Расписки, займы, кредиты, долговые обязательства. Можно ли не платить по распискам или как выжить в экстримальных условиях. Тонкости метафизики. Ведение переговоров в неблагоприятных условиях (Часть 2)

Продолжение.

В своей защите я в первую очередь руководствовался положениями ст. 37 УК РФ о необходимой обороне, применяя моделирование вероятного развития событий на близлежащую и долгосрочную перспективу. (Начало)

В моменты запредельного напряжения, когда начинались «игры разума», давал возможность поработать бессознательному.

Обвиняемого-кредитора благоразумие на сей раз не подвело, он решил оставить прежнего защитника, усилив свою защиту еще одним адвокатом, что дало возможность последнему быстро войти в курс дела.

Весьма шустро более тесно сплотилась коалиция оппонентов, и на первый взгляд стали действовать в суде как единый монолит. Одним из способов защиты они избрали представление действий потерпевшей как мошеннические, а кредитор якобы оказался жертвой обстоятельств.

В кулуарных беседах защитники кредитора требовали от потерпевшей вернуть денежный долг, который по их мнению набежал с процентами в размере 42 000 000 рублей. На возражения о ненормальности требований, те в качестве «доброй воли», были готовы уменьшить денежные требования в два раза, остановившись на 20 000 000 рублях, но не меньше.

Особенно проявлял энергичность вновь прибывший защитник, который был уверен, что моя доверительница принесет обвиняемому-кредитору деньги. Этот защитник не был обычным гражданином, который не понятно на чем строил свои безапелляционные требования. Коллега прошел кегебешную школу. Его совершенно не интересовало, что мой доверитель никакими активами не располагает.

Главное свойство таких людей со славным и героическим прошлым службе в конторе — эффективность.

Вычисляя алгоритм действия своих оппонентов, у меня складывалась примерная схема их дальнейших действий. В качестве подсказки, защитник кредитора уже задал некий пунктир.

… Представим себе бильярдный стол. Мастер бьет по шару, тот отскакивает от бортика увлекает второй шар в движение, второй же забивает третий шар в лузу. Чтобы воздействовать на предмет совсем не обязательно на него действовать непосредственно...

Тонкости метафизики

Защитой кредитора выработался мощнейший потенциал. Такие мелочи как переквалификация преступления своего подзащитного с более тяжкого на менее тяжкое преступление защитников мало интересовали. Они это обстоятельство рассматривали как само собой разумеющее. Ими ставилась запредельная задача — добиться получения денежных средств с потерпевшей. Требования передачи денег со стороны обвиняемого-кредитора продолжались, только уже в более изощренной форме. С изменением формы требований вернуть деньги, для потерпевшей по сути мало что менялось.

Этот потенциал будет задействовать мощь другого потенциала -  возможности родственников Эдика. Психика моей доверительницы не в состоянии будет справиться с таким напором. Чтобы не быть раздавленными мощными потенциалами, необходимо их гашение. Лично у нас не было такой силы для погашения ни для одного, ни для другого.

Они могут быть локализованы без нашего участия, только если произойдет их гашение друг о друга. Чтобы это произошло, эти силы должны встать под определенным углом наклона, тем более задел уже был положен. Нужно лишь увернуться от вихревых потоков оппонентов таким образом, чтобы фигуры в этой игре сами вставали в определенное положение.

Это  метафизика. 

Мощный потенциал защиты кредитора, можно было лишь притормозить, и желательно удерживать торможение до тех пор, когда будет окончательно выработана позиция горцев.

Психологический портрет вновь прибывшего защитника описывается двумя словами – «Барин приехал». Прибытие его в суд — целый ритуал.

Сначала появляется помощник и несет его портфель, следом идут другие помощники с многочисленными томами уголовного дела, и только через несколько минут появлялся сам Мэтр.

Обратил внимание на такие «мелочи» — визитную карточку, которую тот мне вручил: в ней указаны звания и чины, в верхней части визитки триколор в виде флага РФ, чуть ниже надпись «Главное управление юстиции г. Москвы».

Не смог не посетовать, что государственная символика адвокатам запрещена. Пусть на визитке пишет что хочет, я его тестировал на находчивость и поведение при меняющейся обстановке, ведь мало кто об этом скажет в лицо, причем между прочим. Судя по тому как тот парировал, мой коллега был крепким орешком.

Единственное слабое место этого вновь прибывшего адвоката было на поверхности. 

Защитник поднимал свою значимость.

«Тщеславие — мой любимый из грехов» ©. Как много народа им страдает, особенно среди нашего брата. Оно у него лилось через край. Притормозить его потенциал можно в том случае, если уронить свою значимость как можно ниже. Как коромысло, он поднимает свою значимость, я ее роняю. Он не должен знать возможности другого.

«Если ты сильный, притворись слабым» Сунь Цзы.

Человеческая природа такова, если есть небольшая возможность выполнить задачу наименьшими усилиями, люди пойдут по легкой дороге. Защита обвиняемого-кредитора, а организацию защиты тот брал на себя, оставляя в тени других своих коллег, потратит лишнее время, и лишь потом поймет, что принудить доверительницу к новым денежным обязательствам быстро не получится, тогда они перегруппируются.

Нужно выиграть время, чтобы горцы вышли из состояния неопределенности и сделали свой ход, который с нетерпением хотят сделать.

Некоторые нюансы перед и во время предварительного слушания

В первой части статьи, я опустил некоторые «мелочи». Перед предварительным слушанием моя доверительница очень сильно боялась туда идти. Ордер и доверенность на руках от гражданского дела у меня были, закон обязательного участия потерпевшего на предварительном слушании не требует. Приходить в суд ей было небезопасно.

В суде меня встретил полный коридор недружественно настроенных родственников Эдика.  Один из родственников в коридоре суда взял меня за рукав, пытаясь куда-то потащить, эмоционально стал мне показывать детей Эдика, нагнетая без того нервозную обстановку.

Спокойно. Никаких резких движений. Меньше эмоций. По возможности минимум общения. Как я понял тогда, этот персонаж не главный среди родственников.

Войдя в зону максимального напряжения, надо соображать, как выйти после процесса из суда и просто дойти до дома.  Шансы на это простое действие, как стрелка на спидометре при торможении авто, начали спускаться все ниже.

В тот момент вспомнились события годом ранее. Пришлось вести защиту выходцев с Кавказа по обвинению в ч.2 ст. 162 УК РФ. Тогда при входе в суд, содержимое моих вещей подозрительно долго досматривал судебный пристав. На мой вопрос в чем загвоздка, пристав пояснил, что родственники моего подзащитного пришли не с пустыми руками и кивнул на корзинку, в которой находилась гора колюще-режущих предметов, как минимум три предмета на вскидку, отвечали признакам холодного оружия.

В предварительном слушании рассматривалось два вопроса: о назначении судебного заседания и второй о продлении срока заключения под стражей.

Чтобы не накалять и без того непростую атмосферу, решил спрятаться за спину спасительного для себя судебного бюрократизма. Интриги на предварительном слушании быть не должно, все должно пройти обыденно.

Мое мнение по «продлению» — оставил «на усмотрение суда». Родственники Эдика обязательно будут мониторить настрой представителя потерпевшей по делу, сделают соответствующие выводы.

А вот о назначении судебного слушания, мое и мнение защитников разошлись кардинально, те настаивали на направлении дела прокурору на основании ст. 237 УПК РФ, я же наоборот — дело слушаем.

Защитник Эдика просил об изменении меры пресечения на залог с предоставлением денежных средств на депозит суда в размере 1 000 000 рублей. Услышав о залоге, в своей реплике поддерживаю просьбу защитника Эдика. Защитник Эдика не понимал такой странности.

С моей стороны была попытка эзоповским языком донести защитнику Эдика, что пусть его доверители не принимают скоропалительных решений и подождут… успеют еще.

Суд вынес постановление о назначении судебного разбирательства. Но этот весьма «странный и непонятный» ход с моей стороны запутал защитника Эдика, хотя я рассчитывал, что у него возникнуть какие-либо варианты. Такая задумчивость оппонента и неопределенность горцев дала мне возможность благополучно покинуть суд.

От доверительницы пришел инсайд. Будучи еще на предварительном следствии горцы нашли каких-то мошенников, последние за один миллион рублей пообещали родственникам Эдика прекратить уголовное дело. Естественно, обещание они и не думали выполнять, с похищенным скрылись.

Мошенники сами того не зная, обогнали нас с доверительницей в очереди по разбору полетов с горцами. Для нас это была хорошая новость. Горцам воевать на два фронта, как и всем попадающим в подобную ситуацию, было не комфортно. На что мошенники надеялись тоже было непонятно. Если идет волна безумных поступков, то она с нарастанием по принципу домино, вовлекает все новых и новых субъектов в свой водоворот.

Оксана Павловна пояснила, что на поиски мошенников горцы уже направили своих представителей.

— Что теперь будет? — спросила она.
— С кем?
— С ними, — имея в виду мошенников. (О себе она спрашивать боялась).
— Ну, — отвечаю ей — когда их встретят, будут у них спрашивать, почему не выполнили свое обещание.

Мой ответ ее не устроил, она явно интересовалась инструментарием, я же предположил суть претензий горцев к гражданам – обещалкиным,  у последних наступили не легкие времена.

Неудачные переговоры

К своему разочарованию замечаю, что мало кто обладает возможностью конструктивного диалога. В большинстве, люди не умеют прислушиваться друг к другу, каждый гнет свое, не желает даже прислушиваться к своему собеседнику.

Горцы сделали попытку через своего защитника выйти с разговором ко мне о перспективах уголовного дела. Заход в диалоге моего коллеги был изначально неверный, о чем бы он не говорил, получалось давление и прессинг. В случае когда переговорщик начинает прессинговать, он уже себе исключает поле для последующего маневра.

Такие простые истины как «просишь — предлагай» почему-то в голову не каждому приходят. Им надо было выстроить ситуацию так, чтобы стороны нашли понимание проблемы, тем более по такой щепетильной теме, а затем по возможности шли навстречу друг другу.

За ходом диалога внимательно следили несколько его доверителей,  поглядывая в мою сторону, прохаживаясь рядом, пока не вмешиваясь в разговор. Они внимательно сканировали все происходящее.

Мне удалось свернуть переговоры, хотя сознаюсь очень рисковал.  Но выслушивать в такой манере, навязанное общение посчитал ниже своего и доверителя достоинства. С одной стороны это давление, а с другой, мой коллега не смог четко сформулировать того, что хотел донести, опасался что перейдет границы, очерченные Уголовным Кодеком РФ.

Мне удалось изменить навязанный сценарий, их представитель такого не ожидал, не смотря на изрядное количество его болельщиков.

Про технику общения и введение в трансовое состояние собеседника я тогда не знал. Но мне так хотелось выйти из этой ситуации без потери лица и еще невредимым, что пришлось довериться интуиции.

Горцы хитренько поглядывали в мою сторону, не скрывая улыбок и возможно симпатии.

Я снова ушел с места общения. После такого диалога было не понятно, поняли ли они, что я свернул переговоры, а не исключил их вообще. Это еще была одна из тонких граней.

В подобных делах категорически исключаются крайности поведения, которые плохо заканчиваются, я имею в виду виктимное поведение с одной стороны и бычье упрямство лезть на рожон, с другой.

Если они предположили, что мы отказываемся их выслушать — плохи наши дела. Тогда нужно будет лететь в Грозный, просить защиты уважаемых людей.

Во много крат лучше на месте сверить наши позиции, найти баланс взаимных интересов.

Интуиция мне подсказывала, что у нас с горцами найдется общий язык.

Удачные переговоры

Следующим днем, в ходе перерыва судебного заседания, ко мне подошел представитель чеченской общественности. «Вот он, главный!» — подумал я. Он решил пообщаться самостоятельно «с глазу на глаз» и подвести черту.

Это был один из болельщиков который, очень внимательно изучал мою манеру поведения, он решил построить диалог так, чтобы он получился результативным.  Причем сама форма диалога, которую он выбрал, была убедительной, вежливой, неторопливой и продуманной.

 Диалог был примерно следующего содержания:

— Мы тут за вами наблюдаем и хотели бы, чтобы лично Вы занялись защитой нашего человека.

Интересный поворот. Как восточный человек, разговор завел с начала о пустяках, а потом уже приступить к основной теме.

Пояснил своему собеседнику, что я не могу этого сделать в силу закона.

Далее он продолжил:
— Мы в курсе, кредитор подал иск в отношении потерпевшей на сумму 42 000 000 рублей.

Я кивнул.
— Есть такое дело.

Пауза.
— Мы кредитора попросим… Пауза...
— Мы его очень сильно попросим… Пауза
— Он откажется от 42 000 000 рублей...

Он ждал мой ответ.
Пауза.
Знать бы конкретно, что он хочет услышать, но мяч он кинул на мою сторону и ждет моего ответа.

Поясняю.
— Потерпевшая находится под присягой, она не будет менять показания.
Этим я очертил границы возможного.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Это было явно не совсем то, что он хотел услышать. Уже два раза подряд ему было сказано — «Нет». Наступила еще одна длительная пауза. Он не торопится, дает время подумать.

Далее, продолжаю:
— У Вашей защиты имеется возможность для переквалификации с тяжкого (ст. 163 УК РФ) на менее тяжкое преступление предусмотренное ст. 330 УК РФ.

Такой ответ, как мне показалось, был принят более положительно.

— Мы просим Вас переговорить с потерпевшей о примирении.
-  Донесу до нее вашу просьбу, мы с ней это обсудим.

Маленький анализ беседы

Предложение чеченской стороны в качестве приятного бонуса избавить от долгов, подразумевает  физическую неприкосновенность моей доверительницы.

И как мне представилось, они постараются дождаться разрешения уголовного дела, прежде чем что-либо предпринимать.

Ни слова угрозы с его стороны. Ничего лишнего. Все по делу. Он  выбрал слова так, словно допускал, что мой велась аудиозапись. Я имел дело с прекрасным переговорщиком. Приятно было общаться с умным человеком.

С моей же стороны были озвучены перспективы дела, которые по моим расчетам должны будут добиться мои коллеги-оппоненты. Для наглядности представляю ими составленный процессуальный документ (в приложении к публикации).

Знали бы защитники кредитора, что я готов был «продать» горцам не свою, а их победу в виде переквалификации преступления, которые добьются защитники обвиняемого-кредитора.

Парадокс, с моей стороны была заинтересованность в сильной квалифицированной защите (которыми мои коллеги и так являлись) своих оппонентов. За исключением их не правовых фокусов.

Чтобы обезопасить свою доверительницу, с таким переговорщиком можно было договориться о чем угодно, кроме того, что описал выше.

Жаль, что руки связаны, и не было картбланша на ведение переговоров со стороны доверительницы по принципу «о чем договоришься, так и будет».

От доверительницы всего лишь требовалось примирение и прощение Эдика в общечеловеческом понимании.

И на этом гештальт был бы закрыт.

Как же вовремя состоялась эта беседа. В таком случае адвокатам обвиняемого-кредитора будет сложнее принудить мою доверительницу к дальнейшим необдуманным действиям. Вот только бы не опоздать, терпение вещь не бесконечная. Да и я не «Летучий Голландец», это уже был не просто третий звонок, а набат колокола.

Этот пазл сложился так, как и предполагалось. Через несколько далеких месяцев, эта комбинация не даст обвиняемому-кредитору даже замышлять преступные действия в отношении моей доверительницы. Но это будет потом.

Осталось связать эти концы с Оксаной Павловной. Как ей все это донести?

Сказать ей в лоб, та начнет пороть горячку, будет обвинять в измене ее интересов. Возникнет скандал.

Она была слишком слаба, чтобы донести до нее реальное положение вещей.  Последних двух моих предшественников она обвинила в измене.

В этом деле особенно пришлось постоянно идти на один шаг впереди от пинка со стороны всех участников процесса.

Сеансы психотерапии

Есть один феномен, большинство адвокатов его знает. Когда защитник разрабатывает позицию защиты, а она весьма удачно вписывается в русло доказательств, то доверитель так в нее верит, что уже убеждает в неё своего же защитника.

Что если сделать наоборот, подвести ситуацию так, чтобы инициатива по примирению должна исходить от доверительницы. Пришлось занять место психотерапевта, и по ускоренной программе вести сеансы психотерапии.

И слушать, слушать, слушать...

Постепенно Оксана Павловна стала относиться к моим рекомендациям внимательнее.

Она делилась со мной своей болью, опасениями, рассуждениями и давала характеристики каждому бандиту, ее личное отношение к каждому.

С ее слов, предварительное следствие не хотело ей, как она высказывалась, «предоставить защиту».

В порыве безысходности, в кабинете руководства следователя, она перевернула письменный стол, устроив листопад из бумажек. Разгорелся скандал в следственном управлении.

Власть привлекла к уголовной ответственности обвиняемых, признала Оксану Павловну потерпевшей, но не учла одного обстоятельства, что это уголовное дело имеет «роман с продолжением».

Прежде всего, нужно было понимать саму доверительницу. Например, как она думает. На любой мой вопрос, она отвечала так, что обычному человеку такое даже в голову не придет.

Для примера, говорит, что обязательно меня «озолотит». В отличии от кредитора понимаю, что это преувеличение.

Спрашиваю: «Вы мне оплатили восемь тысяч рублей, почему именно восемь, а не пять или десять, цифра какая-то кривая?»

Ее ответ: «Восьмерка — это же символ бесконечности!»

И в этом она была вся.

Вспомнила о своих многочисленных жалобах и заявлениях, разве что только не написала в ООН. Сетовала на свою горькую судьбу.

«Я же ему писала»,- говорила она, с легкостью называла фамилию должностного лица, которую федеральные министры при общении между собой произносят шепотом.

Еще несколько месяцев ранее, она сообщала мне и об этом с огромной надеждой и теплотой в голосе, к кому написала, рассчитывая на его личное участие в ее судьбе. Тогда я осторожненько спросил у нее, знаком ли лично он ей? Та ответила что нет и сникла. Потом вдруг встрепенулась, оживилась у нее родилась какая-то мысль и спросила уже у меня, знаком ли лично Гарант со мной? Я лишь отрицая помотал головой. После этого странного диалога у нее сделался вид, словно завтра ее должны повести на расстрел.

Когда дело предали суду в ее сознании замерцала надежда.

Теперь мне хотелось переключить разговор в другое русло. Не смог ей сказать, что постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по ее заявлению о нанесении ей телесных повреждений, вынес следователь.

Я бы мог ее потерять для суда.

Следователь с ее слов кричал на нее в телефонную трубку посылая к Гаранту лично за защитой. Вот Оксана Павловна ему и написала.

У нее был непредсказуемый, неуправляемый и взрывной характер, не мудрено, что я был уже пятым по счету ее представителем.

Абсурд  — это ситуация, доведенная до отчаяния.

Когда ей совсем стало не в моготу, к ней, пенсионерке, приходила мысль защищаться самостоятельно, приобрести боеприпас на рынке, метнуть гранату в салон авто Порш Кайен, таким образом покончить со своими преследователями. Настоятельно просил выбросить подобные мысли из ее головы.

Чуть ей не проговорился, что сами справимся, в узком почти семейном кругу. На вопрос «Как?» Что ей сказать? О векторах, параллелях и меридианах? Тогда уж лучше сразу о колдовстве.

Словно читая мои мысли, Оксана Павловна продолжала, что обращалась к ясновидящей, та сказала, что ее злоключения скоро закончатся и по уголовному, и по гражданскому делу.

— Шестой адвокат будет? — спросил у нее.
— Нет, Вы со мной будете до конца.
— Правильно Ваша тетка говорит, все благополучно закончится.

Весьма любопытен был ее ассоциативный ряд, заимствованный ей из сказки «Маугли», где каждому участнику сего действия подходило то или иное животное: кредитор, у нее Табаки; Эдик — Шерхан и т.д.

Немаловажная деталь: Вычисляя действия противника мне еще ни разу не удалось ошибиться. На той стороне сидят пять прекрасных защитников, могут ли они вычислить наши действия? Несомненно.

Но у меня есть в активе моя славная доверительница, которая уже своей непонятностью им подпортила нервишки.

Они ее абсолютно не понимают. Ходы ее действий до определенного времени были нелогичны и порой вредили себе. Определиться куда она метнется мог только Господь Бог.

Она будет каламбурить только держись. Вот за ее каламбур и спрячусь. Поддержу то, что не противоречит нашим интересам. Но в ненужный момент ее порывы буду придерживать.

Она задаст такой вирус в мыслительный процесс оппонентам, что на некоторое время их интеллект станет бесполезен. Так что до определенного времени мои действия не разгадают. Воспользуюсь еще одним общеизвестным феноменом, который мои оппоненты наверняка знают.

Доверитель выбирает адвоката не на основе мастерства и квалификации, а по другим причинам, — совпадению жизненной философии.

Как собака похожа на своего хозяина, так порой невозможно отличить по духу доверителя и адвоката. Так что когда изучаешь доверителя можно представить его защитника, разница будет не велика.

Оппоненты будут предполагать, что эти двое не в себе, вспоминая расхожую фразу о невозможности найти логику у идиота. Внешне будет похоже на хаос.

Отрицательные моменты перевожу в положительные, обзавелся системой радиоэлектронной борьбы (РЭБ) в виде Оксаны Павловны.

Недостатки и сложности, какие есть, превращаем в сильные стороны.

Внимательно слушая ее о каждом участнике уголовного процесса, задавая уточняющие вопросы, мы вместе подытожили.

Вывел ее на главное, которое заключалось в том, что она в большей обиде на кредитора, а кого кредитор с собой привел это уже производное, не был бы Эдик, был бы кто другой.

Эдик лишь орудие. Выражаясь словами оружейника М.Калашникова: — «Убивает не автомат, а человек!».

Эта мысль у нее находилась в неустойчивом состоянии. Опасение было как бы ее тонкие настройки не посбивали своими действиями наши защитники кредитора.

Очень настойчиво просил не общаться со злыми дядьками, знал, что меня не послушается, и в качестве более спокойного собеседника, как альтернативу вместо суровых мужчин, вынужден был согласиться на общение с супругой Эдика, скромной восточной женщиной, которая не вмешивалась в мужские дела.

Полагая, что женщины между собой имеют больше общих тем и точек соприкосновения. Со временем так и получилось, те нашли общий язык, а Оксана Павловна делилась с ней опытом ухаживать за маленькими детьми.

В один из дней, Оксана Павловна сказала, что решила простить Эдика. У меня отлегло на сердце. Я поддержал ее решение.

Судебное разбирательство, это тема, которую можно описать только отдельно. Только на ее допрос было потрачено не менее пяти полных судодней, кроме того ее допрашивали еще в течении всего судебного следствия.

Суд который привык, что все вокруг должно быть только параллельно и перпендикулярно с потоком такой информации не справлялся.

Показания обвиняемого-кредитора, а также свидетелей были настолько необычны, что странности моего доверителя были сглажены странностями обвиняемых и некоторых свидетелей.

Продолжение следует...