Прекращение уголовного преследования по ч. 1 ст. 112 УК РФ в связи с отсутствием в действиях подзащитной состава преступления. Дело об "избиении" младенца

Ко мне обратилась испуганная пожилая женщина, которая рассказала, что её всю ночь сотрудники полиции принуждали оговорить себя в совершении преступления предусмотренного ч.1 ст. 115 УК РФ — причинении лёгкого вреда здоровью её малолетней внучке-грудничку.

К утру, сотрудники полиции справились с поставленной задачей, и моя подзащитная не только написала явку с повинной, но и подписала объяснения, больше похожие на фантастический рассказ. От помощи адвоката по назначению она отказалась, и дознаватель дала ей время заключить соглашение с адвокатом.

Это была ошибка дознавателя, так как женщина обратилась за помощью ко мне.

В её объяснениях проворные сотрудники полиции расписали свою «невыдуманную» историю о том, как бабушка, которой надоел крик ребенка, взяла расчёску для волос и начала его ей избивать. Такого же содержания была и явка с повинной.

Все бы ничего, но это была просто сказка, придуманная «операми», даже близко не совпадающая с реальными событиями. На деле же, моя подзащитная просто устала, и прилегла на диване, положив с собой спящую внучку. Вскоре она последовала примеру своей внучки и тоже уснула.

Но ребенок через некоторое время проснулся и упал с дивана, а в квартире находилась немецкая овчарка, которая, немного любя, потискала ребенка. От крика ребенка бабушка проснулась, подняла ребенка с пола и обработала многочисленные царапины на теле внучки.

Однако, на следующий день царапины стали синеть и у ребенка пропал аппетит. Моя подзащитная со своей дочерью вызвали скорую помощь и грудничка, вместе с мамой, госпитализировали в больницу, а бабушку доставили в отдел полиции.

Перед первым допросом, дознаватель поинтересовалась у меня, какие показания будет давать моя подзащитная — те, что написаны в объяснениях или какие-либо другие? На что я ответил ей, что мы будем давать правдивые показания, и моя подзащитная изложила, все как было на самом деле.

Дознаватель огорчилась и предложила нам пройти исследование на полиграфе. Мы пошли ва-банк и согласились, так как я твердо знал отношения судов к такого рода исследованиям.

Заключение специалиста-полиграфолога было для нас отрицательным — он однозначно высказался о том, что моя подзащитная говорит неправду. Вскоре дознаватель ознакомил нас с заключением судебно-медицинского эксперта, из которого следовало, что грудничку был причинен вред здоровья средней тяжести.

Мои ходатайства о проведении исследования на полиграфе в г. Воронеже и назначении дополнительной судебно-медицинской экспертизы, на предмет наличия укусов ребенка собакой, были оставлены без удовлетворения.

Итак, силы стороны обвинения и защиты оказались неравны. У дознавателя были: явка с повинной, положительное заключение специалиста-полиграфолога, судебно-медицинская экспертиза «утяжеляющая» статью УК РФ, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников полиции, отобравших объяснение и явку с повинной у моей подзащитной, а также расческа, на которой эксперт хоть и нашел биологический материал, но так и не определил, чей он.

У стороны защиты был протокол допроса моей подзащитной, с изложенными в нем правдивыми показаниями, и несокрушимая воля к победе.

Как уже понял читатель — сила оказалась в правде. Благодаря тому, что моя подзащитная, при активном участии адвоката, не оговорила себя под напором стороны обвинения, предварительное следствие «забуксовало», а потом, уголовное преследование в отношении неё было прекращено в связи с отсутствием состава преступления предусмотренного ч.1 ст. 112 УК РФ.

Правда дело было не только в правде, но ещё и в доказательствах. Понятное дело, что исследование на полиграфе было бы признано судом доказательством с таким же успехом, как и объяснения моей подзащитной данные сотрудникам полиции до возбуждения уголовного дела. Заключение судебно-медицинского эксперта подтверждало только тяжесть полученных телесных повреждений, а экспертиза по расчёске для волос не имела вообще никакого доказательственного значения по делу.

Состав преступления, с учётом данных нами показаний, был медленно, но верно отправлен мной в «деревню Глухарево», где ему было самое место, так как у дознавателя из доказательств осталась лишь явка с повинной.

Зная уже почти наверняка, что дело зашло в тупик, я всё же не лишал себя удовольствия зайти, при каждом удобном случае, в кабинет дознавателя и справиться о судьбе дела. Она твердо обещала мне вскоре предъявить обвинение моей подзащитной и направить дело в суд. Представляю, как ей было тяжело мне это говорить, наверняка зная, что этого никогда не случится.

Моей подзащитной по почте пришло кратенькое письмо, за подписью дознавателя, о том, что уголовное преследование в отношении нее прекращено. К слову, само постановление о прекращении уголовного преследования было не намного больше — в нем был просто добавлен перечень имеющихся в уголовном деле документов, за исключением исследования на полиграфе, и не более того.

Следом за прекращением уголовного преследования уголовное дело было приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, о чем была извещена дочь моей подзащитной, как потерпевшая сторона. Никто обжаловать указанные постановления не стал.

Своим правом на реабилитацию моя подзащитная воспользоваться не пожелала. На этой счастливой ноте и закончилось это дело. На сегодняшний день все фигуранты этой истории, в том числе собака, живы-здоровы.

Процессуальные документы деперсонифицированы. Адвокат Журавлев Евгений Анатольевич, № 31/709 в реестре адвокатов Белгородской области.