Дело юных шкуроходов. Статья 230 УК РФ. Прокуратура запросила 11 лет колонии

Молодёжный сленг в наши дни стал практически новым языком! Молодёжь разговаривает на смеси англицизмов, их сокращений и русского языка. Невинное «мяу» имеет несколько смыслов. Люди за 40, если их спросить, что такое «мяу», искренне ответят – кошка издаёт такие звуки. А вот и не только. На молодёжном сленге «мяу» — синтетический наркотик под названием мефедрон.

Некоторые молодые люди могут заниматься шкуроходством, т.е. поиском закладок с наркотиками, которые прячут с помощью закладчиков продавцы тех самых наркотиков. Вот таких поисковиков на молодёжном языке именуют шкуроходами. То есть это наркоманы, обыскивающие типичные места закладок с наркотиками и забирающие их себе.

Для них это способ получить наркотики бесплатно. Чаще всего это опытные наркоманы со стажем, хорошо знающие те места, в которых прячут закладки. Они гуляют по этим местам и стараются забрать добычу, опередив того человека, который заплатил за наркотик. Чаще всего найденную добычу шкуроход употребляет сам.

Мне пришлось погрузиться в данную терминологию по одному из моих дел.  Пару лет назад мы работали по делу, возбуждённому по ст. 230 УК РФ – склонение к употреблению наркотиков. Две девчонки-подружки одной 18, второй 16 лет, промышляли шкуроходством в подъездах жилых домов в одном из районов города Москвы.

Найдя заветную закладку подружки, естественно, её употребили, приняв за мефедрон. Это повлекло за собой цепь печальных событий.

Дело в том, что продавцы наркотиков активно борются со шкуроходами и подмешивают в наркотик крысиный яд или прочую опасную для здоровья химию. Девочки отравились и попали по «скорой» в реанимацию. Хорошо то, что когда они обе только потеряли сознание, их увидели жильцы дома лежащими на лестничной площадке и сразу вызвали скорую помощь.

Об отравлении медики сообщили в полицию. Отдел следственного комитета одного из районов города Москвы, естественно, «возбудился» по ст. 230 УК РФ и быстро «состряпал» дело на старшую из девушек. Якобы она такая злодейка, вовлекла несчастную глупую несовершеннолетнюю, практически «агнца Божия» в грязное дело употребления наркотиков. Однако «агнец оказался волком», но давайте всё по порядку.

Вступили мы в это дело в качестве защитников обвиняемой, старшей из двух подружек.

Следствие на основании показаний потерпевшей и её друзей развило бурную деятельность. Несчастная потерпевшая дала показания, что употребляла наркотики только с нашей подзащитной, что это подзащитная научила её таким плохим вещам. За короткое время было состряпано уголовное дело и следователь вызвал нас на ознакомление с делом по ст. 217 УПК РФ.

При ознакомлении с делом мы осмотрели телефон потерпевшей, который у неё изъяли на следствии.

С протоколами допросов и очных ставок всё более или менее понятно – всё подогнано под одну линию – обвинить подзащитную в склонении несовершеннолетней — потерпевшей к употреблению наркотиков.

Куда интереснее переписка потерпевшей, которая велась в Телеграм. Если бы следователь потрудился с ней ознакомиться, если бы он только смог оторвать свои усталые очи от процессуальных бумаг и взглянуть на неё, то пыл бы его поубавился!

Итак, переписка потерпевшей с её друзьями. Нам открылась картина «маслом», как говорится. Из переписки стало понятно, что потерпевшая употребляла наркотики ещё до знакомства с моей подзащитной и по день отравления продолжала употреблять со своими друзьями. В переписке указаны адреса закладок, согласование встреч с друзьями для употребления наркотиков и обсуждение покупок наркотиков (сколько и за сколько).

Фактически нашу подзащитную обвиняли в том, что она склонила наркоманку к употреблению наркотиков!

Тем не менее, дело дошло до суда. Прокуратура запросила 11 лет лишения свободы. 

В суде свидетели обвинения совсем заврались, противоречили друг другу. Потерпевшая «на ходу» выдумывала всё новые и новые версии произошедшего. Прав был врач-психиатр, который в заключении экспертизы, проведённой в отношении потерпевшей, указал: «лжива, изворотлива».

Наговор потерпевшей на нашу подзащитную объяснялся тем, что потерпевшая хотела создать образ жертвы перед своей мамой.

У мамы потерпевшей открылись глаза только в судебном заседании, когда начали изучать переписку и слушать свидетелей защиты. До этого момента она верила всем россказням своей дочери и достаточно жёстко высказывалась в адрес моей подзащитной. Мол, взрослая наркоманка мою дочку вовлекла в «Содом и Гоморру» и пристрастила к наркотикам!

По лицу мамы потерпевшей было видно, что всё услышанное ею в судебном заседании о своей дочери стало ударом судьбы. Бедная женщина поникла и даже как-то немного постарела.

Итогом достаточно длительного процесса стало то, что судья вернул дело прокурорским, а те, в свою очередь, направили дело в следствие, где оно «умерло» — находится там уже почти два года. 

В сегодняшних реалиях оправдательных приговоров встречается очень мало, и такой результат, наверное, можно считать полноценной победой.

Знаю, что обе девушки проходили лечение от наркотической зависимости. Надеюсь, что больше не употребляют. Всего-то надо было старшему поколению интересоваться делами дочерей.