Сообщение обвиняемым ложных показаний, как способ доказать правду. Выявление провокации преступления со стороны оперативных сотрудников (ч. 2 ст. 228 УК РФ)

Главное, в ходе следственных действий не выйти на самих себя.

Знаменитая фраза приписывается разным людям, однако суть её проста — иногда правоохранительная система сама порождает зло, с которым призвана бороться.

В одном уголовном деле мне удалось добиться, что орган предварительного следствия, в результате собственного расследования убедился, что преступление спровоцировано оперативными сотрудниками.

Для защиты обвиняемого использовались ложные показания, нацеленные на получение правды по делу  о незаконном приобретении и хранении наркотических средств. В ст. 5 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» указано, что провокацией преступления является подстрекательство, склонение, побуждение в прямой или косвенной форме к совершению преступления.

Как часто я слышу эти слова в судах и как редко читаю оправдательные приговоры. 

В данном конкретном деле использовать правду было нельзя. Имел место добровольный сговор оперативника и подозреваемого на задержание с наркотиками. Остальные сотрудники полиции, свидетели событий — не знали, что участвуют в провокации, добросовестно заблуждались, что помогают правоохранительным органам бороться со «скверной».

Данная публикация не помещена в разделе судебной практики, поскольку мне совершенно нечего показать коллегам. Не было гневных жалоб, отсутствовало  противостояние со следователем, прокурором или судом. Дело тихонько отправилось в архив, как нераскрытое — не установлено лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого. 

Обстоятельства дела. Доверитель имел непогашенную судимость за кражу, по внешнему виду большой любитель алкоголя. Для удобства повествования присвою ему псевдоним — Иван. Из материалов дела следовало, что Иван подозревался по ч.2 ст. 228 УК РФ, собрал в пакет-майку примерно килограмм дикорастущей конопли, болтался с этим пакетом около промышленной зоны крупного предприятия, был задержан службой безопасности предприятия и передан сотрудникам полиции.

В явке с повинной и объяснении признавал вину — сообщил, что собирал грибы, а нарвал конопли. На мои вопросы  давно ли он «травится» - ответил, что любитель алкоголя. Не ответил на вопрос, почему так вдруг потянуло на наркотики. После предупреждения, что  дело для него скорее всего закончится реальным лишением свободы, ответил, что готов к такому исходу. Сообщил, что стремится к особому порядку судебного разбирательства.

Ставлю для себя цель — поскольку квалификация правильная, изъятие наркотиков оформлено без нарушений, доверитель признает вину, присутствует рецидив — значит  работаю с наказанием, скорее всего с реальным лишением свободы.

Следователь проводит допрос и проверку показаний.  Проверка как проверка — Иван показывает, здесь рвал коноплю, пошел туда, там задержан. Понятые. Следователь фотографирует.

Проверка показаний на месте названа таким образом, поскольку в названии зашифрована цель этого следственного действия — проверять и уточнять показания о преступлении в реальной обстановке.

В Волгоградской высшей следственной школе МВД, где я обучался, старые следователи говорили, что проверка в первую очередь позволяет выявить правду и ложь. Например преступник ориентируется в незнакомой квартире, сообщает детали, которые может знать только преступник. Противоположная ситуация — не может сообщить дом, подъезд, расположение комнат или места изъятия имущества — что свидетельствует о том, что он скрывает подельников или «берет» на себя чужое преступление. 

Современные следователи не знают этого, они думают, что проводят очередное бесполезное следственное действие, оформлять которое требует дурак-прокурор. В некоторых случаях этот так — например проверка показаний в ситуации, когда подозреваемый заведомо знает обстановку квартиры или местность места совершения преступления.

Возвращаемся в отдел полиции для оформления протокола, в автомобиле высказываю Ивану свое мнение относительно сообщенной и показанной им истории:

«Странный ты человек Иван, пешком через весь город пошел собирать грибы, когда они растут в лесополосе за твоим домом. Пошел за грибами — нарвал конопли. Вообще не могу понять как по указанному тобой маршруту вернулся назад пешком, да еще попал на  территорию промзоны предприятия. В этом месте нет дорог и проходов к данной территории».

Иван молчит. Чуть позже я понял причины его молчания. Оперативный сотрудник -провокатор находился  за рулем автомобиля, он обеспечивал следственное действие транспортом. В тот момент Иван исполнял условия договоренности с этим оперативником.

Свои замечания относительно проверки высказал только Ивану, не внес их в протокол проверки показаний. Решил так — если Ивану нравится скрывать какие-то обстоятельства, это его личное дело.

Вот она начальная ржавчина профессионального выгорания. 

Предъявление обвинения. Читаю постановление - говорю Ивану:

Какого рожна ты нарвал килограмм конопли, неужели нельзя попробовать нарвав только горсточку. Часть 2 ст. 228 УК РФ начинается от трех лет лишения свободы».

Иван белеет, начинает лепетать, что оперативник (назвал фамилию) просил его нарвать конопли, обещал, что суд назначит лишение свободы не более трех месяцев. На три года они не договаривались.  Следователь не реагирует.

Увожу Ивана со следственного действия под предлогом согласовать позицию. Слышу следующую историю. Оперативник уговорил Ивана нарвать в лесополосе пакет конопли, с которым тот будет задержан, впоследствии осужден и лишен свободы на небольшой срок. Со слов Ивана его интерес заключался в том, чтобы выйти из «запоя», оперативник обещал «подогревать» его на зоне. 

Сейчас Иван нашел работу, не хочет возвращаться в места лишения свободы. Из деталей Иван сообщил, что сотрудник привез его к месту сбора конопли — показал где ее рвать. Иван нарвал пакет, но когда показал оперативнику, выяснилось, что большая часть сбора бесполезная трава.

Оперативник стал ругаться и сам нарвал конопли в пакет, отвез Ивана к месту будущего задержания. Иван ходил-ходил, но его никто не задерживал. Иван сообщил об этом оперативнику, который пообещал позвонить в службу безопасности предприятия, ускорить процесс. Я бы сам не поверил в такую историю, но получил у сотового оператора расшифровку телефонных соединений.

В день задержания Иван множество раз созванивался с оперативником. Экспертиза не обнаружила в смывах с рук Ивана следов наркотических средств. В охранном предприятии мне «шепнули», что Иван задержан не случайно. Конкретный оперативник обратился к ним, сообщил, что полиция следит за наркоманом, но не успевают его задержать, просил направить патруль для «случайного задержания».

В уголовном деле те же обстоятельства выглядели так. На пульте дежурной части частного охранного предприятия, через систему видеослежения, заметили подозрительного человека, который долгое время стоял на  железнодорожных путях, дали команду автопатрулю о его проверке. Автопатруль сразу же обратил внимание на пакет, Иван сообщил, что в нем конопля. О задержании Ивана было сообщено в дежурную часть полиции. Следственно-оперативная группа оформила изъятие наркотиков, в качестве понятых присутствовали уже другие работники службы безопасности. Все допрошены. Показания всех свидетелей идеально совпадают.

При такой ситуации я не мог в суде доказать реальный ход событий. Например оперативник с высокой вероятностью придумает причины, объясняющие телефонные переговоры с Иваном. Сотрудники службы безопасности не вспомнят или не захотят вспомнить, кто сообщил о мужчине на железнодорожных путях.

Пришлось врать. Если ложь кажется правоохранителям безобидной и доступной для опровержения — они обязательно постараются ее опровергнуть.  Именно таким способом намеревался выявить провокацию преступления.

Необходимо было сообщить органу следствия такую чушь, которую они охотно начнут опровергать. Ожидал, что по  результатам такой проверки, орган предварительного следствия наткнется на провокационную деятельность оперативного сотрудника, который спровоцировал преступление.

Придумал.

В своих показаниях Иван сообщил, что неизвестный человек позвонил ему по телефону, предложил принять участие в учениях.  Полицейские будут учиться изымать наркотики. В назначенное время неизвестный снова позвонил Ивану, они поехали в полицию, где ему велели выучить легенду, которую необходимо сообщить при задержании и изъятии наркотиков. Неизвестный отвез и показал Ивану место, где растет конопля, вручил пакет с коноплей, отвез к месту задержания и сказал ожидать. Иван долго ждал, потом созвонился, сказал, что его никто не задерживает. Неизвестный сказал, что позвонит в службу безопасности и выяснит, почему они его не задерживают. Затем неизвестный перезвонил и сказал, что сейчас начнется. После этого для Ивана все началось. Приехала служба безопасности, затем полицейские — у него изъяли пакет, он сообщил им выученную со слов неизвестного легенду. На допросе у следователя и адвокату тоже сообщил легенду, считал, что учения продолжаются. Неладное заподозрил при предъявлении обвинения.

Необходимо уточнить, что время телефонных переговоров было указано точно в в соответствии с детализацией звонков. 

Следователь записал все в протокол, ничего не стал проверять. Дело передано начальнику следствия для утверждения обвинительного заключения. Я немного расстроился, при ознакомлении с материалами дела увидел, что допрошен женщина-оператор пульта наблюдения, которая сообщила, что это она через видеокамеру заметила подозрительного мужчину, сообщила дежурному, а тот направил автопатруль для проверки. 

Реальный человек, который получил сигнал от оперативника и передал его дежурному допрошен не был, но его фамилия упоминалась. В протоколе ознакомления заявил ходатайство о допросе всех участников, чьи фамилии фигурируют в деле, а также о  просмотре камер видеонаблюдения охранной службы предприятия — проверить, действительно ли место задержания просматривается на видео. Проверить видео задержания и приобщить его к делу.

Реальная цель ходатайства — узнать действительно ли место задержания просматривается через видеокамеры системы наблюдения, а также внести в обвинительное заключение как можно больше работников службы охраны предприятия — при допросе в суде рассчитывал, что кто-то вспомнит о телефонном звонке оперативника.

Через некоторое время следователь позвонил и сообщил, что руководитель следственного подразделения вернул дело для дополнительного следствия, просил проверить телефонные переговоры Ивана в день задержания.

Я их давно проверил и знал, что в день задержания Иван дважды разговаривал со своей сожительницей и все остальные разговоры происходили с оперативным сотрудником. Они прерывались только на период следственных действий.

Через некоторое время уголовное преследование в отношении Ивана прекратили за отсутствием состава преступления, уголовное дело приостановили.

В качестве итога прошу не жалеть Ивана и не осуждать оперативника. Мне показалось, что Иван не до конца честен в сообщении причин, по которым согласился быть спровоцированным на преступление. Обычный человек на такое не согласится. Например Иван быстро запомнил содержание ложной части показаний и сообщил ее следователю в собственной обработке так, что я мысленно «аплодировал». Как мне показалось, Иван был частью оперативных игр, от которых решил отказаться таким интересным способом.

Мне этот случай был интересен только с позиции доказывания.