Дело ГУЭБиПК и генерала Сугробова: Провокация, как способ борьбы с «коррупцией»

Что сподвигло арестованных в 2014 году сотрудников ГУЭБиПК МВД РФ во главе с генералом Сугробовым пойти по «легкому пути провокаций взяток, коммерческого подкупа, мошенничества»? Не тот ли факт, что оперативники, следователи, прокуроры и судьи действуют сегодня зачастую по принципу — «один за всех и все за одного»? 

Следственная и судебная практика показывает, что ныне в условиях антикоррупционной кампании достаточно факта получения денег. А если еще факт задержания, скажем, чиновника с деньгами получил широкую огласку в СМИ, то «обвинительный приговор уже в кармане» следователя, которому в таком случае и делать-то особо ничего не надо. 

На мой взгляд, именно на это, а также на обвинительный уклон судебной системы, отсутствие состязательности и равенства сторон,  делали ставку арестованные и обвиненные в многочисленных провокациях взяток сотрудники ГУЭБиПК МВД РФ, обоснованно надеясь, что этот факт исключит доверие словам задержанных о провокации и будет гарантией в будущем обвинительного приговора.

Ярким примером является дело бывшего  начальника отдела Московской межрегиональной транспортной прокуратуры Дениса Евдокимова (общенадзорник), задержанного сотрудниками ГУЭБиПК 13.03.2013 при получении денег от адвоката Кидяева И. якобы в интересах руководителей ООО ТрансЭко Корнилова и ООО РФК Быстрова, уголовное дело в отношении которого было расследовано за рекордно короткие сроки для дел такой категории — 5 месяцев — и рассмотрено в суде за 3 месяца (было проведено всего лишь 5 заседаний).

При этом следователь ГСУ СК по Москве Лопаткин Б. за 5 месяцев после помещения Евдокимова Д.  под арест не провел НИ ОДНОЙ очной ставки, НИ ОДНОЙ экспертизы и т.д. Во всем этом следователем было отказано защите. По делу было допрошено всего лишь 6 свидетелей (адвокат-взяткодатель, 2 директора ООО и трое работников прокуратуры). В допросе других свидетелей было отказано, в том числе в суде.  Евдокимова Д. только один раз вызвали для предъявления окончательного обвинения, а затем для ознакомления с материалами уголовного дела. 

Фактически следователь все это время занимался только процессуальным оформлением результатов ОРМ, полученных ГУЭБиПК, не пытаясь, как того требует УПК, устанавливать «обстоятельстаа, исключаюшие преступность деяния». Доводы и доказательства защиты о подстрекательских действиях следствие, прокуратура и суд слышать и замечать просто не захотели.

Схема по которой действовали оперативники ГУЭБиПК, была однообразна и применялась как в отношении Евдокимова Д.  в 2013 году, так и в 2014 году в отношении сотрудника ФСБ, что во втором случае привело к аресту оперативников. Так, сотрудники ГУЭБиПК подсылали под различными предлогами к интересующему их лицу своего агента, который по легенде действовал самостоятельно, и на протяжении длительного времени пытался под любым предлогом наладить контакт с этим лицом, одновременно записывая свои разговоры на диктофон.

После того, как договоренность была достигнута (и неважно, по какой причине и с какой целью передавались деньги), этот агент официально обращался  с  заявлением о вымогательстве и аудиозаписями к сотрудникам ГУЭБиПК, с которыми он, согласно легенде, знаком до этого не был, но которые уже располагали некой оперативной информацией о якобы противоправной деятельности «вымогателя», источник и характер которой также оставался в последующем неизвестным, секретным. Так сказать, случайное совпадение…

Налицо (по данным того же СК) превышение должностных полномочий (проведение ОРМ в отсутствие оснований, фальсификация ДОУ), подстрекательские действия (что прямо запрещено Законом о полиции), фальсификация доказательств (фиктивное оформление якобы добровольной выдачи агентом аудиозаписей), дача заведомо ложных показаний (что агент и сотрудники полиции до его явки с заявлением знакомы друг с другом не были). 

Далее происходило задержание «коррупционера», «вымогателя», «мошенника», этот факт широко освещался в СМИ, после чего — следствие, суд, приговор.

Однако в деле Евдокимова Д. агентом-адвокатом и ГУЭБиПК был допущен ряд ошибок, которые еще в 2013 году могли бы помочь раскрыть преступную схему, но которые стараниями следствия и суда остались «незамеченными» и сокрытыми. 

Перая ошибка заключается в том, что сотрудники ГУЭБиПК и их агент-адвокат при записи разговоров, как до официальной явки последнего в полицию, так и ппосле, при проведении официальных ОРМ, использовали… один и тот же диктофон… 

При этом, агент-адвокат показал в суде, что все аудиозаписи до официальной явки в полицию делал на бытовой диктофон, купленный на рынке в 2007 году. А оперуполномоченный ГУЭБиПК Пожилов показал, что при проведении ОРМ использовался служебный спецдиктофон «Папирус-микро».

 Как вы думаете, что сделал следователь, когда Евдокимов Д обратил его внимание на то, что качество всех аудиозаписей (взяткодателя и ГУЭБиПК) одно и то же?! Он, следователь, вернул в полицию диск с их аудиозаписями, отказав одновременно в проведении фоноскопических экспертиз!!! 

Однако следователь не учел, что ранее он лично отдал копии всех аудиозаписей Евдокимову Д. и его адвокату, по которым в последующем и было проведено защитой фоноскопическое исследование в экспертном учреждении, после направления дела в суд.

 Вывод специалиста был категоричен (по точности равнозначен дактилоскопической экспертизе) — адвокат Кидяев И.  и оперативники пользовались одним и тем же диктофоном, которым, судя по высоким техническим характеристикам, является спецсредство «Папирус-микро» (об этом специалист также показал в суде), но никак не бытовой диктофон 2007 года выпуска. 

Оперуполномоченный ГУЭБиПК Пожилов, во время допроса которого в суде было приобщено заключение специалиста, не смог ответить на вопрос: как служебный диктофон ГУЭБиПК оказался в пользовании адвоката с февраля, то есть задолго до его официальной явки в полицию 12 марта…

Однако в этой ситуации суд пришел на выручку гособвинению, отказав в проведении судебной фоноскопической экспертизы, и отказавшись рассматривать в качестве доказательств показания специалиста в суде и его заключение, мол, из-за того, что суду так и осталось якобы неизвестно, откуда у защиты появились вещдоки — аудиозаписи…

Этот же «фокус» был проделан судом в отношении лингвистического заключения специалиста, изучившей все аудиозаписи, и ее показаний в суде, что именно адвокат был заинтересован в передаче денег и склонял в разговорах к этому.

В очередной раз Мещанский суд пришел на помощь обвинению, отказав защите в приобщении к делу второго фоноскопического заключения специалиста, который, исследовав аудиозаписи телефонных разговоров, сделал однозначный вывод, что часть из них записана ГУЭБиПК в результате прослушивания личного телефона… агента-адвоката, задолго до его явки в полицию (и в отсутствие разрешения суда). Мотивировка суда проста — заключение специалиста не имеет отношения к уголовному делу, отказав также в допросе явившегося в суд специалиста, что прямо запрещено законом…

Затем суд помог обвинению скрыть доказательства провокации, отказав в исследовании в суде вещественных  доказательств (Праворуб: Верховный суд РФ: Суд вправе отказать в исследовании вещественных ...), а после — при вынесении приговора, что привело к его несоответствию и противоречиям с протоколом судебного заседания (Праворуб: Верховный суд России допускает наличие противоречий… между приговором ...). 

Это лишь краткая толика тех нарушений УПК, на которые пошел суд, чтобы исключить развал уголовного дела и вынесение оправдательного приговора, ведь достаточно было установить факт негласного сотрудничества адвоката с ГУЭБиПК с февраля, с учетом того, что разрешение Генеральной прокуратуры на проведение ОРМ в отношении Евдокимова Д.  получено только 12 марта, то есть за день до задержания. Только этот один факт влечет незаконность всех ОРМ и их результатов… 

Но суд и гособвинение не решились на подобное.

Теперь вы понимаете, как и почему на протяжении длительного времени сотрудники ГУЭБиПК могли заниматься провокациями. Расцвету этого беззакония способствовало то, что следственные органы лишь создавали видимость расследования возбужденных уголовных дел, прокуроры автоматически утверждали обвинительные заключения, а суды выносили обвинительные приговоры, игнорируя доводы защиты.

При этом, только у двух руководителей ГУЭБиПК, после их задержания и обвинения в более двух десятков провокаций,  следствием было арестовано недвижимого мущества на сумму более 300 000 000 рублей…

И если бы не провокация в отношении всесильной ФСБ, то генерал Сугробов и его коллеги и дальше бы продолжали свое неправое дело.

Только вот, сдается, что с их арестом в судебно-правовой системе мало что изменилось. Одно из подтверждений верности такого предположения заключается в том, что, сказав «а», СК РФ, Генпрокуратура так и не решились произнести «б», а именно: обеспечить законность расследования фактов в отношении тех, кого благодаря преступным действиям сотрудников ГУЭБиПК уже успели осудить. Не только «не решились», но и фактически заняли глухую оборону, руководствуясь таким образом не законами, а пресловутой корпоративной солидарностью.