О чем молчит следователь? "Творческий подход" к допросу свидетеля

И на площадке «Праворуб» и в кулуарных беседах не раз приходилось говорить о фальсификации материалов дел. Иногда мы пытаемся ее доказать, возбудить дела уже в отношении самих фальсификаторов. Удается это скажем так – не часто.

Мы ли в этом что-то недорабатываем, или слишком обвинительный уклон у большинства судей – можно спорить долго, но большого смысла в этом нет. Но что же такое фальсификация? Непосредственно в УК РФ говорится о наказании за данные действия.

Постановление Пленума ВС РФ указывает на то, что в случае фальсификации доказательств лицом, производящим дознание, или следователем объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 и ч.2 ст. 303 УК РФ, состоит, в частности, в умышленном приобщении ими к уголовному делу в качестве доказательств заведомо поддельных предметов и документов; внесении ими в процессуальные акты, являющиеся источниками доказательств по таким делам, в протоколы следственных действий, заведомо ложных сведений, подделке ранее приобщенных к делу вещественных доказательств и документов.

Таким образом, внесение в протокол допроса свидетеля, потерпевшего заведомо ложных (т.е. не соответствующих действительности, о чем известно лицу, допрашивающему) сведений – является фальсификацией и полежит квалификации по ст. 303 УК РФ. Однако для признания протокола допроса фальсифицированным необходимо, чтобы в нем содержались сведения, которые допрашиваемое лицо не сообщало.

Ну например свидетель говорит: «я была дома, смотрела в окно, ничего не видела». А в протокол внесено: «я была дома, смотрела в окно, ничего не видела, сначала. Но в 19.30 заметила, как мой сосед Иванов Иван Иванович несет к себе в квартиру телевизор «Самсунг» диагональю 54”, черного цвета. На мой вопрос где он его взял, Иванов ответил, чтобы я не лезла не в свое дело, если хочу жить…» (это выдуманный пример).

Но часто приходится видеть другие ситуации, не столь яркие и вероятно не подпадающие под нормы уголовного права, но заставляющие задуматься о том, почему обычные, нормальные люди — свидетели, потерпевшие, вдруг ни с того ни с сего вспоминают какие-то важные детали, делают категоричные суждения, обращают внимание на моменты, которые казалось бы не должны были привлечь их внимание.

Вот три реальных примера того, как при соответствующем подходе могут быть сформированы доказательства обвинения практически из воздуха и что стороне защиты делать для того, чтобы на основании таких «доказательств» не был вынесен приговор:

В первом случае в протоколе допроса свидетеля — очевидца дорожно-транспортного происшествия, не видевшего (по объективным причинам – обзор закрывало препятствие), сам момент столкновения было указано: «в совершении дорожно-транспортного происшествия считаю виновным водителя [марка автомобиля], потому что он находился в состоянии алкогольного опьянения» (откуда свидетелю стало известно о том, в каком состоянии находился или не находился водитель, справка химико-токсикологического исследования анализов которого была изготовлена спустя несколько дней после происшествия – в протоколе не указывалось).

Кроме этой фразы, в протоколе допроса не имелось ничего, подтверждающего ни версию обвинения, ни версию защиты – абсолютно «пустой» по смысловой нагрузке допрос. Если бы не эта фраза, в которой свидетель делает предположение о виновности в ДТП обвиняемого – я бы и не возражал против его оглашения, так как никакого противоречия с версией защиты в остальной части допроса не было – время, место, марки автомобилей, направление движения – все соответствовало действительности.

Однако, из-за этой несчастной фразы, свидетелю пришлось являться в судебное заседание, тратить свое время, давать показания еще раз. Я подготовил ряд «каверзных» (как мне казалось) вопросов для свидетеля, однако все это было впустую – та злосчастная фраза, свидетелем произнесена не была. Государственный обвинитель на процессе был весьма опытный, и вероятно предчувствовал если не все, то многие из вопросов, которые я готовился задать, поэтому заявлять об оглашении показаний не стал, соответственно и у меня вопросов не было и свидетель без лишнего стресса покинул зал судебного заседания.

Была ли фраза в протоколе допроса, из-за которой свидетелю пришлось потратить полдня на визит в суд действительно произнесена ей самой, было ли это следствием наводящего вопроса следователя типа: «как Вы считаете, водитель, который находился в состоянии опьянения – виноват в ДТП?», либо появилась в протоколе иным способом – так и останется для меня загадкой… Но по крайней мере в протоколе судебного заседания ее нет, а протокол допроса не оглашался, т.о. не будет использован при вынесении приговора.

В другом случае, возражать против оглашения показаний свидетеля было решено после того, как были допрошен один из понятых, участвовавших в осмотре места дорожно-транспортного происшествия и заявивший, что хотя протокол и схему ДТП он подписал и в осмотре в принципе участвовал, но вот прямо на место столкновения не ходил, сидел в автомобиле, ему принесли протокол, он расписался и уехал.

А в протоколе допроса свидетеля, показания которого вызвали сомнения – участника ДТП, не признанного потерпевшим (так как вреда его здоровью причинено не было) было указано: «со схемой ДТП согласен». Больше ничего существенного (подтверждающего или опровергающего версию обвинения или версию защиты) в протоколе не было – ехал человек, его автомобиль задели по касательной, остановился. Кто нарушал не видел, как началось – не знает и т.п.

При этом схема ДТП представляла собой весьма сложную «конструкцию» со множеством тормозных следов, разметки, восьми полос движения, расположений порядка десяти автомобилей после столкновения, измерения расстояний и т.д. И вот возник у меня вопрос к свидетелю, «согласному со схемой ДТП» — если уж понятой сидел в своем автомобиле, то неужели Вы, уважаемый свидетель, прямо так вот настойчиво ходили рядом с инспектором ДПС несколько часов, следили за его измерениями, за правильностью внесения всего указанного в схему?

Ну просто чтобы быть «согласным» с таким сложным документом, с каждым его фрагментом – наверно надо прямо очень скрупулезно его проверять. Но ответа на этот вопрос я так и не получил,  ибо после нескольких попыток вызова свидетеля в судебное заседание, гос. обвинитель отказался от его  допроса, видимо тоже посчитав ценность показаний сомнительной.

Ну и протокол допроса третьего свидетеля воплотил в себе все «лучшее», от первых двух и превзошел их. Свидетель находилась у себя дома, неподалеку от кольцевой автодороги и в момент ДТП смотрела в окно, как раз на место, где с минуты на минуту должно было все произойти.

Расстояние от дома до дороги в допросе было скромно упущено, но судя по всему оно было не велико, т.к. свидетель четко видела, что «асфальтовое покрытие дороги было сухим, дефектов не имело» (остается порадоваться за остроту зрения свидетеля).

На самом деле расстояние от дома свидетеля до дороги — не менее 300 метров, т.е. чтобы обычный человек увидел дефекты дорожного полотна с этого расстояния – дефекты должны быть такого размера, что дорога будет «труднопроезжабельной». Тут не поспоришь – таких дефектов действительно не было.

Далее «автомобиль [виновника по версии обвинения] мне не было видно.  Впоследствии мне стало известно [от кого?] что водитель автомобиля [марка] совершил столкновение с попутным грузовым автомобилем. Считаю что данное происшествие произошло по вине водителя автомобиля [марка]». Тут даже не стали напрягаться, объяснять, почему свидетель считает виновным именно этого участника дорожного движения.

— Считаю и все. Имею право на свое мнение? Имею.

Также «на место происшествия не выходила, с водителями не общалась», но при этом «со схемой ДТП ознакомлена и с ней согласна» — ну после утверждения об отсутствии дефектов, которых не увидела с 300 метров в принципе это уже не удивило. Да и как можно говорить, что не согласна со схемой, если обстановку видела издалека?

Если не согласна – спросят почему, с чем именно, что не соответствует? Поэтому согласна, тем более домой наверно хочется поскорее. К моему сожалению, после нескольких попыток вызова свидетеля в суд, а также отказа суда в оглашении показаний, сторона обвинения отказалась от его допроса, хотя он мог быть достаточно интересным.

Являются ли приведенные примеры фальсификацией доказательств? Формально нет, подписи в протоколах вероятно настоящие, сами протоколы выполнены машинописным способом, что сильно затрудняет (но не исключает конечно на 100%) возможность дописок. Другой вопрос, что сомнения в том, что свидетели давали именно такие показания, как они записаны в протокол, конечно есть.

Можно ли бороться с таким «творчеством» в ходе составления протокола? Да, конечно и можно и нужно – возражениями против оглашения показаний и тщательной подготовкой вопросов каждому свидетелю в судебном заседании или в ходе очной ставки.