Суд обязал акционерное общество «Лебединский горно-обогатительный комбинат» составить акт по форме Н-1 в связи с несчастным случаем на производстве. Удивительные странствия медицинской карты доверителя по волшебному заклинанию работодателя

 Ко мне за оказанием юридической помощи обратился мой тёзка Евгений, который рассказал, что с сентября 2016 года, по настоящее время, состоит в трудовых отношениях с АО «Лебединский ГОК», где работает слесарем по ремонту подвижного состава 5-го разряда депо по ремонту электровозов цеха ремонта подвижного состава ремонтно-механического управления. 

14 июня 2019 года в 11-40 часов, находясь на рабочем месте, выполняя задание мастера, производя отключение кабелей, он потерял равновесие и ударился головой (затылком) о металлический каркас кузова думпкара.

 Далее, он в сопровождении начальника депо был доставлен в отделение скорой помощи ООО «ЛебГОК-Здоровье» с последующей госпитализацией в ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ».

 В период с 14 по 24 июня 2019 года он находился на стационарном лечении в травматологическом отделении, где ему был выставлен диагноз: «сотрясение головного мозга, закрытый перелом передней стенки лобной пазухи без смещения, ушиб мягких тканей в затылочной области». Далее, в период с 25 июня по 11 июля 2019 года, он находился уже на амбулаторном лечении у врача невролога.

 Казалось бы все понятно — это однозначно несчастный случай на производстве просто в силу того, что Евгений утратил трудоспособность сразу после этого события. Но, к сожалению, у его работодателя имелось другое мнение на этот счет.

 Акт о несчастном случае, не связанным с производством

 Да, именно акт о несчастном случае, как не связанного с производством, получил на руки Евгений после того, как вернулся на свое рабочее место. Получите, что называется, и распишитесь.

 После испытанного разочарования он обратился со своим больничным листком к работодателю, чтобы ему хотя бы выплатили пособие по временной нетрудоспособности, в связи с бытовой травмой. Но и тут он получил отказ, так как код причины нетрудоспособности «04» в больничном листке ясно говорил о производственной травме.

 В отделе кадров быстро «поняли» его проблему и послали его в Губкинскую ЦРБ исправить это досадное недоразумение. 

 Но в администрации ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ», к сожалению работодателя Евгения, работали не полные идиоты, и они на его заявление письменно сообщили ему о том, что оснований для замены причины временной нетрудоспособности (кода заболевания) с производственной (04) на бытовую нет, поскольку он был доставлен в лечебное учреждение с рабочего места с ушибом мягких тканей головы.

Так как идти было уже больше некуда, Евгений оказался у меня. Изучив все документы, мной был подготовлен иск о признании акта о расследовании несчастного случая, квалифицированного как не связанного с производством, незаконным, признании несчастного случая связанным с производством, обязании работодателя составить акт по форме Н-1 о несчастном случае на производстве, взыскании денежной компенсации морального вреда.

 «Телепортация» медицинской карты. Настоящее чудо

Может быть, у кого-то создалось ложное впечатление о простоте данного дела и бесспорности нашего иска, но это не так.

Ответчик основательно запасся доказательствами своей непричастности к несчастному случаю, пока Евгений находился на лечении в больнице. 

На основании направления заместителя главного инженера-начальника управления охраны труда и промышленной безопасности АО «Лебединский ГОК» от 22 июля 2019 года специалистами ОГБУЗ «Белгородское бюро судебно-медицинской экспертизы» 30 июля 2019 года в соответствии с медицинской картой Евгения и компакт-диском СК-томограмм СКТ черепа было составлено заключение № 87 (дополнение к заключению  № 80/12пл. от 10-15 июля 2019 года), согласно которому установленный Евгению в условиях ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» диагноз не нашел своего подтверждения, в связи с чем давность причинения травмы и её механизм не могут быть установлены.

Да, да, уважаемый читатель ты не ослышался — это именно то ОГБУЗ, где следователи, соблюдая многокилометровые очереди, ждут свои экспертизы месяцами, а на запросы простых обывателей и адвокатов отвечают сухо: «не делаем».

Но здесь лишь одно направление представителя ответчика — и за две недели уже готово целых два многостраничных медицинских заключения, которые мы все (и даже я иногда) в процессе называли не иначе как «заключения экспертов».

Но поражало другое: к этому направлению была благополучно приложена медицинская карта Евгения, которую он никому не разрешал выдавать. И она, как источник информации, была указана в этих заключениях. 

Естественно, это переводило эти заключения из разряда относительно недопустимых доказательств к полностью недопустимым и нами было принято решение не ходатайствовать о назначении судебных экспертиз, дабы не тратить свое время и деньги. Представители ответчиков тоже не стали этого делать, надеясь на имеющие «экспертизы». 

Допрошенные в качестве специалистов лечащие врачи Евгения подтвердили его показания и обстоятельства получения им травмы. Оснований для изменения кода травмы они также не усмотрели. 

В решении суда первой инстанции суд указал, что судебном заседании так и не были установлены обстоятельства предоставления в ОГБУЗ «Белгородское бюро судебно-медицинской экспертизы» медицинских карт (истории болезни) Евгения, в то время как на запрос председателя комиссии директора по оборудованию АО «Лебединский ГОК» о предоставлении для проведения экспертизы медицинских документов в отношении Евгения главным врачом ОГБУЗ «Губкинская ЦРБ» было отказано в их предоставлении в целях соблюдения гарантии конфиденциальности в соответствии со статьей 13 Основ законодательства Российской Федерации «Об охране здоровья».

В судебном заседании Евгений категорически отрицал факт предоставления им работодателю медицинской карты для проведения экспертизы. 

Остаётся только предположить, что представитель ответчика знает какие-то серьёзные заклинания, которые позволяют ему открывать телепорты, пронизывать пространство, ускорять время, для получения нужных предметов и документов. 

Я уже просто молчу о том, что специалистам также направлялся готовый акт о несчастном случае на производстве. Это было уже какой-то непримечательной мелочью, на которую не стоит обращать внимание. 

В этом процессе, мы с Евгением, почувствовали всю мощь «тёмной стороны силы».

Жаль, что при всем при этом ни один из представителей ответчика так и не сподобился назвать суммы денег, которые ответчик готов выплатить нашей стороне. Мы мол готовы заключить мировое соглашение, но суммы выплат назвать не можем, а также не знаем как нам составить новый акт вместо старого и т. д. 

Суд первой инстанции, видя все это, решил наш иск удовлетворить, признал акт о расследовании несчастного случая, квалифицированного как не связанного с производством, незаконным, признал несчастный случай связанным с производством, обязал работодателя составить акт по форме Н-1 о несчастном случае на производстве и взыскал денежную компенсацию морального вреда в сумме 70 000 рублей.

Составив весьма унылую апелляционную жалобу, со ссылкой на эти же «экспертизы», работодатель отправил поддерживать её аж трех своих представителей, которые внятно поддержать её не смогли и она была оставлена судом апелляционной инстанции без удовлетворения, а решение суда — без изменения. 

Приятным бонусом стало взыскание с ответчика расходов на оплату моей юридической помощи, по этому делу, в сумме 40000 рублей, в пользу Евгения. Ну, а впереди его ещё ждёт долгожданная оплата пособия по временной нетрудоспособности. 

Картинки взяты отсюда: Background фото создан(а) jigsawstocker — ru.freepik.com и отсюда.

Согласие доверителя на публикацию статьи о деле получено. Документы деперсонифицированы.

Адвокат Журавлев Евгений Анатольевич, № 31/709 в реестре адвокатов Белгородской области.