37.
Сложность объектов познания.
Прежде всего, позвольте, выразить надежду, что каждый член нашего маленького клуба уже понимает, что познание осуществляется идеальным объектом в отношении идеального объекта при посредстве того же идеального объекта, последний мы можем, частью коверкая его предназначение, назвать – время. Все в части возможности опосредования может быть субъектом познания. Тупое познание, познание общественного характератаковым является так же и в силу того, что оно в достаточной степени точно разделяет первичные определения структурирования объекта познания (опосредование и следовательно формирование БВВ), а уже затем его преобразование, или простое «дотрагивание» личным сознанием (если его вообще возможно констатировать, что тоже не всегда вероятно). Наше познание есть моментальное преобразование как самого объекта, так и самого результата в первоначальное сомнение в отношении качественности и, следовательно, уже здесь наблюдается подмена самого объекта в веру или автономную уверенность в том, что есть форма нашего познания. Соответственно, вопрос о сложности объекта познания ставится применительно к возможности их целостного преобразования в личное представление, в дальнейшем поддающиеся той ли иной форме оперирования им. Данное положение вещей ставит перед нами простейший вопрос определения сложности, из чего она исходит и как соответственно исчисляется.
Парадигмы бытия того или иного вида, преобразованные в определенные конгломераты, то есть связанные той ли иной формой организации бытия в возможности по целевой и формальной причине могут быть в различной степени организованы и дестабилизированы в зависимости от многочисленных факторов. Данный вопрос актуален, прежде всего, потому, что само по себе познание в части формирования первичного представления (объекта) всегда есть некий слепок, в определенный момент времени и пространства, и, соответственно, он является стабилизирующим началомпознаваемого в отношении субъекта познания, а следовательно, и качественность данного познания весьма зависима от того, насколько точно можно передать ту или иную свойственность познаваемого. При этом формообразующим началом может выступать сама теодология, качественность которой при этом и будет иметь определяющее значение, если же мы еще имеем дело с формами властного познания, то вполне возможно, что результативность формирования объекта (даже, если содержание его бытия в возможностиантисонаправлено бытию в возможности движущих причин самого познаваемого) может играть решающую роль в определении дальнейшей судьбы того или иного конгломерата парадигм. Таким образом, вопрос о данности познания, и тем более о его заданности является первичным в отношении желательности познания. При этом это не означает, что мы стоим на позиции независимости объекта познания от самого субъекта, объект познания только и существует в возможности представления познающего субъекта. Но это опять же вопрос причинно – следственной связи возможности того, что и вызвало данный объект в сознании самого субъекта. В основном данность связи определяется тем, насколько сопоставлен субъект в рамках возможности своего чувствования тем формам организации материи, которые составляют познаваемое в явлении. Но что есть явление, как форма познаваемого? Многие явления не существовали до того, как человек не научился с помощью приборов лучше видеть, лучше себя слышать и так далее. Соответственно, вопрос о явлении, о части познаваемого в явлении есть вопрос методологии познания, вопрос исключительности методов познания и потом уже самого субъекта познания. Общество всегда использует человека как инструмент познания, как метод познания. Именно единичными способностями бытия в возможности одной личности определяется то, каким образом будет, в конечном счете, сформировано общественное бытие в возможности. При этом следует отметить тот факт, что унифицированность данных оснований – первейший залог данного развития. С другой стороны вопрос о том, как быть и кем быть в отношении общественного познания есть вопрос именно методологический. И с этой точки зрения сложность объекта познания определяется, прежде всего, самим субъектом познания, более того, она определяется тем, насколько подготовлен субъект познания к тому или иному объекту. При том следует учитывать, что и сам объект познания может быть хаотичным не только в отношении себя, но и в отношении структуры организуемых в отношении себя представлений в различные моменты времени. Таким образом, нашему субъекту необходима либо систематичность наблюдения, при том, что данная систематичность оправданна в нем именно запросами общественного, либо ему необходим метод, который найдет точно, сущность в самом объекте вне зависимости от торговых запросов иного общественного бытия в возможности в человеке.
Сложность объекта определяется тем, насколько дифференцировано содержание его бытия в возможности в отношении возможности его перехода в область индивидуального бытия в возможности. Как правило, переход может быть применительно к форме движущей причины. При этом, еслисуществует дифференциация ролей и сам объект носит неоднородность массовости, то приходится изучать функциональность каждой движущей причины и, соответственно, восстанавливать, как саму целевую в отношении движущей, так и собственно — целевую в отношении всей парадигмы. Другим объектом может выступать результативность бытия всей парадигмы, при этом из самой материальной причины необходимо будет восстанавливать как саму целевую, так и формальную. Возможности здесь всецело ограничены методом исследования, заземленным на ось принципов подобия и встречности как в отношении собственно форм структурирования реального (унифицированно чувственного), так и в отношении встречности как необходимости. И здесь сама по себе необходимость может носить либо общественный характер и можно говорить о новом структурировании (то, что порой называется подменой объекта), либо, соответственно, о невозможности обнаружения целостной парадигмы, ее восстановлении и, следовательно, вопрос ставится применительно только к соотнесению материальной причины в отношении собственно субъекта познания. Когда же перед субъектом представлен целый конгломерат явления, то можно говорить о возможности познания вне зависимости от того, насколько точно методология передает субъекту первичное представление объекта, сам объект. Данное противоречие, казалось бы, невозможно в части актуально сущего, но это не так, так как здесь уже действуют принципы подобия и встречности. Если субъект познания абсолютно не сопоставлен тому бытию в возможности, которое есть форма организации идеального бытия, то, соответственно, результирующая познания может быть трансформирована только в области собственно -отношения к данному объекту (конгломерату) по принципу принятия или не принятия. Данное отношение может быть названо моральностью отношения, именно моральность как форма отношения в познании является одним из последних критериев достоверности познания.
Соответственно, если конгломераты сами по себе находятся в процессе становления, то представление о них всегда будет половинчатым вне зависимости от методологии, и оно не будет соответствовать действительному содержанию целевой причины, при том, что конечно данная целевая причина реализуется в действительности. Необходимо отметить, что именно в такой ситуации в отношении своих современников находится наш субъект. При этом если он выигрывает, то все данные половинчатые представления, как правило, снимаются в отношении него, если он проигрывает, то он реализует ожидания в отношении данных половинчатых представлений. Как правило, все они, почти около 90% носят резко негативный характер. Следует так же отметить, что при хаотичной организации самих парадигм бытия, выступающих предметом познания, целостность представления, в какой-либо мере снимающая форму организации данных парадигм, является интегрирующим звеном и может быть принята как основание интеграции в отношении самих парадигм, если процесс в них не является сам по себе неосознанным, то есть наш субъект предлагает простое решение, которое принимается и берется за основу развития. Полагают, что именно такой путь развития свойственен в основном когнитивным системам общественного познания. Сложность предмета так же определяется тем, насколько данный предмет является стабилизированным в отношении соответствия целевой причины материальной. Как правило, каждая целевая причина в основном имеет несколько форм организации и при этом в данных парадигмах налицо одновременная реализация в различных формах, в различных условиях метода и пространства одного и того же бытия в возможности, составляющего целевую причину. Данная ситуация ведет к тому, что, как правило, в условиях отсутствия единого информационного поля, личность связана рамками собственного чувствования, иными словами, чувственная перцепция выступает естественным ограничителем познания. Именно данные факторы, например, детерминируют феодальную особенность в отношении государства, как цепочек должного восприятия и мониторинга перехода БВВ в БВД.
Соответственно, здесь уместно использование людологического классификатора. При этом можно не только спрогнозироватьвремя и место, необходимое для полноценного познания, планировать необходимо не только сам процесс познания в части личной организации тактики познания, но и саму периодичность обращения к тем или иным предметам, но так же и результирующую данного познания в отношении ценности данного познания. При этом, однако, из этого правила есть исключение. Это исключение называется властным познанием. Властное познания закрепляет за собой суверенитет конечности, при этом система снятия противоречий, которая пролонгирует ту или иную форму познания в ее методологии во времени, не является формой страхования от ошибки. Но опять же именно властному познанию присуща особая форма общественного творчества, это проистекает из самоценности и верховенства данного познания. С точки зрения именно допустимости государственного отношения в той или иной области когнитивного, государственная оценка — это истинное творчество, какого уровня это бы ни касалось (будь это прокурор, судья, или законодательный орган). Самоценность государственного познания, как раз наглядно показывает нам разницу между объектом в идеальном его существовании и предметом познания. Государство формообразует бытие в возможности, само же его реализовывает, наслаждаясь самой ценностью познания власти. При этом, желание законодателя или государства в целом определяться в отношении снятия социальных противоречий, при том, что социум есть форма возможного хаоса противоречий бытия в возможности, тем более иллюзорно при желании государственной власти влезть в форму публичности, навязывая себе независимость от толпы, от того самого народа. Идеальность объекта познания устанавливается методами и приемами, которые сами по себе не являются отражением общественного бытия в возможности в каждом носителе данного бытия в возможности, они есть форма его организации и только за счет этого могут, сохраняя преемственность, быть формой снятия противоречий, но сами по себе они не обеспечивают необходимого данного бытия в возможности, отвечающего категории сложности предмета, а, следовательно, не снимают противоречия самого бытия в возможности общества. Что же тогда происходит – данное бытие в возможности находит свою форму снятия противоречий, одна из них- организованная преступность. И заметим, опять же, что и в данном случае данная форма преступности не может выступать полноценным способом организации как предмет познания. Для государственного, властного познания, она дезорганизована и предстает как форма хаотичности и временности ( проекция), а, следовательно, неразрешимой дилеммой в отношении решения последней…
Сложность объектов познания.
Прежде всего, позвольте, выразить надежду, что каждый член нашего маленького клуба уже понимает, что познание осуществляется идеальным объектом в отношении идеального объекта при посредстве того же идеального объекта, последний мы можем, частью коверкая его предназначение, назвать – время. Все в части возможности опосредования может быть субъектом познания. Тупое познание, познание общественного характератаковым является так же и в силу того, что оно в достаточной степени точно разделяет первичные определения структурирования объекта познания (опосредование и следовательно формирование БВВ), а уже затем его преобразование, или простое «дотрагивание» личным сознанием (если его вообще возможно констатировать, что тоже не всегда вероятно). Наше познание есть моментальное преобразование как самого объекта, так и самого результата в первоначальное сомнение в отношении качественности и, следовательно, уже здесь наблюдается подмена самого объекта в веру или автономную уверенность в том, что есть форма нашего познания. Соответственно, вопрос о сложности объекта познания ставится применительно к возможности их целостного преобразования в личное представление, в дальнейшем поддающиеся той ли иной форме оперирования им. Данное положение вещей ставит перед нами простейший вопрос определения сложности, из чего она исходит и как соответственно исчисляется.
Парадигмы бытия того или иного вида, преобразованные в определенные конгломераты, то есть связанные той ли иной формой организации бытия в возможности по целевой и формальной причине могут быть в различной степени организованы и дестабилизированы в зависимости от многочисленных факторов. Данный вопрос актуален, прежде всего, потому, что само по себе познание в части формирования первичного представления (объекта) всегда есть некий слепок, в определенный момент времени и пространства, и, соответственно, он является стабилизирующим началомпознаваемого в отношении субъекта познания, а следовательно, и качественность данного познания весьма зависима от того, насколько точно можно передать ту или иную свойственность познаваемого. При этом формообразующим началом может выступать сама теодология, качественность которой при этом и будет иметь определяющее значение, если же мы еще имеем дело с формами властного познания, то вполне возможно, что результативность формирования объекта (даже, если содержание его бытия в возможностиантисонаправлено бытию в возможности движущих причин самого познаваемого) может играть решающую роль в определении дальнейшей судьбы того или иного конгломерата парадигм. Таким образом, вопрос о данности познания, и тем более о его заданности является первичным в отношении желательности познания. При этом это не означает, что мы стоим на позиции независимости объекта познания от самого субъекта, объект познания только и существует в возможности представления познающего субъекта. Но это опять же вопрос причинно – следственной связи возможности того, что и вызвало данный объект в сознании самого субъекта. В основном данность связи определяется тем, насколько сопоставлен субъект в рамках возможности своего чувствования тем формам организации материи, которые составляют познаваемое в явлении. Но что есть явление, как форма познаваемого? Многие явления не существовали до того, как человек не научился с помощью приборов лучше видеть, лучше себя слышать и так далее. Соответственно, вопрос о явлении, о части познаваемого в явлении есть вопрос методологии познания, вопрос исключительности методов познания и потом уже самого субъекта познания. Общество всегда использует человека как инструмент познания, как метод познания. Именно единичными способностями бытия в возможности одной личности определяется то, каким образом будет, в конечном счете, сформировано общественное бытие в возможности. При этом следует отметить тот факт, что унифицированность данных оснований – первейший залог данного развития. С другой стороны вопрос о том, как быть и кем быть в отношении общественного познания есть вопрос именно методологический. И с этой точки зрения сложность объекта познания определяется, прежде всего, самим субъектом познания, более того, она определяется тем, насколько подготовлен субъект познания к тому или иному объекту. При том следует учитывать, что и сам объект познания может быть хаотичным не только в отношении себя, но и в отношении структуры организуемых в отношении себя представлений в различные моменты времени. Таким образом, нашему субъекту необходима либо систематичность наблюдения, при том, что данная систематичность оправданна в нем именно запросами общественного, либо ему необходим метод, который найдет точно, сущность в самом объекте вне зависимости от торговых запросов иного общественного бытия в возможности в человеке.
Сложность объекта определяется тем, насколько дифференцировано содержание его бытия в возможности в отношении возможности его перехода в область индивидуального бытия в возможности. Как правило, переход может быть применительно к форме движущей причины. При этом, еслисуществует дифференциация ролей и сам объект носит неоднородность массовости, то приходится изучать функциональность каждой движущей причины и, соответственно, восстанавливать, как саму целевую в отношении движущей, так и собственно — целевую в отношении всей парадигмы. Другим объектом может выступать результативность бытия всей парадигмы, при этом из самой материальной причины необходимо будет восстанавливать как саму целевую, так и формальную. Возможности здесь всецело ограничены методом исследования, заземленным на ось принципов подобия и встречности как в отношении собственно форм структурирования реального (унифицированно чувственного), так и в отношении встречности как необходимости. И здесь сама по себе необходимость может носить либо общественный характер и можно говорить о новом структурировании (то, что порой называется подменой объекта), либо, соответственно, о невозможности обнаружения целостной парадигмы, ее восстановлении и, следовательно, вопрос ставится применительно только к соотнесению материальной причины в отношении собственно субъекта познания. Когда же перед субъектом представлен целый конгломерат явления, то можно говорить о возможности познания вне зависимости от того, насколько точно методология передает субъекту первичное представление объекта, сам объект. Данное противоречие, казалось бы, невозможно в части актуально сущего, но это не так, так как здесь уже действуют принципы подобия и встречности. Если субъект познания абсолютно не сопоставлен тому бытию в возможности, которое есть форма организации идеального бытия, то, соответственно, результирующая познания может быть трансформирована только в области собственно -отношения к данному объекту (конгломерату) по принципу принятия или не принятия. Данное отношение может быть названо моральностью отношения, именно моральность как форма отношения в познании является одним из последних критериев достоверности познания.
Соответственно, если конгломераты сами по себе находятся в процессе становления, то представление о них всегда будет половинчатым вне зависимости от методологии, и оно не будет соответствовать действительному содержанию целевой причины, при том, что конечно данная целевая причина реализуется в действительности. Необходимо отметить, что именно в такой ситуации в отношении своих современников находится наш субъект. При этом если он выигрывает, то все данные половинчатые представления, как правило, снимаются в отношении него, если он проигрывает, то он реализует ожидания в отношении данных половинчатых представлений. Как правило, все они, почти около 90% носят резко негативный характер. Следует так же отметить, что при хаотичной организации самих парадигм бытия, выступающих предметом познания, целостность представления, в какой-либо мере снимающая форму организации данных парадигм, является интегрирующим звеном и может быть принята как основание интеграции в отношении самих парадигм, если процесс в них не является сам по себе неосознанным, то есть наш субъект предлагает простое решение, которое принимается и берется за основу развития. Полагают, что именно такой путь развития свойственен в основном когнитивным системам общественного познания. Сложность предмета так же определяется тем, насколько данный предмет является стабилизированным в отношении соответствия целевой причины материальной. Как правило, каждая целевая причина в основном имеет несколько форм организации и при этом в данных парадигмах налицо одновременная реализация в различных формах, в различных условиях метода и пространства одного и того же бытия в возможности, составляющего целевую причину. Данная ситуация ведет к тому, что, как правило, в условиях отсутствия единого информационного поля, личность связана рамками собственного чувствования, иными словами, чувственная перцепция выступает естественным ограничителем познания. Именно данные факторы, например, детерминируют феодальную особенность в отношении государства, как цепочек должного восприятия и мониторинга перехода БВВ в БВД.
Соответственно, здесь уместно использование людологического классификатора. При этом можно не только спрогнозироватьвремя и место, необходимое для полноценного познания, планировать необходимо не только сам процесс познания в части личной организации тактики познания, но и саму периодичность обращения к тем или иным предметам, но так же и результирующую данного познания в отношении ценности данного познания. При этом, однако, из этого правила есть исключение. Это исключение называется властным познанием. Властное познания закрепляет за собой суверенитет конечности, при этом система снятия противоречий, которая пролонгирует ту или иную форму познания в ее методологии во времени, не является формой страхования от ошибки. Но опять же именно властному познанию присуща особая форма общественного творчества, это проистекает из самоценности и верховенства данного познания. С точки зрения именно допустимости государственного отношения в той или иной области когнитивного, государственная оценка — это истинное творчество, какого уровня это бы ни касалось (будь это прокурор, судья, или законодательный орган). Самоценность государственного познания, как раз наглядно показывает нам разницу между объектом в идеальном его существовании и предметом познания. Государство формообразует бытие в возможности, само же его реализовывает, наслаждаясь самой ценностью познания власти. При этом, желание законодателя или государства в целом определяться в отношении снятия социальных противоречий, при том, что социум есть форма возможного хаоса противоречий бытия в возможности, тем более иллюзорно при желании государственной власти влезть в форму публичности, навязывая себе независимость от толпы, от того самого народа. Идеальность объекта познания устанавливается методами и приемами, которые сами по себе не являются отражением общественного бытия в возможности в каждом носителе данного бытия в возможности, они есть форма его организации и только за счет этого могут, сохраняя преемственность, быть формой снятия противоречий, но сами по себе они не обеспечивают необходимого данного бытия в возможности, отвечающего категории сложности предмета, а, следовательно, не снимают противоречия самого бытия в возможности общества. Что же тогда происходит – данное бытие в возможности находит свою форму снятия противоречий, одна из них- организованная преступность. И заметим, опять же, что и в данном случае данная форма преступности не может выступать полноценным способом организации как предмет познания. Для государственного, властного познания, она дезорганизована и предстает как форма хаотичности и временности ( проекция), а, следовательно, неразрешимой дилеммой в отношении решения последней…
Помедитируй получше может быть познавать получиться. А то мне людология что-то ассоциация с людоедством.
Мысл прыгает с ветки на ветку, а всего древа не обозрит.
Не знаю как другим, но по мне муть характерная, сплошная вода.
Как глубоко сказано! Какая сила мысли угадывается в Вашем комментарии! Сразу видно, что его писал Человек, а не какая -нибудь опытная обезьяна, скверно владеющая ПК и уже поэтому причисляющая себя к мыслящей части биологической массы. Спасибо Вам за столь чуткое отношение, я, правда, некоторых слов не разобрал, но, наверное, пишите, как говорите.
Да ладно не обижайтесь. Зато как поднимает Ваш дух на свершение новых «ОТКРЫТИЙ», «ФИЛОСОФСКИХ» мировозрений короче студенты наверное торчат. И Вам сразу понятно как бытие одного индивида, который мониторит просторы инета, оказывает неоценимую услугу для бытия другого индивида для продвижения его мыслеформ, в биосферу человека, через пространственно временной континиум, через абстрагированные от сознания материи и пространства.
Да собственно и не думал обижаться:)) Наобороот заинтересовало — как же надо устать от жизни, чтобы в Инете, где только сегодня и можно прикинуться приличным человеком, так изъясняться!