Прокуроры-затейники. Как сделать хорошую мину при плохой игре

Сторона государственного обвинения на протяжении последних двух десятков лет использовала разные способы борьбы с законными и обоснованными доводами стороны защиты.

Среди них на первоначальном этапе был разумный способ тщательного ознакомления с позицией защитника и подготовки обдуманных контраргументов.

В свое время, после работы на следствии, я стал поддерживать государственное обвинение в суде. И я прекрасно помню, как я кропотливо изучал материалы надзорного производства по каждому уголовному делу. Каждый раз, приходя на первое судебное заседание, я уже знал материалы дела не хуже, чем сам следователь.

И вот в какой-то момент многие прокуроры, по всей видимости, поняли, что необходимости в такой излишней умственной деятельности попросту нет, поскольку суды и так отклоняют большинство ходатайств защиты, а значит, и не нужно эти ходатайства анализировать и как-то на них реагировать.

Результатом такой позиции стала голословная крылатая фраза: «все законно и обоснованно», которая по-прежнему очень эффективно используется при рассмотрении судами ходатайств органов следствия об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу.

Постепенно установки блюстителей закона несколько поменялись. Они все чаще стали вспоминать о том, что нужно этот самый закон как-то блюсти, а значит если и не реально надзирать за его соблюдением, то хотя бы этот надзор имитировать.

И вот в судебной практике все чаще стали встречаться случаи, когда прокуроры стали присваивать себе лавры защитников.

Выглядит это так.

Заявит адвокат что-то реально стоящее, а прокурор подхватит эту мысль, присвоит ее себе и выдаст суду. При этом «замылит» тяжесть допущенных прокуратурой «косяков» и наглядно продемонстрирует, что государево око бдит неустанно. И что прокуратура все время «держит руку на пульсе» и всегда выявляет допущенные нарушения.

А то, что поздно выявляет, и что до этого предыдущие коллеги эти нарушения демонстративно игнорировали, — ну что ж: лучше поздно, чем никогда.

Однако высший пилотаж имитирования надзора над законностью – это не просто присвоить себе выявленные адвокатами нарушения, но сделать так, чтобы эти нарушения не повлекли за собой никаких последствий.

Абсолютно никаких.

Ни для прокуроров, умышленно эти нарушения игнорирующих, ни для осужденных, которые получили свое незаслуженное наказание благодаря именно таким нарушениям.

И вот вам наглядный пример этого высшего пилотажа.

21 сентября 2020 года приговором Черемушкинского районного суда г. Москвы П. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. ст. 30 ч. 3, ст. 228-1 ч. 4 п. «г» УК РФ, и ему было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 11 (одиннадцать) лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Суд апелляционной инстанции оставил квалификацию действий П. и размер наказания без изменения.

Допрошенный в суде первой инстанции П. показал, что умысла на незаконный сбыт наркотических средств у него не было, изъятые у него наркотики он приобрел для собственного употребления.

К моей помощи мама осужденного П. обратилась на стадии кассационного обжалования.

Ознакомившись с приговором суда, я первоначально не увидел никаких перспектив его обжалования, поскольку у П. было изъято 73 свертка с наркотическим средством гашиш (анаша, смола каннабиса) общим весом 219 грамм. При этом часть свертков была изъята у него из карманов одежды, часть – из находящейся при нем сумки, и еще часть – из указанных им тайников-закладок.

Согласитесь, при таком раскладе маловероятно доказать отсутствие умысла на сбыт наркотиков и приобретение их для себя.

Но в итоге я все-таки согласился ознакомиться с материалами уголовного дела на предмет установления оснований для обжалования приговора.

И такие основания, как ни странно, нашлись.

29 января 2021 года я подал на приговор суда и апелляционное определение кассационную жалобу

В жалобе я указал о том, что следователь допустил нарушение процессуальных прав подозреваемого П., в том числе право на защиту, которое выразилось в следующем.

30 мая 2019 года П. был задержан сотрудниками полиции, и в тот же день на место задержания П. прибыл следователь. Он предложил задержанному сотрудничать со следствием и добровольно показать места хранения наркотических средств. Задержанный П. согласился с этим предложением.

Далее следователь произвел с участием задержанного П. ряд осмотров места происшествия, о чем составил соответствующие протоколы.

И все было бы красиво и гладко, если бы не одно «но»: перед проведением указанных следственных действий следователь не произвел процессуальное задержание П. в порядке ст. 92 УПК РФ, не разъяснил ему права подозреваемого, в том числе: право на отказ от дачи объяснений и показаний, в соответствии со ст. 51 Конституции РФ, а также право на защиту.

В протоколах осмотра места происшествия отсутствовали отметка о разъяснении П. прав подозреваемого и его подписи за разъяснение указанных прав. В графе протоколов: «процессуальное положение лица, участвующего в следственном действии» процессуальный статус задержанного П. не был указан, там просто была записана его фамилия.

Получается, что П. принимал участие в следственных действиях, которые изобличали его в совершении преступления, как лицо без процессуального статуса и без процессуальных прав.

Кроме того, в указанных протоколах отсутствовали подписи понятых за разъяснение им прав, обязанности и ответственности, предусмотренных ст. 60 УПК РФ, а также отсутствовала подпись специалиста (эксперта) за разъяснение ему прав и обязанностей, предусмотренных ст.ст. 57, 58 УПК РФ.

Процессуальное задержание П., разъяснение ему процессуальных прав подозреваемого, приглашение защитника, допросы и предъявление обвинения были произведены следователем только на следующий день — 31 мая 2019 года, то есть спустя сутки после фактического задержания П. и проведения с ним ряда незаконных следственных действий.

Уголовное дело в отношении П. также было возбуждено только 31 мая 2019 года, то есть на следующий день после проведения незаконных следственных действий с его участием.

В соответствии с ч. 1 ст. 92 УПК РФ после доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю в срок не более 3 часов должен быть составлен протокол задержания.

Под «доставлением», насколько я это себе представляю, следует понимать не только транспортировку подозреваемого в помещение следственного органа, в кабинет к следователю, но и любой контакт следователя с подозреваемым вне такого помещения, — при условии возможности осуществления процессуальных действий.

Согласно части 4 ст. 46 УПК РФ подозреваемый обладает перечнем прав, среди которых есть право: знать, в чем он обвиняется, отказаться от дачи объяснений и показаний, а также пользоваться помощью защитника. 

Таким образом, в нарушение вышеуказанных норм закона, П. на протяжении длительного времени незаконно удерживался оперативными сотрудниками полиции и следователем в помещении отдела внутренних дел и за его пределами, незаконно был лишен свободы, и с его участием производились незаконные следственные действия, — без наделения П. процессуальным статусом подозреваемого, без разъяснения ему соответствующих процессуальных прав и без обеспечения возможности реализации права на защиту.

Какие-либо документы, подтверждающие законность лишения свободы П. с момента его фактического задержания сотрудниками полиции и до момента его процессуального задержания следователем (протокол административного задержания, обязательство о явке и т.д.), в материалах дела отсутствовали.

В результате незаконных следственных действий, произведенных с участием задержанного П., органами предварительного следствия были изъяты и приобщены к материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств три наркотических средства: гашиш (анаша, смола каннабиса), массами 2,0 гр., 3,0 гр. и 5,0 гр.

Протоколы указанных незаконных следственных действий были положены судом в основу приговора П. наряду с другими недопустимыми доказательствами, например, показаниями сотрудников полиции и понятых, в которых они ссылаются на пояснения П. после его задержания, о том, что он планировал сбыть изъятые у него наркотики.

В результате из дела необходимо было исключать практически все доказательства, которые так или иначе могли свидетельствовать о наличии у П. умысла на сбыт наркотиков.

16 февраля 2021 года прокуратура районного звена ожидаемо подала возражения на мою кассационную жалобу с голословными выводами о том, что «все законно и обоснованно», и что приговор суда следует оставить без изменения.

И вот незадолго до даты рассмотрения моей кассационной жалобы, в апреле 2021 года я получил письмо из вышестоящей прокуратуры — города Москвы, в котором находилось кассационное представление аж за подписью Заместителя прокурора города Москвы.

Откуда такая честь для обычного осужденного по обычному делу, непонятно.

В представлении прокурор фактически продублировал доводы моей жалобы и попросил суд кассационной инстанции признать перечисленный мной перечень доказательств, в том числе и вышеуказанные протоколы осмотра места происшествия, недопустимыми и исключить их из числа доказательств по делу.

Понятное дело, что о доводах моей кассационной жалобы, которые по странному стечению обстоятельств совпали с прокурорскими, в представлении не было ни слова.

Казалось бы, что закономерными выводами таких умозаключений должна была стать просьба изменить приговор суда, исключить из объема обвинения незаконно полученные наркотические средства, и если не переквалифицировать действия П. на незаконное хранение наркотических средств, то хотя бы снизить размер назначенного ему наказания.

Как бы ни так. Прокурор попросил изменить приговор, исключить недопустимые доказательства из дела, но при этом указал, что исключение указанных доказательств не влияет на обоснованность осуждения П., поскольку его виновность подтверждается совокупностью иных доказательств.

Какие «иные» доказательства находятся в деле, и что они подтверждают, прокурор не пояснил. Ну это и понятно: непросто указать на какие-то конкретные доказательства, если таковые в деле отсутствуют.

При этом прокурор очень обеспокоился тем, что П. в течение суток был задержан, и эти сутки не вошли ему в срок лишения свободы по приговору суда, поэтому великодушно попросил суд восстановить нарушенные права осужденного и засчитать ему один день лишения свободы в срок назначенного наказания. А в остальной части приговор суда оставить без изменения.

Вот такая изощренная имитация прокурорского надзора за соблюдением прав осужденного — просьба о снижении наказания на один день лишения свободы вместо просьбы об исключении незаконно изъятых наркотиков из объема обвинения, переквалификации на менее тяжкое преступление и снижении срока наказания минимум вдвое.

В судебном заседании кассационного суда я заявил о том, что доводы прокурора юридически ничтожны.

Невозможно исключить из числа доказательств по делу протоколы следственных действий и при этом не исключить из обвинения и приговора суда наркотические средства, полученные в результате таких следственных действий.

Я думаю, это понятно даже лицу без юридического образования.

Но суд кассационной инстанции не счел необходимым разбираться в тонкостях уголовного процесса и встал на сторону прокурора.

При этом в кассационном определении суд издевательски указал, что доводы моей кассационной жалобы удовлетворены частично: приговор изменен, недопустимые доказательства исключены, срок наказания снижен на один день.

05 августа 2021 года консультант судья Верховного суда РФ, конечно же, проигнорировал доводы моей кассационной жалобы и оставил приговор суда и все последующие судебные акты без изменения.

Смириться с прокурорским «мастерством», обесценившем все мои весомые аргументы по делу, я не смог.

В ноябре 2021 года мною была подана жалоба в Европейский Суд по правам человека

Одним из доводов жалобы в ЕСПЧ стал факт получения национальными следственными органами незаконных доказательств, без документирования задержания П. и наделения его необходимыми процессуальными правами.

И эти доказательства суд первой инстанции положил в основу обвинительного приговора, а суд кассационной инстанции исключил их из дела, но при этом не изменил объем предъявленного обвинения в сторону уменьшения и не снизил размер назначенного наказания.

Так что, точка в этом деле еще не поставлена. 

Если вам потребуется помощь в подготовке кассационной жалобы и представлении ваших интересов в суде кассационной инстанции, вам поможет адвокат в кассации

Ознакомиться с моей адвокатской практикой за 2021 год можно по этой ссылке