Ч. 6 ст. 171.1 УК РФ. Правомерность изъятия вещественных доказательств (часть вторая: как вывести на чистую воду "липовых" понятых и заставить суд считаться с доводами защиты)

 Unam in armis salutem. — Единственное спасение — в борьбе.

Первая часть публикации находится здесь.

Понятые

Итак, уголовное дело пошло в суд. Настало время вплотную заняться понятыми, которые присутствовали при составлении самого значимого доказательства данного уголовного дела — первоначального протокола осмотра места происшествия (гаража с контрафактной продукцией).

Адвокат обязательно должен старательно отработать все вопросы, касающиеся столь важного документа. А вопросов уже возникало много.

Оба понятых, мужчины среднего возраста, без определенных занятий, будучи допрошенными на предварительном следствии в качестве свидетелей, дали показания, что совершенно случайно находились в своих автомобилях неподалеку от места осмотра. К каждому из них якобы подходили два сотрудника полиции и предлагали принять участие в данном следственном действии, с чем они и согласились.

Мой подзащитный Артур, также присутствовавший при осмотре, рассказал мне, что понятые явились на осмотр гаража сами, вдвоем. Участвовавшие также в осмотре сотрудники полиции — двое оперативных уполномоченных, неотлучно находились при Артуре и никаких понятых искать не ходили.

Других сотрудников полиции в данной местности не было. А дознаватель приехала составлять протокол, когда вся «компания» уже была в сборе.

Еще Артур отметил, что понятые обменивались с операми репликами, вместе смеялись. А потом понятые помогали сотрудникам полиции пересчитывать бутылки и загружать изъятые ящики с алкоголем в грузовые автомашины. Какие-то странные понятые!?

Адвокатскую проверку хитрых понятых я начал с социальных сетей интернета. В разных сетях, но нашел таки странички каждого из них! Первый понятой указал на своей странице, что более двадцати лет назад окончил Тюменскую высшую школу милиции. Второй понятой написал, что десять лет проработал в органах госнаркоконтроля. Понятно, что это за понятые!

Этих понятых обязательно будут допрашивать в суде в качестве свидетелей, так как серьезные огрехи протокола осмотра по изъятию алкогольной продукции надо чем-то прикрывать, а просто огласить их показания, данные на предварительном следствии, защита, разумеется, не позволит.

Так что будет возможность допросить их о службе в органах в судебном заседании. Но кто знает, как там еще сложатся обстоятельства. Обязательно должен быть запасной вариант «разработки» понятых.

Делаю адвокатский запрос в областное ГУВД о том проходили ли данные субъекты службу в органах МВД. Понимаю, что скорее всего, ГУВД мне такую информацию не даст, но этот запрос нужен в большей степени для того, чтобы уже иметь право просить суд о запросе этой информации.

Потому что суд в таких случаях всегда указывает (и я с этим сталкивался неоднократно), что если защитник сам, имея право на получение подобной информации, адвокатский запрос не сделал и не получил хотя бы отказа, то не может просить суд о подобном запросе.

Однако чудеса иногда случаются. Областное ГУВД выдает мне справку о том, что наш первый понятой прослужил 20 лет в органах МВД, а относительно второго понятого указывает, что он в органах МВД службу не проходил.

Коллеги с «Праворуба», за что им отдельное спасибо, мне объяснили, что хоть органы госнаркоконтроля и являлись отдельным ведомством и в систему МВД не входили, но весь их архив все равно должен находиться в областном ГУВД.

Делаю еще один запрос в ГУВД, теперь уже относительно сотрудника наркоконтроля. Получаю ответ, что в соответствии с законом они не могут мне выдать информацию на сотрудника без его письменного согласия. Ну, и это уже кое-что.

Судебное заседание

В судебном заседании сразу заявляю ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ. Адвоката и подсудимого не ознакомили с рядом процессуальных документов, которые следствие вложило в дело после выполнения требований ст. 217 УПК РФ, а также есть основания признать следователя, составившего обвинительное заключение, процессуально не уполномоченным лицом.

Для нас заявление подобного ходатайства — беспроигрышный вариант. Либо суд возвращает дело прокурору и создает следствию очередные проблемы, либо отказывает в возврате, и, оставляя уголовное дело в стенах суда, создает эти проблемы уже себе, ибо устранить имеющиеся нарушения не получится, а свою роль в отмене приговора при его обжаловании, они, определенно, могут сыграть (и не факт, что этих нарушений не прибавится).

Суд смело выбирает второй вариант, следуя мнению, что указанные защитой нарушения УПК, сути обвинения не затрагивают и не препятствуют суду в рассмотрении данного дела (не хотите исправлять ошибки, да и не надо. Нам главное донести до суда, что «они есть» и, что защита о них знает)...

Допрашиваем девушку-дознавателя. Я прошу суд открыть искомый протокол и, подозвав девушку к судейскому столу, обращаю внимание на каждое нарушение. Она соглашается, что дописки и исправления делала после составления протокола осмотра.

Соглашается, что участники осмотра своими подписями дополнения и исправления в протоколе не заверяли, хотя она, конечно же, уведомляла их об этом. Почему в конце протокола не указала, что ей вносятся изменения и дополнения, пояснить не может.

Доходит очередь до понятых. Все идет по плану обвинения и суда. Первый понятой рассказывает, как вносились в протокол осмотра изменения и дополнения, как его об этом уведомляли и как он заверял своей подписью в конце каждой страницы все эти изменения.

Соглашается, что помогал сотрудникам полиции загружать изъятое спиртное в автомашину. Все чинно и благородно и ничего не предвещает «беды». Вдруг, как ушат холодной воды на голову, вопрос защиты: Вы проходили службу в органах МВД?

Понятой молчит и недоуменно глядит на прокурора. У всех легкое замешательство. Первым в себя приходит обвинитель: Прошу суд вопрос защитника снять как не относящийся к делу.

Суд: Вопрос снимается.

Все косвенные вопросы защиты на эту тему снимаются судом по тем же основаниям. Допрос второго понятого проходит точно по такому же сценарию. Обвинение и суд заботливо ограждают понятых от «неправильных» вопросов адвоката (думали наверно, что «сделали» защитника на этом вираже и не ожидали, что этот раунд еще далеко не закончен).

Значит, для суда не имеет значения факт того, что оба понятых ранее проходили службу в правоохранительных органах? А согласно требованиям УПК, понятой — лицо незаинтересованное. Проверить являются ли наши понятые заинтересованными в исходе дела лицами — прямая обязанность суда.

А обвинение показаниями этих «понятых» пытается затыкать дыры в вызывающем серьезные вопросы протоколе осмотра.

Допрошенные защитой в судебном заседании двое оперативных сотрудников, присутствовавших при осмотре места происшествия, относительно появления в данном следственном действии указанных понятых ничего пояснить не смогли: один сказал, что неотлучно находился при Артуре, и откуда взялись понятые не знает (может быть их второй оперативник пригласил); второй заявил, что относительно данного вопроса у него возникла тяжелая амнезия...

Ответ защиты

В конце судебного следствия заявляю письменное ходатайство о приобщении к материалам дела копии адвокатского запроса и справки из областного ГУВД о том, что первый понятой проходил службу в системе МВД, с указанием о том, какое значение имеет данная информация для объективного рассмотрения нашего дела.

Суд, несмотря на возражения обвинения, данную справку к делу приобщает (а куда ему деваться). Затем заявляю следующее письменное ходатайство с теми же основаниями в отношении второго понятого. Суд и эти документы к делу приобщает.

Затем следует третье письменное ходатайство защиты о том, чтобы суд сделал запрос данных из Тюменского областного ГУВД в отношении второго понятого, с указанием  того, что адвокату органы МВД подобную информацию давать отказываются. Суд и это ходатайство удовлетворяет (ну вот, а говорили, что эта информация не имеет отношения к делу).

Оказывается если «правильно» оформлять свои требования, то суд становится мягок, как пластилин (насмотрелся я уже на этих судей, которые беззастенчиво грубо работают на стороне обвинения, и церемониться с ними не собираюсь. И судьи это чувствуют и делают выводы).

И сторона обвинения тоже начинает перестраиваться, также заявляя суду ходатайство о проведении дополнительной оценки изъятого у Артура спиртного в сторону снижения стоимости, разумеется, при нашей полной поддержке. Суд и с этим соглашается. Делается запрос в ту же организацию, которая оценивала это спиртное ранее.

В этот раз изъятая водка оценивается уже не по твердо фиксированной цене, а исходя из процентного содержания в ней этилового спирта. В результате сумма стоимости спиртного снижается более чем на 100 тыс. рублей, но за рамки ч.6 ст. 171.1 УК РФ нам выйти все равно не удается. Все ближе подходим к приговору.

А чего, собственно, мы хотим от судебного приговора?

• Не получить лишение свободы после оглашения приговора;
• Не получить большого, неподъемного штрафа (а статья обвинения предусматривает очень серьезные денежные штрафы);
• Не получить осуждения по ч.6 ст. 171.1 УК РФ (данная статья относится к категории тяжких, а мой подзащитный — иностранный гражданин, проживающий в РФ по виду на жительство. Согласно ст.7 п.1 ФЗ №115 «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», у иностранного гражданина, осужденного за преступление, относящееся к категории тяжких, аннулируется разрешение на временное проживание, и, соответственно, если он не осужден к реальному сроку лишения свободы, то подлежит депортации из РФ. А у Артура здесь жена, дочь (обе гражданки РФ), работа, — очень бы не хотелось от этого уезжать).

И если хоть одно из трех указанных обстоятельств нас не удовлетворит, то апелляционной жалобы от защиты суду не избежать. И суд, и обвинение, учитывая откровенно «вредную» деятельность адвоката в судебном заседании, это хорошо понимают. А с учетом тех «косяков», которые у суда имеются, приговор в суде второй инстанции, скорее всего, не устоит.

В своем выступлении в прениях я указал на все недостатки данного дела, раскрытием которых и занимался весь судебный процесс. Но оправдать своего подзащитного полностью, дальновидно, не просил, дабы не загонять суд в угол перспективой обязательного обжалования защитой любого обвинительного приговора (адвокаты меня поймут).

Приговор

Судья практически весь судебный процесс был к нам излишне строг и суров, явно находясь на стороне обвинения, и чего от него ожидать в приговоре было абсолютно непонятно (сторона обвинения просила реальное лишение свободы — 9 месяцев).

В своем приговоре суд не исключил из обвинения ни одной бутылки, за исключением той, которая «разбилась» при транспортировке, но, как ни странно, оказалось, что для нас это перестало иметь какое-либо значение.

При назначении наказания суд ограничился уже отбытым Артуром сроком в СИЗО и под домашним арестом, правда, слишком витиевато изложил это в приговоре, так, что потом мне с сотрудниками ФСИН пришлось пересчитывать и выправлять то, что насчитал судья, но это уже мелочи.

Определенный судом штраф составил 100 тыс. рублей, что моего подзащитного вполне устроило. И главный момент — суд, признав таки Артура виновным по ч.6 ст. 171.1 УК РФ, перевел данное деяние из состава тяжких в категорию средней тяжести.

Я, честно говоря, рассчитывал, что нам по этому делу еще предстоит тяжелая война в вышестоящих инстанциях для достижения своих целей, а тут нам дали все, чего мы хотели «на блюдечке с голубой каемочкой».

Судья, огласив приговор, попросил меня выключить диктофон и спросил:

Адвокат, Вы удовлетворены приговором?