизмами на тему 

Действие первое — допрос в ОБЭП

Все началось в вызова генерального директора строительной компании повесткой в ОБЭП округа для дачи объяснений в качестве свидетеля в ходе проверки, проводимой по заявлению гражданина, назовем его Гегам.

Генеральный директор один в ОБЭП не пошел, обратился ко мне, попросил оказать ему юридическую помощь в ходе этого мероприятия.

Как выяснилось в ходе допроса, Гегам пожаловался в ОБЭП что строительная компания, где он работал прорабом, не выплатила ему обещанной заработной платы, просил разобраться и наказать руководителя путем привлечения его к уголовной ответственности.

Удалось также узнать о том, что оперуполномоченный ОБЭП уже рассматривал ранее материалы, поступившие в отдел и не нашел оснований даже для отказа в возбуждении уголовного дела, списал материал в архив.

Гегам пожаловался в прокуратуру, прокуратура обязала отдел провести дополнительную проверку, в ходе которой допросить генерального директора строительной компании, запросить у него документы, в частности штатное расписание и прочее, по мелочи.

Генеральный ответил на вопросы, предоставил документы, общий смысл которых сводился к тому, что Гегам штатным работником компании никогда не являлся, трудовой договор не заключал, зарплату не получал, поскольку права такого не имел.

По итогам допроса и при получении запрошенных документов, со слов оперуполномоченного можно было с достаточной степенью уверенности предположить, что никакой перспективы ни оперативной, ни следственной, ни тем более судебной, дело не имеет и иметь не может. Исходя их фактуры, заявленной в ОБЭП, базирующейся на якобы имевших место трудовых отношениях с подрядной организацией, при всем желании вытянуть на полноценное расследование оснований, мягко говоря, никаких.

Действие второе — попытка договориться в досудебном порядке

Примерно в то же время выяснилось, что в Таганском районном суде г. Москвы Гегам заявил иск об установлении фактических трудовых отношений с подрядной организацией и взыскании заработной платы в размере 1 780 000 руб.

Исходя из информации, полученной мной от руководителя строительной компании, выяснилось, что некие взаимоотношения с Гегамом все-таки имели место.

Банальная вполне себе история. Некая «сборная СНГ» в переменном составе, со слов Гегама — до тридцати человек, работала под его непосредственным руководством на различных строительных объектах, в рамках подрядных договоров нашей строительной компании.

Компания производила отделку и ремонт нескольких муниципальных объектов в Москве по муниципальным же контрактам. «Сборная СНГ» под руководством Гегама работала на основании устных договоренностей, трудовых договоров никто не заключал. Когда же дело дошло до урегулирования конкретных денежных отношений, руководство строительной компании захотело «прикрыться бумагами», учитывая что работы выполнялись в рамках муниципальных контрактов и подразумевали «строгий учет и контроль» как в части объемов и сроков, так и в части качества и стоимости. Генеральный обозначил свою озабоченность «бумажным прикрытием» непосредственно предводителю «сборной» — Гегаму. Тот, в ответ предоставил проект субподрядного договора с компанией своего земляка — вполне себе сертифицированной строительной компанией. Казалось бы — вот он вариант, который должен был устроить обе стороны и обеспечить необходимое в данном случае, «бумажное прикрытие».

Однако, не срослось. О причинах можно спорить долго, но по факту субподрядный договор так и не подписали. Тут сказались и затянувшийся процесс согласования-уточнения условий договора с участием привлеченных юристов-специалистов, и штрафные санкции, выставленные подрядчику со стороны муниципального заказчика по объектам, на которых трудилась «сборная», повлекшие за собой автоматическое уменьшение выплат по муниципальным контрактам и прочие нюансы взаимоотношений.

После обсуждения с генеральным фактически сложившейся ситуации, я предложил выйти все-таки на переговоры с Гегамом, возможно, в сопровождении его представителей, и обсудить возможные варианты урегулирования, под девизом: «Лучший спор — это спор, разрешенный в досудебном порядке».

Генеральный на переговоры сам выходить отказался, как он выразился, ему хватило и предыдущего общения. Я понимал, что если до сих пор они не нашли общего языка, то теперь, при условии, что и проверка в ОБЭП-прокуратуре полным ходом, и уже спор в суде заявлен, взаимопонимание найти вряд-ли удастся. Но предложил все-таки попробовать. Дополнительным стимулом для меня, в частности, являлась угроза со стороны представителя Гегама, с которой мы предварительно созванивались по телефону, привести вслед за первым истцом — Гегамом, еще тридцать претендентов на получение «заработной платы». Учитывая, что судебная практика по трудовым спорам складывается преимущественно в пользу работников (как более слабой стороны трудового договора), перспектива трех десятков трудовых споров в суде меня не радовала.

Договорились о встрече, собрались: я со стороны руководителя строительной компании (ответчика в суде), со стороны «претендентов» — собственно Гегам, его представители — два юриста, один, из которых участвовал еще на этапе попыток согласования условий субподрядного договора и еще одна — дама, которая подключилась уже на этапе заявления иска в суде. Еще был приятель (или брат Гегама), я точно не выяснил. Хорошая такая переговорная компания.

После достаточно эмоционального изложения видения ситуации со стороны команды Гегама, суть моего предложения, если коротко, свелась к следующему. Гегам отзывает свое исковое заявление из суда, предоставляет комплект документов в рамках обсуждавшейся ранее схемы — договор субподряда, сметы, акты и список работников, после чего мы выходим на прямой разговор с руководителем строительной компании для обсуждения итоговой суммы выплаты за фактически выполненные работы. При этом я привел свои примерные выкладки возможной суммы выплаты к обсуждению.

Мои расчеты базировались на заявленной в суде ко взысканию сумме «заработной платы», как собственной оценке Гегама стоимости выполненных работ, а также учитывали размер штрафных санкций, фактически удержанных к тому моменту с подрядчика муниципальными заказчиками. Список работников мне нужен был для того чтобы формально зафиксировать закрытый перечень «претендентов» на получение «заработной платы». В противном случае, в итоге их мог выстроиться в суде «легион».

Вполне ожидаемо, мои расчеты не устроили Гегама и его команду, которые заявили о том, что ответственность по штрафным санкциям нужно делить между сторонами, необходимо также учитывать и прочие нюансы. Я даже спорить не стал, предложил воспользоваться ситуацией, когда генеральный директор выразил готовность встречаться, организовать прямую встречу и уже в ходе нее, искать некий компромисс. Мне казалось, что мной предлагался вполне рабочий вариант, особенно если не становиться в «тридцать третью позицию», а все-таки попытаться найти взаимоприемлемое решение. Никакой альтернативы-то все-равно не было предложено. Однако, Гегам высказался о бесперспективности личной встречи, исходя, опять же из предшествующего опыта общения с генеральным.

Не желая ставить точку на высказывании о бесперспективности, я предложил представителям-юристам все-таки подумать над прозвучавшим предложением и со своей стороны может быть предоставить приемлемые на их взгляд варианты. При этом, предлагалось исключить из рассматриваемых вариантов выплату наличных, поскольку работы выполнялись по муниципальным контрактам и контроль за финансовой дисциплиной компании-подрядчика нельзя сбрасывать со счетов.

Напрасны были мои ожидания, ни звонков, ни писем с предложениями так и не поступило. Оставалось дождаться развития процесса в суде. Меня несколько утешало, что о примерных перспективах (точнее о полной бесперспективности) судебного разбирательства я пытался предупредить представителя истца, вполне искренне и мне казалось, что я был услышан.

Действие третье (оно же заключительное) — Таганский районный суд

В суде в обоснование заявленных исковых требований истец сослался на ст. 16, 67.1, 129 Трудового кодекса РФ.

Мной, как представителем компании-ответчика, были заявлены возражения по поводу пропуска срока на обращение в суд, предусмотренного ч. 1 ст. 392 Трудового кодекса РФ (Сроки обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора). Сроки были давно и безвозвратно пропущены.

Дополнительно необходимо отметить полное отсутствие в иске и приложениях к нему каких-либо доказательств, подтверждающих наличие между сторонами трудовых отношений. Бездоказательность заявленного иска была настолько очевидной, что суд указал на это непосредственно в своем определении об оставлении иска без движения.

Вместе с тем, несмотря на мои заявления в ходе собеседования о том, что пропуск срока на обращение в суд является самостоятельным основанием для отказа в иске, судья спокойно пояснила, что позиция московских судов такова, что необходимо в любом случае рассматривать дело по существу, а оценку заявления о пропуске срока давать при вынесении итогового решения по делу. Таким образом, суд дал возможность и дополнительное время истцу чтобы собрать и предоставить доказательства уважительности пропуска срока, а также в части доказательственного подтверждения наличия фактических трудовых отношений.

Несмотря на явное содействие суда и то, что во всех судебных заседаниях присутствовали оба представителя истца, дождаться вменяемых объяснений причин пропуска срока и иных доказательств по предмету спора не удалось.

Явный пробел с заявлением о восстановлении пропущенного срока, представители истца попытались восполнить в последующем судебном заседании. Однако в порядке обоснования уважительности причин пропуска срока, были заявлены совершенно уж не потребные, в данном случае, объяснения о затянувшемся процессе согласования между сторонами проекта договора субподряда. Плюс к этому были предоставлены распечатки (не подписанные и не заверенные кем-либо) самого проекта субподрядного договора, смет и актов к нему. При этом, совершенно понятно, что в качестве контрагента-субподрядчика. согласно представленному проекту договора, выступал не сам Гегам, а строительная компания его земляка. То есть был представлен тот же проект, который обсуждался за полгода до этого. Таким образом, представители истца, как мне показалось, сами достаточно убедительно уверили суд в отсутствии между сторонами заявленного трудового спора фактических трудовых отношений.

Я, в свою очередь предоставил штатное расписание строительной компании с разбросом штатных окладов от 20 до 50 тыс. руб. и попросил истца объяснить хотя бы примерно расчет суммы, заявленной в иске, в размере 1 780 000 руб. за три месяца работы прорабом. Истец ничего вразумительного ответить не смог. Необходимо отметить между тем, что ни в исковом заявлении, ни в приложениях к нему, ни в последующих «доказательствах»-объяснениях, никакие расчеты истребуемой исковой суммы представлены не были.

Самое удивительное для меня было то, что когда суд удалился в совещательную для вынесения решения, у обоих представителей истца не было понимания, какое решение в итоге будет вынесено и они питали некие иллюзии на этот счет. Более того, тут же прозвучали их перспективные планы в части очередных тридцати «претендентов». Я было попытался урезонить «противную» сторону увещеваниями о том же пропуске срока и риске встречного взыскания судебных издержек в тридцатикратном размере, но услышан, мне кажется, не был.

Решение суд вынес в пользу моего доверителя, в удовлетворении иска отказал.

Некоторые итоговые размышлизмы

В завершении, мне хотелось бы отметить несколько принципиальных ошибок моих процессуальных оппонентов, учет которых мог бы, наверное, дать им некоторые шансы на более благополучный для них исход дела.

Первое, на что хочется обратить внимание, что при правовой оценке фактически сложившейся ситуации, вариантов разрешения возникшего спора и выработке возможных вариантов его разрешения, включая судебную процедуру, на мой взгляд, необходимо все-таки, по возможности, исходить из существа правоотношений между сторонами. Именно правильное определение правовой природы взаимоотношений и существа возникшего спора, позволяет предложить оптимальный вариант его разрешения. В данном случае отношения носили по факту субподрядный характер. И именно из этого и нужно было исходить при поиске решения.

Во-вторых, нужно максимально использовать возможности переговорного процесса для досудебного урегулирования. Каким бы бесперспективным он не представлялся нашим доверителям. Тем более если принципиальное согласие, в данном случае, от руководителя компании-оппонента было получено.

В-третьих, применительно конечно опять же к данному случаю, мне кажется, что в условиях безнадежного пропуска сроков, в части трудового спора и наличия реальных договоренностей применительно к субподрядному договору, на мой взгляд, целесообразнее было бы пойти именно по этому пути. Здесь и рассмотрение дела в арбитраже, как более вменяемая процедура и общие сроки исковой давности в три года, а не три месяца как по трудовому спору и документальная основа процесса (не нужно приводить тридцать свидетелей, что ты работал прорабом).

И еще одно, пожалуй самое значимое. Прежде чем ввязываться в выполнение каких-либо работ, необходимо обеспечить себе «бумажное прикрытие». Именно до того, как начали выполнение работ, а не в процессе и тем более не после того. Конечно и полный комплект подписанной документации не дает стопроцентной гарантии, однако шансы на успех значительно повышает.