Когда я вступала в это дело в качестве защитника, дело казалось почти безнадёжным. Подзащитный вот уже пять месяцев находился под стражей, было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 — ч.5 ст. 228.1 УК РФ — покушения на сбыт психотропного вещества в особо крупном размере.
От коллеги, осуществлявшего защиту до меня, а потом вместе со мной, я получила материалы уголовного дела, представленные следователем в суд при избрании меры пресечения и при продлениях срока содержания под стражей.
Доказательства вины подзащитного, мягко говоря, были не очень убедительны. Но это только те, которые следствие посчитало возможным предоставить суду, весь объём имеющихся в распоряжении следователя материалов нам был конечно не известен.
Поскольку подзащитный ещё не давал никаких показаний, было заявлено ходатайство о его дополнительном допросе и очной ставке с «подельницей». Допрос состоялся, подзащитный дал показания о полной своей невиновности. А вот с очной ставкой следствие не торопилось, несмотря на то, что ходатайство было удовлетворено.
Пришлось обжаловать бездействие следователя. Прокуратура района установила допущенную по делу волокиту. Но с мёртвой точки так ничего и не сдвинулось, подзащитный оставался под стражей, суд продолжал продлевать срок. Мы продолжали безуспешно обжаловать.
Месяц за месяцем следствие представляло суду одни и те же материалы. В ходе последнего продления не выдержал даже суд, было вынесено частное постановление, но срок содержания под стражей тем не менее был в очередной раз продлён до 10 месяцев.
Очная ставка всё-таки была проведена, показания «подельницы» очевидно противоречили как её же собственным показаниям, данным ранее, так и другим материалам дела, с которыми нам удалось ознакомиться в суде. Конечно, мы не могли не обратить на это внимание следователя.
В конце декабря 2016 года перед предстоящим очередным продлением следователь вызвал нас в СИЗО, где ознакомил подзащитного с постановлением об изменении в отношении него меры пресечения на подписку о невыезде. После 10 месяцев заключения подзащитный встречал Новый год дома, со своими близкими.
До начала февраля нас никто никуда не вызывал, мы тоже приостановили всякую активность, терпеливо выжидая, когда делу исполнится год. И вот в начале февраля следователь вручил подзащитному постановление о прекращении в отношении него уголовного преследования по п. 1 ч.1 ст. 27 УПК РФ в связи с непричастностью обвиняемого к совершению преступления. За подзащитным признано право на реабилитацию.