Вознаграждение за оказанную юридическую помощь

В последнее время все острее встает вопрос о том, как определять вознаграждение адвоката применительно к конкретному делу. Помимо понятного интереса адвоката в получении вознаграждения этот вопрос неминуемо волнует потенциальных доверителей. Он, без сомнения, представляет интерес и для государственных органов, которые оплачивают юридическую помощь в случаях, когда обязательно участие адвоката. Данный вопрос подлежит рассмотрению в суде при взыскании расходов на помощь представителя.

Зачастую адвокатские образования и сами адвокаты неспособны обосновать свою позицию при определении вознаграждения за юридическую помощь, и это вызывает неразрешимые проблемы во взаимоотношениях с доверителями, судом, органами следствия. Нередко этот момент является конфликтным фактором и во взаимоотношениях между адвокатами.

Доверители, со своей стороны, зачастую выдвигают следующие требования: «Определите оплату по делу в целом сразу!», «Почему мы платим и платим, а результата нет?», «Нам непонятно что вы сделали и за что мы заплатили!», «Мы столько не можем сейчас заплатить, давайте уменьшим сумму» и т.п.

Со стороны различных государственных органов уже неоднократно предъявлялись в разных формах требования определить критерии оплаты, установить какой-либо твердый «тариф», устроить конкурсный отбор между адвокатами, исходя из размера оплаты изымать ее часть в бюджет на целевые и иные нужды и т.п.Следует признать, что исторически проблема вознаграждения адвоката существовала всегда, и это не случайно.

Дело в том, что деятельность адвоката должна быть некоммерческой, так как адвокат, являясь профессиональным орудием доверителя в судебном споре, должен соблюдать общие, необходимые принципы правосудия, обеспечивая независимость и беспристрастность судебных оценок, ведя к справедливому разрешению спора. Недозволенные действия и приемы неминуемо приведут к падению правосудия и разрушению социальной системы общества. Это требует определенной независимости и беспристрастности от самого адвоката. Соответственно, его деятельность должна быть исключительно адвокатской, другой деятельностью он заниматься не может, так как это приведет к заинтересованности, которая может оказаться вредной для правосудия и доверителя, вызовет пороки в квалификации. С другой стороны, адвокат действует в интересах доверителя, его деятельность должна оплачиваться, как и любой труд; логично, что такую оплату вносит доверитель.

Потому уже в незапамятные времена возникло противоречие между публичной ролью адвоката и частным интересом, который он выражает. Данное противоречие особенно обостряется в вопросе вознаграждения адвоката. Оно, исторически развиваясь вместе с правом, вызвало разные подходы к вопросу вознаграждения в разных современных правовых системах.


Еще в древние времена появился класс представителей, которые, будучи искусными ораторами, спорщиками, выступали в судах в качестве представителей и защитников. Так, в Древней Греции при общем требовании, чтобы сторона процесса выступала лично, тем не менее выделились ораторы, именуемые «синегорами» и «параклетами». Наряду с ними в процессе участвовали «прагматики», которые подсказывали соответствующие случаю нормы права ораторам, так как те не являлись их знатоками. Аналогично в Древнем Риме в процессе развития судебного представительства наряду с «патронами», которые представляли «клиентов» и были, по существу, ораторами, в процессе также присутствовал «прагматик».

Деятельность знатоков права при этом постепенно настолько обособилась, что консультирование по вопросам права (respondere), свидетельствование сделок и обеспечение формальностей при их заключении (cavere), юридическая помощь в качестве знатока права в суде (agere) стали отдельным и почетным занятием. Толкования права известных правоведов были признаны императором наряду с законом, на государственных должностях и за отдельные толкования выплачивалась солидная сумма, что, впрочем, не мешало совмещать деятельность правоведа и судебное представительство (advocatio).

С развитием права вопросы вознаграждения решались по-разному. Первоначально ораторы получали преимущественно подарки. Однако с совершенствованием и профессионализацией их деятельности ораторы стали требовать все больших подношений, а также не стеснялись торговать тайнами своих клиентов и даже переходить на сторону противников. В итоге это вызвало к жизни закон Цинция, которым, судя по всему, было запрещено определять и получать вознаграждение до завершения дела в суде <1>, что логично для традиции римского права, поскольку подарок и должен являться подарком.

Что же касается знатоков права — правоведов, то их услуги тоже были платными, на них закон Цинция не распространялся. Но возникновение императорской власти и постепенный распад римского социума вновь вызвали непомерные поборы со стороны судебных представителей. Этому способствовало и усиление власти, которая требовала от юристов не только лояльности, но и обоснования для своих, нередко противозаконных, действий. В результате юристы стали пользоваться определенной безнаказанностью в отношении населения, при этом чувствуя гнет и принуждение со стороны власти. В такой ситуации, естественно, развилась коррупция, с которой были связаны и юристы. Императору Августу пришлось возобновить действие закона Цинция, а во времена Клавдия его снова вспомнили, но закон был модернизирован: адвокатам дозволялось брать не более 10 тысяч сестерциев.
--------------------------------
<1> Упомянутый закон появился в 204 г. до н.э. О содержании закона Цинция известно немного, ввиду чего автор и вынужден был употребить оборот «судя по всему». — Прим. ред.

На этом развитие законодательства о гонораре остановилось. В Средние века неоднократно возобновляли действие закона Цинция, устанавливая предельную сумму, свыше которой вознаграждение брать запрещалось. Развитие товарно-денежных отношений постепенно привело к различным изменениям первоначально воспринятого из римского права принципа, определяющего вознаграждение адвоката.


Так, во Франции предпочтение было отдано наиболее строгому следованию принципу публичности, вознаграждение до дела брать зачастую запрещалось, судиться с клиентом по поводу выплаты вознаграждения считалось делом низменным. Нередко в связи с этим соглашение с адвокатом не заключалось, и потому по ходатайству адвоката вознаграждение мог определить суд.

Суд при этом, согласно Дигестам, принимал во внимание:

1) род дела (modus litis),

2) талант адвоката (facundia advocati)

и 3) судебные обычаи.

Однако периодически устанавливавшиеся предельные размеры вознаграждения нередко устаревали, становились мизерными, требовали замены. До сих пор представление в суд соглашения адвоката в качестве обоснования размера гонорара не является во Франции обязательным; суд при рассмотрении вопроса о возмещении расходов на адвоката не связан какими-либо расценками, вопрос решается по его усмотрению. Следует заметить, что в случае спора адвоката с клиентом, если доверитель недоволен решением дисциплинарной комиссии палаты адвокатов, он может обратиться в суд, но не в тот, который вынес решение, а в суд следующей инстанции (апелляционный), так как вполне обоснованно при этом проверяется само дело на возможность судебной ошибки.

Воспринятые из римского права и ставшие традиционными требования о порядке получения вознаграждения к настоящему времени трансформировались под давлением товарно-денежных отношений. Вопросами вознаграждения ведает специализированный адвокатский финансовый институт — CARPA, который представляет собой общую кассу всех адвокатов, является кредитным и долговым центром и органом — агентом по исполнению перечислений клиентов по разрешенным в суде или вне суда с помощью адвокатов делам. В случае выигрыша дела адвокат направляет уведомление в CARPA для своего проигравшего коллеги и его клиента, которые, соответственно, направляют причитающиеся суммы.

Клиент выигравшего адвоката сообщает в CARPA, какая часть полученной на его имя суммы причитается адвокату, сколько — на счета клиента. Следует сказать, что тарифы установлены законодательством. Не допускаются наличные расчеты с адвокатом на сумму более 750 евро, а все банковские чеки и платежи поступают от клиентов, минуя адвоката, сначала в CARPA. Такой порядок позволяет избежать расчетов, которые не связаны с юридической помощью, а могут касаться операций собственно со средствами доверителя либо служить для отмывания денег.
В США, напротив, имущественно-доверительные операции широко распространены, выделяется отдельный тип фидуциарных соглашений.

Однако, как ни странно, это также вызвано специфическим восприятием принципов римского права. Принцип публичности адвокатуры привел к тому, что в США действует american rule, согласно которому каждая сторона сама несет расходы на оплату адвоката. Это, естественно, с развитием товарно-денежных отношений привело к тому, что адвокатская деятельность стала сродни предпринимательской, адвокатские фирмы, пользуясь достаточно большими возможностями взыскания в возмещение вреда, либо устанавливают вознаграждения в виде высоких процентов от выигранных сумм, либо просто перекупают дело, выплачивая клиентам определенную сумму и занимаясь далее взысканием самостоятельно. Таким образом, максимальные требования публичности в отношении вознаграждения адвоката привели на практике к максимальному выражению частного интереса. Все это доказывает, что данное противоречие, как и любое противоречие, не может быть разрешено через преобладание одной только части, необходимо учитывать обе части противоречия в целом.


В ФРГ размер вознаграждения адвокатам установлен законодательством, правда, это установление касается того размера вознаграждения, который будет возмещен судом в случае выигрыша дела. До 1 января 2004 г. размер оплаты услуг адвоката определялся Положением о величине гонорара адвоката (BRAGO). В настоящее время действует Закон об оплате услуг адвоката (RVG). Не допускается заключение договора о том, что адвокат получит какую-то сумму в случае успеха; предполагается, что в любом случае подлежит оплате выполненная адвокатом работа. Размер оплаты определяется в целом и зависит от суммы спора. Если спор имеет неимущественный характер, то оплата адвокату определяется в зависимости от категории дела. Гражданско-процессуальное уложение Германии предусматривает, что сторона, против которой состоялось решение, несет расходы по спору, в частности, должна возместить расходы, понесенные другой стороной, если они связаны с целесообразным осуществлением правового требования или правовой защиты.

Предусматривается также, что возмещение расходов включает в себя выплату компенсации противной стороне за время, потраченное на необходимые поездки или необходимое участие в судебных заседаниях. Однако адвокаты устанавливают самостоятельные расценки (как правило, повременные) за час работы, которые выше, чем предписанные законодательством. Выплаченные клиентом по соглашению с адвокатом до рассмотрения дела суммы считаются авансом. В большинстве случаев окончательный расчет производится уже тогда, когда дело завершено, при этом выписывается подробный счет.


Следует сказать, что попытка установить таксу за юридическую помощь в свое время подвергалась в Германии справедливой критике. Так, в XIX в. саксонский адвокат Бешорпер вполне обоснованно писал, что «стремление оценить умственный труд по таксе само по себе нелепо». История германской адвокатуры в дореформенный период крайне поучительна. Она свидетельствует, что презрение к профессии адвоката приводит к массовому негативному отношению к судам в целом (как в Ангальте-Бернбурге), низкая оплата приводит к тому же, поскольку адвокаты вынуждены заниматься другими заработками и статус их профессии падает (как в Бремене); определенная такса, тщательно проверяемая судом, тоже ведет к указанным последствиям (как в Саксонии), поскольку вызывает унизительные процедуры проверки отношений доверителя с адвокатом, к тому же сами расценки устаревают.

После объединения германских земель и реформы законодательства регулирование вопроса о вознаграждении адвоката было аналогично современному. Интересно, что в XIX в. это привело к тому, что деятельность адвоката была сведена до положения ремесла, адвокаты стремились заработать любыми иными способами, не гнушались обманывать доверителей. По этому поводу Е.В. Васьковский в своем труде «Организация адвокатуры» (С.-Петербург: Типография П.П. Сойкина, 1893) приводит слова адвоката Штейна: в Берлине едва ли найдется хоть один адвокат, который принял бы ведение дела, не выговорив себе большего вознаграждения, чем следует по таксе. Это при том, что людям бедным указанная такса сама по себе была недоступна, и при том, что вне столицы по данной таксе было затруднительно найти клиентуру.

Также немецкие юристы и адвокаты того времени отмечали, что немецкие поверенные «не стесняются решительно ничем, лишь бы только в перспективе имелась материальная выгода», адвокатура представляла в результате этого «смесь того, что только возможно, от ведения процессов до составления доверенности и управления домами, это бюро для исполнения решений и продажи имущества, это канцелярии для вексельных протестов и защиты в уголовных делах». В современной адвокатуре ФРГ тоже заметны подобные тенденции, что естественно, поскольку в рамках противоречия между публичностью и частным интересом законодательство, очевидно, увлеклось частным интересом.


В России в настоящее время обсуждение вопроса о вознаграждении адвоката приобрело особенную остроту, поскольку сам по себе вопрос, как это было показано, содержит в себе давнее противоречие, связанное с ролью адвокатуры в обществе. Роль адвокатуры всегда была зависима от характера общественного устройства, формы правления, внутреннего режима государства. Все тоталитарные режимы полагали адвокатуру вредным образованием, стремились всячески подчинить ее, устанавливали жесткие властные способы воздействия, подчиняли финансово, вводя жесткие ограничения и запреты. Это было обусловлено тем, что судебные процессы все более и более приобретали вид закрытых, а дела велись преимущественно письменно, сам спор всячески удалялся из процессуального законодательства, развивались разные способы тайного преследования, соответственно полная тайна покрывала следствие по уголовным делам.

Для подобных режимов характерно установление жесткого регулирования в адвокатской сфере, в том числе в вопросе вознаграждения. Напротив, демократические режимы предполагают максимальную доступность судебного разбирательства, свободу и открытость спора, требуют высокой квалификации от судебных представителей, но допускают не всегда обоснованную возможность для адвокатов брать высокие гонорары.

В итоге на противоречие между частным и публичным в адвокатской деятельности в современных реалиях оказывают влияние общественные противоречия общего характера. Это неминуемо сказывается на вопросах адвокатской деятельности, вознаграждении адвокатов, отражается в законодательстве и судебной практике по вопросам возмещения расходов на представителя.
Если говорить о рассмотрении вопросов возмещения расходов на оплату услуг представителя в судах, то в данном вопросе до сих пор не выработано достаточных критериев, позволяющих суду подойти к оценке размера оплаты именно с позиции разумности. Проблемно то, как выражены процессуальные нормы о возмещении расходов на оплату услуг представителей.

Так, ГПК РФ установлено: «Стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству суд присуждает с другой стороны расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах» (ст. 100). Аналогично в АПК РФ: «Расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах» (ст. 110). В указанных нормах сформулировано, по сути, требование к судам ревизовать размер вознаграждения доверителя с позиции разумности. Однако в силу п. 3 ст. 10 ГК РФ «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются».

Учитывая, что суд обязан занимать независимую и беспристрастную позицию, обязанность опровергать разумность определенной по соглашению между адвокатом и доверителем оплаты должна возлагаться на другую сторону процесса <2>. Но, несомненно, существуют достаточно простые дела, в которых адвокат, по сути, играет роль статиста, и естественно, что по таким делам требования о выплате миллионных вознаграждений будут явно неразумными. В связи с этим Конституционный Суд РФ неоднократно высказывал следующую позицию: «Обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя и тем самым — на реализацию требования статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

Именно поэтому в части первой статьи 100 ГПК Российской Федерации речь идет, по существу, об обязанности суда установить баланс между правами лиц, участвующих в деле. Вместе с тем, вынося мотивированное решение об изменении размера сумм, взыскиваемых в возмещение расходов по оплате услуг представителя, суд не вправе уменьшать его произвольно, тем более если другая сторона не заявляет возражения и не представляет доказательства чрезмерности взыскиваемых с нее расходов» <3>.
--------------------------------
<2> Если же суд, утратив независимость, займет активную позицию по вопросу определения разумных пределов оплаты помощи представителя, то возникнет парадоксальная ситуация, в этом случае суду придется полно применять требование разумности и несомненно низкую оплату поднимать до разумных пределов. Это может породить в принципе недопустимые жалобы в последующие судебные инстанции, в которых представители будут требовать от судов увеличить оплату до разумных пределов, поскольку суды взяли на себя труд этой оценки.
<3> Приведено по Определению Конституционного Суда РФ от 17 июля 2007 г. N 382-О-О.

Нередко суды снижают не только вознаграждение, но и расходы по ведению дела. Так, в п. 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 августа 2004 г. N 82 допущена путаница между вознаграждением по делу и компенсацией расходов адвоката по делу. При этом компенсируемые расходы предлагается также снижать, например, исходя из стоимости «экономных транспортных услуг». В том же письме в числе разумных критериев, на основе которых определяется размер вознаграждения, предлагается «время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист», т.е. явно в основу судебного акта предлагается положить предположение, а не какие-то четкие и понятные критерии.
В отличие от сложившейся во всем цивилизованном мире практики имеют место случаи, когда российские суды отказываются рассматривать в целях компенсации то вознаграждение, которое предусмотрено соглашением, но еще не оплачено.

Так, в п. 4 Обзора судебной практики ВАС РФ по вопросам, связанным с распределением между сторонами судебных расходов на оплату услуг адвокатов и иных лиц, выступающих в качестве представителей в арбитражных судах, от 5 декабря 2007 г. указано: «В случае, когда расходы на оплату услуг представителя не были фактически понесены, требование об их возмещении удовлетворению не подлежит». Иной подход содержится в практике Европейского суда по правам человека.

Так, в Постановлении от 9 июня 2005 г. по делу «Фадеева против Российской Федерации» Европейский суд постановил: «Тот факт, что от заявителя не требовалось компенсировать эти затраты авансом, не противоречит данному выводу (выводу о необходимости компенсировать расходы на помощь представителя)». В Постановлении от 15 декабря 2005 г. по делу «Тусашвили (Tusashvili) против Российской Федерации» Европейский суд по правам человека установил: «Европейский суд отметил, что в соответствии с договором от 19 мая 2000 г. заявитель согласился выплатить своему представителю вознаграждение в размере 1230 евро за представление его интересов в Европейском суде, при условии что его представитель надлежащим образом выполнит свои обязательства по договору до вынесения Европейским судом окончательного постановления по настоящей жалобе и при условии выплаты властями Российской Федерации справедливой компенсации, если она будет присуждена Европейским судом. Таким образом, в договоре четко указывается, что заявитель должен выплатить своему представителю сумму в размере 1230 евро. Европейский суд счел установленным, что с точки зрения Конвенции эти расходы являются реальными.

Тот факт, что заявитель не должен заранее выплатить эту сумму, не влияет на вывод Европейского суда». При решении вопросов о возмещении расходов на помощь представителя Европейский суд по правам человека постоянно руководствуется ст. 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, требуя в том числе, чтобы расходы были реальными. Как видно, применение правила о реальности расходов отличается от нашего национального законодательства, которое требует, чтобы расходы были понесены. По указанной причине в Европейском суде постоянно возникают коллизии, поскольку представители России, ссылаясь на национальное законодательство, также требуют, чтобы расходы были реально понесены. При этом компенсация, присуждаемая Европейским судом, охватывает и помощь представителей во время рассмотрения дел в судах Российской Федерации.

Налицо противоречие между российским законодательством и международными договорами Российской Федерации. В силу п. 4 ст. 15 Конституции РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».
В целом современное российское законодательство по вопросу вознаграждения адвоката, как и судебная практика, является нечетким. Определенных критериев не выработано.

Возникает опасение, что в конечном итоге ситуация начнет развиваться по сценарию, который уже неоднократно приводил к падению роли адвокатуры, соответственному падению роли правосудия в целом, а нередко и к усилению тоталитарных тенденций в обществе.


Изложенное вскрывает и причину, по которой суды нередко существенно и немотивированно снижают размер компенсации на помощь представителя. Арбитражные суды до сих пор пользуются критериями, которые были установлены в п. 20 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 августа 2004 г. N 82, в основном оценивая «время, которое мог бы затратить на подготовку материалов квалифицированный специалист» <4>. В последнее время суды стали применять позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в Определении от 21 декабря 2004 г. N 454-О, в части требований к другой стороне спора доказать неразумность взыскиваемых расходов <5>.

Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 27 июня 2007 г. N Ф03-А04/07-2/1773 была следующая мотивация: «В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Определении от 21.12.2004 N 454-О, обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя».

Однако суд не учел, что полная позиция Конституционного Суда РФ содержит существенное продолжение: «Вместе с тем, вынося мотивированное решение об изменении размера сумм, взыскиваемых в возмещение соответствующих расходов, суд не вправе уменьшать его произвольно, тем более если другая сторона не заявляет возражения и не представляет доказательства чрезмерности взыскиваемых с нее расходов».
--------------------------------
<4> См., например: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 18 сентября 2007 г. N Ф08-5893/2007-2219А; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 4 сентября 2007 г. N А17-3417/5-2006; Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30 августа 2007 г. N Ф04-4292/2007(35699-А45-7). Подобная мотивировка присутствует по всем округам.
<5> См., например: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 1 марта 2007 г. N А19-4409/06-Ф02-758/07 по делу N А19-4409/06; Постановление ФАС Центрального округа от 11 сентября 2007 г. по делу N А62-841/2007.

Так как же определить размер оплаты за юридическую помощь в каждом конкретном случае?

Удивительно то, что подавляющее большинство адвокатов четко определяют размер данной оплаты каждый день и способны прикинуть в уме, каков примерно размер оплаты по делу. Однако редко кто способен обосновать свои подсчеты, доказать при необходимости их разумность, привести понятные доверителю резоны. При этом встает целый ряд крайне сложных вопросов, которые кажутся тупиковыми. Так, нередко требуется обосновать именно интеллектуальный элемент, то, что называется «я думал», «я искал», «мне пришла идея». Следует обратить особое внимание на то, что именно на основе интеллектуальной деятельности формируется позиция по делу, которая должна быть понятной доверителю, но именно оплата за интеллектуальную составляющую является наибольшей проблемой для адвоката.

Другим сложным вопросом является неясность временных границ оказания юридической помощи. Ведь дело может неоднократно возвращаться в суд первой инстанции либо затянуться по иным причинам, и требование дополнительной оплаты в данном случае рассматривается доверителями негативно. С временными границами связаны и такие вопросы, как необходимость оплаты за один день работы в суде, даже если заседание в действительности заняло реально только десять минут

<6>. Кроме того, существует проблема предъявления в суд требования о возмещении расходов на оплату услуг представителя, так как неясно, когда следует таковое подавать — ведь дело пока не закончилось и неизвестно, на сколько оно затянется.
--------------------------------
<6> Дело в том, что все процессуальные кодексы устанавливают, что судебный вызов предусматривает день судебного заседания, потому адвокат не вправе рассчитывать на иное время, вынужден всегда планировать именно занятый день, или восемь рабочих часов. Суды в связи с этим вполне обоснованно отрицательно реагируют на требования адвоката отложить рассмотрение дела в связи с необходимость в этот же день участвовать в другом процессе. Соответственно, последовательная позиция суда должна предполагать при решении вопроса о компенсации расходов на представителя тот факт, что адвокат был занят весь день.

Еще один больной вопрос — это вопрос так называемого гонорара успеха. Конституционный Суд РФ в Постановлении от 23 января 2007 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью „Агентство корпоративной безопасности“ и гражданина В.В. Макеева» признал в принципе, что интерес заказчика состоит в достижении желаемого для него результата правовой услуги и это приводит к включению в договоры условий о вознаграждении, исчисляемом в процентном отношении к удовлетворенной сумме иска.

Конституционный Суд при этом указал, что исчисление оплаты за услуги может быть в принципе любым, в том числе в процентном отношении к цене иска, но невозможно, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения. Привел Конституционный Суд и основной правовой критерий, который определяет оплату: «По смыслу пункта 1 статьи 423 ГК Российской Федерации плата по договору за оказание правовых услуг, как и по всякому возмездному договору, производится за исполнение своих обязанностей».


Оценка юридической помощи, как и оценка любой другой услуги, всегда встречает определенные трудности, которые неслучайны. Так, Я. Колпаков, приводя материалы Первого международного форума «Юридический бизнес в России», организованного газетой «Ведомости» и юридической компанией «Пепеляев, Гольцблат и партнеры», указывает:

«Особенная тема в отношениях внутренних и внешних юристов — оплата услуг консультантов, или биллинг. Как объяснил Андрей Яковлев, директор юридической фирмы „МаТИК. Яковлев и партнеры“, здесь существует несколько вариантов: почасовая оплата, фиксированная цена и процент от суммы сделки. Как правило, фиксированная сумма устанавливается за услуги по несложным делам, где мала степень риска, поэтому расценки невысокие. В делах средней сложности обычно используются фиксированная цена или почасовая оплата. Фиксированный процент от взыскиваемой суммы или договорная цена применяются в особо сложных делах, где используются специалисты высокого класса.

Свой взгляд на проблемы биллинга представили и корпоративные юристы. По мнению Сергея Васильева, начальника юридического департамента РАО „ЕЭС России“, для клиента предпочтительнее фиксированная сумма. Такой вариант оплаты защищает его от возможных „сюрпризов“ со стороны юристов.

Использовать плату в виде процента от суммы сделки имеет смысл в случае привлечения эксклюзивных исполнителей. Этот способ обеспечивает высокую заинтересованность со стороны консультантов в положительном исходе дела, однако он недостаточно объективен. Соглашаясь же на повременную оплату, клиент может столкнуться с тем, что консультант сознательно затягивает время ради большего вознаграждения» <7>.
--------------------------------
<7> Колпаков Я. Нужны ли компании независимые юристы? // Консультант. 2005. N 11.

Указанная проблема возникает и при попытке практической оценки услуги. В ст. 5 Федерального закона от 29 июля 1998 г. N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» к объектам оценки отнесены услуги, работа, информация. Однако тот же Закон требует применения стандартов оценки, утвержденных Правительством РФ Постановлением от 6 июля 2001 г. N 519 «Об утверждении стандартов оценки». Постановление не позволяет точно выделить критерии оценки услуги. Например, требуется, чтобы объект оценки мог быть отчужден на открытом рынке в условиях конкуренции. Это невозможно, так как услуга зачастую индивидуальна и потребляется немедленно, плотно связана с личностью исполнителя. Об этом же говорят и ст. ст. 779, 780, 971, 976 ГК РФ. Невозможно, соответственно, определить стоимость замещения объекта оценки на другой аналогичный или определить стоимость утилизации объекта. Из всех предложенных методик с определенными оговорками подходят только затратный метод, позволяющий учесть объем расходов, необходимых для предоставления услуги, и доходный метод, позволяющий судить о том, какие потенциальные выгоды будут извлечены получателем услуги в будущем.

Однако затратный метод неприменим в полной мере, поскольку до завершения дела четко установить объем затрат невозможно, адвокат может работать и день, и год, и все это время он должен получать доход, нести расходы и уплачивать взносы, а также налоги. Очевидно, что затратный метод должен коррелировать с доходным. Но при этом следует учесть позицию Конституционного Суда РФ, которая не допускает связь вознаграждения с конкретным принятым решением. Однако позиция Суда, выраженная им в Постановлении от 23 января 2007 г. N 1-П, допускает возможность связать вознаграждение с иным результатом, который соотносится с добросовестностью адвоката, тем, насколько профессионально и полно он в конечном итоге исполнил свои обязанности. Но тут возникает проблема: что вообще является пользой от адвокатской деятельности — конкретный результат по делу или нечто иное?


Все перечисленные проблемы ведут к тому, что для определения вознаграждения адвоката по делу необходим комплексный подход, невозможно формировать и обосновывать размер вознаграждения исключительно на основе только повременной оплаты или только оплаты по итогам дела. Поскольку отношения адвоката с доверителем развиваются и дело с самого начала нельзя считать раскрытым, надлежит учитывать сложность и характер адвокатской деятельности, которая, к тому же, несет социальную нагрузку как общественно необходимая деятельность, очевидно, необходим комплексный подход к формированию вознаграждения. В этой связи представляются применимыми и в наше время некоторые принципы оплаты услуг адвоката, возникшие еще в Древнем Риме.

Почему-то в настоящее время чаще всего из указанных принципов оплаты вспоминается только гонорар (видимо, потому, что он вызывал наибольшие споры), между тем оплата адвокату включала разные варианты: salarium, honorarium, palmarium, merces, xenium, из которых salarium (оплата солью, которая особо ценилась) представлял оплату в связи со статусом и высокой общественной ролью. Например, такую оплату получали должностные лица; honorarium представлял собой щедрый дар, который выражал представление о чести адвоката, а соответственно, и о том, насколько добросовестно и профессионально он действовал; palmarium был наградой доверителя за действия адвоката, выигранный процесс и полностью оставалась на усмотрение доверителя; merces представляло собой оплату, аналогичную оплате наемного работника или подрядчика, скажем, ежедневную (также называлась арендная плата); xenium представлял собой подарок небольшой стоимости, так обычно одаряли гостей, в отличие от honorarium, который мог представлять собой различные дары, выплату в течение некоторого времени, xenium был подарком личного свойства, дарилось то, что есть сейчас, нередко необходимое самому дарителю.


Если сопоставить указанные виды традиционной оплаты с порядком оплаты, который сложился в наше время применительно к различным услугам, можно выявить аналогии, которые являются информативными. Например, salarium или merces, а также honorarium находят соответствие в договорах об оказании различных интеллектуальных услуг.

Так, А.И. Орлов указывает: «В отличие от иных видов услуг, где предметом являются сами действия по их оказанию, в сфере интеллектуальной деятельности самостоятельным предметом часто выступает конечный результат, от достижения которого во многом зависит уровень оплаты оказанных услуг. То есть при оказании услуг в интеллектуальной сфере оцениваются как действия, например, процесс информирования, так и результат.

В связи с этим зачастую наряду с основной оплатой устанавливается дополнительная — роялти, которая выплачивается в процентном отношении или в фиксированной сумме в течение определенного сторонами конкретного периода использования результатов интеллектуальных услуг, полученных по итогам консультаций, обучения, использования информации» <8>. Здесь «гонорар» и «роялти» следует понимать как синонимы.

Далее А.И. Орлов пишет: «При оплате интеллектуальных, в том числе информационных услуг применяются:
--------------------------------
<8> Орлов А.И. Особенности договоров на оказание услуг в информационной сфере // Законодательство и экономика. 2002. N 3.

— почасовые ставки;
— общая цена на оказываемые услуги (с поэтапной оценкой услуг или без таковой — по конечному результату)».

Здесь почасовые ставки следует соотнести с merces, общую оплату с salarium, поскольку первое предполагает постоянную оплату за деятельность, подобно тому как платят работнику, а второе связано со скоростью и ценностью каждого этапа работы.


Интересно то, что при оценке услуги по методу, построенному на базе маркетинговой инновационной модели «МКОТС», для услуги по рекламному продвижению товаров были выявлены следующие компоненты, которые обусловливают выбор заказчиком рекламной фирмы — исполнителя: привлечение клиентов, или «привлечение» — подтвержденная способность фирмы быть нужной и востребованной; создание имиджа фирмы, или «имидж»; соответствие цены предполагаемому ценовому диапазону, или «цена»; наличие «высокой» репутации фирмы, оказывающей услугу, или «репутация» — т.е. известность самого исполнителя; эстетика (дизайн и эстетико-этические составляющие) оказываемой услуги <9>. Безусловно, здесь на цену влияют компоненты, соответствующие тем, которые известны со времен римского права. Компонент «цена» при этом нужно исключить, так как его привлекательность обусловлена конкурентным выбором. В результате компоненту «привлечение» будет соответствовать salarium или merces, так как при высоком привлечении заказчиков исполнитель будет диктовать цену, понимая собственную ценность.

При малом количестве заказчиков он будет аналогичен рабочему-поденщику. Компоненты «имидж» и «репутация» следует соотнести с оплатой honorarium, поскольку для адвоката важен и его внешний имидж, и его известность. В адвокатской деятельности honorarium до сих пор зависит от опыта и известности самого адвоката, а также от того, каков его офис, как он выглядит. Компонент «эстетика» связан с тем, как клиент реагирует на работу, получает ли он удовольствие от обслуживания, как «сделано» его дело. Очевидно, что данный компонент доставляет удовольствие клиенту и находит выражение в возможной дополнительной награде palmarium либо xenium. В адвокатской практике до сих пор нередки дополнительные соглашения, которыми оформляется наградная оплата от доверителя, удовлетворенного работой адвоката.
--------------------------------
<9> Алексеев А.А. Маркетинговое исследование рынка услуг // marketing.spb.ru/read/m17/1.htm.

Рассмотренные выше реалии жизни сформировались естественно, и выявленные соответствия между тем, как формировалась оплата во времена Древнего Рима и тем, как она осуществляется в настоящее время, не случайны. Подобные требования, вытекающие из общественных отношений, всегда пробивают себе путь и вызывают необходимые изменения в законодательстве.


Исходя из вышеизложенного, следует на основе действующих норм права и сложившейся правоприменительной практики, а также исходя из экономической теории углубить представления об услуге как специфическом объекте гражданского права и на их основе определить, в чем состоит специфика юридической помощи. Соответственно, с позиций законодательства, определяющего адвокатскую деятельность, представляется возможным описать содержание адвокатской деятельности, свести данное содержание к элементарным операциям и определить порядок отношений с доверителем, процессуальный порядок компенсации расходов, сценарии урегулирования отношений с коллегами.


Современное право пронизано экономикой, неотделимо от нее, практически все современные экономические воззрения нашли отражение в нормах права, в том числе те, которые раскрывают содержание стоимости. Понятие стоимости связано прежде всего с понятием товара как носителя стоимости, проявляющейся в конкретных общественных отношениях.


Если говорить о товаре, то в первую очередь в соответствии с п. 1 ст. 455 и п. 1 ст. 129 ГК РФ следует выделить такое его свойство, как оборотоспособность. В силу п. 1 ст. 485 и п. 3 ст. 424 ГК РФ возможность отчуждения товара при использовании его в гражданском обороте предполагает, что существует некая принятая в массовом порядке цена для данного товара, сложившаяся именно в процессе оборота аналогичных товаров. С другой стороны, правило п. 3 ст. 485 ГК РФ, а также порядок определения цены по договору подряда (ст. 709 ГК РФ), возможность использования материала заказчика либо собственного материала (ст. 704 ГК РФ) указывают на то, что расходы на создание товара отличаются от той цены, по которой он отчуждается.

В итоге современное гражданское законодательство во многом соответствует так называемой экономической теории трудовой стоимости <10>. Классическое изложение теории трудовой стоимости дано К. Марксом в его труде «Капитал», где в отношении товара сказано следующее: «Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью. Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего».

В товаре выделяется также меновая стоимость, о которой в «Капитале» говорится: «Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, — соотношения, постоянно изменяющегося в зависимости от времени и места. Меновая стоимость кажется поэтому чем-то случайным и чисто относительным, а внутренняя, присущая самому товару меновая стоимость (valeur intrinseque) представляется каким-то contradictio in adjecto противоречием в определении» <11>.
--------------------------------
<10> Правда, современное гражданское законодательство не знает того проблемного вопроса, который вызывает обоснованную критику данной теории, а именно проблемы загадочного «абстрактного труда», формирующего стоимость в обмене. Гражданский кодекс РФ всегда опирается на конкретные затраты и конкретную себестоимость. См., например, п. 3 ст. 485 ГК РФ.
<11> Маркс К. Капитал. Т. 1. Гл. 1 «Товар».

Далее меновая стоимость выводится из необходимых затрат труда. Это, в общем, и дало название теории трудовой стоимости, из которой следует, что окончательная стоимость вещи определяется усредненным, абстрактным трудом, который можно сравнить с аналогичными усредненными трудозатратами на изготовление остальных вещей, находящихся в обороте. Следует заметить, что в современной экономике теория трудовой стоимости подвергается критике; в частности, в данном подходе видится причина неудач социалистического эксперимента. Абстрактный труд, принятый за общественный измеритель, вызвал явление застоя, поскольку не позволял определять и оценивать в качестве общественного блага инновационные явления, соответственно, не давал никакой возможности развития, приравнивая любое новшество к существующему старому уровню оценок, все тому же абстрактному количеству труда.

Само по себе выделение потребительной и меновой стоимости является, видимо, естественным фактом, который признается правом. Этот факт заставляет выделить как особенные правоотношения, касающиеся защиты прав потребителей. Он же приводит к выделению такого понятия, как «родовые вещи» — вещи, которые обладают меновой стоимостью в массе, а индивидуальные свойства каждой отдельной вещи нивелируются внутри однородной массы (см. ст. ст. 807, 822, 823 ГК РФ).

Фактически анализу стоимости, процесса ее появления посвящена ст. 220 ГК РФ о переработке, вводящая правила, за которыми скрывается возникший еще во времена Древнего Рима спор материалистов и идеалистов применительно к праву. Одновременно данная норма является ключом к решению многих противоречий — таких как противоречие между меновой и потребительной стоимостью, а также связанного с этим противоречием между публичной и частной составляющей юридической помощи адвоката <12>.
--------------------------------
<12> В ст. 220 установлено следующее: «1. Если иное не предусмотрено договором, право собственности на новую движимую вещь, изготовленную лицом путем переработки не принадлежащих ему материалов, приобретается собственником материалов. Однако если стоимость переработки существенно превышает стоимость материалов, право собственности на новую вещь приобретает лицо, которое, действуя добросовестно, осуществило переработку для себя. 2. Если иное не предусмотрено договором, собственник материалов, приобретший право собственности на изготовленную из них вещь, обязан возместить стоимость переработки осуществившему ее лицу, а в случае приобретения права собственности на новую вещь этим лицом последнее обязано возместить собственнику материалов их стоимость». Таким образом, право, видимо, открыло закон, по которому соотношение потребительной либо меновой стоимости определяется в пользу преобладания какой-либо из них с условием возмещения меньшей стоимости. В самом деле, слишком дорогую в силу затрат на нее вещь просто невозможно продать, она остается владельцу либо он должен согласится на отчуждение вещи по меньшей цене, диктуемой условиями обмена. Соответственно, и в адвокатской деятельности не должен превалировать публичный либо частный элемент. Вознаграждение должно учитывать оба элемента и основываться как на публичной пользе и общепринятой оплате юридической помощи, так и на частной пользе в конкретном деле, с учетом его особенностей. Эти элементы конкурируют, а не дополняют друг друга.

Следует сказать, что теория трудовой стоимости подвергалась критике со стороны теоретиков маржинализма. С позиции трудовой стоимости невозможно объяснить причину, по которой вода стоит существенно дешевле алмазов, поскольку вода обладает огромной потребительной стоимостью, а алмазы таковой не имеют. Теоретики маржинализма показали, что вода станет дороже алмазов в условиях пустыни, а в обычных условиях воды много, и потому ее стоимость низка. Это объяснение позволило говорить о потребительной стоимости с позиции потребности в благе конкретного субъекта, так первый мешок зерна равен цене жизни, без него субъект умрет, второй — уже можно пустить на корм скоту, третий — перегнать на спирт, а четвертым кормить попугая, забавляясь его болтовней.

Таким образом, маржинализм выводит стоимость из потребностей конкретного индивида, а не из абстрактного труда. Современное состояние этого направления ушло от рассмотрения распределения как суммы потребностей отдельных индивидов. Сейчас в экономике учитывается, что субъекты в массе не обладают полной информацией как о товаре, так и о потребностях в нем, более того — скрывают эту информацию исходя из собственных, зачастую противоречивых интересов. Для выявления информации служат аукционные методики, а в общем виде определение стоимости описывается с позиции теории игр, где субъекты скрывают свои намерения. Интересно то, что данные подходы известны современному гражданскому праву.

Например, элементарное поведение субъектов этой игры описывается нормами права, касающимися оферты и акцепта: это нормы ст. ст. 426 — 430, 435 — 443, 494, 507, 524 ГК РФ. Более сложное поведение субъектов определено нормами ст. 451 ГК РФ, требующими изменения договора в случае существенного изменения обстоятельств <13>. Кроме того, торги как особый вид экономической игры тоже урегулированы гражданским правом (ст. ст. 447 — 449 ГК РФ). Имеются нормы, связанные с определением цены в рыночных условиях: это п. 6 ст. 66, п. 2 ст. 242, п. 1 ст. 339, п. 3 ст. 424 ГК РФ и иные.
--------------------------------
<13> Нормы указанной статьи носят слишком общий характер и вряд ли применимы в конкретном деле без глубокого понимания современных экономических представлений. Так, степень заботливости и осмотрительности, которая обычно требуется от стороны при заключении договора, с позиции современной экономики должна оцениваться просто как расчет предельных издержек и предельной полезности в конкретный момент. А изменение обстоятельств — как изменение указанных пределов, вызванное внешними, не зависящими от стороны причинами.

Услуга, как и любой товар, имеет свойство отвечать конкретной потребности людей и выступать в гражданском обороте в качестве отдельного объекта правоотношений. Однако в отличие от товара услуга не имеет овеществленной формы, не несет в себе потребительские свойства. Они возникают только в силу последующих действий исполнителя. Гражданское право полностью признает этот факт, устанавливая в ст. 780 ГК РФ, что исполнитель лично обязан оказать услугу.

Таким образом, на первом этапе в гражданский оборот не поступает какой-либо отдельный продукт, имеющий соответствующие свойства; реклама и предложение услуги связаны с личными качествами исполнителя, которые пока еще не реализованы и не приобрели полезных свойств для потенциального заказчика, о чем прямо говорит п. 1 ст. 779 ГК РФ. Чтобы указанные полезные свойства приобрели способность переходить от одного лица (исполнителя) к другому (заказчику), необходимо, чтобы исполнитель имел возможность предоставить услугу, был свободен от иных проблем и обязательств. Эта свобода дается исполнителю массовой потребностью в услуге, т.е. имея соответствующее количество обращений заказчиков, исполнитель способен заняться исключительно деятельностью по предоставлению соответствующих конкретных услуг.

Так, п. 1 ст. 2 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» требует, чтобы адвокат занимался исключительно адвокатской деятельностью. Если соответствующего количества обращений нет, исполнитель не имеет дохода, позволяющего отвлечься от иных проблем (таких как содержание семьи и обеспечение насущных ежедневных потребностей), либо становится зависимым от оплаты заказчика, что недопустимо для адвокатской деятельности.

Отсюда следует, что выступить на арену гражданского оборота может только тот исполнитель, который востребован, личные свойства которого позволяют обеспечить необходимый доход, а для адвокатской деятельности такой доход должен давать еще и независимость, и кроме того, обеспечивать возложенные на адвокатуру публичные функции. Как видим, в услуге выявляется еще одно характерное и необычное свойство: ее потребительная стоимость, полезность, в «спящей» потенциальной форме является вовне меновой стоимостью.


С другой стороны, как только услуга начинает приобретать полезные свойства, которые присваиваются заказчиком, она реально вступает в обменные отношения как объект данных отношений. Однако отсутствие овеществленной формы порождает ее мгновенное присвоение заказчиком, который тут же потребляет все полезные свойства, переданные исполнителем. Например, для договора поручения данная ситуация отражена в ст. 974 ГК РФ, где указано, что поверенный обязан без промедления передать доверителю все полученное по сделкам. В обмене вместо меновой стоимости большее значение приобретают именно потребительные свойства услуги. Таким образом, в услуге, в отличие от товара, потребительная и меновая стоимости словно меняются местами, что вполне естественно при отсутствии овеществленной формы, товарного тела, которое является носителем полезных свойств. Данный факт крайне важен для определения стоимости любой услуги. Он указывает на то, что стоимость услуги зависит:

— от способности исполнителя профессионально предоставить услугу, для чего исполнитель должен систематически получать соответствующий доход, который, как минимум, обеспечивает воспроизводство его деятельности, а как максимум, позволяет развивать таковую;

— от пользы, полученной в результате предоставления услуги, которая не всегда очевидна, поскольку бестелесные полезные свойства услуги приобретут конкретную телесную форму и соответствующую публичную оценку позднее, в результате присвоения и дальнейшей эксплуатации полезных свойств заказчиком.

В целом эти две стороны услуги позволяют определить методологические подходы к определению ее цены. Однако здесь необходимо учесть специфику адвокатской деятельности, выявить, в чем состоит ее полезность, поняв суть того древнего противоречия между публичностью и частным интересом, в силу которого происходит развитие правовых представлений о вознаграждении адвоката.

Если обратиться к действиям субъекта, оказывающего услугу, то природа юридической помощи существенно отличается от других видов услуг. Интеллектуальная сущность услуги адвоката требует свободы маневра, быстрого учета изменяющейся ситуации, связана с личными особенностями адвоката. В юридической помощи неминуемо присутствует публичный элемент. Фактически характер данной услуги заключен в определении «помощь», ее содержание определено словом «юридическая», а индивидуальные характеристики заключены в слове «адвокат». Иными словами, термин «юридическая помощь адвоката» в полной мере выражает сущность данной услуги.

Причем к адвокату практически неприменимо понятие «исполнитель», так как невозможно судить о полноте действия при отсутствии заранее заданной конкретной программы действий либо при отсутствии понятного очевидного результата. Здесь ориентир может быть только один, из понятия «помощь» вытекает понятие «добросовестная», добросовестность и будет мерой исполнения. Соответственно, и понятие «заказчик» неприменимо, потому возникает специфический субъект — «доверитель», и в обозначении этого субъекта дополнительно раскрывается необходимость опоры на добросовестность адвоката <14>.
--------------------------------
<14> С сущностью юридической помощи как доверия связаны и требования к охране адвокатской тайны, требования к этике адвоката и иные явно необходимые свойства статуса адвоката.

Очевидно, что доверитель не способен в полной мере понимать, каково конкретное содержание возможностей, которые добавляет юридическая помощь. Для него важно другое, а именно — что в какой-то момент потеряна ориентация в отношениях с конкретным социальным окружением, смутная и неясная ситуация требует урегулирования путем применения правил, и это, по мнению доверителя, требует вторжения юриста. Когда доверитель при этом обращается к адвокату, возникают две разные точки зрения во взаимоотношении адвокат — доверитель. Точка зрения адвоката осознанна и прямо характеризует необходимость применения конкретного юридического инструментария в интересах урегулирования социальных отношений.

Точка зрения доверителя неосознанна и формируется как мотив по прояснению и урегулированию конкретных отношений в конкретной социальной ситуации с установкой на обращение к человеку, знающему правила. Из мотива доверителя по прояснению и урегулированию социальной ситуации возникает желание рассказать адвокату всю историю со всеми подробностями, добиться конкретной выгоды. А из установки на обращение к знающему человеку образуется естественное, хотя и не всегда оправданное ожидание быстрого разрешения проблемы. Фактически в этих двух точках зрения уже заложено конфликтное начало в силу того, что обе стороны не осознают более высокой социальной сущности их отношений. При этом мотивы и ожидания доверителя зачастую не находят отклика адвоката, а требования адвоката доверитель не в состоянии исполнить по причине непонимания всей картины, которую видит и понимает адвокат.


Дело в том, что биологически, от природы, мы способны урегулировать свои отношения с близкими, родственниками, сложности возникают при регулировании отношений с друзьями, знакомыми, коллегами, менее близкими родственниками, но и эти сложности преодолимы через природный (биологический) инструментарий, который проявляется в межличностных контактах. Однако практически не поддаются регулированию отношения, опосредованные массовыми коммуникациями, например, отношения, вызванные массовым производством товаров, отношения, вытекающие из функционирования единого рынка, отношения с органами власти и управления <15>.

В таких отношениях человек видит конкретного субъекта, пытается применить к нему личный, биологически заданный инструментарий, но натыкается на невозможность применения такового. Человек при этом не понимает, что на самом деле за личностью, с которой он контактирует, скрываются сложные и зачастую противоречивые отношения массового характера, которые невозможно понять, охватить и в полной мере учесть в относительно кратком сеансе контакта <16>.
--------------------------------
<15> Проблема социальной адаптации сложна и рассматривалась во многих работах психологов и этологов. Кратко можно указать, что до сих пор до 80% информации проходит между людьми по невербальному каналу (жесты, позы, мимика, интонации и т.п.). Однако в глобально-социальной сфере невербальный канал не работает, что уже само себе вызывает дезадаптацию. Для примера можно подробно ознакомиться с работами Конрада Лоренца.

Развитие личности от ребенка до взрослого в коммуникативном смысле начинается с невербальной коммуникации с близкими и заканчивается на этапе адаптации к прямым коммуникациям с чужими. Даже наше психологическое пространство не предполагает расширения до неограниченного объема общения, это объясняет то, от чего первоначально человек чувствует неуверенность при выступлениях по телевидению. Также культура влияет на пределы нашей адаптации, например, люди восточных культур предпочитают близкое общение и прикосновения и совершенно теряются, даже становятся агрессивными при массовых коммуникациях. Известный психолог А.Н. Леонтьев писал: «Человек (в процессе развития) живет как бы во все более расширяющейся для него действительности.

Вначале это узкий круг непосредственно окружающих его людей и предметов, взаимодействие с ними, чувственное их восприятие и усвоение известного о них, усвоение их значений. Но далее перед ним начинает открываться действительность, лежащая далеко за пределами его практической деятельности и прямого общения: раздвигаются границы познаваемого, представляемого им мира. Истинное „поле“, которое определяет теперь его действия, есть не просто наличное, но существующее — существующее объективно или иногда только иллюзорно… Дело в том, что при обострении ситуаций описанного типа возникает явление смещения (decalage), в результате которого обнажаются эти более простые управляющие отношения; известно, например, что подняться в атаку легче по прямому приказу командира, чем по самокоманде» (Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975).


<16> Все изложенные выводы базируются на концепции естественного права, которая нашла свое отражение во Всеобщей декларации прав человека, Конституции РФ и Основных принципах, касающихся роли юристов (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Гавана, 27 августа — 7 сентября 1990 г.). Для примера можно ознакомиться с концепцией Б.Н. Чичерина о развитии естественного права, в силу которой «право есть внешняя свобода человека, определяемая общим законом» и связано с развитием человека «как естественно свободного существа» (Чичерин Б.Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 8 — 22). Также можно ознакомиться с работой В.В. Лапаевой «Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления)» (Журнал российского права. 2005. N 7).

Иными словами, развитие социальных отношений при возрастании и уплотнении социума неминуемо вызывает необходимость специального инструмента по урегулированию этих отношений, поскольку человек от природы не приспособлен к личному урегулированию массовых социальных связей. Таким инструментом и является право, которое, хотя и формируется на основе биологически заданного механизма ролевого поведения субъекта в отношении близкого окружения, тем не менее представляет собой не биологический, а интеллектуальный инструмент.

Юридическая помощь всегда направлена на устранение конфликта личной неприспособленности к массовому давлению разнообразных и усложняющихся социальных коммуникаций <17>, т.е. юридическая помощь является инструментом социальной адаптации индивидуума <18>. Право, очевидно, исторически развилось как способ организации массовых социальных отношений, поэтому оно должно иметь соответствующий инструментарий, позволяющий личности психологически адаптироваться к сложным внешним социальным условиям. Так, понятие о субъективном и объективном праве позволяет соединить личные возможности с социальным дозволением. Выделение субъекта правоотношения соответствует социальным ролям, которые люди принимают и играют, даже не задумываясь о соответствующем законе (член семьи, пешеход, пассажир, водитель, продавец, обвиняемый, истец и т.п.).

Правоприменительная деятельность позволяет через метод правового регулирования синхронизировать социальную роль соответствующего субъекта с целой массой социальных отношений. В итоге можно сказать, что адвокат находится на переднем крае организации социальной жизни, где происходит первичное соприкосновение субъекта с социальной необходимостью, адвокатская деятельность направлена на социальную организацию общества через приспособление к таковой субъекта, а также адвокат нередко выступает с требованием изменить социальную структуру, определяемую законодательством и правоприменительной практикой.
--------------------------------
<17> Потому нередко юридическая консультация заканчивается просто осознанием доверителем необходимости подчиниться требованиям социума. Показательно то, что такие консультации нередко остаются неоплаченными, поскольку смотрятся как отказ от юридической помощи, хотя фактически они имеют крайне высокую ценность, поскольку напрямую приспосабливают доверителя к социальному окружению.
<18> Современные подходы психологии к социальной адаптации базируются на понятии когнитивного диссонанса, рассогласовании между установкой личности и образом реальной ситуации. Адаптация может достигаться как путем изменения установки, так и путем изменения ситуации, возможна также полная смена окружения. Наиболее продуктивным является комплексный сценарий, который и представляется необходимым для адвокатской деятельности.

Осознание адвокатом и доверителем факта социальной сущности их отношений, которая состоит в социальной адаптации субъекта и гармонизации общества путем синхронизации социальных ролей, позволяет изначально снять конфликтность этих отношений. При этом формируется справедливая и понятная оплата юридической помощи, поскольку проясняется ценность данной помощи, ее потребительная стоимость <19>. Именно эта полезность и передается от адвоката доверителю, она же служит критерием качества оказанной юридической помощи.
--------------------------------
<19> Из социальной сущности правовой помощи, необходимости вызвать приспособленность субъекта к социальному окружению, тем самым повысить мобильность всего социума фактически вытекают требования абз. 1 п. 2 ст. 13 и абз. 2 п. 4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката. Данные положения касаются необходимости обжаловать неблагоприятный приговор суда в отношении подзащитного, однако социальная сущность юридической помощи указывает на возможность аналогичного применения положений Кодекса и в гражданском судопроизводстве, и в других случаях. Соответственно, данная ситуация требует урегулирования при определении оплаты за юридическую помощь, поскольку отсутствие оплаты за действия, которые обязательно должны быть совершены, приведет к тому, что адвокат будет продолжать осуществлять помощь бесплатно, что в принципе недопустимо, так как любой труд должен быть оплачен.

Связанность юридической помощи адвоката с социальной тканью общества в целом, публичный характер адвокатской деятельности обосновывает понимание фактов привлечения адвоката организациями, имеющими собственную внутреннюю юридическую службу. Внутренний юрист организации очевидно связан ее внутренними режимом и отношениями, связь эта требует соответствующего бесконфликтного ответа от внутреннего юриста, а потому он неспособен породить установки, определяющие нередко решительный поворот всего «корабля» устоявшихся внутренних отношений в изменчивом «море» внешнего социального окружения <20>.

В подобных случаях адвокат, выступая внешним консультантом, обладает необходимой мерой независимости <21> и включенности в текущие внешние социальные процессы <22>. Такая необходимость следует из ст. 48 Конституции РФ, при этом Конституционной Суд РФ в абзаце седьмом п. 3 Постановления от 16 июля 2004 г. N 15-П указал, что нет различий между правами организаций и правами гражданина, право на привлеченного представителя имеет любое лицо.
--------------------------------Продолжение (полный текст) >>>