О необходимости применения к действиям в сфере законотворчества забытой уголовно-правовой нормы о саботаже

Прошло уже восемь лет (с 5 июня 2007 года – даты принятия Федерального закона № 87-ФЗ), как появились существенные изменения, касающиеся полномочий прокурора в уголовном процессе. В их числе важнейшие — лишение прокурора права возбуждать уголовные дела, расследовать их, а также давать следователю обязательные для исполнения письменные указания.

Многие юристы задаются вопросом, оправдались или нет надежды авторов и сторонников законодательных изменений? Автором настоящих заметок предпринята попытка ответить на этот и другие вопросы, связанные с принятым законом.

Новым в обращении к этой теме является стремление моделирования выводов об истинных мотивах и целях действий авторов законопроекта № 401900-4 (забегу вперед, утверждая, что инициаторы и авторы в данном случае, как показывает исследование ситуации, люди разные). При этом приведены аргументы в пользу ложности официально провозглашенных в Государственной Думе (ГД), Совете Федерации (СФ) мотивов и целей.

Выводы об истинных, но скрытых, основаны на анализе совокупности наступивших последствий применения измененного закона. В статье использованы источники информации в виде Стенограмм пленарных заседаний ГД, СФ, доступные в Интернете данные о лицах, а также сведения об имеющих значение для исследования обстоятельствах.

Результаты размышлений по поводу законодательного изменения полномочий прокурора привели к выводу о необходимости иметь в уголовном законе норму, которая предусматривала бы ответственность за деяния, квалифицируемые, как давно забытый «саботаж», о введении которой в УК РФ заговорили в СМИ. Кроме того, и расследование этих преступлений высших должностных лиц следовало бы осуществлять специальному органу.
***

Если вести речь о персоналиях, то инициаторами указанного законопроекта были депутаты А.Н. Волков и А.М. Розуван (законопроект зарегистрирован и направлен Председателю ГД 5 марта 2007 года). Дополнен состав инициаторов законопроекта 14 марта 2007 года депутатом А.И. Гуровым, 20 марта того же года — депутатом В.В. Бобыревым.

«Именно сосредоточение полномочий в проведении предварительного расследования и прокурорского надзора за следствием в руках органов прокуратуры и бесконтрольность прокуратуры, — как указал А.Н. Волков, — побудили нас к внесению изменений в Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» и соответствующих изменений в Уголовно-процессуальный кодекс.

По нашему мнению, эти функции несовместимы, а их концентрация создаёт условия для многочисленных нарушений прав граждан и юридических лиц». «Авторы законопроекта, — как отметил депутат А.Н. Волков, — хорошо знают сложившуюся в стране практику ведения следствия и роль органов прокуратуры в этом процессе» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Первоначальное мое мнение от этих слов, как стороннего наблюдателя, принявшего во внимание направленность предлагаемых изменений, было таким: депутаты-адвокаты или депутаты-правозащитники инициировали кардинальное («революционное» — как определил депутат Б.Л. Резник) изменение закона.

Подумал так, поскольку именно они, в первую очередь, будучи недовольны прокуратурой, могли претендовать на знание проблем взаимоотношений следствия-прокурора, а также сетовать в связи с таким знанием, на проистекающие из этих отношений нарушения прав граждан и юридических лиц.

Не исключил и то, что инициаторы — бывшие, но пострадавшие от начальства и желающие «насолить» ему, работники прокуратуры, не понаслышке знакомые с проблемами. Проверил по Интернету — ничего подобного. В органах прокуратуры указанные депутаты не работали. Не были они и адвокатами, а также правозащитниками.

Оказалось, что депутат Волков Алексей Николаевич — бывший… начальник УВД Амурской и Курской областей. Розуван Алексей Михайлович - бывший начальник УВД Кировского области. Гуров Александр Иванович — имеет звание генерал-лейтенанта милиции. Служба депутата Бобырева Валентина Васильевича в правоохранительных органах также складывалась из службы в органах МВД (в 1971—1996 годах он служил там на должностях оперативно-начальствующего состава). В 1999 —2002 годах его служба проходила в федеральных органах налоговой полиции.

Образно говоря, от решения мышки стало зависеть наделение соответствующими полномочиями… кошки.

Давно работающим в правоохранительной сфере известно, что единственным препятствием для произвола силовиков, и в первую очередь, органов внутренних дел, в досудебных стадиях всегда была… прокуратура. Плоха, прокуратура, или хороша, но только она препятствовала укрытию преступлений от учета, поскольку прокурор возбуждал уголовные дела в случаях, когда сотрудники органов внутренних дел всеми силами этому противились. Постановление о возбуждении уголовного дела и является основанием для постановки преступления на учет.

Понятно, что начальники УВД субъектов федерации, иные начальники оперативных подразделений органов внутренних дел, назначенные системой и начальством ответственными за рост преступности и раскрываемости преступлений в регионах, всегда были главными оппонентами прокурорского надзора в этой его части… При этом нередко, и субъектами ответственности за нарушение закона, инициатором возникновения которой был прокурор.

Подтверждается имеющаяся у оперативных работников органов внутренних дел общеизвестная генетическая неприязнь к прокурорам, следователям и судьям, которые им только «мешают» в работе, и словами А.Н. Волкова в статье от 22 октября 2006 года, опубликованной по адресу: http://www.delonomer.ru/detective.htm?article=152

«Любой представитель правоохранительной системы, — сказал он, — будь то начальник или простой опер, расскажет, как на самом деле обстоят дела с раскрываемостью и учет преступлений, как преступники научились обходить любой закон, как громкие дела разваливаются в суде или вообще до него не доходят».

Вот он, оказывается, момент истины для инициатора законопроекта — оперативники — рыцари без страха и упрека, а следователи, прокуроры и судьи — нередко заведомые вредители государственным интересам, беззаветно защищаемым оперативными работниками органов внутренних дел… На самом деле, как показывает многолетний опыт, дела, если и разваливаются на следствии или в суде, то зачастую в виду нарушения закона сотрудниками органов внутренних дел.

В погоне за «палками» в отчете о раскрытии преступлений, как известно, именно ими нередко нарушается закон. Словом, не указанным депутатам, как бывшим руководящим сотрудникам органов внутренних дел, искать соринки в чужих глазах, не видя бревен в своих. И тем более, не им надо было бы ставить при таком, мягко говоря, своеобразном правосознании и миропонимании, вопрос о полномочиях прокурора в уголовном процессе.

Утверждая об этом, вовсе не умаляю значение труда оперативников, рискующих жизнью на фронте борьбы с преступностью, а веду речь лишь о бюрократических проявлениях, в том числе психологических, начальства людей, работающих «в поле».

Таким образом, представляется очевидным, что депутаты, ставшие инициаторами лишения прокуроров полномочий, якобы в целях необходимости устранения упомянутых условий, не могли быть объективными в своей аргументации в виду обладания указанным опытом службы в силовых органах.

В этой связи нельзя признать соответствующими фактическим обстоятельствам слова депутата А.Н. Волкова относительно выдвинутого законопроекта о том, будто «здесь нет ничего личного» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Негативный в данном случае опыт этих лиц, как следует из указанной Стенограммы, почему-то никем из других депутатов, обсуждавших законопроект в первом чтении, в том числе бывших прокурорских работников, замечен и учтен не был, на него в полемике не было обращено внимание присутствовавших. Хотя это могло повлиять на итоги голосования «за» или «против» проекта, поскольку очевидны были бы основания не доверять достоверности аргументов инициаторов принятия изменений в закон.

Если бы при обсуждении законопроекта имелись в виду указанные общеизвестные в правоохранительной среде обстоятельства, может быть, другие депутаты отнеслись бы с осторожностью к оценке достоверности утверждения депутата А.Н. Волкова о том, что лишение прокурора полномочий нужно «для государства, для населения, для каждого человека в отдельности, в том числе и для нас с вами» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Верным это утверждение о нужности оказалось только относительно создания блага для недобросовестных, поднадзорных прокурору процессуальных лиц. Очень жаль, что именно в пользу их интересов оказался измененным важнейший процессуальный закон.

Депутату А.Н. Волкову, например, на законных основаниях можно было поставить в вину на заседании ГД и его личную заинтересованность в лишении прокурора полномочий, поскольку он, как начальник областного УВД, не мог не получать, например, представлений прокурора по поводу укрытия подчиненными преступлений от учета, а также претензий прокурора по поводу отсутствия должного контроля с его стороны за действиями подчиненных.

И другие депутаты имели бы законные основания для поиска, обнародования доказательств такой заинтересованности, а также мотивировать ею невозможность прохождения законопроекта, инициированного (разработанного), либо поддержанного таким «обиженным» на прокурора депутатом.

Понимание необходимости исключения такой заинтересованности, кстати, проявлено и самим депутатом А.Н. Волковым, что следует из его, не соответствующих фактическим обстоятельствам, но все-таки сказанных им слов о том, будто «здесь нет ничего личного» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).
***

Не обнаружив одного только радения депутатов-инициаторов исключительно о государственных интересах, усмотрев и личные мотивы их шагов, поинтересовался, а может быть они использовали результаты научных изысканий профессионалов в области проблем прокурорского надзора? Это могло бы их во многом извинить.

Оказалось, что ссылки на конкретные чужие исследования при обсуждении не приводились, равно как и не запрашивалось мнение специалистов.

На это обратил внимание ГД депутат В.И.Илюхин:
«…меня просто поражает, почему мы пытаемся, так сказать, проломить этот закон. Почему в такой большой спешке? Сегодня авторы законопроекта говорят: давайте доработаем. А кто вам мешал сначала прийти в прокуратуру, в МВД, собрать всех, науку собрать? У нас есть консультанты в Комитете по безопасности, которые обладают не только научными степенями, они имеют и большую практику работы.Почему этого не было сделано?» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Научные интересы самих упомянутых юристов-депутатов также были далеки от указанных проблем.

Например, на сайте Вятского государственного гуманитарного университета, по адресу: http://www.vggu.ru/content/rozuvan-aleksej-mihajlovich, имеются данные о следующих публикациях А.М. Розувана: Административный надзор как важный фактор предупреждения рецидивной преступности //Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2012. № 1(1). С.74-76. Правовые и организационные аспекты обеспечения безопасности человека от криминальных и иных противоправных проявлений //Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2012. № 2 (1). С.76-79.

Организация судопроизводства с участием присяжных заседателей: монография /А.С. Артемьев, А.М.Розуван, Ю.А. Тайгозин. Рязань: Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний, 2012. 104 с. Некоторые аспекты противодействия сексуальным преступлениям в отношении несовершеннолетних //Криминологические, уголовно-правовые и медико-социальные аспекты противодействия сексуальному насилию в отношении несовершеннолетних: материалы круглого стола 25 апреля 2012 г. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2012. С. 5-7.

Не соответствовало фактическим обстоятельствам и утверждение депутата А.Н.Волкова о том, будто «действующий в нашей стране прокурорский надзор не имеет аналогов в мировой практике правоохранительной деятельности» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Между тем, практически во всем западном мире прокурор вправе не только возбуждать уголовные дела, но и расследовать их¹.

Депутатом А.Е. Хинштейном еще в период обсуждения законопроекта было отмечено, что лишение прокурора указанных прав, в том числе права давать указания следователю, обязательные для исполнения, напрямую противоречат Рекомендации от 6 октября 2000 года Комитета министров Совета Европы, к которой Российская Федерация (Стенограмма заседания ГД 27 апреля 2007 г., № 227(941).

Эти данные подтвердил и Генеральный прокурор РФ Ю.Я. Чайка в интервью от 2 июля 2012 года², указав, что «отсутствие у прокурора таких полномочий… не отвечает принципам международного права. Достаточно сказать, что в рекомендации комитета министров Совета Европы 2000 года «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия» указывается, что прокуроры не только поддерживают обвинение в суде, но и «во всех системах уголовного правосудия решают вопрос о возбуждении или продолжении уголовного преследования».

«…Исходя из рекомендаций Комитета министров Совета Европы (№ R 19 от 2000 г.) о роли прокуратуры в системе уголовного правосудия,- как отметил Генпрокурор РФ, — прокурор должен быть наделен правом возбуждения уголовного преследования, направления расследования и надзора за ним. По этому пути идут все ведущие мировые державы (США, Франция, ФРГ, Италия и др.).

Например, по данным Совета Европы прокуроры 41 государства (из 47) осуществляют полный контроль за полицейским расследованием, а 6 остальных – активно участвуют в этом процессе» (18 ноября 2013, Генпрокурор РФ Чайка Юрий Яковлевич, выступление на парламентских слушаниях на тему «Уголовная политика в Российской Федерации: проблемы и решения», http://genproc.gov.ru/...appearences/appearences/85492/).

До изменения закона в 2007 году, и наши прокуроры обладали теми же полномочиями.

Генеральный прокурор в указанном интервью от 2 июля 2012 года отметил:
«В результате прокурор оказался лишен ряда надзорных полномочий, которые ему предоставлялись еще с 1864 года, когда был принят Устав уголовного судопроизводства, и которые затем перешли в УПК РСФСР и РФ».
Так где отсутствие «аналогов»?

В этой связи непонятно и то, откуда черпал депутат А.Н.Волков информацию, утверждая, будто «в международной практике органы прокуратуры минимально участвуют в расследовании уголовных дел»? (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Напоминаю, что как в 2007 году, так и сейчас, пока еще действует статья 15 Конституции РФ о примате международного права.

Не соответствовало фактическим обстоятельствам и утверждение депутата А.Н. Волкова о «бесконтрольности» прокуратуры (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933). Надо было быть прокурором и поэтому знать, что за необоснованное возбуждение уголовных дел прокуроров, когда они имели право на такое решение, попросту снимали с работы.

Равно как и за отсутствие надзора за принятием решений органов внутренних дел об отказе в возбуждении уголовных дел. А это и есть реализация нормативно прописанных, а также действенных внутриведомственных контрольных функций.

В обоснованности сказанного можно убедиться, обратившись, например, к требованиям ранее действовавшего Приказа Генерального прокурора РФ от 5 июля 2002 года №39 «Об организации прокурорского надзора за законностью уголовного преследования в стадии досудебного производства», а также совместного приказа от 16 мая 2005 года Генерального прокурора РФ №18, Министерства внутренних дел Российской Федерации №350 «О мерах по укреплению законности при вынесении постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела».

Говоря о «бесконтрольности» прокуратуры в новейшей истории извне, не лишним было бы также иметь в виду упомянутым депутатам, что и.о. Генерального прокурора РФ А.Н. Ильюшенко дважды по результатам голосования в Совете Федерации не стал Генеральным прокурором РФ, а затем подвергался уголовному преследованию.

Также преследовался и бывший Генеральный прокурор РФ Ю.И. Скуратов.

Не буду говорить о сущности претензий к этим лицам, а также о морально-этической и правовой стороне этих претензий, но разве это проявление бесконтрольности?

Для сравнения. Никого из руководителей МВД РФ со времен Министра внутренних дел СССР Н.А.Щелокова даже не пытались признать нарушившими уголовный закон. И что, восклицая риторически, при желании нельзя было найти за что?!

Так что уж кто-кто, а прокуратура в новой России без контроля не оставалась. Неправду сказал депутат А.Н.Волков.

Наконец, разве были и есть какие-то непреодолимые препятствия для инициирования депутатами принятия закона о парламентском расследовании деяний прокуроров? Есть же Федеральный закон от 27 декабря 2005 г. № 196-ФЗ «О парламентском расследовании Федерального Собрания Российской Федерации». Вот и прописали бы в нем конкретные условия и порядок такого расследования в отношении прокуроров.

Или приняли бы уж, наконец, нормативный акт «О Коллегии уполномоченных прокуроров», который с 2005 года безуспешно пытаются из законопроекта превратить в закон члены СФ. Главный инициатор – член СФ А.Г. Лысков.

Так нет, под видом якобы имеющейся бесконтрольности этих представителей власти, их решено лишить полномочий, без которых какой уже год правоохранителей в России просто некому поставить в рамки закона.

Не соответствовало закону и утверждение депутата А.Н. Волкова о том, будто действовавший в нашей стране прокурорский надзор… содержал в себе функции государственного… контроля (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933). Это явно противоречило содержанию статьи 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», согласно которой «Прокуратура Российской Федерации — единая федеральная централизованная система органов, осуществляющих от имени Российской Федерации надзорза соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации (в ред. Федерального закона от 10.02.1999 № 31-ФЗ).

Контрольные функции вовне, что общеизвестно, в России осуществляют другие государственные органы. Или депутат-юрист об этом не знал?

Непонятно, откуда взял депутат А.Н.Волков и то, что прокурорский надзор содержит-де в себе функции… судебного надзора(Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Согласно ст.126 Конституции Российской Федерации, только Верховный Суд Российской Федерации «осуществляет в предусмотренных федеральным законом процессуальных формах судебный надзор». Генеральной прокуратуре РФ такая функция законом не определена.

Депутаты А.Н. Волков, А.М. Розуван, А.И. Гуров и В.В. Бобырев никогда не работалиследователями, а также руководителями следственных органов. В этой связи утверждение А.Н. Волкова о том, что «авторы законопроекта хорошо знают сложившуюся в стране практику ведения следствия и роль органов прокуратуры в этом процессе» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933), к этим депутатам отнесено быть не может.

Поэтому они не могли со знанием дела рассуждать и об избыточности полномочий прокурора давать следователю обязательные для исполнения письменные указания.

И эти полномочия прокурора с подачи указанных депутатов, отягощенных опытом службы в органах внутренних дел, канули в лету под их мантры о защите прав и законных интересов… Хотя и людям без специального образования, а также не осведомленным о правоприменительной практике, заведомо понятно, что эти полномочия прокурора объективно были направлены законодателем только, а также исключительно, на соблюдение закона и улучшение качества и эффективности следствия, а отнюдь не на создание «условий для многочисленных нарушений прав граждан и юридических лиц».

Знающему правоприменителю совершенно невозможно представить ситуацию, когда бы прокурор дал письменные указания следователю, имея целью неправомерное причинение ущерба интересам «государства, населения, каждого человека в отдельности». Незаконные указания, как известно, начальники стремятся давать исключительно в устной форме. Тем не менее, прокурор оказался лишенным и этих важнейших полномочий.
***

Особо хотелось бы остановиться на аргументации сторонников лишения прокуроров полномочий в связи с коррупцией.

Монополия в любом деле, как известно, до добра не доводит. Раньше обращался заявитель по поводу возбуждения уголовного дела, например, к следователю органа внутренних дел или прокуратуры, там отказывали в возбуждении уголовного дела по надуманным мотивам. Куда он шел?

Правильно. К прокурору. При наличии повода и оснований прокурор уголовное дело возбуждал. А после указанных изменений, при которых прокурор права на возбуждение не имеет, все зависит только от усмотрения представителей следственной власти.

Вот они и вновь созданные дополнительные условия для передачи-получения взятки…

Или о таком исходе невозможно было догадаться изначально?

Правильность этих суждений в отношении усмотрения представителей следственной власти подтверждают и действия Следственного департамента МВД России по изданию приказа № 55 от 26 октября 2011 года «Об организации ведомственного контроля при рассмотрении материалов проверки в порядке ст.ст. 140-145 УПК Российской Федерации о преступлениях экономической и коррупционной направленности».

Кто-то может пытаться убедить общественность в том, что этот приказ издан для пресечения неправомерного возбуждения уголовных дел указанной направленности. Однако при этом умалчивается об очевидном коррупционном потенциале приказа, о чем сказано в моей публикации, расположенной по адресу: Праворуб: УПК РФ, оказывается, не руководство к действию

В далеком теперь уже 2007 году депутат А.Н. Волков утверждал, что якобы «избыточная» для прокуроров статья УПК о праве прокурора возбудить уголовное дело, которую этим депутатом предлагается исключить, может быть отнесена к числу «обременительной для граждан» и «коррупционной» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Фактически сказанное депутатом по Стенограмме выглядит так: «Часть статей УПК, которые данным законопроектом предлагается исключить, избыточны для прокуратуры, … либо они обременительны для граждан и коррупционны». «Предлагаемые изменения,- резюмировал А.Н. Волков,- направлены на повышение уровня соблюдения законности в стране и снижение уровня коррупции».

Еще 4 сентября 2004 года, по событиям в Беслане, Президент РФ в своем обращении действительно констатировал: «Мы… позволили коррупции поразить судебную и правоохранительные сферы». И что? Отобрание у прокурора, например, права возбудить уголовное дело и расследовать его спустя три года после указанной констатации, сделало признание Президента менее актуальным?

Отнюдь.

Для граждан, как это видно, оказалось обременительным наличие в уголовно-процессуальном законе полномочия возбудить уголовное дело только у следователя или у руководителя следственного органа при отсутствии такого полномочия у прокурора.

Ну, не хочет следователь (руководитель следственного органа), дознаватель, возбуждать уголовное дело, выносят постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Взятку получили. А прокурор не имеет полномочий возбудить уголовное дело. И что, как утверждал депутат А.Н. Волков, это надо «государству, населению, каждому человеку в отдельности» ?! (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Приведенный пример действий за взятки не является умозрительным и придуманным автором статьи.

Например, как отметил заместитель директора Федеральной службы судебных приставов, заместитель главного судебного пристава Российской Федерации В.В.Воронин в Письме от 17 мая 2013 года № 12/04-13305-ВВ

«О причинах неоднократных отмен надзирающими прокурорами постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела», чаще всего в 2012 году отменялись постановления дознавателей ФССП России об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления, предусмотренного ст.157 УК РФ (злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей), — 8981.

При этом отмечается значительное количество незаконно вынесенных решений об отказе в возбуждении уголовных дел по ст.177 УК РФ (злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности) — 1886 и ст.315 УК РФ (неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта) — 3928, «что может свидетельствовать в том числе о наличии в деяниях работников ФССП России коррупциогенных факторов и должно изучаться во взаимодействии с отделами по противодействию коррупции, работы с кадрами и вопросов безопасности» (Бюллетень Федеральной Службы судебных приставов, № 7, 2013 год, http://docs.cntd.ru/document/499038079).

Такое поведение правоохранителей, как показала многолетняя практика применения измененного закона, выливается для потерпевших от преступлений в форменное издевательство.

Адвокаты и прокуроры имеют дело с защитой прав потерпевших от преступлений.

В Энской области, например, у коммерческой организации похищено два самолета общей стоимостью в 20 миллионов долларов США (факт имел место в практике защиты прав и законных интересов потерпевшего автором настоящих строк).

Восемь (!) лет потерпевший добивается возбуждения уголовного дела, получает неизменные отказы в возбуждении уголовного дела по надуманным мотивам, прокурор систематически отменяет постановления об этих отказах, как незаконные и необоснованные.

Таких процессуальных решений накопилось уже… 20! И выхода для потерпевшего из этого порочного круга нет. Ну, не имеет прокурор права возбудить уголовное дело. А кто имеет — никогда этого не сделает, поскольку надо отрабатывать «взятошные».

Пример этот отнюдь не единичный. Посмотрите печатные СМИ, Интернет. Они изобилуют такими фактами. Например, по адресу: http://forum.zakonia.ru/showthread.php?t=62183

Только в 30 охваченных в 2012 году проверкой Генпрокуратурой регионах, как сказал Генеральный прокурор РФ, «два и более раза прокурорами отменялось 170 тыс. таких решений, почти 2,3 тыс. из них – свыше 10 раз.

Например, в Ставропольском крае прокурор вынужден был 5 раз отменять незаконные постановления следователя по факту безвестного исчезновения человека, пока добился возбуждения уголовного дела об убийстве (в настоящее время виновный осужден)» (из Доклада на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 27 апреля 2013 года «О состоянии законности и правопорядка в 2012 году и о проделанной работе по их укреплению»).

Согласно части 2 статьи 1 Федерального закона от 17 июля 2009 года № 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных актов и проектов нормативных актов» (в ред. Федеральных законов от 21.11.2011 № 329-ФЗ, от 21.10.2013 № 279-ФЗ), «коррупциогенными факторами являются положения нормативных правовых актов (проектов нормативных правовых актов), устанавливающие… положения, содержащие… обременительные требования к гражданам и организациям и тем самым создающие условия для проявления коррупции».

Получается, что спустя два с половиной года после лишения прокурора полномочия возбудить уголовное дело и расследовать его, согласно последнему закону, вопреки мнению бывшего начальника УВД А.Н. Волкова, именно это обстоятельство признано законодателем коррупциогенным фактором, создающим условия для проявления коррупции со стороны представителей следственной власти.

Поскольку при отсутствии у прокурора полномочия возбудить уголовное дело, гражданин поставлен законодателем в условия, при которых у него нет выхода, кроме как опять идти «кланяться» следственным органам, которые возбудить уголовное дело не хотят. В этом смысле закон содержит положения с обременительными требованиями к гражданам, и тем самым создает условия для проявления коррупции.

В этой связи никак нельзя было в 2007 году, нельзя и сейчас признать соответствующим действительности утверждение депутата А.Н. Волкова о том, будто представленный законопроект был необходим «для общества в целом и соблюдения законности в государстве» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Закон в таком виде оказался вреден и в виду получившегося перекоса не в пользу защиты прав потерпевших от преступлений. Прокуроры и ранее, до лишения их права возбуждать уголовные дела, нередко грешили бездеятельностью в принятии этого процессуального решения.

В частности, при неоднократной отмене постановления следователя или дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела, направляли материал в орган внутренних дел для дополнительной проверки. И это вместо того, чтобы провести дополнительные проверочные действия самим, возбудить уголовное дело, приняв тем самым меры к скорейшему восстановлению прав потерпевшего.

Одновременно можно было бы решить вопрос и об ответственности лица, необоснованно и незаконно отказавшего в возбуждении уголовного дела, в том числе и путем возбуждения уголовного дела в отношении виновного в укрытии преступления от учета.

Теперь же такое восстановление прав потерпевшего прокурором стало невозможным, поскольку прокурор не вправе возбудить уголовное дело, а лицо, правомочное возбудить уголовное дело, получило, например, взятку от предполагаемого подозреваемого. А что судебная практика? Конституционный Суд (КС) РФ, как оказалось, защищает в таких случаях только права предполагаемых подозреваемых.

В частности, имеется правовая позиция КС, выраженная, например, в Определении от 27 декабря 2002 года № 300-О и последующих решениях.

Согласно этой позиции, часть шестая статьи 148 УПК Российской Федерации, регламентирующая порядок отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела прокурором, не предполагает произвольную и многократную отмену по одному и тому же основанию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела с направлением материалов для дополнительной проверки, поскольку таким решением для лиц, в отношении которых прекращается уголовное преследование, сохраняется угроза его постоянного возобновления, а значит, и ограничения их прав и свобод (см. также Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 20 декабря 2005 года № 477-О, от 17 октября 2006 года № 425-О, от 16 мая 2007 года № 374-О-О, от 11 мая 2012 года № 667-О, от 24 декабря 2013 года № 1936-О).

А как же потерпевший? Да хоть ты тресни! Прокурор дает указание дознавателю выполнить определенные проверочные действия, а последний улыбается ему в лицо и … не выполняет, опять отказывает в возбуждении уголовного дела.

Начальник дознавателя взятку получил. Прокурор не может сам допроверить, получить достаточные основания и возбудить уголовное дело. Вот она, двадцатая отмена постановления об отказе в возбуждении уголовного дела!

Все, кроме прокурора и потерпевшего, смеются и довольны…

Выход для потерпевшего один – «дать кому нужно» больше для возбуждения уголовного дела, чем дал предполагаемый подозреваемый!

Не соответствуют фактически наступившим последствиям и следующие слова депутата А.Н. Волкова в поддержку нововведений: «Нам представляется, что законопроектом предлагается достаточно обоснованная система взаимодействия и контроля, в определённом смысле система сдержек и противовесов между участниками уголовного судопроизводства, прежде всего дознавателем, следователем и прокурором, начальником органов дознания, руководителем следственного органа» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Какие уж здесь «сдержки» и «противовесы»? Это только игра в одни ворота. В ущерб законности, интересам государства и правам граждан. И пример того, как прекраснодушные мечты людей, не осведомленных о фактическом положении вещей (высокопоставленных начальников органов внутренних дел, никогда не служивших следователями и прокурорами), разбиваются о действительность.

Таким образом, депутат А.Н.Волков, выступая в качестве докладчика и защищая законопроект, допустил, как представляется, необоснованные обвинения в отношении прокуроров и прокуратуры в целом, а также использовал заведомо ложную информацию. В этой связи в его действиях на тот период усматриваются по крайней мере признаки нарушения требований статьи 45 Регламента Государственной Думы, согласно которой выступающий в Государственной Думе не вправе нарушать правила депутатской этики — допускать необоснованные обвинения в чей-либо адрес, а также использовать заведомо ложную информацию.
***

С учетом изложенного, провозглашенные в ГД мотивы, по которым указанными депутатами внесен законопроект, были заведомо ложными, не основанными на фактических обстоятельствах и законе, а также на их личном опыте.

В этой связи, а также с учетом уже приведенных обстоятельств, если эти депутаты и были кем, то отнюдь не «разработчиками» законопроекта, на чем настаивал депутат А.Н. Волков, отвечая на вопрос депутата А.Е. Хинштейна (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Они могли быть только инициаторами внесения законопроекта, подготовленного неизвестными авторами-разработчиками. Иными были и подлинные мотивы действий этих неизвестных авторов, поскольку озвученные А.Н. Волковым, как это видно, были ложными.

Иначе говоря, указанных депутатов, похоже, только использовали. Не оцениваю это категориями «хорошо» или «плохо», а только констатирую обыкновенный в практике парламентаризма факт.

Похоже, что также поступили и с содокладчиком — тогда первым заместителем председателя Комитета ГД по конституционному законодательству и государственному строительству А.П. Москальцом, который, в отличие от остальных, имел соответствующий опыт работы. Он вырос за 18 лет (с 1974 по 1992 год) от следователя прокуратуры и районного прокурора до прокурора Красноярского края. Несмотря на это, поддержал законопроект заведомо сомнительными аргументами.

Доводы указанного лица в поддержку законопроекта оказалась противоречащими этому его опыту, здравому смыслу, и как следствие — упомянутым фактически наступившим последствиям применения измененного закона. Предполагаю, что надо было очень постараться, чтобы побудить опытного прокурора все это произнести.

«Конечной целью законопроекта, — как сказал А.П.Москалец, — безусловно, является повышение эффективности расследования и гарантии соблюдения прав граждан в сфере уголовного судопроизводства» (Стенограмма ГД заседания 23 марта 2007 г., № 219(933).

Фактически, о чем уже сказано, и о чем были основания предполагать изначально, а также что подтверждается приведением характерного примера «защиты» прав потерпевшего от хищения двух самолетов общей стоимостью в 20 миллионов долларов США, бывший прокурор такого ранга никак не мог согласиться со стремлением достижения выдвижением такого законопроекта именно этой цели.

Практика показала, что права граждан не восстанавливаются, а годами нарушаются при наступившем в результате изменения закона бессилии прокуроров.

Кстати говоря, депутат В.И. Илюхин еще в 2007 году предвидел такой исход, задавал А.П. Москальцу вопрос, касающийся лишения прокурора полномочий в сфере уголовного процесса: «…приведите, пожалуйста, цифры, если они у вас есть, сколько незаконных решений было принято и отменено прокурорами в течение одного года. Я сразу скажу: цифра огромная.

Тогда уж сразу объясните. Вот при наличии руководителей органов дознания, предварительного расследования в МВД, почему существует такой вал незаконных решений? И как мы с ними будем обходиться тогда, когда у прокурора фактически будут изъяты средства воздействия на это беззаконие?» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Депутат А.П. Москалец, согласно той же Стенограмме, ответил: «Когда мы занимались подготовкой данного вопроса и подготовкой содоклада комитета по этому законопроекту, мы умышленно ушли от этих цифр. С чем это связано? Знаете, мы всё-таки сегодня говорим об организационной составляющей, а не о нагрузке и видах и направлениях этой работы».

Однако этот ответ представляется очевидной неправдой. Предполагаемое и обсуждаемое лишение прокурора права возбудить уголовное дело было сущностным, в не организационным вопросом. Организационный вопрос, который обсуждался – быть следствию в служебном подчинении прокурора или нет.

При этом следователи органов МВД, руководители органов дознания, и ранее подчиненными прокурора никогда не были. Таким образом, бывший прокурор края А.П. Москалец ушел от ответа на вопрос, чем можно будет обуздать не предполагаемое, а достоверно установленное и годами продолжающееся беззаконие указанных субъектов уголовно-процессуальной деятельности.

Какие уж здесь конечные цели законопроекта в виде «гарантии соблюдения прав граждан в сфере уголовного судопроизводства», о которых говорил А.П. Москалец?

При отсутствии у прокурора права на возбуждение уголовного дела и дачи следователю обязательных для исполнения письменных указаний, не может идти речь и о повышении эффективности расследования, которая всегда характеризовалась такими составляющими, как соблюдение установленных сроков, всесторонность, полнота и объективность.

В действующем УПК РФ эти составляющие нашли отражение в статье 6.1. Как указано в части 3.1. этой нормы, «при определении разумного срока досудебного производства, который включает в себя период со дня подачи заявления, сообщения о преступлении до дня принятия решения о приостановлении предварительного расследования по уголовному делу по основанию, предусмотренному пунктом 1 части первой статьи 208 настоящего Кодекса, учитываются такие обстоятельства, как… достаточность и эффективность действий прокурора, руководителя следственного органа, следователя, производимых в целях своевременного возбуждения уголовного дела, установления лица, подлежащего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, а также общая продолжительность досудебного производства по уголовному делу».

Однако законодатель, как представляется, был непоследователен: придав значимость в данном случае достаточности и эффективности действий прокурора,не вернул прокурору право возбуждения уголовного дела и дачи следователю обязательных для исполнения письменных указаний. Между тем к моменту введения в ст.6.1. указанной части Федеральным законом от 21.07.2014 № 273-ФЗ, уже стала очевидной необходимость возвращения прокурору этих полномочий хотя бы для реализации требований закона о разумном сроке уголовного судопроизводства.

Были уязвимы с точки зрения логики, а также давали основания сомневаться в понимании А.П. Москальцом сущности вопроса, и другие его аргументы.

Говоря о прокуратуре, А.П. Москалец отметил: «… нам действительно необходимо иметь такую организацию, которая должна обозначать чёткую, ясную позицию и отношение государства и институтов власти к тем или иным событиям и влиять на них с точки зрения именно правового государства» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Слабость влияния прокуратуры он увидел на примере событий в Беслане, произошедших в 2004 году в результате террористического акта. В этой связи им сказано депутатам (цитируется по той же Стенограмме): «Мы… не смогли отметить на начальном этапе каких-либо внятных реальных действий со стороны органов прокуратуры, кроме одного: возбудили уголовное дело и только через несколько дней вошли в активную фазу его расследования».

«Но ведь террористический акт, — продолжал А.П. Москалец, — это преступление, а кто у нас координатор борьбы с преступностью? Я уже говорил: органы прокуратуры. И как не согласиться с авторами законопроекта, что ограничивать деятельность прокурорского надзора и координационную деятельность только фактом возбуждения уголовного дела сегодня уже никак нельзя?».

Начну критику сказанного с констатации того, что и в 2007 году, и сейчас, в статье 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», функции прокуратуры разделены на надзор, на уголовное преследование в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации; а также на координацию деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью.

Возбуждение уголовного дела, когда прокурор имел такое полномочие, относилось к уголовному преследованию, а потому фактом возбуждения уголовного дела не могла ограничиваться, как утверждал этот депутат, «деятельность прокурорского надзора и координационная деятельность», поскольку содержанием надзора и координации являются иные действия и решения прокурора.

Координация деятельности по борьбе с преступностью согласно статье 8 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» состоит в том, что прокурор созывает координационные совещания, организует рабочие группы, истребует статистическую и другую необходимую информацию, осуществляет иные полномочия в соответствии с Положением о координации деятельности по борьбе с преступностью, утверждаемым Президентом Российской Федерации.

В соответствии с п.6 Положения о координации деятельности по борьбе с преступностью, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 18 апреля 1996 года № 567, координация деятельности правоохранительных органов осуществляется и в форме создания следственно-оперативных групп для расследования конкретных преступлений.

Таким образом, возбуждение уголовного дела прокурором согласно действовавшей тогда ст. 37 УПК РФ, создание следственно-оперативных групп для расследования преступлений в Беслане, были законными, «внятными» и «реальными» решениями. Они соответствовали сложившимся обстоятельствам, являлись реализацией законных полномочий прокуратуры по уголовному преследованию и координации указанной деятельности в установленной форме.

В этой связи претензии А.П. Москальца были необоснованные, поскольку им вменено прокуратуре отсутствие фактически существовавшей и единственно уместной в данном конкретном случае координации.

В качестве преимущества предлагавшегося законопроекта все тот же А.П. Москалец отмечал: «… предполагается, что прокурор в конце концов всё равно будет утверждать обвинительное заключение, он затем будет поддерживать обвинение в суде и, таким образом, он не будет связан ранее принятыми решениями. Повышение объективности, полнота и всесторонность, я думаю, здесь будут налицо» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

В чем и эти рассуждения представляются неправильными?

Во-первых, депутат забыл сказать о необходимости соблюдать установленные законом процессуальные сроки. Если прокурор не будет давать в ходе следствия обязательные для исполнения указания следователю, то большой риск не только несоблюдения последним«объективности, полноты и всесторонности», но и сроков расследования. Дело в том, что сплошь и рядом оказывается, что следователь не сделал того, на что прокурор мог ему указать, но не имел на это по закону права.

Если прорехи замечены прокурором в стадии утверждения обвинительного заключения, то сроки-то «летят» … Как бывший прокурор края мог не прогнозировать эти последствия?

Во-вторых, не понятно почему А.П. Москалец признал за правило, что прокурору надо отказываться, утверждая обвинительное заключение, от ранее принятого им же на следствии какого-либо решения (письменного указания). Вообще-то прокурорами, которые имеют право утвердить обвинительное заключение, всегда назначали людей ответственных, знающих и опытных работников, которые не страдают психическими аномалиями, препятствующими в принятии правильных решений.

Очевидно, что А.П. Москалец в своих выводах ориентировался на исключения из правила, однако тогда зачем поддерживать законопроект об отобрании полномочий у всех прокуроров?

Словом, куда не кинь – везде клин.

Или пассаж депутата и бывшего прокурора края А.П. Москальца о том, что «уже просто непонятны постоянные высказывания в интервью чиновников разных уровней о том, что по тому или иному случаю или факту возбуждено уголовное дело и будет проведено расследование. Да кому оно в принципе нужно, если люди гибнут?!

Надзором надо заниматься, ибо он носит более предупредительный характер и способен решать более широкие задачи, чем следствие» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Буквально, по правилам формальной логики, это значит, что по факту гибели людей, по утверждению бывшего прокурора А.П.Москальца, не надо возбуждать уголовное дело и проводить расследование, а вместо этого заниматься «надзором».

Более, чем странная позиция для бывшего прокурора края...

Ни логики, ни смысла во всех этих словах нет, а усматривается одно только стремление любыми путями добиться от депутатского корпуса голосования «за» проект закона, безосновательно охарактеризованный первым заместителем председателя Комитета ГД по конституционному законодательству и государственному строительству А.П. Москальцом «не только уместным, но и своевременным» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

В то же время, если рассматривать ситуацию с этим законопроектом с государственной позиции, с учетом высказанной Президентом РФ точки зрения о коррупции в связи с событиями в Беслане, а не стремиться любыми путями лишить прокуратуру полномочий по надуманному мотиву их якобы «избыточности», то просто нельзя было не заметить, что законопроект явно направлен по меньшей мере на создание дополнительных условий для взяточничества со стороны процессуальных лиц, которые получат монопольное право возбуждать уголовные дела.
***

Однако кто из инициаторов (авторов и сторонников) законопроекта в этом открыто признается? Кто скажет об истинных мотивах и легко прогнозируемых очевидных негативных последствиях этого проекта? Да еще если при этом уже озвучены ложные мотивы выдвижения упомянутых законодательных новелл?

Думал, что не найду таковых. Оказалось, что ошибся.

В Совете Федерации докладчиком по пункту 12 повестки дня – о Федеральном законе с указанными изменениями, отобравшими полномочия у прокурора, был А.Г. Лысков — председатель Комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам, представитель в Совете Федерации от исполнительного органа государственной власти Липецкой области. Он выступил с рекомендацией Совету Федерации одобрить этот закон, не высказав никакой его критики. (Стенограмма двести третьего заседания Совета Федерации 25 мая 2007 года).

Однако спустя много лет – 19 сентября 2014 года, в интервью «Собеседнику», этот, когда-то давно в прошлом, прокурорский работник, сказал:

«Конечно, мне хотелось бы, чтобы ещё другие законопроекты, которые лежат в Государственной думе, получили ход. Много законопроектов, касающихся выравнивания полномочий начальника следственных органов и прокурора, потому что прокурор, с моей точки зрения, искусственно отдалён от эффективного прокурорского надзора.

Монополия в любой сфере вредна, а в такой чувствительной сфере, как следствие, должен быть весьма эффективный контроль, если хотите — двойной, тройной и так далее, с тем, чтобы не ломать судьбы людские».

Источник: http://sobesednik.ru/...a-obvinyali-v-genocide-no-v-uk

О правильности именно такой точки зрения свидетельствует и ряд соответствующих ей авторитетных мнений, высказанных еще в период обсуждения законопроекта в 2007 году.

Депутат Государственной Думы В.И.Илюхин, в прошлом — высокопоставленный работник Прокуратуры Союза ССР, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации:
«…скажу откровенно, что за последние четыре года я не встречал более разрушительного закона, если он будет принят. И я могу вам гарантировать, что тяжкие последствия от его принятия неизбежно наступят. Я должен сказать, что, к сожалению, в первую очередь эти тяжкие последствия испытаете на себе не вы, депутаты Государственной Думы, а законопослушные граждане» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Депутат А.Н. Савельев, доктор политических наук, профессор (та же Стенограмма): «…инициаторы законопроекта подготовили свою аргументацию крайне слабо. Я думаю, что то, что сейчас отсутствуют представители правительства и представители прокуратуры, других правоохранительных органов, показывает, что нас подставляют.

Сегодня те, кто проголосует за этот закон, они как раз и возьмут на себя ответственность за его концепцию, а с нами никто эту концепцию здесь обсуждать не хочет, настолько она зыбкая. И наконец, безусловно, речь идёт не о том, чтобы перевесить таблички и вырезать печати, речь идёт о том, что изменяются статусы, изменяются взаимоотношения внутри самой правоохранительной системы, взаимоотношения между гражданином и прокурором, гражданином и следователем.

Прокурор превращается в человека, который будет перекладывать бумажки и с течением времени будет всё более оторван от реальной жизни, от реального следствия, не сможет пользоваться опытом следователей. Думаю, что в целом законопроект крайне разрушителен. Мы почувствуем эти разрушительные последствия сразу же, как только он будет введён в действие.

Поэтому я предлагаю всё-таки правящему большинству одуматься и как-то постараться найти возможность не поддерживать этот законопроект».

Похожая точка зрения высказана и в СФ А.А. Коробейниковым, в 2007 году — членом Комитета Совета Федерации по международным делам, представителем в Совете Федерации от исполнительного органа государственной власти Ставропольского края, доктором философских наук, действительным членом ряда международных академий.

«Я в последнее время, — сказал он, — беседовал с представителями многих прокуратур на местах, и все в один голос говорят, что избран не самый лучший вариант Следственного комитета. Новая структура, по мнению разработчиков закона, наилучшим образом защитит права личности. В это трудно поверить. Можно представить себе, что у нас будет твориться, например, по отношению к бизнесу, если следователи останутся бесконтрольными со стороны прокуратуры.

Нам нужна эффективная и самостоятельная прокуратура» (Стенограмма двести третьего заседания Совета Федерации 25 мая 2007 года). И эти опасения полностью подтвердились.

О вопиющем и систематическом нарушении прав граждан, в том числе потерпевших от преступлений, в результате лишения прокурора права возбудить уголовное дело, в статье уже сказано на примере безуспешных усилий по возбуждению уголовного дела о хищении двух самолетов стоимостью 20 млн. долларов США.

Теперь в целом о проблеме укрытия преступлений от учета.

Преступление считается укрытым от учета, если по факту его совершения, несмотря на наличие установленных ст. 140 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации поводов и оснований, не было принято в установленные законом сроки процессуальное решение — вынесение постановления о возбуждении уголовного дела (примечание 1 к п. 2.9. Положения о едином порядке регистрации уголовных дел и учета преступлений, являющегося Приложением № 2 к Приказу Генеральной прокуратуры Российской Федерации, МВД России, МЧС России, Минюста России, ФСБ России, Минэкономразвития России, ФСКН России от 29 декабря 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399).

С изменением закона из статистической отчетности прокурора исчезла графа о числе возбужденных прокурором уголовных дел. На официальном сайте Генпрокуратуры РФ (http://www.genproc.gov.ru/stat/data/) в отчетности прокурора можно увидеть лишь графу: «Направлено материалов для решения вопроса об уголовном преследовании в порядке п.2 ч.2 ст.37 УПК РФ». Следующая графа – «Возбуждено уголовных дел».

Если исходить из того обстоятельства, что прокурор направляет такие материалы при наличии основания для возбуждения уголовного дела, то отказ в возбуждении уголовного дела по материалам прокурора означает укрытие преступлений от учета.

Опубликованные Генпрокуратурой РФ, данные являются исключительно безрадостными. В упомянутом уже интервью от 2 июля 2012 года Генпрокурор РФ в отношении этой проблемы:
«Сейчас прокурор лишен возможности возбудить уголовное дело по фактам выявленных им в ходе так называемых общенадзорных проверок признаков преступления, а обязан направить материал для решения вопроса следователю. При этом нередки случаи, когда органы предварительного расследования не соглашаются с прокурорами и принимают незаконные решения об отказе в возбуждении уголовных дел, упуская тем самым время для оперативного проведения процессуальных действий.

К примеру, в 2010 году прокуроры направили более 30 тыс. материалов в органы следствия и дознания для решения вопроса об уголовных преследованиях. По ним возбуждено немногим более 18 тыс. уголовных дел. В 2011 году этот показатель несколько улучшился. Тем не менее по 30% материалов прокурорских проверок в возбуждении дел было отказано».Такие же тенденции прослеживаются и в последующие годы.

Возьмем официально опубликованные на сайте Генпрокуратуры РФ статистические данные о состоянии законности в сфере экономики. К сожалению, они ограничиваются только 2011-2014 годами, но и они являются показательными. В графе отчета есть рубрика для учета действий прокурора: «Направлено материалов для решения вопроса об уголовном преследовании в порядке п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ», а также рубрика для действий лиц, правомочных принять процессуальное решение: «Возбуждено уголовных дел».

Картина складывается неутешительная. Ежегодно появляются просто чудовищные для знающих людей цифры. В 2011 году не возбуждены уголовные дела по 29, 22% направленным прокурором материалам, в 2012 году- по 23,48% материалов, в 2013 году – по 22, 03%, в 2014 году – по 18,22% материалов.

Напоминаю, что это показатели укрытия преступлений от учета органами, правомочными возбудить уголовное дело, путем незаконного и необоснованного отказа в возбуждении уголовного дела. Раньше, до 2007 года, прокурор в таких случаях возбуждал по таким материалам уголовные дела и таким образом преступления ставились на учет!

Однако укрытие преступлений от учета путем вынесения незаконных и необоснованных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела происходит не только в связи с направленными прокурором указанными материалами. Есть укрытие и по результатам рассмотрения других поводов для возбуждения уголовного дела.

И здесь цифры удручают каждый год.

По тем же опубликованным на сайте Генпрокуратуры РФ данным, речь может идти о миллионах (!) укрытых таких образом преступлений.

Судите сами. В 2011 году либо прокурорами отменено, либо по их инициативе, 2 326 896 постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, в 2012 году – 2 585 732, в 2013 году – 2 575 024, в 2014 году – 2 518 508.

Вероятно, в это количество включено и количество повторно отмененных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела после отмены прокурором такого постановления с направлением материала для дополнительной проверки.

На эту порочную практику обращено внимание и Генеральным прокурором РФ 18 ноября 2013 года в выступлении на парламентских слушаниях на тему «Уголовная политика в Российской Федерации: проблемы и решения».

«В связи с отсутствием у прокурора права на возбуждение уголовного дела, — как указал Генпрокурор РФ,- распространены факты, когда при очевидности всех признаков преступления, решения о возбуждении уголовных дел не принимаются следователями годами. Прокурорами многократно отменяются незаконные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, однако они с легкостью выносятся вновь. По сути, речь идет о новой форме укрывательства преступлений и освобождения совершивших их лиц от ответственности».
Это значит, во-первых, что государство не имеет объективной картины с преступностью и лишено возможности эффективно реагировать на складывающуюся обстановку. И происходит это в результате применения измененного вопреки здравому смыслу закона. И во-вторых, что не менее важно, такая практика государственных органов не может не вызвать ненависть к такому государству у законопослушных граждан, потерпевших от преступлений.

И поскольку такая практика многократных отмен является обычной, как и правильные ответы прокуроров гражданам об отсутствии у них иной возможности для принятия законного и обоснованного решения, и ненависть к государству, допускающему такое издевательство, также становится явлением обденным. А если еще принять во внимание, что у потерпевших от преступлений есть родственники, друзья, знакомые, сослуживцы…

Словом, есть неприятности от санкций, кому надо плодить новые? Полагаю, что только скрытым нашим врагам.

Вот Вам и ответ на вопрос депутата В.И. Илюхина в 2007 годудепутату А.П. Москальцу: «…при наличии руководителей органов дознания, предварительного расследования в МВД, почему существует такой вал незаконных решений? И как мы с ними будем обходиться тогда, когда у прокурора фактически будут изъяты средства воздействия на это беззаконие?»(Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

А никак. Без возвращения прокурору полномочий возбудить уголовное дело, расследовать его и давать следователю обязательные для исполнения письменные указания, будет лишь то, что есть.
***

Таким образом, для знающих людей вредоносность указанных новелл была очевидной изначально. Эти законодательные изменения повлекли появление ряда ожидаемых специалистами, совершенно недопустимых, разрушающих и очень болезненных последствий не только для отдельных граждан, но и в целом для российского общества и государства.

К числу таковых, в результате лишения прокуроров важнейших полномочий, безусловно, следует отнести:

(1) дискредитацию в глазах общественности Президента РФ, с одной стороны, признающего поражение коррупцией, с другой — не пресекающего появление и действие закона, обладающего в правоохранительной сфере колоссальным коррупционным потенциалом,

(2) дискредитацию представительных органов, принимающих вредоносные законы,

(3) очевидное уничтожение в обществе авторитета органов прокуратуры, как структуры, обладающей важнейшими властными полномочиям по восстановлению прав, а также по пресечению нарушения прав и законных интересов,

(4) воспитание студентов юридических вузов на традициях не дееспособной прокуратуры, изначально являвшейся «оком государевым», а только бессильного органа, по существу не способного влиять на события,

(5) развращение прокурорских работников беспомощностью в выполнении провозглашенных целей и задач государственного органа в то время, когда совсем еще недавно прокуратура имела возможность действовать эффективно,

(6) развращение следователей и дознавателей, других должностных лиц правоохранительных органов, предоставленной возможностью:
(6.1.) пренебрегать требованиями прокурора;
(6.2.) укрывать преступления от учета, в том числе не только с целью демонстрации мнимого благополучия с раскрываемостью преступлений, но и за взятки (прокурор не вправе возбудить уголовное дело, в связи с чем не появляются основания для постановки преступления на учет, а также не уничтожаются условия для взяточничества со стороны лиц, монопольно владеющих правом возбудить уголовное дело).

Не исключаю, что-то из важных последствий мной упущено, однако понятно, что и перечисленные в своей совокупности могли проистекать только из стремления реально достичь цели ослабить государство. Никакой иной цели согласно логике и здравому смыслу действия, повлекшие эти последствия, не соответствуют.

Если говорить о цифровом выражении указанного ослабления, то нельзя исключить, что значительную часть из 15% голосов недобирает при опросах Президент РФ в своей поддержке в стране вследствие и указанных законодательных изменений.

Нам это надо?
***

Закон подписан Президентом РФ, законопроект и закон поддержали в ГД и СФ его представители. Представитель Президента РФ в СФ А.А. Котенков не преминул подчеркнуть роль своего патрона: «Прежде всего я должен сообщить вам, что Президент Российской Федерации на всех этапах рассмотрения этого законопроекта, я подчеркиваю, в Государственной Думе и закона в Совете Федерации (здесь часто допускается оговорка, что это законопроект, нет, это закон, принятый Государственной Думой) поддерживал и поддерживает данный закон. Более того, Президент является инициатором идеи по разработке этого закона»(Стенограмма двести третьего заседания Совета Федерации 25 мая 2007 года).

Нет оснований утверждать, что Президент РФ В.В.Путин действовал при этом с прямым или косвенным умыслом в отношении наступления указанных последствий изменения закона.

Проведенный анализ скорее дает основания предполагать, что и Президента РФ, который подписал закон, и голосовавших «за» депутатов, а также членов СФ, «подставили», как правильно определил уже цитированный депутат А.Н. Савельев. Получается, что всех их дезинформировали заинтересованные лица.

Оказывается, мотивы, озвученные продвигавшими законопроект, а также их сторонниками, были заведомо ложными. Действительными же являлись прямо противоположные.

Апологеты закона в желании любыми путями «протащить» закон не чурались даже прямого обмана относительно участия руководства Генпрокуратуры РФ в обсуждении законодательных изменений.

В частности, на вопрос члена СФ В.С. Германенко, докладчик по закону в верхней палате А.Г. Лысков ответил, цитирую дословно: «Когда закон рассматривался в Государственной Думе, о сконцентрированном мнении прокурорского сообщества докладывал там заместитель Генерального прокурора» (Стенограмма двести третьего заседания Совета Федерации 25 мая 2007 года).

На самом деле в нижней палате никого из руководства Генпрокуратуры РФ при обсуждении не было, на пленарных заседаниях в Государственной Думе никто из прокуратуры ничего не докладывал, а депутатов, о чем сказано, там просто обманули, пообещав, что руководство Генпрокуратуры РФ будет в палате после первого чтения.

Напомню, что неправду в отношении участия заместителя Генпрокурора РФ сказал докладчик А.Г. Лысков, который в 2007 году предлагал поддержать закон, а в 2014 году в упомянутом интервью утверждал прямо противоположное: «прокурор, с моей точки зрения, искусственно отдалён от эффективного прокурорского надзора. Монополия в любой сфере вредна, а в такой чувствительной сфере, как следствие, должен быть весьма эффективный контроль, если хотите — двойной, тройной и так далее, с тем, чтобы не ломать судьбы людские».

Мне могут возразить: прозрел человек, потому изменил свое мнение.

Решил проверить. Оказалось, что еще и до изменения закона в 2007 году, когда прокуроров лишили указанных полномочий, член СФ А.Г. Лысков был одним из инициаторов законопроекта № 220623-4«О Коллегии Уполномоченных прокуроров, внесении дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», который был зарегистрирован и направлен Председателю ГД 5 октября 2005 года.

Если коротко, то законопроект предполагал создание, в том числе из действующих прокуроров, некой коллегии, одной из задач которой было бы «полное, всестороннее и объективное расследование деяний, содержащих признаки преступлений, совершенных высшими должностными лицами государственной власти Российской Федерации, и выявление причин и условий, способствующих совершению таких преступлений».

Получается, что член СФ А.Г.Лысков в 2005 году считал, что прокурор может расследовать деяния высших должностных лиц, а уже в 2007 году рекомендовал одобрить закон, которым прокурор лишался права расследовать преступления кого бы там ни было.

Более того, повторно и единолично член СФ А.Г.Лысков внес законопроект № 109629-6 «О Коллегии Уполномоченных прокуроров», который был зарегистрирован и направлен Председателю ГД 10 июля 2012 года. В нем содержались те же указанные положения, что и в законопроекте 2005 года.

В указанном интервью «Собеседнику» 19 сентября 2014 года А.Г.Лысков высказал мнение о необходимости изменения полномочий прокурора в уголовном процессе.

Срок окончания полномочий его в СФ приходился на сентябрь 2014 года. В этой связи возникает по крайней мере два недоуменных вопроса к этому лицу.

Во-первых, это что, норма для члена СФ, работать по двойным стандартам? Полагая возможным доверить прокурорам расследование деяний высших должностных лиц в одном случае, в другом — ратовать за лишение полномочий прокурора по расследованию деяний кого бы то ни было…

Во-вторых, будучи лично убежденным с 2005 года, что прокуроры могут расследовать деяния даже высших должностных лиц, подтвердив эту уверенность в 2012 и в 2014 году, по каким мотивам рекомендовал СФ в 2007 году одобрить закон, которым прокурор был вообще лишен возможности возбуждения уголовного дела, расследования, а также дачи следователю обязательных для исполнения письменных указаний, почему «не опомнился» и не обратился с законопроектом о возвращении прокурору полномочий?

И что, на мнении таких людей, способных к подобного рода вещам, можно строить государственную политику в правоохранительной сфере?

Выводу о наличии у Президента РФ прямого или косвенного умысла на причинение законом упомянутого или какого иного вреда охраняемым законом правам, а также интересам, противоречит и ряд других существенных и общеизвестных фактических обстоятельств.

Публично признавать поражение правоохранительной сферы коррупцией и вскоре давать указание об изменении закона, реализация которого приведет к еще большему торжеству взяточничества в следственных органах? Это как? Такой запредельный цинизм представляется избыточным даже для высшей власти…

Не укладывается изменение роли прокурора в уголовном процессе и в логику выстраивания «вертикали власти», формирование которой вменялось и вменяется либералами действующему Президенту РФ.

Рассуждаю, поставив себя, как говорится, на место. Будто задумал построить такую вертикаль.

Допустим, мне необходимо, чтобы был «ручной» Генеральный прокурор в этой вертикали. А какие проблемы? Пусть будет! При таком любые нежелательные уголовные и арбитражные дела и так не возникнут, или будут расследованы и рассмотрены по существу в «нужном» виде!

Позвони Генеральному прокурору, Председателю Верховного Суда, который теперь возглавляет объединенный суд, и проблемы будут решены. И никто и никогда об этом не узнает. А зачем ломать всю устоявшуюся систему и тем самым рубить сук, на котором сидишь, подставляться под критику, как якобы защитнику взяточничества? Или подставлять под такую критику своего сменщика на посту Президента РФ, с которым много лет работаешь во властном тандеме?

При таких обстоятельствах, в качестве варианта — Президент РФ, подписав закон, не был осведомлен о неблагоприятных обстоятельствах, которые с этим законом связаны, действовал в отношении последствий по неосторожности.

Или может быть руководство следственной власти имело целью ослабление государства таким путем? Через отобрание полномочий у прокурора создать для себя «облегченный» труд, а заодно и ослабить государство, «выдернув у прокурора зубы» и создав условия для повсеместного усиления в подчиненной системе коррупции.

Ну, как хотите, а нет в этой версии чиновничьей логики самосохранения. Это значит, что руководителю надо будет подставить себя под всевозможную критику, как «главного коррупционера». Вспомните, что сказал Президент РФ по событиям в Беслане.

Ему, руководителю следствия, это надо? Уж лучше оставить среди возможных субъектов коррупции и прокуроров, которым также «будет за что» брать деньги…

И потом, как бы Президент РФ не относился к тебе, Президенты РФ не вечно занимают свою должность… Были ведь такие в новейшей истории и упомянутые уже и.о. Генпрокурора и Генпрокурор РФ, которые известно, чем закончили…

Таким образом, есть признаки сговора на скорейшее и безусловное прохождение законопроекта, а также очевидное стремления «продавить» «революционный» законопроект до окончания срока Президента, но нет достаточных доказательств причастности к этому указанных высших руководителей власти.

Эх, не прислушались к депутату В.И. Илюхину, который говорил в ГД: «Нам с вами осталось работать шесть месяцев, будет новый Президент Российской Федерации в 2008 году, давайте оставим решение этого вопроса, этой проблемы новым структурным образованиям» (Стенограмма заседания ГД 23 марта 2007 г., № 219(933).

Укладывается в версию о заранее спланированном прохождении законопроекта и то, что он оказался протащенным во всех чтениях за короткий промежуток времени (зарегистрирован и направлен Председателю ГД 5 марта 2007 года, а уже 11 мая 2007 года принят в третьем чтении). Немыслимая скорость. Многие важные законопроекты годами лежат на полке в ГД.

Рассмотрен законопроект и без возможности для депутатов изучить сотню поправок и определиться с необходимостью их принятия или отклонения, что подтверждается данными из Стенограммы заседания ГД от 27 апреля 2007 г., № 227(941).

Депутат В.И. Илюхин: «… я ставлю вопрос о снятии пункта 15 из повестки пленарного заседания по следующим основаниям. Нам дважды раздавали поправки: первые таблицы — 25 апреля, вторые таблицы — 26-го.

Мы только сегодня получили второй вариант поправок, и, конечно, изучить невозможно, невозможно сопоставить с текстом закона и первым текстом поправок. А законопроект очень важный для государства и для общества».

Председательствующий — Первый заместитель Председателя Государственной Думы О.В. Морозов: «… я ничем не могу вам помочь. Здесь сто поправок… Уважаемые депутаты, была дана возможность начиная с 10 часов до 13.53 разобраться в этом вопросе. Я сейчас не могу разбираться за вас…» (цитируется по этой же Стенограмме).

Четыре часа на сто поправок с учетом тех трудностей, о которых сказал В.И.Илюхин… По-моему, это неприкрытое издевательство над депутатами. И ведь приняли во втором чтении!

Подтвердил сказанное и депутат Г.В. Гудков: «… я считаю, что вопрос столь важен, что… Мы просто сейчас рассмотрели таблицы поправок, которые совсем недавно были розданы. Нет ни позиции, ни серьёзного обсуждения, мы не знали, какой текст будет во втором чтении, и потом без обсуждения мы принимаем уже решение.

Надо всё-таки было дать возможность, наверное, выступить, высказать точки зрения хотя бы фракциям. Из зала. Правильно!» (эта же Стенограмма заседания ГД от 27 апреля 2007 г., № 227(941).

Наконец, обсуждение законопроекта в первом чтении проходило, о чем уже сказано, без Генерального прокурора РФ или хотя бы его заместителей (включая А.И. Бастрыкина). Более того, депутаты были обмануты в отношении того, что в последующем такое обсуждение будет иметь место с участием указанных лиц.

Депутат Б.Л. Резник (Стенограмма заседания ГД от 27 апреля 2007 г., № 227(941): «… законопроект наиважнейший, можно сказать, даже революционный. И при его обсуждении в палате, я считаю, должны бы обязательно присутствовать и участвовать в обсуждении руководители и Генеральной прокуратуры, и Верховного Суда, и Минюста, и МВД, и ФСБ. Вот они должны бы заполнять все наши гостевые и правительственные ложи — никого нет!

Наверное, этого мало, что вы там, где-то кого-то пригласили и в комитете келейно обсуждали….

Председательствующий. Понятен вопрос. Александр Петрович, есть у вас информация, почему у нас сегодня нет соответствующих представителей?

Депутат А.П. Москалец: «…Я думаю, когда мы начнём уже предметное обсуждение данного законопроекта, конкретных предложений, — я с вами абсолютно согласен — будет уместным участие представителей органов прокуратуры, да и представителей других правоохранительных органов.

А уж при рассмотрении во втором чтении, когда депутаты будут соглашаться или не соглашаться с таблицами, мы, безусловно, постараемся таким образом поступить, чтобы и высшие руководители органов прокуратуры, а если нужно, и МВД, и Верховного Суда тоже здесь присутствовали. Это мы вам обещаем».

Ни во втором, ни в третьем чтении, указанные силовики и представители Верховного Суда не присутствовали, их отсутствие даже никем не объяснено.
***

Таким образом, при очевидной согласованности действий упомянутых инициаторов выдвижения и сторонников законопроекта нет достоверных данных о том, кто конкретно из представителей высшей власти это согласование проводил и по каким мотивам, выполнялись ли при этом конкретные поручения Президента РФ, и если да, то какие именно? И не прикрывались ли безосновательно «посредники» именем Президента, выдвигая перед статистами мотивы, якобы принадлежащие Президенту?

Не стремлюсь кого-либо выгородить, или безосновательно обвинить, а как бывший прокурор, расследовавший немало преступлений, лишь стремлюсь к построению выводов на основе непротиворечивых, достоверных, допустимых и относимых доказательств, полученных с соблюдением закона. Таковых пока нет. Равно как нет и оснований для достоверных выводов об имевших место конкретных обстоятельствах, а имеется только питательная среда для создания версий происшедшего.

Ответ на эти вопросы могло бы дать специальное, например, парламентское расследование, имеющее статус уголовно-процессуального предварительного следствия по уголовному делу о саботаже, рассматривать которое по первой инстанции по существу мог бы, например, Верховный Суд РФ. Могла бы этим заниматься и некая «Коллегия Уполномоченных прокуроров», создание которой дважды безуспешно инициировал в законопроектах член СФ А.Г. Лысков.

В общем, надо бы внести изменения в Конституцию РФ, дать тем самым возможность для реализации этих необходимых новаций.

При этом не помещать указание о существовании Генпрокуратуры РФ куда ни попадя, как в Конституции РФ сейчас, созданной при участии американских советчиков³, а определить ее отдельной нормой, как «Ока государева». Примерно так, как было в Конституции СССР. С возвратом прокуратуре всех полномочий по законам СССР с тем, чтобы этот институт смог, наконец, эффективно работать на благо граждан, общества и государства.

Пока же приведенных изменений нет, при явной поддержке Президента РФ народом, как лица, радеющего за страну (каковым, без сомнения, он и является), существует возможность нахождения около него определенного числа людей, репутация которых сомнительна, а действия, мотивы и цели, — злонамеренные.

Лидер КПРФ еще в 2004 году, как оказалось, со всеми основаниями заявил, что Госдума „превращается в штамповочный цех, где автоматически штампуют подготовленные кем-то и даже не в нашей стране законы, ликвидирующие как социальные гарантии, так и страну в целом“ (http://www.utro.ru/news/2004/06/10/317667.shtml).

Применительно к рассмотренному в 2007 году законопроекту сказанное полностью соответствуют фактическим обстоятельствам, при этом не покидает ощущение, что какой-то враг все просчитал, использовал ситуацию в целях, несовместимых с интересами государства, приняв при этом во внимание чиновничье нежелание вникать в детали, с которыми должен работать «аппарат», которому и была поручена успешно проведенная «работа».

На самом деле все новации следовало ограничить, как представляется, только выведением следственного аппарата из служебного подчинения Генпрокурору РФ, а также созданием самостоятельного, как юридического лица, Следственного комитета, оставив у Генпрокурора РФ все процессуальные полномочия.

Посмотреть бы на этих анонимных «авторов-внедрителей», да подопрашивать бы их по уголовному делу о саботаже…
***

Правильную, на мой взгляд, а также применимую к настоящим обстоятельствам, инициативу вернуть в Уголовный кодекс статью о саботаже, выдвинул зампред комитета Госдумы по конституционному законодательству и госстроительству, В.Г. Соловьев, о чем писала газета «Известия»⁴. Хотел увидеть законопроект по этому поводу, но на официальном сайте ГД пока его не обнаружил.

По сообщениям прессы, предлагается определять саботаж как «действие или бездействие, направленные на дестабилизацию промышленности, транспорта, сельского хозяйства, денежной системы, торговли или иных отраслей экономики». Также под определение саботажа, согласно проекту закона, подпадает дестабилизация органов государственной власти, организаций, предприятий или иных учреждений. При этом указанные действия для того, чтобы они были квалифицированы как саботаж, осуществляются «с целью ослабления государственной власти или экономики Российской Федерации».

Также Соловьев призывает считать саботажем неисполнение указов и распоряжений президента России. «Должна быть статья за невыполнение указаний президента, развал экономики, развал армии.

Саботирующие фактически могут дезорганизовать работу госмеханизма, а это страшное преступление перед обществом, за которое должно быть установлено жесткое реальное наказание», — считает депутат. По его мнению, особенно важно, чтобы чиновники работали слаженно в непростой для страны период выхода из кризиса. Статья за саботаж в разных формах существовала в Уголовном кодексе РСФСР с 1926 по 1958 год.

Ответственность за это преступление составляла не менее года лишения свободы с конфискацией всего или части имущества либо, при отягчающих обстоятельствах, расстрел.
***

Возвращаюсь к оценке роли прокуратуры в происшедшем.
«Два года назад (это был 2005 год – примечание моё, О.Н.), — как утверждал член Совета Федерации А.А. Коробейников, — я предложил законопроект о повышении зарплаты прокурорских работников до зарплаты судей. И что интересно? Всякий раз руководство Генпрокуратуры просило меня отказаться от подобных инициатив.

Что это за осторожность, граничащая с профессиональным разоружением? Теперь хотим ограничить прокуроров в надзоре за следствием. И опять те, кого это больше всех касается, молчат, разве что дают робкие интервью в печати. …Странное дело, орган, которого боятся все, сам не обладает достаточной гражданской смелостью.

Страна никак не выйдет из полосы рискованных экспериментов. И если, коллеги, худшие опасения после принятия данного закона оправдаются, то повинна в этом будет, и сама прокуратура» (Стенограмма двести третьего заседания Совета Федерации 25 мая 2007 года).

Предлагаю читателям самим судить об актуальности сказанного и в настоящее время. Конечно, кризис, сокращение зарплат государственных служащих на 10 процентов. Это все понятно.

Но до кризиса с 2005 года зарплата и пенсия прокуроров почему-то так и не сравнялись с судейскими…

Проверил в Интернете по электронному архиву Государственной Думы, оказалось, что ни одного законопроекта по указанному А.А. Коробейниковым вопросу, действительно не было. Теперь понятно, почему.

С болью наблюдал, как опытные прокуроры в массовом порядке переходили в связи с этим …в судьи. Для суда, наверное, это хорошо, а вот для прокуратуры, очевидно, не очень… По существу, это было еще одним фактором для развала прокуратуры. Но теперь уже в силу обстоятельств, связанных не только с указанными изменениями в законе.

А вот в отношении отобрания у прокурора полномочий в уголовном процессе, с позицией руководства Генпрокуратуры РФ не все так однозначно, как представлял себе в 2007 году член СФ А.А.Коробейников.

Например, в упомянутом интервью от 2 июля 2012 годаГенпрокурор РФ о проблеме полномочий отозвался достаточно жестко.

Журналист: «Недавно правительство направило отрицательный отзыв в Госдуму на законопроект, в соответствии с которым Генпрокуратуре могли быть возвращены функции возбуждения и расследования уголовных дел, а также обращения в суды с ходатайствами, в том числе об арестах и освобождениях фигурантов дел. Прокурорам не хватает этих функций?».
Генпрокурор РФ Ю.Я. Чайка: «Можно только сожалеть, что этот законопроект не нашел поддержки в правительстве. Для нас необходимость внесения соответствующих изменений в уголовно-процессуальное законодательство очевидна.

Принятые в 2007 году поправки в УПК и закон о прокуратуре существенно сократили полномочия прокуроров по надзору за следствием. В результате прокурор оказался лишен ряда надзорных полномочий, которые ему предоставлялись еще с 1864 года, когда был принят Устав уголовного судопроизводства, и которые затем перешли в УПК РСФСР и РФ. Фактически прокурорский надзор подменен ведомственным контролем в следственных органах, а это привело к нарушению правозащитного механизма в сфере уголовного судопроизводства».
Все, о чем здесь сказано – правда, подтвержденная уже приведенными цифрами, а также другими данными. Относить это интервью к числу «робких» я бы не стал.

Совсем не «робкую» оценку существующему положению с полномочиями прокурора в уголовном процессе дал Генеральный прокурор 18 ноября 2013 года в выступлении на парламентских слушаниях на тему «Уголовная политика в Российской Федерации: проблемы и решения».

Причем, позиция Генпрокуратуры была последовательной с самого начала действия законодательных изменений, вследствие которых прокурора лишили важнейших уголовно-процессуальных полномочий.

Например, в Докладе на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 28 марта 2008 года »О состоянии законности и правопорядка в 2007 году и о проделанной работе по их укреплению", Генеральным прокурором отмечено:
«В существующих правовых условиях прокурор существенным образом ограничен в возможности обеспечить соблюдение прав граждан. А ведь в уголовном процессе речь идет прежде всего о конституционных правах и свободах.

На наш взгляд, негативную тенденцию необходимо пресечь уже сейчас, не дать ей возможности развиться и укрепиться. Нужно законодательно установить твердые гарантии безусловного соблюдения закона, конституционных прав и свобод граждан в ходе предварительного следствия, в том числе путем возвращения прокурору надзорных полномочий».

В Докладе на заседании Государственной Думы Российской Федерации 29 октября 2008 года Генпрокурор отметил:
«…изменения уголовно-процессуального законодательства, произошедшие в прошлом году, повлекли за собой значительное сокращение надзорных полномочий прокуратуры на досудебной стадии уголовного судопроизводства. В этих условиях прокурорам стало сложно добиваться от органов следствия неукоснительного соблюдения законности при расследовании уголовных дел, в том числе и о коррупционных преступлениях. В этой связи принципиально важно восстановить баланс полномочий прокуратуры и органов следствия. Необходимо наделить прокурора правами, которые бы позволили осуществлять действенный процессуальный надзор, добиваться неукоснительного соблюдения законов всеми участниками уголовного судопроизводства. Любая обязанность должна быть подкреплена полномочиями – это аксиома. И мы надеемся на Ваше понимание имеющихся проблем и их решение».
В Докладе на заседании Государственной Думы Российской Федерации 7 октября 2009 года Генпрокурор РФ вновь обратился к этой теме:
«Национальным планом противодействия коррупции перед органами прокуратуры поставлена задача максимально усилить надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность и следствие при расследовании и прекращении уголовных дел коррупционной направленности и рейдерства. Вместе с тем изменившееся законодательство ввело сложную, многоступенчатую процедуру прокурорского реагирования на выявленные нарушения закона — и это не позволяет своевременно их устранять. Указания прокурора перестали быть обязательными, он не вправе направлять расследование, даже при очевидности преступления возбудить уголовное дело (все отдано на субъективное мнение следствия).

По существу, прокурор пассивен на стадии предварительного следствия, хотя именно он является центральной фигурой государственного обвинения. Реально в процесс он вступает только при утверждении обвинительного заключения.

Это приводит к значительной потере времени при устранении недостатков следствия, утрате доказательственной базы. А уж там, где само следствие используется для рейдерства, работать совсем крайне сложно».
При этом надо иметь в виду, что права Генпрокурора на отстаивание своей позиции серьезно урезаны.

В СССР было проще, поскольку Генеральный прокурор СССР обладал правом законодательной инициативы в соответствии со ст.9 Закона СССР «О прокуратуре СССР». Согласно ст.9 действующего Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» прокурор вправе лишь принимать участие в правотворческой деятельности и ходить с протянутой рукой к тем, которые правом законодательной инициативы обладают.

Законопроект №98094934-2 «О поправках к статьям 104 и 125 Конституции Российской Федерации о наделении Генерального прокурора Российской Федерации правом законодательной инициативы, правом обращения с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации и об изменении наименования главы 7 Конституции Российской Федерации», внесенный в ГД 20 ноября 1998 года, 22 сентября 1999 года был ГД отклонен.

Несмотря на это Генеральной прокуратуре РФ удается доводить некоторые свои инициативы до состояния законопроекта.

Так случилось и с тем, о чём сказано в упомянутом интервью Генпрокурора РФ. На этот раз правом законодательной инициативы воспользовался Государственный Совет Республики Татарстан (законопроект № 84590-6 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» внесен в ГД 31 мая 2012 года). В Государственной Думе 21 июня 2012 года принято решение назначить ответственный комитет; представить отзывы, предложения и замечания к законопроекту; подготовить законопроект к рассмотрению Государственной Думой; назначить комитет-соисполнитель. И вот уже три года – молчок.

Сравните со сроком прохождения в ГД и СФ законопроекта о лишении прокурора полномочий…

Теперь об отрицательном отзыве правительства на указанный законопроект.

Подписан этот документ 19 сентября 2012 года за № 5012п-П4 заместителем Председателя Правительства Российской Федерации – Руководителем Аппарата Правительства Российской Федерации, В.Ю.Сурковым.

«В Правительстве Российской Федерации, — как указал В.Ю.Сурков, — рассмотрен указанный проект федерального закона.

Законопроектом предусматривается внесение в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, … и Федеральный закон от 17 января 1992 г. №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» изменений, направленных на расширение полномочий прокуроров.

Так, законопроектом предлагается наделить прокуроров полномочиями по возбуждению уголовных дел с их последующим направлением для производства предварительного расследования.

Вместе с тем Федеральным законом от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон „О прокуратуре Российской Федерации“ функции прокурорского надзора и предварительного следствия были разделены.

Предлагаемый законопроектом возврат прокурорам права возбуждать уголовные дела может внести дисбаланс в этот механизм.

Действующий механизм принятия решения о возбуждении уголовного дела предусматривает обязательную проверку органами предварительного расследования материалов, направленных прокурором для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам нарушений уголовного законодательства, выявленных прокурором. Наличие механизма проверки материалов о нарушении уголовного законодательства до возбуждения уголовного дела является гарантией защиты от необоснованного уголовного преследования».

В дополнение к сказанному Генпрокурором РФ в интервью в связи с этим отзывом правительства, следует, как представляется, добавить, что дисбаланс случился как раз вследствие лишения прокурора полномочий. Причем, это привело не только «к нарушению правозащитного механизма в сфере уголовного судопроизводства», но и к увеличению коррупционных рисков, к другим упомянутым последствиям, которые со всеми основаниями можно и должно отнести к тяжким. Неизбежность их наступления специалистам была очевидной изначально.

И уж совсем непонятно, как кому-то могло прийти в голову, будто «наличие механизма проверки материалов о нарушении уголовного законодательства до возбуждения уголовного дела является гарантией защиты от необоснованного уголовного преследования».

В действительности гарантией защиты от необоснованного уголовного преследования является не наличие механизма проверки, а качественное её проведение. Результатом качественной проверки будет законное и обоснованное уголовное преследование. При стремлении повлиять на показатели раскрываемости преступлений результатом проверки может быть незаконное и необоснованное процессуальное решение.

Необоснованное уголовное преследование может быть результатом и получения взятки в ходе проверки, осуществляемой лицом, обладающим монопольным правом возбудить уголовное дело.

Уже давно нет на посту вице-премьера правительства В.Ю. Суркова, которым он был с 21 мая 2012 по 8 мая 2013 год, а законопроект и без него более двух лет — под сукном. Почему?

Нет ответа и на вопрос, почему «отлеживается» законопроект 296770-6 «О внесении изменений в часть вторую статьи 37 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (о представлении прокурору права принимать к производству и расследовать уголовные дела). Дата внесения в ГД:15 июня 2013 года. Инициатор: депутат ГД Синельщиков Юрий Петрович.

Стадия: Предварительное рассмотрение законопроекта, внесенного в Государственную Думу (рассмотрение Советом Государственной Думы законопроекта, внесенного в Государственную Думу).

Результат:1 июля 2013 года было принято решение назначить ответственный комитет; представить отзывы, предложения и замечания к законопроекту; подготовить законопроект к рассмотрению Государственной Думой. Документ: Протокол заседания Совета ГД №105.

И где принятое ГД решение?

1 С.П.Щерба, В.Н.Додонов. Полномочия прокуроров на досудебных стадиях в уголовном процессе Германии, Франции, Англии, Италии и Испании, статья опубликована по адресу: http://www.justicemaker.ru/view-article.php?id=22&art=2399

2 См. интервьюГенерального прокурора РФ в интервью газете «Коммерсант» по адресу: http://genproc.gov.ru/...d_appearences/interview/76585/

3 В«Российской газете» № 6661 от 28 апреля 2015 г. опубликовано интервью с Председателем Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкиным «Исправленному верить», в котором он предложил изменить Конституцию страны, чтобы установить приоритет национального права над международным. «Примат международного права нам умело преподнесли в 1993 году как базовую конституционную ценность правового государства советники из США»,- считает глава СК РФ. В Интернете интервью опубликовано по адресу:http://www.rg.ru/2015/04/28/bastrykin.html

4 http://lenta.ru/news/2015/05/25/sabotage/" rel="nofollow">Публикация от 25 мая 2015 годла по адресу: http://lenta.ru/news/2015/05/25/sabotage/