Энтелехия,  как  форма осуществления,  впервые была описана Аристотелем в «Метафизике».

По Аристотелю мир  представлен как бытие в возможности, являющемся бытием мысли и бытием в действительности, областью  доступной чувственному восприятию.

Бытие мысли непосредственно усматривается исключительно самим  субъектом  мыслительной деятельности. Наличие мысли вне собственного мышления  — лишь предположение. Смелое высказывание, неправда ли? 

Повседневность учит совершенно обратному.

 Окружающий нас мир- это сплошные опредмеченные мысли, любой наш контакт с другим человеком — это сопряжение мыслительной функции и, вдруг, — мысль лишь то, что  может быть усмотрено только одним человеком и только в отношении самого себя!  Но, что,  собственно, свидетельствует об обратном?

Где мы можем усмотреть мысль вне формы ее выражения и истолкования? Мысль как мысль? Мысль о мысли- уже  философия.

Язык — форма выражения. Мимика — форма выражения. Именно такие  тезы лежали в основе Ренессанса, утвердившего устами Рене Декарта-  cogito ergo sum, того самого Возрождения, которое привело к Великому просвещению, буржуазным революциям, которые в 1789г  привели  к  Декларации прав человека и гражданина, утвердившей презумпцию невиновности как требование закона  к уголовному судопроизводству.

Мыслить — значит существовать, мыслить значит обретать бытие, бытие — есть мысль. Рене Декарт, рассмотревший в отношении себя весь мир как форму сомнения  единственное  пришел к тому, что не может отрицать  и сомневаться только в способности своего мышления, своей мысли и  ее положил в основу бытия. 

Неправда ли логическая ошибка видна невооруженным глазом? К чему это привело Великое просвещение?  Все, что возможно было помыслить и все, что возможно было утверждать в области мысли стали полагать необходимо действительным. 

Ведь мысль не существует вне бытия, а бытие вне мысли. Невозможно помыслить себе что-то не существующее, и наоборот,  то, что нами не воспринимается — то  не существует. Появляется благодаря Королевскому научному обществу целая парадигма формы познания, которая в дальнейшем получит название науки.

Люди научаются  видеть и опознавать то, что недоступно обычному глазу — микроскопы, телескопы, электричество. Мир  мысли раздвигается Великим  просвещением настолько, что обеспечивает развитие области действительного на столетия вперед. 

Как пример, — бинарная  математическая модель Ньютона, которая получила свое практическое  воплощение в 1944 году в форме первой Электронной вычислительной машины (ЭВМ), позволившей британской разведке  дешифровать сообщения  противника. А вот еще лучше: «Существенной составной Манхэттенского проекта, например, как и производства атомных бомб вообще, является газодиффузионный «закон Грехэма», открытый шотландским химиком в 1829 г».(1)

Человек становитсяобластью социального эксперимента, человечество — лабораторией, где вооруженный научным знанием пытается повторить эксперименты Бога. Не забудем, в основе создания Богом мира, согласно Священному писанию, которое в то время изучалось в  каждой школе, лежит пари Бога с Дьяволом относительно сущности человека, именно на это безуспешно пытался обратить внимание Гёте в «Фаусте»,  Иммануил Кант в своем категориальном императиве. Только человеку  решатькакую сторону выбрать. 

Великие  Просветители  задумывали новый социум, новый мир и писали его, мыслили о нем в полной уверенности достоверности возможности его реализации.А с учетом  уважения к закону того времени, казалось, что  стоит дорваться  до политической власти, утверждающей этот закон и обеспечивающей его силой оружия, налогов и репрессивного аппарата,  вписать в законодательство  правильные вещи, и мир изменится.

Таков генезис презумпции невиновности. Правда был еще Данте и его — благими намерениями вымощена дорога в ад, — но революционеры не ориентируются на поэзию. 

Итак мысль  как бытийность в Великом Просвещении  переоткрыла нам Аристотеля, возродила его. Но обращаясь в первоисточнику, отметим, что Стагирит все же был понят не совсем правильно. 

«Все вещи были вместе в возможности, а в действительности же -нет» («Метафизика», 1069 в).
Категории бытия в возможности  противостоит категория бытия в действительности. И если в области мысли возможно все, то в области действительности не  может быть  такого, чтобы в одно и то же время в одном и том же месте, что — то существовало и не существовало. 

Стагирит убедителен: если в области мысли «все ложно», то это не так, так как, если предположить, что утверждение «все ложно» истинно, то и утверждение о том, что «все ложно» истинно — ложно. Если предположить, что «все истинно», то тогда утверждение о том, что «все истинно» -  ложно, так же является истинным.

Поразвлекавшись  с  апориями ( позже пять же  в Великое Просвещение  названных Гоклениусом антиномиями, 1613 г ) Стагирит делает простой вывод -  в области мысли, в бытии в возможности вещи могут быть присущи множества  противоречий, каждое из которых будет казаться истинным, но только в области бытия в действительности противоречия снимаются, формируется однозначность, упорядоченность. 

Если мы присмотримся еще внимательнее, то увидим, что  антиномии, расцвеченные Кантом в области «вещи в себе» (или «вещи самой по себе» — кто, как немецкий понимает)  к противопоставлению  опытного знания (a priori vs a posteriori) — это субъектная теза, где областью бытия  антиномии является исключительно область бытия познания, бытия в возможности, бытия мысли, которая, как мы уже знаем, доступна, только индивидууму самому по себе. 

Таким образом, в области не мысли, а в области бытия в действительности нет ни «вещей в себе», ни области познания мысли как мысли, а только через формы выражения мысли.  Противостояние области мысли и действительного, противостояние идеального и реального,  идеализм и  материализм, таким образом, это всегда противостояниеиндивидуального и общественного

Не напоминает ли Вам это уголовный процесс,  как Гегелю, который видел в преступлении — акт отрицания индивидуальной волей воли объективной, выраженной в праве, как коллективном  носителе воли всех? 

Итак, бытие в действительности.  Что противостоит мысли?  Что является ее противоположностью?  Что является, вынесенным за пределы человека таким образом, что может быть им  отринуто от себя, как Рене Декартом? Сразу представляется нечто объектное, существующее в отношении собственности бытийного, не правда ли? Но именно такое восприятие порождает путаницу, которую так безуспешно пытался решить Бертран Рассел герменевтическим анализом. 

Бытие в действительности как область бытия доступное чувственному восприятию. Начинается с собственности тела. Какое все это имеет отношение к юриспруденции? 

Самое непосредственное в силу того, что вся юриспруденция и закон в частности возникают из необходимости  сопряжения в области действительного двух субъектов, один из которых непосредственно чувствует, а другой  исключительно созерцает, не участвуя в области чувственного. Звучит загадочно, если ограничиться вышеприведенной  методологией познания.

Обращаясь к людологической школе познания,  обнаруживаем, что бытие существует не в области мысли и не  в области чувственного, что нет ничего только мыслимого или  только чувствуемого.  Обнаруживаем, что бытие не существует вне области мысли, а мысль не существует вне области бытия. 

Бытие возможно исключительно как сопряжение бытия в возможности и бытия в действительности. Именно благодаря устойчивости такого сопряжения оно названо парадигмой бытия (ранее  — людологическая парадигма бытия). Таким образом, в каждом предмете анализа в достаточной степени присутствует и область бытия в возможности, и область бытия в действительности.

Благодаря наличию бытия в возможности мы можем проникать в суть вещи, явления, приобщаться к ней, идентифицировать ее,  в том числе при внесоциальном происхождении (природа). Заимствуя бытие в возможности, мы можем его копировать, подражать, воспроизводить. Благодаря бытию в действительности мы можем использовать, уничтожать, противостоять,  избегать, действовать.

Энтелехия — это переход бытия в возможности в область бытия в действительности.  Так как  в области мысли только кажется, что что- то существует, а в области действительности — уже существует. Самые знаменитое по этому поводу высказывания: пока есть человек — нет смерти, когда есть смерть — нет человека (Эпикур), ни одна вечность не длится дольше жизни человека (Альбер Камю). Энтелехия — это всегда процесс.

 Подсудимому в суде только кажется, что его осудят или оправдают, а при вступлении приговора в законную силу (момент  по провозглашении определения кассационной инстанции, истечения срока для обжалования приговора)  его уже осудили или оправдали.

Есть конечно надзорная инстанция и нет четкого запрета обжаловать оправдательные приговоры, но сейчас не об этом.

Следует отметить, что право, правоприменение, юриспруденция после Великого просвещения считались, в последние 200 лет, благодаря высказываниям Канта и Гегеля, той областью обычной жизни, для которой философское знание не представляет ни ценности, ни пользы.(2) 

Это  следствие во многом того, что в то время такие вещи как равенство всех перед законом и судом, избираемость  монарха,  конституционный суд, невозможность легально откупиться от уголовного преследования, а равно изжитие института дуэли и кровной мести были, как сегодня покупка турпутевки на Марс — мыслимыми, но далекими во временном отношении вещами.

Правосудие считалось делом естественным, разделение властей еще не дискредитировало  судебную власть, уважение к ней сохранялось всецело.(3)

Решения, принимаемые судами не нуждались ни в кассации, ни в надзоре, полностью снимали противоречия  в области действительного.

Для  современности наследие Великого просвещения, полагавшего возможным преобразование социального исключительно  силой разума, после переживания  Первой  мировой войны, Второй мировой войны, режима национал — социализма, режима развитого социализма, большевизма, создания атомного оружия, применения атомного оружия, Карибского кризиса, обнищания 2/3 человечества в результате экспансии свободы и прочего, и прочего, может показаться не таким уже безупречным и догматичным. 

Но тем не менее презумпция невиновности — постоянный житель представления о наших судах  в умах самого широкого круга лиц.

Не пора ли признать, что суд является когнитивной системой,  направленной на установление точного и достоверного представления, именуемого истиной и что, если мы ожидаем от него разумности, а не ритуальности, следует применять к нему, как  к любой форме познания достаточные методологические критерии?

Компетенция суда возросла за последние 300 лет, уже в ХХ веке герой  «Процесса» Франца Кафки услышит, что все в этом мире связано с судом. Не делая этого до сих пор, не наделяя суд никакой методологией познания, кроме суда присяжных, пожалуй, мы ввергаем этот институт в  область ритуальности, а, следовательно, отсутствия какой — либо истинности, в силу самой условности любого ритуала, что означает, что правосудие не снимает противоречия, возникающие в социуме, а лишь усиливает их, являясь само в своей системе одним большим противоречием,  мета- образованием, прикрывающим порой преступный политический режим.

В конечном счете перед судом сегодня зачастую стоят удивительные задачи квалификации таких явлений, как организованная преступность, терроризм, преступлений против человечности, пиратство, работорговля, свержение  конституционного строя, захват власти, нарушение авторских прав  и прочее.

Имея в руках столь куцую методологию познания, как Уголовный кодекс, и столь куцый экспериментальный аппарат, как Уголовно- процессуальный закон, наш суд  может по праву называться и далее формальным, сколь угодно долго (по типу социалистических судов в СССР).
Вдумчивый читатель может заметить не о подлинном ли правосудии мы говорим, не о расколдовывании ли ритуальности идет речь?

Не  стремимся  ли в завуалированном виде воссоздать ВЧК в СССР? Следует отметить тот факт, что  ВЧК и подобные ей судебные организации  являются результатом реакции на то правосудие, которое  создало  Великое просвещение. Не понимание этого в ХХ веке привело к тому, что ХХI век, хотя он этого еще и не осознал, на Западе, вступил  войну, где убийство стало формой выражения мнения. Ужас  в том, что современный уголовный суд, в особенности в России, — это фабрика по производству будущих воинов на этой войне.

Штука здесь в том, что ранее в уголовный суд попадали жулики, а идейный контингент попадал в суд чести (суд Божий, дуэли) и в Священную Инквизицию. Равенство всех перед законом и судом заставляет сегодня суд осуждать тех, кто потом делает революции.

Особенно очевидно это стало в России в начале и в конце ХХ века.Это связано с тем, что Россия, как никакая другая страна,  подверглась  насильственному Великому Просвещению и не от внешнего завоевателя (как это было допустим в  Испании Наполеоном Бонапартом), а от собственных правителей, которых любила, которым верила. 

Если Великие просветители  готовы были умереть за свои идеи и верили в них безгранично, и умирали за них (Франция  — прекрасный пример), то  Россия  заимствовала то, что разумела не только без веры, но через бунт, исключительно силой внутренних репрессий, уголовных репрессий (как пример, «картофельные бунты»  при Петре I, коллективизация при Ленине).  Конец же ХХ века с развалом СССР, бытие которого было оплачено более 50 000 000 человеческих жизней совершенно нивелировал не только уважение к государственной власти, но  создал стойкую убежденность в искусственности любой власти вообще. Но ведь именно этого добивался, например, Иисус Христос- Богу- богов, кесарю- кесарево. 


Только вот где храмы, из которых необходимо изгнать торговцев? Не храмы и это правосудия?

Государство, заменившее Бога, должно научиться отправлять свой культ.  Сегодня единственным храмом  государства, в котором человек может приобщиться к новоявленному Богу- Государству  является  суд. Но правильный суд, приходится признать, только предстоит создать, ибо то, что есть сейчас — меняльная лавка.

Не последним камнем в создании такого храма будет камень презумпции невиновности, краеугольный камень.


(1)Петров М.К. «Самосознание и научное творчество»- Ростов н/Д.: издательство Ростовского университета  1992г,  стр. 141

(2)  В 1817 г в «Энциклопедии философских наук»  Георг Вильгельм Фридрих Гегель  в частности  справедливо, вторя Канту, отмечал: «Мыслить, как полагают, может всякий и без помощи логики, подобно тому как  мы можем  можем переваривать пищу, не изучая физиологии» (Энциклопедия философских наук. М., 1975г. Т 1. стр. 110).

(3)  См. об этом исследование, опубликованное ранее, «К вопросу о сущности правосудия»//- ж. «Адвокат» — 2006 г- № 3 стр.19-23

Да 2 2

Ваши голоса очень важны и позволяют выявлять действительно полезные материалы, интересные широкому кругу профессионалов. При этом бесполезные или откровенно рекламные тексты будут скрываться от посетителей и поисковых систем (Яндекс, Google и т.п.).

Пока нет комментариев

Для комментирования необходимо Авторизоваться или Зарегистрироваться

Ваши персональные заметки к публикации (видны только вам)

Рейтинг публикации: «О презумпции невиновности. Людологический обзор. Часть 2» 0 звезд из 5 на основе 2 оценок.
Адвокат Морохин Иван Николаевич
Кемерово, Россия
+7 (923) 538-8302
Персональная консультация
Сложные гражданские, уголовные и административные дела экономической направленности.
Дорого, но качественно. Все встречи и консультации, в т.ч. дистанционные только по предварительной записи.
https://morokhin.pravorub.ru/
Адвокат Фищук Александр Алексеевич
Краснодар, Россия
+7 (926) 004-7837
Персональная консультация
Банкротство, арбитражный управляющий: списание, взыскание долгов, оспаривание сделок, субсидиарная ответственность. Абонентское сопровождение бизнеса. Арбитраж, СОЮ, защита по налоговым преступлениям
https://fishchuk.pravorub.ru/

Похожие публикации

Продвигаемые публикации

Яндекс.Метрика