Почему я опасаюсь «адвокатской монополии» (и почему это опасение, по всей видимости, разделяет большинство юристов)

Больше месяца назад был опубликован проект разработанной Минюстом России Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи. Проект вызвал одобрение руководства ФПА РФ. Были проведены и, уверен, еще будут проводиться официальные мероприятия, целью которых является демонстрация единого порыва адвокатов в духе: «Концепции – да!».

Неким диссонансом официальным реляциям явились итоги проведенного на информационном портале «Право.Ru» голосования, в котором приняло участие без малого 24 тысячи человек, что позволяет говорить о его безусловной репрезентативности. За введение адвокатской монополии высказалось лишь 4% от числа опрошенных…

Представляется очевидным, что число принявших участие в голосовании адвокатов намного превышает названные 4% от числа сторонников их собственной монополии на профессию. Не правда ли – удивительная реакция? И уж совсем несомненно то, что практически все проголосовавшие – юристы. Не думаю, что то обстоятельство, что опрос был начат до момента публикации проекта Концепции, серьезно повлияло на его результаты. Ведь если новый вариант Концепции чем-то и отличается от прежнего, то лишь усилением его радикальности. Ко всему, расклад голосов по ходу опроса никак не изменился, хотя большинство опрошенных проголосовало после публикации проекта.

В сложившейся ситуации крайне важно разобраться, в чем причина неприятия в юридическом сообществе самой идеи адвокатской монополии. Причем, даже среди адвокатов. Неприятия, как я предполагаю, в массе своей если не интуитивного, то, по крайней мере, не вербализированного на рациональном уровне.

И первая приходящая в этой связи мысль как раз и заключается в том, что люди «переросли» такой способ общения, который предполагает разговор на детском уровне: «ты адвокат? – так ведь монополия-то адвокатская! – значит все прекрасно, ты без пяти минут монополист!».

Яркого фантика недостаточно, лейбл не клеится, у людей возникает интуитивное ощущение «впаривания кота в мешке».

Но боюсь, что не мотивированное, интуитивное неприятие проекта Концепции не будет учитываться «по определению». Значит, нужно начинать разговор по существу.

Предлагаемый материал не претендует ни на истину в последней инстанции, ни на всеобъемлющий охват проблемы. Цель его – попытаться сформулировать те опасения, которые движут людьми в их неприятии идеи адвокатской монополии. И самое главное – попытаться вовлечь в обсуждение Концепции тех самых «рядовых юристов», профессиональная (и не только) жизнь которых кардинально изменится на следующее утро после ее воплощения в действительность. И еще – попытаться получить от разработчиков проекта Концепции и руководства ФПА РФ ответы, без которых любые «общественные обсуждения» превратятся в очередную бюрократическую фикцию.

Впрочем, забывать об интересах потребителей юридических услуг тоже не стоит.

1. Операция без рекогносцировки – а такое вообще бывает?

В принципе, идея Концепции достаточно проста и одновременно предельно радикальна. Все не охваченные адвокатурой юридические консультанты, не обладающие адвокатским статусом (за исключением корпоративных юристов, осуществляющих деятельность в составе юридических подразделений компаний, государственных служащих, нотариусов, аудиторов и патентных поверенных) должны вступить в адвокатуру.

При этом, в отличие от ранее высказываемых идей адвокатской монополии, предусматривающих адвокатскую преференцию только на судебное представительство, опубликованный вариант Концепции предусматривает закрепление за адвокатами исключительного права на оказание любых правовых услуг на возмездной основе– то есть юридического консалтинга в любой его форме.

Подобная постановка вопроса просто не оставляет перед «свободными юридическими консультантами» выбора. Точнее говоря, оставляет выбор сугубо драматичный – либо продолжать свою деятельность в адвокатском обличии, либо уходить из профессии.

Опубликованный проект Концепции начинается с печального, но вынужденного признания – «сделать достоверный вывод о количестве практикующих юристов, предоставляющих юридические услуги неограниченному числу лиц в нерегулируемом сегменте рынка, не представляется возможным».

Обратите внимание — отправная точка авторов проекта Концепции, призванная, по элементарным правилам проведения любой серьезной реформы, фиксировать текущее положение реформируемого сектора, содержит сразу три неопределенные величины.

Более того, ценовой объем отечественного рынка правовых услуг рассчитывается авторами проекта исходя из данных объема платных услуг населения по разделу «услуги правового характера», зафиксированного Федеральной службой государственной статистики. Насколько подобные статистические данные отражают действительную картину, говорить в профессиональной аудитории вряд ли стоит.

Из сказанного возникает естественный вопрос — каким образом, не определившись ни с количеством юристов, которые получат адвокатский статус, ни с объемом необходимой для населения и экономики юридической помощи (в том числе в ее ценовой категории), можно затевать крупномасштабную реформу, чреватую перспективой получения неопределенных последствий? О возможных социальных и чисто гуманитарных последствиях (чуть не сказал – «потерях») подобного «гадательного» эксперимента мы поговорим чуть позже.

2. Начало монополии, или ее конец?

Действительное количество не охваченных адвокатурой юридических фрилансеров называют разное: кто говорит о миллионе, кто – о двух миллионах…

Ну, хорошо, сойдемся на меньшем числе. Допустим, миллион. Да хоть бы даже семьсот тысяч – это все равно в десять раз больше, чем практикующих адвокатов.

При этом совершенно очевидно, что большая часть «свободных юристов» перемежает правовое консультирование с иными видами «относительно законной деятельности». Между тем, анонсированному в качестве целеполагания реформы улучшению качества юридических услуг вряд ли соответствует положение, когда юридическое консультирование и походы по судам будут эпизодом в торгово-закупочной деятельности бизнесмена с дипломом юриста.

И это в лучшем случае, чтобы не вспоминать о дипломированных охранниках и таксистах. Вполне понятно, что возможные препоны (типа доказывания практического стажа юридической деятельности – а сейчас такого требования проект Концепции не содержит в принципе) будут обходиться с легкостью.

Впрочем, по мнению руководства ФПА, занятие отхожим промыслом не должно повлиять на качество оказываемых юристом услуг. Измененный на последнем Всероссийском съезде адвокатов Кодекс профессиональной этики адвоката имеет любопытную новеллу, позволяющую «извлекать доход из других источников» и, что особенно умилительно (цитирую дословно), делать это «например, от сдачи недвижимости в аренду (наем)».

Давно не доводилось мне видеть в нормативном акте словечка «например». Впрочем, подобное акцентирование заставляет задуматься не столько о наперед продуманной заботе об интересах будущих «многостаночников», сколько о сомнительных, как минимум с нравственной точки зрения, интересах «адвокатского генералитета». Последнее соображение особенно актуально с учетом недавно нашумевших событий в одном из российских регионов и непрекращающихся разговоров о столичных арендодателях…

Но для нас интереснее другое – представляется естественным, что практически никто из «многостаночников» не откажется от соблазна получить адвокатский статус и попробовать себя в профессии. Особенно в сегменте уголовного судопроизводства где, по убеждению большинства таксистов с юридическим дипломом, знать ничего не надо, а заработать можно миллионы.

Эта сложнейшая отрасль судопроизводства в настоящее время действительно является зоной «адвокатской монополии». Задаю простейший вопрос – что будет с этим рынком, когда на каждого подзащитного вместо одного адвоката будет приходиться десять?

Не нужно обладать выдающимися аналитическими способностями, чтобы понять — это приведет, как минимум, к трем последствиям: демпингу и естественному снижению гонораров ныне практикующих в сфере уголовного процесса адвокатов; их вынужденному уходу из профессии; и, наконец, — к процессуальному хаосу и естественному падению качества оказываемых услуг (по крайней мере, в ближней перспективе — ввиду полной неподготовленности нового призыва защитников). При этом подчеркну – падение цен на адвокатские услуги в уголовном процессе стоит прогнозировать лишь на первых порах действия Концепции. О том, что произойдет потом, скажу ниже.

3.  «Ничего кроме бизнеса».

А что с остальными сегментами рынка?

Концепция не делает ни малейшей попытки ответа на вопрос – сколько адвокатов от общего числа представителей сторон участвует в гражданском и административном судопроизводстве в судах общей юрисдикции, а сколько – в арбитражном судопроизводстве.

По моим ощущениям в первом случае – порядка 20-30, а во втором – около 10-20 процентов. Это если оптимистично. Даже соотнеся последнюю цифру с естественной долей работающих в арбитраже корпоративных юристов, придется признать – эти сегменты рынка адвокатурой, мягко говоря, не завоеваны.

Было бы несерьезным объяснять такое положение отсутствием в правовом регулировании адвокатской деятельности коммерческих моделей адвокатских образований (типа ООО или АО), введение которых предусматривается проектом Концепции. Для подавляющей части доверителей способ самоорганизации адвокатов сугубо безразличен. Остальные предлагаемые проектом новации к рассматриваемому вопросу вообще мало относимы.

Отсюда вывод – никакого передела внутри этих сегментов рынка не произойдет. Но лишь на первых порах.

Представляется самоочевидным, что коммерческие модели адвокатских образований обладают перед «классическими адвокатами» и «свободными юристами» гигантскими конкурентными преимуществами.

С точки зрения обслуживания «состоятельных клиентов» в этом, думаю, никто не сомневается. С ходу готов назвать десяток причин, но за очевидностью ответа поберегу место.

Но и с точки зрения привлечения небогатого слоя потребителей юридических услуг, это тоже так.

Общеизвестно, что в бизнесе можно успешно заработать либо на обслуживании интереса сверхсостоятельных единиц, либо на обслуживании потребностей большой массы рядового потребителя. Второй способ намного эффективнее. И не только потому, что миллионеров на всех не хватает. Риторический вопрос – кто больше зарабатывает в вашем регионе: дилер «Мерседеса» или монополист в области продажи муки?

Лишь свойственная коммерческим моделям адвокатских образований капитализация способна обеспечить привлечение большого объема потребителей юридических услуг и соответствующую такому объему специализацию. Тут и маркетинг, и реклама, и разделение труда, и налаживание разного рода связей с правоприменителями, и еще тысяча и одно преимущество…

Заместитель министра юстиции РФ Д.Новак прямо упоминает о том, что коммерческие формы адвокатских образований могут быть объектом инвестиций со стороны лиц, не являющихся адвокатами. То есть со стороны чистого бизнеса. Стоит ли задавать вопрос – кто в таких фирмах будет заказывать музыку?

Кстати, проектом Концепции продвигается идея допуска адвокатских образований к институту государственных закупок. Предметом таковых, судя по всему, станет даже деятельность адвокатов «по назначению» в уголовном судопроизводстве. А значит, что и тут бенефициарами Концепции статут капитализированные формы адвокатских образований. Это тоже к вопросу потери профессии классическими адвокатами, не вошедшими в состав бизнес-корпорации на условиях трудового договора.

4. А значит — готовьтесь к работе «на дядю».

Капитал – он и есть капитал. Ему сугубо безразлично, на чем зарабатывать. Можно на торговле макаронами, а можно – на юридических услугах. Капитал идейно и эмоционально холоден. Капитал придет туда, где есть возможность заработать.

Все это я говорю к тому, что уверения руководителей ФПА в нашей преемственности от присяжной адвокатуры и разные красивости об общественном служении придется, в случае дальнейшей поддержки ими предполагаемой реформы, всерьез поунять.

При таком положении дел декларируемая в проекте Концепции идея сохранения или даже расширения налоговых преференций адвокатуры более чем сомнительна. Маловероятно, что государство будет предоставлять налоговые льготы хозяйствующему субъекту лишь на том основании, что в его уставе записана цель предоставления юридических услуг.

Можно, конечно, попытаться обосновать природу таких преференций исходя из исключительно-специальной правоспособности юридического лица (оказание юридических услуг). Но, боюсь, что первые же попытки «минимизации налогообложения» методом денежного транзита через подобные юридические фирмы дьюти-фри-лавочку прикроют.

Короче говоря, с точки зрения фискальных целей налогообложения родовая характеристика коммерческих адвокатских образований (извлечение прибыли) будет превалировать над их видовой характеристикой (оказание юридических услуг).

Но для нас интереснее другое. Идее использования в адвокатуре коммерческих организационных форм имманентно существенное увеличение цен на услуги для населения и одновременно уменьшение гонорара адвоката.

Вполне понятно, что гонорар адвоката, привлекаемого к работе в коммерческой фирме по трудовому договору (а трудовой договор с адвокатом – это важнейший, едва ли не основной элемент Концепции!) будет включать в себя изначально закладываемую прибыль коммерческого субъекта. А значит, цена юридической услуги для гражданина будет иметь тенденцию к росту, а «очищенный от прибыли» гонорар адвоката – к падению.

Кстати говоря, для меня неясен взгляд авторов Концепции на соотношение природы трудового договора адвоката (как работы на «хозяина») и таких институтов и атрибутов адвокатской деятельности как адвокатская независимость, адвокатская тайна и персональная ответственность адвоката.

5. О праве на профессию, странностях внутрипартийного строительства и бенефициарах реформы.

Особая удивительная история – асинхронность действий руководства ФПА в достижении целей «монополизации юридического рынка» и текущей практики внутрикорпоративного (чуть не сказал – «внутрипартийного») строительства.

Выстраивание жесткой вертикально-подчиненной модели адвокатуры с умалением принципов ее самоуправления, корпоративности и независимости; распространение сферы регулирования Кодекса профессиональной этики адвокат за пределы профессии; фактические попытки запрета внутрикорпоративной критики и вообще свободы высказывания адвокатов; принудительная подписка адвокатов на «главную партийную газету»; наконец, попытка лишения адвоката права на судебное обжалование его статуса – складывается впечатление, что все это делается специально для того, чтобы смертельно напугать не интегрированную в адвокатуру большую часть юридического сообщества и поставить на проекте Концепции большой и жирный крест…

Впрочем, психологическая природа такого поведенческого парадокса вполне понятна. Всякие там Законы Паркинсона не делают исключения ни для кого, даже для адвокатских начальников. Воистину — «независимое» от рядовых членов корпорации и феодальное, по сути, самовоспроизводство руководства адвокатуры, невозможность адвокатской массы повлиять на происходящее в корпорации – все это приводит к неминуемой девальвации ценностей демократического порядка в головах начальства. Поэтому такие мелочи, как мнение людей, во внимание просто не принимаются.

И только профан не свяжет эту линию поведения с сотрясаемыми адвокатуру в последние месяцы скандалами.

Элементарный пример. По версии ФПА РФ, лишенный статуса адвокат не имеет право на судебное обжалование такого решения (за исключением оспаривания процедуры его привлечения к ответственности). Это другой вопрос, что судебная практика на подобный безграмотный экстремизм не отреагировала и своими естественными полномочиями с квазисудебными фантазерами делиться не захотела. Но, как говорится в известном анекдоте, «ложечка нашлась, но осадочек-то остался». И не факт, что подобные попытки не продолжатся. В тех или иных вариациях. Во всяком случае, так было во всеуслышание заявлено на последнем Всероссийском съезде адвокатов Президентом ФПА.

Так стоит ли удивляться и результатам опроса на «Право.Ru»?

Ведь если в настоящее время лишенный статуса адвокат еще может практиковать в свободном от адвокатуры секторе юридического рынка (за исключением сферы уголовного судопроизводства), то с победой сторонников Концепции ему придется «переквалифицироваться в управдомы».

Перспектива для профессионала ужасающая. Особенно с учетом готовности, с которой вертикально-растущая адвокатура откликается на просьбы власти разобраться с ее критиками. Примеры последних месяцев хорошо известны…

Скажите, вы можете представить добросовестного защитника чужих прав, трясущегося за свою собственную судьбу? Лично я этого сделать просто не в состоянии.

Кстати, с точки зрения авторов проекта Концепции, статус адвоката несовместим с наличием судимости за совершение умышленных преступлений. Причем — вне зависимости от ее погашения и снятия. То есть речь идет о пожизненном запрете на профессию для хотя бы однажды совершившего умышленное преступление даже небольшой тяжести.

Не буду утомлять читателя рассуждениями о том, как отразится такая норма на независимости адвоката, основная функция которого – оппонирование власти. Той самой, от которой наличие судимости зависит… Ведь, как мы все хорошо помним и знаем, был бы человек, а статья для него всегда найдется.

Но от одного вопроса я не удержусь. Любопытно – слышали ли авторы проекта хоть что-то о признании за человеком способности к изменению, как основе гуманистической этики?

И еще. Давайте будем честны. Вполне понятно, какие идеи движут авторами предполагаемой реформы, и кто является ее бенефициарами. Разумеется, именно тот, кто громче всех кричит в ее поддержку. Поскольку обладает властными и финансовыми возможностями приватизации того, что именуется рынком юридических услуг. Кстати, помните, как именуется соединение власти и капитала? Правильно – олигархия.

Что до остального – то фактическое правовое регулирование и сложившиеся в последние годы обыкновения сделали изначально заложенные в основание адвокатуры принципы пустой декларацией.

Остается последний шаг – убедить в этом сомневающихся и поставить их правозащитную деятельность под строгий государственный контроль. Конечно, если в современных реалиях вообще необходимо кого-нибудь и в чем-нибудь убеждать.

Дмитрий Талантов, Президент АП Удмуртии, Первый Вице-президент Гильдии российских адвокатов.